Пробиваясь сквозь жестокость и кровь, Найдешь любовь и силы Все вернуть назад и не допускать Того, что уже случилось. (Kharaktic feat. Jackie-O — Гидра (OST Полет рыжего воробья))
Наблюдать за хлопочущей Тсуной со стороны было довольно забавно. Савада что-то напевала себе под нос, разглаживая сбившееся покрывало на постели, которое, однако, тут же снова сминалось: девушка решила провести «ревизию» своих вещей, устроив их именно на своем лежбище. Длинное легкое пальто к наступлению апреля стало совершенно ненужным, а возить его в сумке было не с руки, слишком много места оно занимало. К тому же, останавливаясь в очередной стране, Тсунаеши иногда находила время забрести в ближайший магазинчик одежды, чтобы иметь хоть какое-то представление, что за одежда скрывается под куртками и плащами европейцев, и порой даже делала покупки. Так что свободного места в сумке теперь было маловато. Собственно, именно поэтому Савада и взялась за разбор своих вещей — таскаться по аэропортам с кучей пакетов в руках было бы неудобно. Излишек одежды – как, например, то же пальто, или слишком теплые для весны брюки — она откладывала в сторону, планируя отправить домой посылкой в самое ближайшее время. Вот только дождется письма от матери и ребят — уже за эту возможность Тсуна была безмерно благодарна Катэлю, любезно согласившемуся стать эдаким «связным» между девушкой и ее семьей — и отправит. Однако Фона, с любопытством следящего за движениями Савады, обмануть было не так легко. Обычно Тсунаеши демонстрировала некую лень, когда дело касалось ее личных вещей. Хотя она и была аккуратна, все-таки без лишней надобности заставить девушку сделать что-то было непросто. Сама Тсуна объясняла это так: за время бытности наследницей Вонголы она с пинка Реборна успела сделать столько всего, что ей хотелось просто отдохнуть. Ладно бы аркобалено Солнца заставлял ее только делать уроки и помогать матери, может, даже иногда тренироваться, но ведь нет! Случалось и такое, что Саваде приходилось делать совершенно непонятные и, по ее мнению, бесполезные вещи, нисколько мафии не касающиеся. Так что можно было смело утверждать, что, если Тсуна взялась за приведение своих вещей в порядок – что, в общем-то, и не требовалось, — то у нее явно что-то случилось. Подозрения аркобалено подтверждал и тот факт, что Савада то и дело что-то роняла, задумавшись. В очередной раз выпустив из рук только-только сложенную аккуратно жилетку, девушка слишком устало для начала дня вздохнула и, расчистив немного места, присела на край кровати. Почувствовав на своем запястье теплую ладонь Фона, Тсунаеши вздрогнула. Она даже не пыталась обмануть его фальшивой улыбкой, считая, что врать человеку, который помогает ей, хоть и не обязан это делать, просто грубо. Да и он уже столько времени провел рядом со своей спутницей, что точно бы сразу все понял. — Что тебя беспокоит? — вкрадчиво поинтересовался аркобалено. — Не… не беспокоит, — честно ответила та и усмехнулась своим словам. — Это просто предчувствие. — Хорошее или плохое? — В этом-то и дело. Интуиция трезвонит так, что голова болит, но я не чувствую опасности или чего-то подобного. Просто что-то случится, причем, кажется, независимо от того, предприму я что-нибудь для предотвращения этого, или нет, — договорив, Тсуна непонимающе нахмурилась. Ей совершенно не нравилось ждать неизвестно чего. — Это как-то касается будущего? — вновь спросил Фон, забираясь на плечо Савады. Тсунаеши повернула голову в сторону вечного ребенка, неожиданно серьезно глядя в его темные глаза и, кажется, прислушиваясь к своим ощущениям. Как ни пыталась, она не могла понять, что это все значит, но ничего плохого она не чувствовала — это точно. Наконец, девушка глубоко вздохнула, отводя взгляд, и уверенно произнесла: — Нет. Наверное, кое-что в моей судьбе уже изменилось, хотя бы потому, что я с тобой. И это будет что-то такое… как… из новой жизни, что ли. Но вот, что странно… — Тсуна прикусила нижнюю губу и будто неосознанно провела рукой по своей спадающей на лоб челке. — Оно ждет. Аркобалено сощурился, вглядываясь в лицо подопечной и замечая кое-что новое. И это новое определенно обещало что-то интересное. Небо готово поделиться с кем-то силой своей гармонии. — Скоро завтрак, а потом сможем прогуляться. Или ты хочешь остаться в номере? — улыбнувшись своим мыслям, спросил Фон. — Нет, я же с тобой, — улыбнулась Савада. — Но я, пожалуй, возьму перчатки и пилюли.* * *
В гостиной особняка крупнейшей мафиозной семьи было удивительно спокойно. Не так давно небезызвестный аркобалено Солнца вдруг вспомнил, что за все время, проведенное хранителями Азуро в поместье, те ни разу не посетили Альма Матер, совершенно забросив учебу, и этот факт Реборну не понравился. Учитывая, что в Европе учебный год потихоньку шел к концу, отправлять еще не совсем свыкшихся с Италией парней в какую-нибудь из местных школ было бесполезно, тем более, что материала те пропустили немало, и хоть какими-то познаниями мог похвастаться только Хаято. Да и вообще отправлять хранителей, сменивших свое Небо — а об этом казусе уже знала без малого вся мафия — в школу на Сицилии, родине мафии, где куда ни плюнь, обязательно попадешь в очередного мафиозного отпрыска, попросту опасно. В конце концов, в мафии даже дети знают