Мы ничего не получим за выслугу лет. Будем жадно хватать обрывки ушедших историй. Я сомневался, мне дали надежду в ответ. И небо над головой дали чужое. (Смысловые галлюцинации — Чужое небо)
Два месяца пролетели, как одно мгновение. Все это время Тсунаеши провела в доме Ву: вообще-то Фон не планировал остаться в Китае так надолго, но иллюзионист решил, что хочет путешествовать со своим Небом («Ты мой друг», — постоянно возражала Савада), так что пришлось сначала ждать, пока он оклемается; потом задержались на празднование Дня рождения Тсунаеши, потом случилось еще что-то… В общем, в Китае вся компания задержалась. Правда, не сказать, что кто-то был не рад. Как-то так сошлось, что всем нашлось, чему научить друг друга: Тсунаеши на пару с Шоичи учили Гамму и Ву японскому языку; Саваде Ирие помогал разбираться с точными науками, а та объясняла, что могла, о Пламени; Гамма учил Шоичи простейшим приемам самообороны (иллюзиониста убедить не смог) и итальянскому языку — тут к ним присоединялась подруга; Ву помогал всей троице учиться различать иллюзии (ничего удивительного в том, что самой способной в этом плане оказалась Савада), лично Гамме — обуздывать свой по-итальянски пылкий темперамент, а самой Тсунаеши давал советы по управлению Пламенем, раз уж так вышло, что оба чувствовали и почти видели Пламя друг друга; в уроках иллюзиониста Тсунаеши видела отголоски уроков аркобалено Урагана, что было не так уж удивительно, учитывая, что вечный ребенок учил отца Ву; а итогом этих занятий стало то, что Савада научилась вызывать Пламя в кольцо почти без усилий. Сам Фон, кстати, темпа занятий с ученицей тоже не сбавлял. Прошло уже достаточно много времени с момента, когда девушка попросила аркобалено научить ее сражаться, но тот не спешил переходить к боевым приемам. Он говорил, что для начала нужно привести в порядок внутреннее состояние Тсунаеши, прежде чем переходить к тренировкам «внешним». Савада не спорила, полностью доверяя учителю, хотя и не очень понимала, что не так с ее внутренним состоянием. Да, несколько месяцев назад, еще до встречи с Гаммой, она могла бы согласиться, что что-то действительно не так. Однако теперь, будучи слишком занятой и сосредоточенной на занятиях всевозможных направленностей, девушка нередко понимала, что почти перестала вспоминать о былых друзьях. Да, с ними тогда было весело, Тсунаеши чувствовала себя счастливой в их окружении… Но все-таки те отношения, если присмотреться, за полтора года не дошли до такого уровня, какой уже был у нее с Гаммой или Шоичи. Савада иногда вспоминала, как сравнивала появление Гокудеры и Ямамото в ее жизни с подарком небес, постоянно боялась, что те заметят, насколько она не соответствует им, и уйдут, не сказав ни слова. С новыми друзьями было совсем не так. Умом девушка понимала, что они с Гаммой и Шоичи мало похожи, понимала, что оба превосходят ее в чем-то. Но едва ли не впервые в жизни Тсунаеши сама стремилась соответствовать им. И не из боязни, что ее оставят, а потому что видела, что с ее развитием развиваются и друзья. В чуть менее быстром темпе, нежели она, позволяя догнать и встать наравне. Это было удивительно. Особенно друзья удивили девушку на ее День рождения. До самого вечера Савада старалась не думать, что вот уже третий год подряд она останется без нормального праздника. Раньше, еще до появления всей этой канители с мафией, они с Наной праздновали такие дни тихо и скромно, только вдвоем. С приходом Реборна все внимание стало сосредотачиваться на даже слишком сильно любящем внимание вечном ребенке, и разница всего в один день почти убивала возможность того, что кто-то вспомнит, что у нее, вообще-то, тоже праздник. Никогда не забывал о Дне рождения «Джудайме» только Хаято, но постоянное присутствие в доме Бьянки не позволяло Гокудере нормально поздравить «босса». В этом году Тсунаеши и не ждала праздника. Да и с чего бы ему быть: она ведь, кажется, ни разу не говорила ребятам, когда у нее День рождения — как-то к слову не пришлось. Однако вечером 14 октября, вернувшись из магазина, куда самолично вызвалась сходить, чтобы отвлечься от не самых хороших воспоминаний, Савада обнаружила украшенный дом, улыбающихся друзей и учителя, на разных языках кричащих «Сюрприз!», подарки… Тсунаеши могла