Мир легко поменять — Нужно только начать. Будем жить или ждать? (Корсика — Взрывая тишину)
В поместье было поразительно тихо. Азуро и Хаято задерживались: накануне вечером позвонил Масси и сказал, что у машины спустило колесо, из-за чего им пришлось остаться в ближайшей гостинице, и они до сих пор не вернулись. Рехей снова ушел осматривать город, взяв в качестве гида горничную, которая знала японский язык. Остальные слуги уже были отосланы в основной особняк. Девятый заперся в своем кабинете, разбирая отчеты за последнюю неделю. Реборн и вовсе куда-то пропал. Хотелось позвонить Тсуне, но телефон в плюс к полному отсутствию денег еще и разрядился, и теперь толку от него не было, разве только в качестве метательного орудия. Ямамото преследовало чувство, что он совсем один в этом огромном поместье. Сразу вспоминались ужастики про призраков и прочих монстров: антураж здесь был очень подходящий. Некоторые комнаты были заперты, и ключи от них были только у Вонголы Ноно, что придавало некоторое сходство с какой-то старой-старой сказкой, которую Такеши слышал давным-давно в детстве. Любопытство тянуло узнать, что же такое там скрыто, но здравый смысл был против: в конце концов, особняк большой, комнат много, и далеко не все из них используются. Зачем заставлять бедную прислугу прибираться и там? Вот они и заперты. Можно было, конечно, расспросить об этом Тимотео, но с самого дня прибытия Азуро и его хранителей в поместье, Девятый не скрывал своего отношения к ребятам. И отношение это было явно неодобрительным. Ноно вообще старался по возможности свести общение с бывшими хранителями Тсуны к минимуму. Только Масси он постоянно вызывал к себе и подолгу с ним о чем-то беседовал. Вообще-то всем говорили, что наследник Вонголы занимается отчетами, но на самом деле все было не так: порой мягкосердечный Тимотео забирал Азуро на недолгий разговор, позволяя хоть немного отдохнуть от садистских тренировок Реборна. Ямамото бы и не узнал об этом, если бы случайно не услышал разговор Масси и Витторио Согредо перед отъездом первого. А вот последний вообще очень интересовал Такеши. Этот молчаливый, но совершенно не угрюмый человек, казалось, вообще не способен привлечь какое-то внимание: он был слишком простым. И вроде ничего особенного в нем не находилось, Витторио во всем был средним. Хотя на тренировки он пока не являлся, и на них-то Дождь Вонголы возлагал большие надежды. Согредо быстро расположил к себе Вонголу Ноно — тому он напомнил кого-то из собственных хранителей, потому кольцо Грозы было передано без вопросов. Общения с остальными ребятами он тщательно избегал. По крайней мере, Сасагаве еще даже не довелось увидеть его лично — Витторио почти все время проводил в своей комнате и за два дня своего пребывания в особняке едва ли перекинулся с кем-то кроме Азуро и Тимотео хотя бы парой слов. Особенно это стало явно на второй день его пребывания здесь, когда Масси, взяв Гокудеру, уехал на какую-то встречу. Хранитель Грозы с тех пор вообще не выходил из своей комнаты. Он в полной мере оправдывал свои слова, сказанные при прибытии: он не искал друзей. Хотя при знакомстве он казался куда более общительным. Ямамото как раз проходил мимо двери Согредо, когда вспомнил о нем. В случае Витторио любопытство было более настойчивым, чем при желании попасть за закрытые двери. Оглядевшись, хранитель Дождя решил, что ему нечего терять, а в особняке слишком тихо и скучно, чтобы не попытать удачу — ведь Гроза не поехал вместе с Масси. Широко, в своей манере, улыбнувшись, Такеши громко постучал. Прошло около минуты, прежде чем он, уже собравшись уходить, услышал шаги. Дверь со скрипом раскрылась, и на пороге показался хозяин комнаты. Он удивленно воззрился на гостя и отошел, позволяя пройти, чем неимоверно поразил Ямамото. — Зачем пришел? — смело наплевав на ритуал приветствия, спросил