основы принципов преданности. Поэтому вечный ребенок, недолго подумав, нашел решение. Раз уж он взялся обучать Азуро — кстати, слишком упертого и вечно не принимающего точку зрения своего репетитора — то можно что-то сделать и с остальными его хранителями. И не нашел лучшего выхода, чем засадить парней за учебники, строго наказав учиться и обещая проверить. Ну, а пока хранители заняты, постигая все тонкости различных наук, сам Реборн получал возможность отдыхать от общения с учеником и иногда даже выполнял заказы — чисто для поддержания имиджа. Этот день был одним из подобных, и из общей массы выделялся только тем, что в гостиной отсутствовали Азуро и Хибари, еще вчера отправившиеся на совместное задание (чем, к слову, оба были крайне недовольны), и Витторио с Михелем. Где носило эту парочку, никто точно не знал, но пределы поместья они не покидали. Просто прогуливают, — были уверены остальные хранители, вынужденные корпеть над скучными учебниками. Тишину нарушал бубнеж недовольного таким раскладом хранителя Урагана, в котором Ямамото с улыбкой узнавал ругательства — подобными словами иногда выражался Согредо. В основном они были обращены к Ферси, когда тот в очередной раз устраивал какую-нибудь ловушку для друга. Впрочем, как заметил не без удивления Такеши, отношения этих двоих заметно смягчились за последние полтора месяца. По крайней мере, Витторио уже не срывался, едва заметив появление хранителя Тумана, равно как и иллюзионист сбавил обороты своих шуточек. Неожиданно Гокудера затих и встрепенулся, резко повернувшись к двери. Хранитель Дождя тут же потерял всякий интерес к чтению и тоже обратил взгляд к входу. Дверь распахнулась, и в комнату невозмутимо прошел Хибари. Рехей, до того честно пытавшийся экстремально вникнуть в суть интегралов — математика давалась ему хуже всего, — вскочил, уронив книгу на пол, и излишне громко спросил, почему Облако вернулся так рано. Кея только неопределенно хмыкнул и продолжил свой путь, скрываясь уже за другой дверью. Как только она захлопнулась, в комнату почти влетел мрачный Азуро. Парень быстро осмотрелся, словно кого-то выискивая, и, не обнаружив, собрался продолжить свой путь, но ему этого не позволили. Стоило Небу Вонголы дойти до середины комнаты, его крепко ухватили за плечо и потянули на себя, вынуждая обернуться. — Да успокойся ты! — нервно прикрикнул Витторио, который и остановил Масси. Азуро искривил губы в неприятном оскале и резко дернул плечом. Согредо не отпустил, и это, кажется, вывело юношу из себя. В этот раз Масси резко развернулся и заехал кулаком в лицо друга – тот, не удержавшись, все-таки отпустил его и схватился за разбитый нос. — Не мешай мне, — процедил наследник Вонголы и оттолкнул хранителя Грозы с такой силой, что тот не удержался на ногах и, запнувшись обо что-то на полу, с размаху завалился в кресло, где сидел пораженно наблюдающий за происходящим Такеши. Сощурившись, Азуро мазнул взглядом по Рехею, подорвавшемуся, кажется, чтобы преградить ему путь, и тот замер на месте. Таким видеть свое новое Небо ему еще не доводилось — Масси был не просто зол, он был взбешен. Гокудера открыл было рот, чтобы что-то сказать, но, так же встретившись взглядом с Азуро, совершенно неожиданно промолчал и сел на место. Прежде, чем Согредо успел опомниться и продолжить останавливать его, Масси пошел к двери, за которой до этого скрылся хранитель Облака. Витторио проводил его сердитым взглядом, наспех вытер рукавом светлого джемпера кровь с лица, сплюнул прямо на пол и, не потрудившись извиниться перед Ямамото, которого случайно ударил локтем в живот при падении, вышел, откуда пришел. Находящиеся в комнате хранители не знали, что им делать. Судя по тому, как отчаянно пытался остановить друга Согредо, нужно было не дать Азуро дойти до Хибари. Сомнений в том, что именно Кея — причина злобы Масси, не возникало. Однако почему тогда Витторио так легко отказался от своей затеи? Вопрос решился сам собой — очень скоро Согредо снова появился в проходе, но в этот раз он тащил за собой не сопротивляющегося Михеля. Тот меланхолично осматривался и не пытался задавать вопросы – все, что было необходимо, хранитель Грозы уже сказал. — Быстрее, пока этот идиот дров не наломал! — хмуро поторопил тот и сорвался с шага на бег, волоча иллюзиониста за собой. Теперь уже и остальные спохватились, решив узнать, в чем вообще дело, и поспешили за товарищами. Небо и Облако обнаружились у комнаты Хибари. Азуро что-то зло шипел, Кея же его вообще не слушал. Он лишь лениво зевнул. Масси окончательно потерял терпение и, схватив хранителя за грудки, страшно закричал: — Ты хоть понял, что сделал? Ты понял, в какое положение поставил меня, Вонголу?! Ты сделал из меня и семьи посмешище! — Необязательно было извиняться. Я мог забить их всех до смерти, — пожал плечами Хибари, с каким-то странным любопытством наблюдая, что же сделает Азуро дальше. Масси неожиданно успокоился, выпуская из пальцев белый воротник собеседника. Руки его безвольно опустились вдоль тела. Лицо разгладилось, а ничего не выражающие глаза уставились одновременно на Кею и сквозь него, будто парень увидел вместо хранителя Облака кого-то другого. Тот насмешливо ухмыльнулся, не спеша что-либо предпринимать. — Нашим заданием было просто наблюдать, а не