смело сказать, что еще никогда прежде не была так счастлива. Так что свое внутреннее состояние к исходу второго месяца в спокойном городке Китая девушка считала если не идеальным, то, по крайней мере, исправленным. И смотря на Шоичи, под присмотром Гаммы уже вполне резво валяющего иллюзорного Ву — туманники слишком тяжело переносят боль, помнила Савада — по полу, с восхищением, но без зависти, Тсунаеши думала, когда уже сама сможет постоять за себя не только в мыслях и мечтах, а в действительности. Фон, видя сомнения ученицы, советовал ей не сравнивать себя с другим человеком и помнить, что она — это она. Особенный, один-единственный и неповторимый человек, со своими особенностями и возможностями. Ву добавлял, что способности Шоичи опираются в основном на его пока не пробужденный атрибут Солнца, чаще силовой, хотя и в основном тыловой. Идеальный для защиты. И что ей, Небу, гармонии, не нужно пытаться ровняться на представителей других атрибутов — именно потому, что они другие. В этой мозаике нет абсолютно одинаковых кусочков, потому что их и не должно быть. Тсунаеши в целом соглашалась с их доводами, но все-таки сомневалась. Так что Фон все-таки решил показать ей один прием — всего один, несложный, с условием, что, если девушка повторит его без единой ошибки, они перейдут к тренировке боевых умений, а не только упражнений на улучшение координации. Савада ухватилась за эту возможность, в теории раз за разом отрабатывая прием… …Но когда дело дошло до практики, поняла, почему аркобалено был так настойчив, говоря, что ей еще рано. Гамма вызвался побыть ее «снарядом», как самый тренированный. Он же мог бы трезво оценить способности подруги: вечный ребенок не стал даже пытаться сражаться с Тсунаеши, но та совсем не обижалась. Фон отказывал ей не потому, что она недостойна, а потому, что еще не готова. И как только девушка поняла эту простую вещь, она засомневалась. Аркобалено Урагана ничего не говорил просто так и никогда не ошибался. Так что, наверняка, и его мнение о том, что Саваде еще рано учиться боевым приемам, было высказано неспроста… Долго ждать подтверждения этой простой, но запоздавшей истины не пришлось. В первую же попытку, почти доведя прием до конца, Тсунаеши умудрилась запнуться на ровном месте и шлепнуться на пол. И шлепнуться не просто так — следом, прямо на подругу, упал и потерявший равновесие Гамма, невольно придавив девушку. Сидящий в углу комнаты и не без интереса наблюдающий за тренировкой Шоичи захихикал, увидев одинаково растерянные лица друзей. Вечный ребенок вздохнул, понимая, что ситуация даже сложнее, чем он предполагал. Смешнее всего вышло с иллюзионистом: тот только проснулся и как раз топал в ванную, когда услышал грохот из комнаты, которую отдал для тренировок. Заглянув в комнату и увидев Гамму, разлегшегося на Тсунаеши, неизвестно что подумав, Ву только душераздирающе зевнул и, обронив простое «Извините», скрылся за дверью. Ирие при виде этого расхохотался уже во весь голос, а Савада тихо пискнула: «Гамма, ты тяжелый». Видя, как покрасневший юноша вскакивает на ноги и помогает подруге подняться, улыбки не сдержал и аркобалено. Все же они все такие дети. Чуть позже, оставшись наедине с ученицей, Фон объяснил ей причины своего ожидания. Чувствовать себя счастливой мало, говорил он. Нужно быть в гармонии с собой и своим телом, а гармонии девушке как раз не хватало: об этом говорила ее сглаженная, но не отступающая неуклюжесть. Вечный ребенок советовал просто принять себя такой, какая есть, и поверить в свои силы и себя. Перестать сомневаться и вечно ожидать собственного провала. Девушка понимала, что учитель прав, и изо всех сил старалась следовать советам. Через неделю после неудачной «боевой» тренировки Савады, за ужином, Ву объявил, что наконец-то продал дом: решив путешествовать вместе с товарищами, он не хотел обременять Фона, на котором и без того висело слишком много затрат. Так что подходило время отъезда. И впервые вечный ребенок предоставил ученице и ее спутникам самим выбрать место, куда они отправятся дальше. Тсунаеши молчаливо наблюдала за товарищами, не решаясь влезть в их обсуждение. Она-то точно знала одно место, куда очень хотела съездить. Ей это казалось важным — она уже давно отпустила прежних друзей, но