Согредо, кивая на стул рядом с окном. Он окинул оценивающим взглядом свою комнату и пришел к неутешительному выводу: чистюлей его точно не посчитают. Рядом с кроватью стоял большой чемодан (Азуро ведь говорил, что придется жить в поместье Вонголы). У маленького стола, расположившегося напротив двери (похоже, стул был отодвинут к окну как раз отсюда), лежал на полу рюкзак. Большая прикроватная тумбочка была завалена книгами и какими-то бумагами, которые пребывали в полнейшем хаосе. Ну, или в известном одному Витторио порядке. Покрывало на узкой кровати смялось и сбилось, выдавая, что хозяин комнаты сейчас лежал именно там. В комнате, конечно, не было страшного бардака, но чувствовалась некоторая небрежность хозяина. Не то, чтобы хранителя Грозы беспокоило мнение других о нем, но все-таки было немного стыдно. — Скука, — подумав, ответил Такеши с ужасным акцентом. Он совершенно не знал итальянского языка, кроме пресловутого «Дечимо» и некоторых стереотипных фраз. С английским языком дела обстояли немногим лучше. И если Азуро вполне свободно говорил по-японски, пусть и с сильным акцентом, то Ямамото, который редко уделял учебе достаточно внимания, почти не мог общаться с людьми в этом особняке. Он хорошо запоминал слова, но не правила их постановки, потому иногда делал ошибки, полностью меняющие смысл того, что он хотел сказать, и часто оказывался непонятым. Согредо, кажется, понимал это как никто другой. Он говорил по-английски, и в прошлый раз, во время знакомства, и сейчас. А ведь душа требовала родного итальянского, да с привычной жестикуляцией, что любые проходящие мимо люди предпочитали обходить его за метр, как это бывало раньше, в детстве, когда они с Азуро и этим лисом, Михелем, сбегали каждый из своего дома из-под надзора кто родителей, кто совершенно посторонних людей, приставленных присматривать. Но то время давно прошло, Витторио повзрослел и оставил привычки в прошлом. Особенно теперь, когда его мечта детства исполнилась, и он стал хранителем Азуро наряду с этими японскими ребятами. — Почему именно ко мне? — хотелось бы быть вежливым и по-итальянски радушным, но Согредо до приезда дал себе установку держаться в стороне от остальных. — Сам не знаю, — Ямамото пожал плечами и улыбнулся беззаботно. — Просто хочу узнать, что ты за человек. — Неинтересный, — категорично заявил Витторио, надеясь, что хранитель Дождя согласится с таким суждением и уйдет. Но не тут-то было. — Я так не думаю, — уверенно ответил Такеши. Он уселся-таки на стул, всем своим видом показывая, что намерен если еще не подружиться, то разговорить собеседника точно. — Ты как минимум странный. — С чего это? — искренне удивился Согредо. Похоже, этот японец совершенно не замечает возведенных стен, проходя через них как сквозь иллюзии. — Хочешь казаться одиночкой. Но знаешь, ты совершенно на одиночку не похож. Вот наш Хибари-семпай – да, он и правда предпочитает одиночество. А ты через себя переступаешь, это видно. — Тебе кажется, — недовольно пробурчал Витторио. — Тебе просто не стоит влезать, — грубовато добавил он. — Нет, не кажется, — Ямамото рассмеялся. Наверное, если сравнивать их беседу со сражением, то Такеши наносил очень точные удары, в то время как от ответных играючи уклонялся. Подумав об этом, Гроза, просто ненавидящий проигрывать, мысленно отвесил себе подзатыльник. — Зачем ты так себя ведешь? Знаешь, ты чем-то похож на Гокудеру. Только тот себя смог убедить, что если он будет один, то все будет хорошо, а вот ты пока еще нет. — Почему бы тебе не отстать и не прекратить мешать мне продолжать убеждать себя в этом? — снова нагрубил Согредо. — Нет, не хочется, — еще шире улыбнулся Дождь. — Что тебе нужно? — обреченно спросил Витторио, поняв, что от него не отстанут. Сейчас он даже немного жалел об обещании не ссориться с другими хранителями. — Просто скажи, почему