лезть в драку, — загробным тоном начал вещать Масси, и от его голоса мурашки побежали у всех подоспевших хранителей. Михель опасливо переглянулся с Витторио и незаметно вышел вперед. — Ублюдок, ты должен был четко выполнять приказ! Это твоя обязанность, пока ты мой хранитель! — лицо Неба снова исказилось гримасой гнева, на его судорожно дергающихся пальцах показались едва заметные огоньки, готовые разрастись до небывалых размеров, а в глазах вихрем взметнулись оранжевые искры. — Я никому не обязан. Тут же в свете ламп блеснуло железо тонфа, и Хибари бы точно сломал своему Небу что-нибудь, если бы перед ними не выросла металлическая решетка с толстыми прутьями. Раздался оглушительный лязг — это Кея не успел остановить удар. Мгновение — и решетка, ставшая теперь бетонной стеной, нагрелась, принимая на себя поток Пламени, предназначенный хранителю Облака. Тот сделал шаг назад, чувствуя опаляющий даже сквозь препятствие жар. Азуро будто очнулся, но ненадолго: на его руке загорелся новый огонек, опаляя ничем не защищенную кожу. Боли Масси не чувствовал — он был полностью поглощен накатившей яростью. Стоящий ближе всех к дерущимся Михель схватился за голову — иллюзорная стена стремительно разрушалась под напором Пламени Неба, ударяя по сознанию создавшего ее хранителя Тумана. Однако выигранного времени хватило, чтобы Витторио успел преодолеть разделяющее их расстояние и встать перед Азуро, словно защищая Хибари. — Эй, казуар, усмири свои нервы, черт тебя подери! — крикнул Согредо и встряхнул друга за плечи. Очень вовремя — стена Ферси тут же рассеялась синей дымкой. Пламя, бесконтрольно вырывающееся из ладоней наследника Вонголы, дрогнуло и заметно ослабло. Не теряя времени, хранитель Грозы схватил Масси за запястья и скрутил его, заведя руки за спину. Отпустил его Витторио только после того, как Пламя окончательно погасло, а недовольный и потерявший интерес к происходящему Кея уже скрылся в своей комнате. Михель с тихим стоном сполз по стенке на пол, крепко сжав челюсти. Следом за ним рухнул Азуро — ему удалось не потерять сознание от перенапряжения, но парень слишком вымотался, и сил ему теперь хватало разве что только на поддержание дыхания. Раздался немного нервный смех Витторио. Михель поддержал его почти счастливой улыбкой — все обошлось малыми жертвами. Благо, Девятый зачем-то покинул поместье, и не видел всего этого безобразия, а ожоги на руках Азуро всегда можно скрыть иллюзиями. Согредо протянул руку своему Небу, помогая подняться. Тот встал, оперся о стену, чтобы вновь не упасть, и благодарно кивнул. Юноша и сам понимал, что все произошедшее приведет к ненужным вопросам со стороны пораженно наблюдающих за происходящим хранителей Дождя, Урагана и Солнца, и даже готов был ответить на них, но позже. Сейчас ему хотелось забыться во сне.* * *
Тсуна поежилась, нервно озираясь и выискивая темную макушку аркобалено Урагана. Легкое чувство страха накатывало волнами, но было недостаточно сильным, чтобы удариться в панику. «Все хорошо, успокойся, ты знаешь улицу, на которой твоя гостиница, значит, сориентируешься!» — пыталась успокоить себя девушка, глубоко вдыхая. Все началось с того, что Савада, заглядевшись на какое-то красивое здание, остановилась и отстала от Фона. Только Тсунаеши очнулась и попыталась было побежать за вечным ребенком — ей навстречу повалила целая толпа туристов, невольно унося несчастную девушку в противоположную сторону. К тому моменту, как Тсуна смогла выпутаться из этого людского лабиринта, она уже была оттеснена довольно далеко от места, где рассталась с аркобалено Урагана, и, к своему ужасу, поняла, что не знает, как туда вернуться. Около двадцати минут Савада топталась на месте, надеясь, что спутник все-таки сможет найти ее, однако все было тщетно. Как назло, Тсунаеши утром оставила телефон, зарегистрированный на поддельное имя, в гостинице, а номер вечного ребенка она не помнила, то есть, и позвонить ему никак не могла. В конце концов решив, что так можно стоять до вечера и помощи так и не дождаться, девушка отправилась искать нужную улицу. Она была как никогда благодарна Фону за то, что тот помогал ей с английским — зная, что и как спрашивать, она очень скоро смогла узнать верную дорогу, благо, люди попадались знающие и готовые помочь заблудившейся туристке. Тсуна была уже недалеко от самой гостиницы, когда интуиция предупреждающе зазвенела. Остановившись и делая вид, что копается в небольшой сумочке в поисках чего-то, Савада быстро осмотрелась. Ничего необычного она не заметила, но чувство, что за ней следят, затихать не желало. Проверив, легко ли будет достать перчатки и баночку с пилюлями, Тсунаеши резко повернула в сторону от гостиницы, надеясь избавиться от «хвоста». Еще минут двадцать она петляла по более-менее знакомым улицам, где им с аркобалено уже удавалось побывать, но тот, кто за ней следил, отставать, кажется, не торопился, и более того — понял, чего добивается девушка. Уже не скрываясь, Тсуна снова огляделась. Однако не успела она что-либо понять, как чувство тревоги, до того очень слабое, вдруг стало всепоглощающе сильным, накрывая с головой. Не думая, что делает, Савада повиновалась инстинкту и сорвалась с места. Она бежала, не разбирая дороги, и потому совершенно неудивительно, что очень скоро