от внутренней «Никчемной Тсуны» так и не избавилась. Почему-то девушке казалось, что сделать это удастся только на родине: там «Никчемная» появилась, и там же ей следовало уйти. Но и к мнению друзей Савада была готова прислушаться. Те, так и не придя к единому решению, в какой-то момент, не сговариваясь, обратили взгляды к подруге. Никто ничего не сказал, но по глазам всех их Тсунаеши видела, что это решение друзья оставляют за ней. И была несказанно благодарна за это. — Я хочу в Намимори, — с мягкой улыбкой сказала девушка. — Навестить маму и оставшихся там ребят. Аркобалено Урагана, наблюдающий за всем обсуждением со стороны, удовлетворенно улыбнулся. Тсунаеши — правильное Небо.* * *
— Удивлен, что ты мне веришь, — хмыкнул Занзас, разглядывая сидящего напротив него Дино. Тот, выслушав, чуть удивленно выгнул бровь. — Я верю не тебе, ты должен понять это, — ровно произнес Каваллоне и сместил взгляд на хранителя Дождя Варии, который расположился в кресле чуть в стороне. — Я верю Скуало. И своему чутью. А оно говорит, что этот… инцидент был слишком явным, даже демонстрационным. Я не знаю Бельфегора в такой степени, как Скуало, но я работал с Варией до твоего «возвращения», и понимаю, что Бельфегор работает куда чище. Но к сожалению, Девятый ничего не хочет слышать. Да и плохо, что семья Медьятриче не занимается внутренними конфликтами крупных семей, они бы явно нашли доказательства вашей непричастности. — Почему же ты тогда здесь? У тебя есть своя семья, а водиться с нами сейчас опасно для твоей чистенькой репутации, — с отчетливой насмешкой в голосе произнес Небо Варии. Вид у Занзаса был слишком расслабленный. Глядя на него, сложно было поверить, что Вария переживает не лучшие времена: за отсутствием заказов неотвратимо следовал недостаток денег. Вонгола, конечно, милостиво выделяла часть бюджета своему независимому — и безработному — отряду, но этого было мало, чтобы содержать огромную территорию особняка и немаленький штат прислуги. Не говоря уже о личных нуждах членов Варии. И тем не менее, ни один из людей отряда до сих пор не пожаловался и не дал никому из наблюдателей Альянса повода усомниться в том, что у Варии все пре-крас-но. А без работы — даже лучше, все больше свободного времени. Дино не был удивлен подобной стойкостью — если бы все было наоборот, его личное уважение к независимому отряду головорезов сильно бы пошатнулось. И все же Занзас держался слишком уверенно, и это вызывало некое восхищение. Учитывая вспыльчивый нрав Неба Варии и его вечную готовность рваться в бой, подобная уравновешенность и невозмутимость делала Занзасу честь. — Потому что я знаю Девятого с двенадцати лет. Думаю, это достаточный срок, чтобы узнать человека. И сейчас, говоря с ним, я вижу, что у него что-то на уме, но не понимаю, что. А сам он не спешит делиться и вообще делает вид, что ничего такого на самом деле нет, — коротко вздохнув, Каваллоне помассировал виски. — К тому же, меня беспокоит одна ситуация. Никто не задал вопроса, но и глава Варии, и ее стратегический капитан с интересом уставились на «Дробящего Мустанга». — Это может звучать глупо. Год назад мои ребята в сотрудничестве с Дарано убрали одну семью… они стояли за тем взрывом в порту Ачиреале, ты должен помнить это, Скуало. Суперби задумчиво кивнул. — Я помню взрыв, но не припомню, чтобы объявляли виновных. — Расследование привело к Артуру Венженс, но прямых улик не было. О расследовании знал узкий круг лиц, чтобы избежать утечки и ради предотвращения потери возможных улик. Все-таки инцидент вышел серьезным, им заинтересовались Вендиче: слишком много гражданских пострадало. Но прямые улики для полноценного обвинения найти так и не удалось. И тогда так удачно Венженс обнаглели: полезли на территорию, подвластную Вонголе, с наркотиками. А когда их попытались спровадить, убили связного и еще пару человек на подмогу из Альянса. Доказательства этого удалось найти быстро, так что препятствий для уничтожения Венженс больше не было: даже Вендиче не стали бы вмешиваться. — Врой, так что тебя не устраивает? Вы уничтожили ту семью? — продолжил Дождь Варии. Занзас подозрительно молчал, видимо, обдумывая новые для себя сведения — он ничего не знал об устранении целой семьи, тем более по такому поводу. Зато слышал