ты не хочешь общаться с нами, — вновь подумав, сказал Такеши. Хранитель Грозы посмотрел на него испытывающим взглядом. Мальчишка не только настойчив, но и местами даже нагловат. Хотя это даже чем-то подкупало — как истинный спортсмен, Ямамото не собирался отступать и добивался своего. Это вызывало уважение большее, чем раздражение. Согредо пытался найти предлог, чтобы послать хранителя Дождя куда-нибудь… в его комнату, но не находил. Такеши был прав в каждом своем слове, и это действительно удивляло. Витторио ведь подумал при первой встрече, что такого наивного и, откровенно говоря, глуповатого парня брать хранителем было неразумно. Сейчас этот самый парень показывал себя совершенно с иной стороны, и в душе просыпалось авантюристское желание узнать, какие еще грани прячет в себе Ямамото. — Не хочу лишних связей, — Согредо пытался говорить как можно более небрежно. — А если честно? — у Дождя был такой вид, будто он благосклонно дал второй шанс. — Это и есть честно. Я — щит семьи, громоотвод, если хочешь, и первый удар на себя буду принимать я. И умереть первым должен я. Не хочу, чтобы кто-то лил по мне слезы и сопли на кулак наматывал. — А как же Азуро? Вы ведь вроде друзья. — Казуар? Ха-ха, вот это поворот! Знаешь, наш дорогой босс не из тех, кто станет страдать из-за смерти близких. Хотя он будет скорбеть, по-своему. Когда умерла его мать, он потратил все сбережения, чтобы купить небольшое поле рядом с кладбищем и потом, весной, полностью засадить его тюльпанами. Но при том — ни единой слезы не проронил. Мужчины не плачут, — Витторио насмешливо хмыкнул. — Можно еще вопрос? — поинтересовался Такеши. Согредо, похоже, немного оттаял, потому как позволительно кивнул. — Почему ты его так зовешь? — Казуаром? Это долгая история из детства, тебя не касающаяся, — изрек хранитель Грозы, ясно давая понять, что не собирается говорить об этом. — Но знаешь что? Я дам тебе совет. Забудь все, что ты о нем уже надумал, и просто наблюдай. Выжди год-полтора. И только после этого пытайся судить, какой он. Возможно, тогда ты поймешь, почему его прозвали — не один я — нелетающей птицей. Снаружи раздался грохот, быстрый топот и сотрясшее почти весь особняк «я ЭКСТРЕМАЛЬНО устал!». Сложившаяся было атмосфера развеялась, и Витторио снова «закрылся», задавив свое желание побольше узнать о скрытых качествах собеседника и покопаться в его личности. В конечном счете, на нынешний момент покопались именно в нем, причем так незаметно, что это даже не сразу стало понятно. Это, конечно, делало Ямамото большую честь, и уважение к юноше значительно выросло, но все равно ощущения оказались неприятными. — Что ж, думаю, скука тебе больше не грозит. Так что мы можем и прерваться, я хотел бы побыть один, — довольно настойчиво возвестил Согредо, готовясь снова начать обмен «любезностями», который в этот раз точно может перейти в драку. Однако Такеши, вопреки всем ожиданиям, легко согласился, будто почувствовав настроение Грозы и поняв, что сейчас он ничего не добьется. — Что ж, спасибо тебе за совет, я его учту. Счастливо оставаться, — он махнул на прощание рукой и вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Ямамото был доволен собой. Разговорить Витторио оказалось даже легче, чем представлялось сначала. И Такеши уже понял, что общение с этим человеком стоит потраченных сил — если Согредо знает Азуро достаточно давно и значительно лучше, чем все остальные хранители, вместе взятые, то стоит вытянуть из него побольше подробностей. Масси ведь сам не спешит давать о себе новую информацию, так что нужно искать обходные пути.* * *