заблудилась. Дыхание от долгого бега сбилось, и волей-неволей Тсунаеши пришлось замедлиться. В очередной раз повернув, девушка была готова взвыть — это же надо было умудриться почти в центре города найти тупиковый переулочек! Бежать назад времени не было — уже поворачивая сюда, Тсуна слышала отдаленный топот и ругань на незнакомом языке. Не найдя иного выхода, Савада достала пилюли из сумки. Но, сделав шаг к стене, преградившей ее путь, запнулась о собственную ногу и завалилась на землю, содрав кожу на коленях и чудом не попав в большую лужу. Но вот баночке так не повезло — от удара крышка отскочила, и пилюли посыпались на пыльную землю. Тсунаеши с ужасом смотрела, как они тонут в грязной воде, и боялась поднять взгляд на своих преследователей, все-таки загнавших ее в угол. Девушка неосознанно потянула дрожащую руку к откатившейся баночке, где осталась еще одна пилюля, но не успела ее взять, потому что сосуд отскочил к стене, и вместо пластмассы Тсуна нащупала только чью-то обувь. Насмерть перепуганную Саваду тут же схватили за шиворот и встряхнули, как котенка. — Вот ведь прыткая, — грубо рявкнул парень, держащий ее. — Добегалась? Клацая зубами, Тсунаеши все-таки посмотрела в некрасивое лицо грабителя. Во всяком случае, она надеялась, что дело обойдется только ограблением, а саму ее все-таки отпустят. — И молчит! Эй, ты понимаешь, что я говорю? — прорычал парень, наклонившись к лицу девушки и пощелкав пальцами свободной руки рядом с ее ухом. Та невольно поморщилась, чувствуя мерзкую смесь запахов алкоголя и дешевых сигарет. Понимая, что лучше поскорее все закончить, Тсуна проблеяла едва слышное «понимаю», и протянула сумочку грабителю, смотря на него умоляющим взглядом. Тот усмехнулся, кивая еще одному парню, кажется, постарше и поглупее. — Ты смотри, фишку рубит, — вырвав из ее рук небольшой клатч, грабитель оттолкнул Саваду в сторону пособника. Расстегнув молнию сумочки, младший вытряс из нее все содержимое, которого набралось весьма немного. Не обратив внимания на маленькое разбившееся зеркальце, странные варежки и ключ от гостиничного номера, грабитель схватил цветастый кошелек, подаренный Тсуне Миурой на прошлый День рождения, и принялся копаться в нем. — И это все? — возмущенно прорычал парень, потрясая одной-единственной купюрой, найденной в чужом кошельке. — Десять евро? Не густо, только время зря потеряли, — убирая бумажку в карман, грабитель хмыкнул. — Карл, посмотри, есть ли у нее украшения, и пошли. Тот, что постарше и поглупее, довольно загоготал и, схватив Саваду за волосы, быстро окинул ее взглядом. Никаких браслетов, колец или сережек — что это за девица вообще странная? Не теряя надежды на наживу, парень, еще более уродливый, чем первый, дернул за ворот сарафана Тсунаеши, слегка разрывая ткань. Под одеждой скрывался простенький шнурок, на который был нанизан перстень в виде дракона с ярким оранжевым камнем. Девушка заколотила по его груди кулаками, надеясь, что ее, наконец, отпустят, и вскрикнула, когда шнурок с ее шеи сорвали. — Эй, Берни, погоди. Девчонка-то вроде ничего такая. Экзотичная, — мерзко-писклявым голосом окликнул старший младшего, и тот пожал плечами. — Делай, что хочешь, — бросил «Берни», пожимая плечами. — Все равно с нее нечего больше взять. Тсуна испуганно сжалась, смутно догадываясь, что именно имел в виду этот Карл. Когда он обхватил ее подбородок своими толстыми как сардельки пальцами, Савада забрыкалась и, высвободив лицо, укусила грабителя за палец. Тот с силой швырнул ее на землю и зашипел что-то на своем языке. Тсунаеши сжала зубы, заглушая болезненный вскрик, и попыталась отползти подальше, но нападавший не собирался так просто ее отпускать. — Сучка, ты будешь ползать на коленях и умолять пощадить тебя, — оскалился Карл, вновь подходя к девушке. — И не вздумай орать, иначе я отрежу твой язык. Грабитель наклонился, намереваясь снова взять Тсуну за шиворот, но остановился, услышав сдавленный вскрик позади. — Эй, Берни, ты чего там? Споткнулся, что… — развернувшись, Карл подавился собственной репликой — в лицо ему почти упиралась какая-то странная палка. — Ты кто? — Отошел от девушки, — ответил ему преисполненный злобы голос, — если хочешь уйти живым и здоровым. — Чего? — взревел Карл, сплюнув на землю, и оттолкнул от своего лица палку, оказавшуюся — вот уж что было неожиданно — бильярдным кием. — Для тупых повторю: отвали от девушки, — жестко ответил светловолосый парень, поудобнее взяв кий. — А тебе какое дело? Она тебе что, возлюбленная? Иди, куда шел, — прошипел Карл, окидывая презрительным взглядом стоящего перед ним юношу и лежащего неподалеку пособника. — Иначе сам уйти не сможешь. — Раз не понимаешь слов, придется объяснить действиями, — вздохнул светловолосый и шагнул вперед. Карл, слегка замахнувшись, попытался ударить оппонента, но оказался слишком неповоротливым — к тому моменту, как его кулак оказался в том месте, где тот до этого стоял, парень уже был за его спиной. Не церемонясь, он ударил грабителя по голове кием с такой силой, что послышался треск. Последним, что услышала Тсунаеши перед тем, как ее измученное произошедшим сознание уплыло во тьму, было «Вот черт, кий сломал… Эй, ты как?», а перед глазами появилось немного обеспокоенное лицо.* * *