о большом взрыве в Ачиреале чуть больше двух лет назад, и знал, что Альянс и в особенности Вонгола, контролирующая пострадавший порт, понес огромные убытки: было утеряно много товаров. Хотя ходили слухи, что все это сначала благополучно украли, а взрыв устроили для отвода глаз: следов от товаров было обнаружено маловато. Но Небо Варии был совершенно не в курсе, кто расследовал этот инцидент: его «Колыбель» окончилась, когда шум уже поутих, а сам варийский босс интересоваться не стал. — В том-то и дело, что уничтожили. У Венженс было несколько таких же мелких союзников. И владения Венженс в Аджире и Ниссории должны были перейти к ним; часть торгового бизнеса, правда, прибрали Дарано. Но вот, что удивительно: вокруг освободившихся точек Венженс не состоялось ни одного конфликта. Ни одного, — повторил Дино, показывая важность сказанного. — Все как-то слишком легко все разделили, почти полюбовно. Это странно для подобных семей: обычно они как пираньи грызутся за лишний ресторан или клочок земли. Может, это паранойя, но мне кажется, что дело там нечисто. Возможно, их мини-альянс что-то задумал. — Зачем ты рассказываешь это нам, Мустанг? — подал голос Занзас. Он прикрыл глаза, и лицо его не выражало ровным счетом ничего, так что Дино мог только догадываться, о чем думает собеседник. — Когда я высказал свои предположения Девятому, тот только отмахнулся. Мол, это дела вне Альянса, и пока эти семьи не вредят нам, нечего вмешиваться. Мало ли, почему в этом случае все вышло так мирно: может, все заранее было оговорено, или Артур оставил подробное завещание, или еще какие причины. Да и Девятый не хочет пересекаться со Стиддой, большая часть Ниссории под их властью. Но Вонгола слишком давно не сталкивалась с такими мелкими хищниками, ее внимание направлено только на крупных. А я на своей шкуре знаю опасность мелких рыбешек, которым хватило ума собраться вместе. — Врой, от нас-то тебе что нужно? — нетерпеливо спросил Скуало. Разговор начинал утомлять. — Я не могу поручить слежку кому-то из своей семьи. Девятому не понравилась моя реакция на смену наследника, так что я у него сейчас не в почете, — Каваллоне почесал затылок и улыбнулся. — Уверен, за моими действиями присматривают. Вот я и хотел попросить Варию разузнать что-нибудь об активности семей в том районе Энны. Все-таки из Альянса там только нейтральные ко всему Медьятриче, да Дарано, но они слишком верны Девятому, и если я попрошу их, он сразу узнает. А вы, что-то мне подсказывает, не станете перед ним отчитываться. Да и ваша разведка очень хороша. — Все это, конечно, хорошо, — изрек Занзас. Он по-прежнему расслабленно восседал в кресле с закрытыми глазами. Небо Варии вообще походил на кота: спокойный, дремлющий, но тем не менее гордый и настороженный. — Я слышу отчетливый намек на «но», — вздохнул Дино. — Но ты пришел не по адресу. Меня не волнует возня мусора, который даже не в нашей провинции, — невозмутимо сообщил глава Варии. — Врой, тем более, ты забыл, Мустанг. За нашими передвижениями следят, одно неверное движение — и старик взбесится, — добавил хранитель Дождя. Судя по недовольному взгляду, брошенному на Скуало Занзасом, эта причина была куда ближе к истине. Рассчитывать в такой ситуации действительно было особо не на что, но Каваллоне с неудовольствием признавал, что кроме Варии действовать за спиной Вонголы никто из Альянса бы не стал. Точнее, если и стал бы, то едва ли можно было быть уверенным, что это не предатель, а Занзас, несмотря на свою репутацию, был предан Вонголе до невозможности. — Ну, я все-таки надеялся, — навесив беззаботную маску, Каваллоне пожал плечами. И тут же принялся хлопать себя по карманам: раздался негромкий звук вибрации, оповещающий о вызове. Наконец достав телефон, Дино с удивлением посмотрел на дисплей и как будто показательно поджал губы. – Да, Девятый?.. Что? Нет, я не очень далеко. Почему… Что?! Когда? Куда он?.. Да, я понял. Да. Отправляюсь. Нажав на сброс, Каваллоне как будто сник. Но почти сразу же оживился и резво поднялся, не замечая удивленно-вопросительные взгляды варийцев. Он принялся обходить столик, только чудом не навернулся прямо на него и не сломал. Поспешно извинившись, Дино виновато улыбнулся и собрался метнуться к двери, но вопрос все-таки настиг