Тсуна перевернулась на бок, и в глаза ей ударил яркий полуденный свет. Испытывая чувство дежавю, девушка с трудом разлепила глаза и уставилась в потолок, вспоминая последние события. После разговора с Фоном Савада почувствовала страшную усталость — сказывалась почти бессонная ночь. Тогда аркобалено Урагана убедил ее поспать еще хотя бы несколько часов, а сам обещал подумать, как же помочь ей. Сейчас, когда голова более-менее очистилась, Тсунаеши поняла, какую большую ошибку совершила, вот так запросто все рассказав. В душе сохранялась уверенность, что Фон не предаст ее тайну, но все равно стоило быть осторожнее, и девушка теперь корила себя. Хотя она не могла не признать, что в эти несколько часов она впервые за последние несколько дней поспала нормально. Оглядевшись и не обнаружив никого в своей комнате, девушка решила, что пора вставать. Ей стало интересно, сколько времени она проспала, если чувствует себя такой отдохнувшей. Появившееся было хорошее настроение быстро разбилось о суровую реальность, как только Тсуна увидела в окне очередного прихвостня отца. Савада, которая не могла похвастаться идеальным зрением, не понимала, что он делает и куда смотрит — бугай был слишком далеко. Хотя судя по его движениям, он говорил с кем-то по телефону, возможно даже, отчитывался. Сама не зная почему, Тсунаеши подумала, что лучше бы «шпионы» не видели Фона. Если что-то произойдет с ней, под удар попадет именно аркобалено. А девушка и сама понимала, что, если ей что-то и поможет, то это должно быть что-то радикальное. И даже готова была пойти на это, лишь бы не повторилось то состояние полного уныния, и была возможность изменить будущее. А уж последствия не так важны. Переодевшись и более-менее причесав волосы, а для верности даже убрав их в высокий хвост, Тсуна неспешно спустилась на первый этаж. В гостиной что-то болтал телевизор, но девушка не стала вслушиваться. В столовой тоже кто-то разговаривал, и Савада узнала голоса Фона и И-Пин. Она пока не могла точно услышать, о чем говорят дети, но вполне мирная интонация обоих успокаивала. — Доброе утро, — возвестила Тсунаеши, входя в комнату и сама не замечая, как улыбнулась. Грядут перемены к — девушка надеялась — лучшему, и даже плохое настроение немного утихало благодаря таким мыслям. — Тсунаеши, ты вовремя, — аркобалено Урагана приветственно кивнул. — Тсу-тян, хорошо выглядишь! — с радостью изрекла Нана, тоже входя в комнату. — Ты наконец-то выспалась. Я рада, что к нам приехал старый друг И-Пин, и надеюсь, что вы подружитесь. Китаянка не стала вклиниваться в чужой разговор и только кивнула. Она, несмотря на все уверения Фона, все еще немного боялась, что Тсуна рассердится, ведь И-Пин даже не спросила разрешения, прежде чем приглашать учителя в Намимори. Однако Савада-младшая не стала ругаться, а видя немного угнетенное выражение лица девочки, даже попыталась ее успокоить, убеждая, что все хорошо. И хорошо благодаря ей. — Думаю, с этим сложностей не возникнет, — вновь улыбнулась Тсунаеши и села напротив аркобалено, рядом с И-Пин. Нана пожелала дочери приятного аппетита, а сама ушла в магазин. Непривычно спокойный Ламбо, как и его подруга, тоже пошли. Только сейчас Тсуна опомнилась, что хотела узнать, сколько времени. Над входной дверью висели часы, и именно они дали девушке искомый ответ, который немного не радовал: дело шло к вечеру. — Ты хорошо выспалась? — спросил Фон участливо. Он вновь пил зеленый чай, только теперь уже приготовленный Савадой-старшей. — Это удивительно, но да, — кивнула Тсунаеши, тоже наливая себе в кружку ароматной жидкости. — Мне совершенно не снились кошмары. Я даже не помню точно, когда последний раз так хорошо спала. — Это хорошо, — аркобалено улыбнулся. — Тебе нужно больше отдыхать. На некоторое время в столовой воцарилось молчание, но оно было отнюдь не давящим. Тсуна с удивлением для себя признала, что такая тишина ей, привыкшей к извечному гаму, даже нравится. Было в ней что-то умиротворяющее. А может, дело было в Фоне, который излучал просто удивительную ауру спокойствия. — Тсунаеши, я подумал над тем, как тебе