Азуро ушел почти сразу после того, как все более-менее успокоилось, а последствия их стычки с Хибари были тщательно убраны. Он не спешил ничего объяснять, равно как и Кея. Казалось, о произошедшем достаточно неплохо знали еще Михель и Витторио, но первый словно испарился, не спеша попадаться ищущим его Гокудере и Сасагаве на глаза, а второй просто молчал. Впрочем, Ямамото был уверен, что сможет найти способ вытянуть из хранителя Грозы нужную информацию — все-таки, общались они действительно хорошо. Согредо сидел в своей комнате за ноутбуком и что-то печатал. Из его носа торчала пропитанная кровью ватка, а под глазом наливался смачный фингал, но парень улыбался счастливо, чуть ли не светился, глядя на экран компьютера. На мониторе постоянно мелькали значки новых сообщений в какой-то социальной сети — сам хранитель Дождя ее раньше никогда не видел. Однако вчитываться в сообщения не стал — во-первых, невежливо, а во-вторых, все равно писалось по-итальянски. — Если ты пришел молча стоять над душой, то выбери, пожалуйста, другое время и закрой дверь с обратной стороны, — не отрываясь от своего занятия, смешливо проговорил Витторио. — А если тебя интересуют какие-то конкретные вопросы, то задавай, по возможности отвечу. Ямамото пожал плечами, уже даже не удивляясь прозорливости товарища — да и догадаться, учитывая недавние события, не трудно, — и уселся на кровать хозяина комнаты, сразу обозначив, что никакого интереса к тому, чем занимается Согредо, не проявляет. Тот хмыкнул одобрительно, словно говоря «молодец, проверку прошел», и, отодвинувшись от стола, обратил взгляд к терпеливо ждущему Такеши. — Можешь даже не говорить, я в курсе, что ты хочешь знать, — наперед предупредил хранитель Грозы и откинулся на спинку стула. — Я сам не все знаю, но из того, во что меня посвятил казуар, — волк завалил их задание. Надо было проследить за каким-то мужиком. Раз уж мой дорогой друг является выходцем из Манчини, специализирующихся на слежке и шпионаже, Девятый решил, что с подобным заданием они справятся. Но кто-то там волку не понравился, и он со своим фирменным «забью до смерти» вылез из укрытия. Казуар не дал ему наделать дел, но их заметили и, подумать только, отчитали! Наследника крупнейшего мафиозного клана на пару с хранителем отчитали, словно нашкодивших мальчишек, представители мелкой семейки, торгующей оружием в неположенном месте! — Витторио расхохотался. — Представляю, какое лицо было у казуара в тот момент, когда надо было извиняться от имени всей Вонголы! Дон за такое по головке не погладит, это уж точно, а что скажет Реборн, так это вообще песня! Плюс, такой удар по самолюбию — комбинация что надо. — Что-то ты не слишком печалишься за друга, — перебил его хранитель Дождя, также навесив на лицо улыбку. — Ну, а что мне, плакать, что ли? Сделанного не воротишь, а казуара настолько вывести из себя надо уметь. Знаешь, если бы мы не успели его остановить, последствия могли бы быть ужасны, — полушепотом добавил Согредо, покосившись на дверь, и снова засмеялся. Надо было признать, — смех у него приятный, заразительный. Такеши слушал и поражался — как можно так радоваться, когда у друга возникают самые настоящие проблемы? Было интересно, что же послужило причиной для такого душевного подъема — может быть, та переписка на ноутбуке? Хранитель Грозы, заметив заинтересованный взгляд собеседника, направленный на потемневший монитор, насмешливо сощурился, разве что пальцем не пригрозил. — Я знаю, что со стороны выгляжу странно, но ничего не могу с собой поделать, оно всегда так случается, — Витторио как будто виновато развел руками. Ямамото же только теперь понял, что Гроза до сих пор не переоделся, хотя по сути, почти новый джемпер можно было смело выкидывать. Мало того, что тот был почти до локтя правой руки заляпан кровью, которая плохо отстирывается, так еще и рукава обгорели. Такеши ошеломленно распахнул глаза, только теперь заметив, что на руках у Согредо нет ни следа ожога, будто это не он хватал за руки Азуро. — А, так ты заметил, — с какой-то странной гордостью вновь заговорил Витторио и вытянул руки ладонями вверх, чтобы было лучше видно. — Не знаю, почему, но Пламя казуара никогда не причиняло мне вреда. Даже малейшего. Ему самому — причиняет, если он им со злости пользуется, а мне, как оказалось, в любом случае ничего. Зато такой заряд бодрости придает! Это как после легкого удара током, — мечтательно улыбнулся Согредо, и на его кольце Вонголы на миг появилась яркая зеленая вспышка. — Незабываемое ощущение. Знаешь, это одна из причин, по которым я так хотел быть хранителем казуара. — Ты что-то слишком разговорчив сегодня, — отметил хранитель Дождя, принимая к сведению, что в общении с этим человеком давно пора перестать удивляться. — Я знаю, просто настроение прекрасное, да и все, что я сказал — не секрет. Казуар бы сам потом все объяснил, разве что упустив некоторые детали, а мои причины – мои, кому хочу, тому рассказываю. — И это никак не касается того факта, что Азуро ударил тебя? — Если бы он хотел причинить мне вред — повредил бы кости. Я сам учил казуара бить так, чтобы только нейтрализовать, но не калечить. В тот момент я не думал, что то, чему я его учу, будет однажды использовано на мне, но это определенно лучше, чем кривой нос или выбитая челюсть. Хотя