помочь, — снова ненавязчиво начал аркобалено. — Думаю, есть один подходящий вариант. Савада заинтересованно посмотрела на собеседника. — Какой вариант? — спросила она. Фон улыбнулся. — Помнишь, что ты говорила о странах, где хотела бы побывать? — Савада кивнула. — Я много путешествую по миру, и среди стран, где мне нужно будет побывать в ближайшее время, есть и те, в которые хочешь ты. Поэтому, если ты не против, я могу взять тебя с собой. Тсунаеши недоверчиво уставилась на аркобалено Урагана, так и не донеся кружку до рта. Идея, конечно, была очень и очень заманчивая, если бы не множество «но»: мама точно будет против; Тсуна не закончила школу, боится самолетов, не хочет навязывать свою компанию; нельзя так просто взять и сорваться; девушка даже по-английски предложение составить не может толком и вообще не умеет общаться с посторонними людьми; путешествовать по миру — дорого и муторно, да и слежку отца никто не отменял. И еще тысяча других причин, чтобы не ехать! — Решение за тобой, я не стану торопить, — видя изменения в лице Савады, пояснил Фон. — Я понимаю, что это слишком неожиданно и резко, поэтому просто подумай. Тсунаеши вздохнула. Настроение ее, хоть и заметно улучшилось, еще не поднялось настолько, чтобы ни с того ни с сего хвататься за первое же предложение. Да, этот путь был действительно радикальным и точно послужил бы отличной «шоковой терапией», однако Тсуна еще не отошла от известий из будущего, а тут — просто взять и уехать. Бросить место, где родилась и выросла и, по чести, надеялась прожить всю жизнь, потому что здесь спокойно и однообразно – так, как она привыкла. Если подумать, путешествия по миру были полной противоположностью той жизни, которую девушка раньше считала идеальной. В то же время появление в ее жизни хранителей сильно пошатнуло позиции прежних приоритетов Савады, и она уже ничего ужасного в том, чтобы побывать заграницей, не видела. По крайней мере, когда Дино рассказывал ей об Италии, у Тсуны нет-нет, да проскальзывало желание увидеть все своими глазами, самой вдохнуть того воздуха и зимой, в декабре, прогуляться по улице во вполне легкой одежде. Хотя и в Намимори эта зима выдалась почти аномально теплой, и снега до сих пор не было, и гулять можно было чуть ли не в простом свитере и брюках, но все равно атмосфера была другой. Девушку не отпускало осознание, что она в Японии, в родном Намимори, который она знает как свои пять пальцев, и где ничего нового не предвидится. После полутора лет постоянного дурдома благодаря Реборну обычная жизнь казалась слишком избитой и даже приевшейся. Только после отъезда друзей Тсунаеши поняла, что не так уж и хочет, чтобы все вернулось в прежнее русло — это было бы просто скучно. Изменения были ей необходимы как глоток свежего воздуха. — Даже если бы я и согласилась, нужна ли тебе постоянная слежка? К тому же, кто знает, как люди отца воспримут наш отъезд? Я не хочу, чтобы у тебя возникли проблемы из-за меня, — Тсуна грустно улыбнулась и отвернулась к окну. — Значит, эти люди, следящие за твоим домом, посланы твоим отцом? — полюбопытствовал аркобалено. Ему пришлось немного потрудиться, чтобы не попасться на глаза шпионам и незаметно проникнуть в дом. — Я не могу сказать точно, но почему-то уверена, что так и есть, — Савада неопределенно кивнула. — На самом деле, твое предложение безумно интересное. Сейчас во мне борются три стороны. Одна протестует, потому что спокойствия, если поеду с представителем мафии, от которой я хотя бы частично освободилась, мне точно не видать. Вторая хочет побывать в новых местах, увидеть и научиться чему-то новому, хочет перемен. А третья сторона говорит, что не важно, насколько хорошо или плохо путешествовать, мама на это не согласится, а одну с ребенком меня тоже не отпустит, тем более, посреди учебного года. А с ней я спорить не стану ни за что. И к тому же, мне хочется тебе верить, но ведь совсем не факт, что постоянные поездки не сделают мне еще хуже, так? Ведь всегда остается маленькая вероятность встретить знакомых, а некоторых из них мне видеть совсем не улыбается. У меня ведь тоже есть какая-никакая гордость, — Тсуна слегка передернула плечами. — Как я и говорил, последнее слово за тобой, — напомнил аркобалено Урагана. — Что касается постоянных поездок, то это только один из вариантов. Ты накручиваешь себя, потому что по существу ничем другим заниматься не можешь. Все, что тебе нужно — это найти какое-то поглощающее занятие, тогда будет не до дурных мыслей. А занятие уже может быть абсолютно любым. Ты права, что учитываешь и мнение матери. Поговори с ней, если все-таки подумаешь над моим предложением. Я уеду послезавтра. Поэтому прошу тебя взвесить все «за» и «против», и потом дать более точный ответ до утра послезавтра. Хорошо? Савада согласно кивнула. Слова Фона убедили ее если не поехать, то хотя бы серьезно подумать об этом точно.* * *
— Мам, я хочу тебя кое о чем спросить, — тихо, будто надеясь, что ее не услышат, сказала Тсуна, когда Нана зашла в ее комнату. — Что такое, Тсу? — вопреки своему обыкновению, женщина не стала раскрывать задвинутые шторы. — Спрашивай, что хочешь. Голос старшей Савады почти звенел от радости: дочь наконец-то хоть немного ожила. Чутье подсказывало Нане, что прежней Тсунаеши она увидит нескоро, однако это было уже хоть что-то. По крайней мере, девушка больше не запирается и не сидит безвылазно в своей комнате, словно боясь лишний раз показаться на глаза. И темные круги под глазами смягчились, а бледная кожа наконец-то приобрела хоть какой-то румянец, отчего дочь больше не была похожа на живого мертвеца. — Ты, наверное, знаешь, что Фон послезавтра уедет, да? — осторожно начала Тсуна. Она еще не приняла решение, но было бы глупо соглашаться, если мама не одобрит ее отъезд. — Конечно, он говорил утром, — женщина кивнула. Что ж, значит, речь действительно пойдет о необычном госте. — Он много путешествует по миру, — тщательно подбирая слова, продолжила младшая Савада. — И предложил мне поехать с ним. — О, так ты хочешь поехать? — Нана мгновенно оживилась. — Нет, я пока не… — Ну что ты, Тсу-тян! Это же так интересно — путешествовать! Если бы не дети, я бы тоже с удовольствием куда-нибудь отправилась! Если ты спрашиваешь разрешения, то я не против! Только если ты в деталях будешь рассказывать, где побывала и что видела! — Подожди, мам, я пока ничего не решила! — с трудом вклинилась в щебетание женщины Тсунаеши. — Я еще толком ничего не обдумывала. — Тогда в своем решении отталкивайся от мысли, что ты можешь поехать, — Нана подошла ближе к дочери и слегка обняла ее. — Если так тебе станет лучше, то я переживу твое отсутствие. Твой отец ведь тоже нечасто балует нас своими посещениями, — немного грустно добавила она. — К тому же, Ламбо-кун и И-Пин-тян останутся со мной! — Спасибо, — пробормотала девушка, ответно обнимая мать. На душе отчего-то стало легче, несмотря на немного неприятное удивление, что женщина так легко согласилась. Они просидели так еще несколько минут. Тсуна наслаждалась объятиями матери, которые как будто были своеобразной защитой от остального мира. Душу младшей Савады грела радостная мысль: что бы ни случилось, Нана всегда оставалась рядом. Стоило ценить это, что девушка и делала. Женщина же незаметно для девушки улыбалась. Ей было больно отпускать Тсунаеши, но она как никто другой понимала, что может помочь дочери. И ради этого была готова пожертвовать всем и пережить что угодно, лишь бы Тсуна была счастлива и больше никогда не плакала по ночам в подушку, заглушая всхлипы. Нана только надеялась, что младшая Савада так и не узнает, кто же на самом деле подал Фону идею о путешествиях. Ведь кто, как не родная мать знает все мечты и желания своего ребенка?* * *