девчонкам иногда нравится... Но вообще да, считай, что моя откровенность — маленькая месть. Как Небо в этот раз казуар определенно облажался. — И еще, его Пламя… Ты сказал, что это было со злости, он что… — нахмурился Такеши, мысленно сравнивая Масси и Занзаса. — Нет, это было не Пламя ярости, казуар так не умеет. Просто он немного потерял контроль. Память — интересная штука, знаешь ли. То, что больше всего хочется забыть, всплывает в самый неподходящий момент и затмевает все вокруг, — туманно изрек Витторио и ухмыльнулся, видя, что собеседник смотрит на него с возросшим интересом. — Что ж, надеюсь, малыш не расскажет о произошедшем дону Тимотео, — понимая, что расспросы бесполезны, беспечно улыбнулся Ямамото. — Так он был здесь? — вскинул брови Согредо и тут же нахмурился. — Плохо. Дон Тимотео и так относится к вам с недоверием из-за того, что вы оставили свое бывшее Небо, а тут… у Хибари могут возникнуть большие проблемы. Надо бы предупредить Азуро. Ему будет не с руки искать нового хранителя в случае чего…* * *
Тсунаеши проснулась, почувствовав аромат зеленого чая. Не самого лучшего качества и явно неумело заваренного, но все-таки чая. Это напомнило о доме, девушка, не вдумываясь, пробурчала «уже встаю, мам», и попыталась повернуться на кровати. Однако спала она вовсе не на своей кровати, а на чем-то жестком и узком. И едва с этого «жесткого и узкого» не свалилась, успев в последний момент схватиться за, как позже оказалось, столешницу. С трудом продрав глаза, Тсуна села и тут же зашипела, почувствовав, как ноют разбитые коленки. С ее плеч сползло одеяло, почему-то слишком короткое и похожее на мужской пиджак. Оглядевшись ошарашенным взглядом, Савада сделала для себя несколько выводов. Первый — она находится в каком-то кафе, или подобном заведении, и те двое посетителей, что были за другими столиками, с интересом поглядывают в ее сторону. Второй — укрыта она была действительно блейзером, причем настолько большим, что в нем бы поместились не меньше двух таких Тсун. И третий — напротив нее с чрезвычайно спокойным видом сидел светловолосый парень, неспешно пьющий из своей кружки какой-то темный напиток, по запаху смахивающий на кофе. — Ты как, нормально? — отставив кружку в сторону, с толикой волнения спросил парень по-английски. Тсунаеши непонимающе захлопала глазами — а что, собственно, она здесь делает? Да и голос кажется смутно знакомым… девушка нахмурилась, вглядываясь в лицо своего спутника, потом перевела взгляд на свои израненные колени, и, кажется, понемногу начала вспоминать. Сначала была толпа… потом странное ощущение, что за ней следят… а потом… подворотня! Тсуна так и подскочила на месте, бешено вертя головой, будто опасалась, что нападавшие сейчас появятся снова. — Плохо? — сделал свой вывод незнакомец. — Попей чаю. Извини, не знал, что заказать, но, раз уж ты японка… ты же японка, да? — Это ты за мной следил, — подала, наконец, голос Савада. И снова осмотрелась. Наверное, это этот парень ее сюда принес. Хорошо, что там не оставил. — А ты это заметила, — утверждением на утверждение ответил собеседник, — и попыталась избавиться от хвоста, и вместо этого нашла себе проблем на голову. Талант, — с какой-то странной ноткой в голосе улыбнулся парень. — Зачем ты это делал? — недоверчиво спросила Тсунаеши, все-таки пододвигая к себе кружку с чаем. От идеала далек, но пить можно. — Я не собирался ни за кем следить, — пожал плечами незнакомец. — Я заметил тебя недалеко от парка на главной улице. Ты еще была с ребенком, — и снова в голосе парня промелькнула эта непонятная нота. — И ты кое-кого мне напомнила. — Дорогого человека? — склонив голову набок, спросила Тсуна. — Самого дорогого, — вновь улыбнулся собеседник и поднес кружку с напитком ко рту. Несколько минут они помолчали, то ли наслаждаясь тишиной, то ли не зная, что сказать. Но молчание это было легким, приятным и совершенно не давящим. Девушке рядом с этим человеком было на удивление спокойно, даже несмотря на то, что он ее преследовал. Не так, как с Фоном, конечно, но все-таки спокойно. — Твое кольцо, — снова заговорил парень, взглядом указывая на край стола, где лежали все вещи Савады. — Мне казалось, что все из этой семьи погибли, — он прищурился одновременно хитро и чуть настороженно. — Я не из… то есть, его мне подарили. Хороший человек, — поспешно ответила Тсунаеши, понимая, что так легко прокололась, и отчаянно краснея. Девушка схватила кольцо, казалось бы, не так уж и давно подаренное ей Ланчией, и сжала в кулаке, будто стараясь скрыть от чужих глаз. — Даже если это и подарок, не стоит носить его так открыто. Есть люди, которые могут все не так понять, и тогда проблем не избежать. — Я понимаю, — Тсуна осторожно кивнула и покосилась на варежки. Незнакомец совершенно точно был связан с мафией. Пусть даже и косвенно. И раз так, то по варежкам он мог понять, кто сейчас перед ним, и вот тогда, как и сказал парень, проблем не избежать. Мало ли, чем он занимается. Может, он киллер, отправленный избавиться от несостоявшейся Вонголы. Хотя это предположение все-таки казалось Саваде слишком бредовым. Во-первых, если даже Девятый приказал прекратить поиски, то она явно никому в мафии теперь не нужна. Во-вторых, опасности от парня не исходило даже малейшей. Да и встреча их