Хром уже несколько часов бредила. Она то и дело дергалась, стоило кому-то прикоснуться к ее руке, болезненно щурилась и что-то шептала. Мукуро, как только понял, что Докуро говорит что-то вполне осмысленное, тут же отослал Кена и Чикусу за едой, приказав не слишком торопиться. Он сам уже вполне твердо стоял на ногах, хотя еще ощущал слабость в теле, которое почти отвыкло от физических нагрузок. Сейчас он сидел на полу у кровати девочки, прикрыв глаза и вслушиваясь в ее слова. Хром говорила что-то о Саваде, об отъезде ее хранителей и много другого, что вообще-то не очень интересовало Рокудо. Но когда его чуткий слух уловил что-то о базуке десятилетия, он вновь стал вслушиваться. Постепенно выражение лица его менялось. Если сначала он не слышал ничего любопытного, то, как только Докуро упомянула об участии в происходящем непосредственно иллюзиониста, он насторожился. До этого было много слов о смертях в будущем, о падении Вонголы и постепенном разрушении мафии — это звучало почти как музыка. Было, конечно, немного жаль (впрочем, едва ли Мукуро мог бы испытывать настоящую жалость) Саваду, которая, похоже, тоже погибла во сне Хром, но это вполне можно было пережить. Тсунаеши не такая уж и важная фигура, а уж если она поспособствовала упадку мафии — что ж, ничего не поделаешь, зато пользу принесла. Такова жизнь. Но потом Докуро сказала что-то о смерти самого Рокудо, причем в весьма известном самому иллюзионисту месте, и это было явно не то место, где ему хотелось бы закончить свою жизнь. Он так и сидел на полу, глубоко задумавшись над всем, что говорила в бреду его ученица, когда Хром резко подскочила, садясь в постели, и безумным взглядом стала кого-то искать. Она забормотала «Мукуро-сама, Мукуро-сама, Мукуро-сама», пытаясь найти его. Бывший Туман Вонголы быстро встал, осторожно взяв девочку за плечи, и повернул ее в свою сторону. Докуро несколько секунд смотрела на него в упор, часто хлопая ресницами, словно не могла понять, кто это перед ней. Наконец, осознав, она громко всхлипнула и вцепилась пальцами в плечи Рокудо, будто сомневалась в его реальности. — Что такое, Наги? — ласково спросил иллюзионист. — Мукуро-сама, — вновь всхлипнула Хром, — пожалуйста, давайте поедем в Намимори! Умоляю! — Почему ты просишь? — Мукуро-сама, пожалуйста, не сердитесь на меня… — с большим трудом взяв себя в руки, Докуро посмотрела прямиком в глаза учителя. — Нам очень нужно туда поехать! — Подожди, Наги, ты еще не совсем пришла в себя. — Мукуро-сама! У нас совсем нет времени! Пожалуйста, давайте поедем! Сегодня же! Рокудо с удивлением посмотрел на Хром. Девочка никогда и ничего не просила и не требовала у него, а теперь она выглядела так, словно готова прямо сейчас, даже не получив разрешения, сорваться с постели и так, в чем есть, побежать в аэропорт. — Хорошо, Наги, просто успокойся. Отдохни еще немного, скоро придут Кен и Чикуса, и тогда мы все решим. Согласна? Девочка молчала около минуты, смотря в лицо Мукуро твердым взглядом, пытаясь понять, согласен ли он все-таки ехать, или нет. Наконец, убедившись, что иллюзионист сделает, как она просит, Докуро кивнула. — А теперь расскажи мне, что случилось, — мягко, но настойчиво попросил Рокудо.* * *
Тсунаеши сидела на кровати в своей комнате, уставившись в окно. Рядом с ней лежал телефон, снова разрывающийся от очередного вызова. На дисплее привычно уже высвечивалось имя Гокудеры, но девушка, казалось, не обращала на звонок и доли внимания. Давно пора было отключить звук, но кнопку на телефоне заело, и такой возможности не представлялось. Она страшно скучала по ребятам, и особенно по Хаято, даже несмотря на то, что узнала. Савада даже не пыталась убеждать себя, что ее тоска только из-за того, что он стал самым первым ее другом. Она давно уже поняла, какого рода чувства испытывала к бывшему хранителю