все-таки была, пожалуй, случайной. — Кстати, мне было интересно, почему ты не предприняла ничего серьезного, чтобы скрыться от меня? Петлять по улицам — не лучший способ избавиться от слежки, и мне кажется, ты об этом знаешь, — в очередной раз подал голос юноша. Тсунаеши от неожиданности вздрогнула и посмотрела на него пытливым взглядом. Казалось, что парень тоже не очень-то хочет выдавать своей принадлежности к миру мафии, но в то же время всерьез заинтересовался происходящим. — Я не чувствовала угрозы. Считай это чутьем на людей, — девушка широко улыбнулась, и вдруг заметила в глазах собеседника странную тоску. И эта тоска почему-то казалась ей знакомой, даже слишком знакомой. — Я, кстати, Гамма, — будто опомнившись, оповестил парень и через стол протянул руку. — Тсунаеши, но близкие зовут меня Тсуна, — вспомнив, что они действительно еще не познакомились, Савада ответно протянула руку. Ладонь у Гаммы была мягкой и теплой, как у Фона, только больше. И рукопожатие вышло крепким, но не настолько, чтобы стало больно. — Тсунаеши, — словно на пробу произнес Гамма. — Тсуна произносится легче, — решил он для себя. — Значит, ты все-таки из Японии, — в глубине глаз парня промелькнуло понимание, и Савада была готова разочароваться — он все-таки связан с мафией, и даже, кажется, догадался. От размышлений девушку оторвал бой часов, оповещавший о наступлении пяти часов пополудни. Тут же Тсуна вспомнила, что так и не предупредила Фона, и он наверняка волнуется. Осмотревшись, Савада нашла свою сумочку на краю диванчика, где сидела, и принялась собираться. Все это время Гамма ненавязчиво наблюдал за ней, одновременно размышляя о чем-то своем. — Мне нужно идти, — пояснила, наконец, Тсунаеши свое поведение и немного виновато улыбнулась. — Тогда я тебя провожу, — заявил парень и, увидев удивление на лице собеседницы, добавил, — а то ты снова себе проблем найдешь. Раз уж я помог тебе, то должен передать с рук на руки тому ребенку. Гамма первый встал из-за стола, поманил официантку и что-то быстро ей сказал. Она кивнула и, бросив лаконичное «Передам», скрылась из виду. Савада наблюдала за всем этим с легкой настороженностью олененка, будто была готова побежать в случае чего. При виде этого парень как-то по-доброму рассмеялся и, сняв свой пиджак со спинки дивана, куда его повесила Тсунаеши, накинул его на плечи вздрогнувшей от неожиданности девушки. — Зачем? — непонимающе спросила та, подняв взгляд на лицо Гаммы. Тсуна и не поняла сразу, что он такой высокий, хотя по возрасту явно немногим старше ее. — На улице прохладно, да и у тебя одежда испорчена, — тот пожал плечами, будто ничего сверхъестественного не произошло. — По-моему, это нормально — помогать спасенным девушкам. Савада невольно улыбнулась этим словам и не стала спорить, кутаясь в предложенную одежду. Оставив на столике оплату напитков, Гамма подтолкнул ее в сторону выхода и сам направился туда. — Где ты остановилась? — первым делом спросил парень, выйдя из кафе, и глубоко вдохнул. Несмотря на то, что небо было чистое, на улице было довольно холодно. — В гостинице на главной улице, — ответила Тсунаеши, надеясь, что Гамме будет хотя бы по пути. Тот почему-то усмехнулся и кивнул: — Ну пошли. Почти целый квартал шли молча. Парень был немного впереди, показывая путь, девушка же отставала — не столько потому, что совершенно не представляла, куда идти, сколько потому, что просто не поспевала за быстрым шагом спутника. Со стороны все это смотрелось несколько необычно, и сама Тсуна это прекрасно понимала. Наверное, только поэтому и решилась сама начать разговор. — Ты отсюда родом? — неуверенно начала она, с трудом догоняя Гамму. — Нет, я, как и ты, приезжий, — снисходительно улыбнувшись, ответил тот. — Изучаю мир по возможности. А ты почему здесь? — Мы с другом путешествуем. Интересно бывать в разных странах и узнавать о них что-то новое. Столько впечатлений каждый раз, — тщательно выбирая слова, проговорила Тсунаеши. Хоть она и выдала себя с потрохами еще в кафе, сдаваться Савада не собиралась. — А в Италии ты бывала? — словно невзначай изрек Гамма, а сам с интересом покосился на собеседницу, желая увидеть ее реакцию. И своего добился — девушку почти передернуло, а лицо ее мгновенно помрачнело. — Нет, не бывала, — проворчала та, кажется, поняв, в какую уловку ее хотели поймать. — Я слышала, ничего хорошего там нет. — Это не так, нужно только поискать, — удовлетворенный результатами, улыбнулся юноша. Весь их разговор походил на игру в морской бой — каждое слово может привести к взрыву. И Гамма, и Тсуна уже поняли, что оппонент имеет отношение к мафии и пытается откреститься от этой связи, и прекрасно осознавали, что раскрыли друг друга, но почему-то упорно продолжали ломать комедию, быть может, в слабой надежде, что обман удастся. Или надеясь на честность друг друга — до тех пор, пока никто в открытую ничего не признал, нет смысла что-либо предпринимать. В конце концов, совсем не факт, что они еще когда-нибудь встретятся, расставшись сейчас. — Да? Например? — полюбопытствовала Савада, задирая голову, чтобы посмотреть Гамме в глаза. — Венеция пользуется популярностью у девушек. Хотя мне куда больше нравится Тоскана, там в начале осени столько винограда, что глаза разбегаются, — хмыкнул юноша, и оба