Урагана. Сейчас очень хотелось ответить, привычным беззаботным тоном спросить, как идут его дела, и улыбнуться, выслушивая его гневные речи о том, что он беспокоился — Тсуна не сомневалась, что так и будет. Однако после всего, что произошло, волнение Гокудеры казалось ненастоящим, наигранным. В любом его слове девушка готова была искать двойное дно, хотя и понимала, как это глупо. Бессмысленно было сейчас бояться его, ведь в том будущем он убьет ее только через четыре года, а это достаточно большой срок, чтобы многое могло измениться. Когда постоянная трескотня телефона ей надоела, Тсунаеши, в очередной раз сбросив вызов, набрала номер Хару. Киоко сейчас, скорее всего, занята, а вот Миура наверняка просто бесцельно бродила по городу. Савада не ошиблась — на вызов подруга ответила почти сразу, и судя по шуму машин на фоне, она действительно была не дома. — Привет, Тсуна-тян! Как ты? Что-то случилось? — затараторила она. — Пожалуй, да, — против собственной воли улыбнулась Тсунаеши. Как же все-таки хорошо, что у нее есть девчонки! — Судя по твоему голосу, что-то хорошее, да? — спросила Хару, настраиваясь на долгую беседу. — Можно и так сказать. Я сейчас на перепутье, и совершенно не представляю, как поступить. — Помогу, чем смогу. К тебе прийти? — Да, если у тебя есть время, — улыбка Савады стала еще шире. Больше всего она ценила в Хару понятливость, которая, к сожалению, проявлялась не всегда. — Скоро буду! О, Найто-кун! Подожди, Тсуна-тян, я поздороваюсь, — пробормотала Миура в трубку. Через некоторое время Тсунаеши услышала и второй знакомый голос. Лонгчемп, судя по интонации, был удивлен, но что конкретно он говорил, Савада разобрать не смогла. Вскоре голос Хару вновь стал четким. — Тсуна-тян, как насчет взять Найто-куна с собой? Снова отдаленно донесся голос наследника семьи Томазо. Тот, кажется, пытался объяснить, что у него есть какое-то очень срочное дело, и он освободится только через пару часов. Миура передала его слова Тсунаеши, и та сказала, что будет рада увидеть и его. Лонгчемп громко попрощался, чтобы Тсуна слышала его, и ушел. Хару же, повторив, что скоро будет, сбросила вызов. Внизу раздалось мамино «Тсу-тян, я дома!». С чистой душой выключив телефон, Савада свободно вздохнула. Самое смешное, что в Италии сейчас должно быть раннее утро, а в Намимори уже вечер, поэтому кто знает, может, Гокудера додумается названивать еще и ночью? А ночь как раз предстояла тяжелая — уже следующим утром нужно было озвучить свое решение Фону. Собственно, для этого Тсуне и нужна была Хару — девушке требовался совет. Хотя она уже почти решила, что согласится рискнуть, но тогда нужно объяснить ситуацию подругам, чтобы те не беспокоились, и попросить помощи, чтобы можно было улизнуть незаметно для шпионов отца. Немного прибравшись в комнате, Тсунаеши стала ждать.* * *
Дино с недовольством вслушивался в долгие гудки. Он наконец-то разобрался с этой глупой миссией, и ему не терпелось поскорее взять билет на самолет и махнуть в Намимори к Тсуне, однако Девятый не спешил отвечать. Бумаги с отчетом уже везли в поместье, однако стоило избежать любых казусов и лично сообщить о выполненном приказе. Наконец, в трубке послышался негромкий щелчок, а после юношеский голос: — Здравствуйте, простите, что ожидаете, но дон Тимотео сейчас очень занят. Я могу передать ему, что вы хотите сказать, или подождите еще немного, если это что-то секретное, — безразлично выговорил парень. — Я подожду, — пробурчал Каваллоне, убрав телефон от уха и прикрывая рукой микрофон. — Ромарио, займись пока билетами, это может длиться вечно. Мужчина кивнул и быстро покинул кабинет босса. Дино же вернул трубку к уху и снова стал ждать. Наконец, Вонгола Ноно соизволил ответить невероятно усталым голосом. — Дино, ты вовремя. Я так понимаю, ты завершил свою миссию? — Да. С семьей Венженс покончено.