ощутили, что напряжение спало. К черту мафию, сейчас они — простые люди. — Ламбо бы понравилось, — тепло улыбнулась Тсунаеши, и глаза ее непонятно отчего засияли. — Может, ты и прав. Что-то интересное можно найти везде. А насчет Тосканы я запомню. В начале осени. — Тем временем, мы прибыли. В какой именно гостинице ты остановилась? Их здесь две, — Гамма остановился и окинул взглядом два здания, стоящие друг напротив друга. — Там, — девушка кивнула на то, что справа. — Жаль. Я остановился напротив, — пояснил парень, и Тсуна только теперь поняла, почему он тогда так усмехался. — Дальше я, наверное, сама дойду, — неуверенно проговорила Савада и протянула Гамме его пиджак. — Спасибо. — Можешь оставить себе. Все-таки одежда у тебя все еще порвана, — просто ответил парень, махнув рукой. — Вернешь, если еще когда-нибудь увидимся. И передавай привет Фону. Тсунаеши промолчала, но посмотрела с благодарностью. Снова прикрыв оголенные плечи блейзером, девушка кивнула вместо прощания и зашагала к своей гостинице. За своей спиной она услышала шаги — это Гамма направился к себе. Неожиданно даже для себя Тсуна остановилась — до нее не сразу дошло, что она ни разу не упоминала при парне имя вечного ребенка. Это только лишний раз подтвердило все ее догадки. Развернувшись, Савада окликнула юношу — тот остановился сразу, будто знал, что так будет — и обернулся, странно улыбаясь. — Спасибо, Гамма-сан! За все, — крикнула Тсунаеши и улыбнулась. Что-то подсказывало ей — эта встреча совсем не случайна.* * *
— Фон? — поняв, что так просто ей уснуть не удастся, позвала Тсуна. Сегодняшние впечатления оказались слишком яркими и никак не желали дать покоя. Аркобалено Урагана, выслушав ее по возвращению, рассказал, что тот, с кем она встретилась, действительно имел непосредственное отношение к мафии. И это было странно, ведь вечный ребенок тщательно выбирал места, в которых мафиози обычно не бывают. Особенно Фона удивлял тот факт, что преданный своей семье Гамма оставил юную дочь босса и новое Небо аркобалено без присмотра. Савада же, несмотря на реальную опасность ситуации, чувствовала неясное и даже, наверное, неправильное в свете всех произошедших событий оживление. Душа ее почти пела — последний раз нечто подобное Тсунаеши испытывала уже давно, в Намимори, наверное, даже до отъезда друзей. Кроме того, случившееся в подворотне заставило девушку задуматься о вещах, на которые она раньше попросту не обращала внимания. — Ты снова о чем-то беспокоишься, — Тсуна почувствовала, как что-то сбоку потянуло одеяло, и перевернулась, обращая взгляд на забравшегося к ней на кровать вечного ребенка. — Ты прав, — она приподнялась, опираясь на локоть. — Я только теперь подумала… Савада осеклась, словно сомневаясь в том, что хочет сказать и что попросить. Все-таки это решение не одного дня, и не стоило так спешить с выводами. В свое время она всеми силами отказывалась, когда ей навязывали эту мысль, и совсем не факт, что она не передумает теперь. — Что такое? — черные глаза Фона, кажется, заглядывали в душу, и складывалось впечатление, что вечный ребенок прекрасно знает, о чем волнуется его подопечная, но как обычно предпочел дать ей возможность решить все для себя самой. — Знаешь, то, что мы с тобой уехали из Намимори, еще не дает гарантии, что теперь будущее изменится. То есть, даже если я не умру через четыре года, откуда нам знать, появится ли та семья? Может, все-таки стоило остаться? Может, я зря убегаю от проблем, не пытаясь решить их? — Что ты хочешь этим сказать? — Я… сегодня, без пилюль я оказалась совершенно беспомощна. Я ничего не могла сделать, и если бы Гамма не вмешался, кто знает, чем бы все закончилось? И теперь, когда пилюль нет, я понимаю, что я всегда была такой. Раньше меня вытаскивали Реборн и ребята, я привыкла полагаться на их помощь, а сейчас ее нет, и больше не будет. — Ты хочешь вернуться в Намимори? — не выдавая своих эмоций, спросил аркобалено, усомнившись в своих домыслах. Если он все-таки ошибся, то это будет большим разочарованием — Тсунаеши ведь казалась ему по-настоящему сильной. — Нет, ты что! — девушка возмущенно помотала головой. — Мне надоело сдаваться на полпути. В этот раз я не позволю себе отступиться при первой же трудности. Помнишь, в день нашего знакомства, ты спросил, хочу ли я изменить будущее? Так вот, я хочу, очень хочу. Мне неважны Вонгола и Альянс, но ведь там мой отец, брат, Дино, Базиль, ребята… я не могу позволить им погибнуть. И я не хочу, чтобы меня всю жизнь тянули и спасали, я ведь тоже чего-то стою! Я тоже хочу защищать своих близких! Фон, пожалуйста, — горячо зашептала Тсуна, наконец, решившись, — научи меня сражаться! — Так уж ли ты этого хочешь? Тсунаеши, я согласился путешествовать с тобой, и мне не трудно будет тренировать тебя, но уверена ли ты, что не отступишься однажды? — вечный ребенок испытующе посмотрел в глаза девушки, и та замолчала, глядя на него чуть растерянно. — Нельзя всю жизнь от кого-то зависеть, да? Вот и я не хочу. Я клянусь, что не отступлю, — уверенно произнесла Савада и посмотрела в глаза Фона с вызовом. А тот только лукаво улыбнулся — и все-таки он не ошибся. Эта девочка очень сильна духом и, кто знает, возможно, когда-нибудь это Небо соберет своих хранителей. Тем более, один, кажется, уже есть.