его. — Врой, что происходит, Мустанг? Что такого сказал Девятый, что ты так подскочил и светишься? — Кея оставил кольцо Вонголы и куда-то исчез. Охранники говорят, вообще его не видели. Девятый думает, что Кея поедет в Намимори, и попросил меня съездить туда, проверить. — И чего в этом хорошего? — фыркнул Занзас. — Если Облачный мусор будет там, тебе самому придется его наказывать по законам мафии. — Но зато я смогу навестить маму моей милой сестренки! Нана отлично готовит, да и, может, у них есть какие-то вести от Тсуны. Ну, пока-пока, — Каваллоне ослепительно улыбнулся, махнул рукой и почти вылетел на радостях из комнаты. Дождь и Небо Варии проводили его взглядами, но никак не прокомментировали. Скуало все же решил потом вызнать у Дробящего Мустанга, выяснил ли тот что-нибудь. В конце концов, мечник пообещал Катэлю, что ничего не расскажет, и действительно молчал: даже Занзас был не в курсе, что его заместитель видел Тсунаеши уже после ее исчезновения. Хотя глава Варии в целом никогда интереса к тому, где теперь носит младшую Саваду, не проявлял, так что Суперби не чувствовал себя виноватым. Но вот если информация просочится, и чертов ирландец решит, что это Скуало проболтался, у Варии проблем может появиться еще больше, а их яростное Небо этого уже точно не потерпит.* * *
Селестино Фиори совершенно не похож на своего брата. Это было первое, о чем подумала Виолет, переступив порог темного кабинета главы семьи Медьятриче. Поездка в Леонфорте была давно запланирована, но как-то не находилось времени, чтобы лично нанести визит главе семьи-союзника. Прошло много времени с заключения теневого пакта, и тем не менее до сих пор Виолет и Селестино не встречались: всеми организационными вопросами занимался Грегори, так что девушка не имела и малейшего представления, каков босс Медьятриче в жизни. У нее были только оставшиеся еще со времен Артура сведения о первой десятке семей Альянса. Так что, когда, наконец, выдалась возможность лично встретиться с Фиори-младшим, глава Венженс ухватилась за нее всеми руками. Город встретил гостей пасмурной погодой и противно моросящим дождем. Виолет разве что порадовалась, что, по совету Гаспара, тенью следующего за ней, прихватила зонт. Ехали они вместе с Грегори, который вызвался показать дорогу — судя по постоянным поворотам, Солнцу Медьтриче было дано задание сделать все, чтобы запутать гостей. И сделано это было, видимо, по незнанию: Гаспар, раньше часто здесь бывавший, город знал прекрасно, так что попытка провалилась. Впрочем, решили они с Виолет, союзникам об этом знать не обязательно. Едва переступив порог особняка, выглядящего даже слишком просто, глава Венженс передернула плечами и замотала головой, стремясь скинуть неприятное ощущение. Теперь она поняла, почему Астер так настойчиво отказывался ехать с ней: тяжелое, слишком давящее, отчего становилось тяжело дышать, Пламя Неба клубилось, судя по всему, по всей территории особняка, хотя снаружи оно совершенно не ощущалось. Грегори разве что удивленно вскинул брови — ему-то Пламя, похоже, не доставляло никаких не удобств, то ли потому, что он истинный хранитель владельца Пламени, то ли потому, что так тяжело оно было настроено только к чужакам. Гаспар, как успела заметить Виолет, ощущал себя примерно так же, как она. Чем ближе они подходили к кабинету — небольшой комнате на первом этаже с маленькими окнами, отделанной в темных тонах — тем сильнее давило чужое Пламя. Девушка с трудом удерживалась от того, чтобы схватиться за голову. Иллюзорная защита из собственного Пламени помогала мало — Небо с легкостью обходило большую часть препятствий, а некоторые из них, будто с насмешкой, и вовсе нейтрализовало. Грегори предупредительно раскрыл перед гостями дверь кабинета, и Виолет против воли зажмурилась, ожидая, что тяжесть Пламени обрушится на нее с новой силой, но ощущение давления, наоборот, исчезло, не оставив и следа. В кожаном кресле за столом восседал подросток лет четырнадцати. Его внешность очень мало была похожа на внешность Грегори: русые волосы сильно вились; голубые глаза, оправдывающие имя мальчишки, смотрели без насмешки, а как будто даже с ленцой; да и рост был вполне обычный. Хотя кое-что общее у братьев Фиори было: сходство со статуями. Правда, если старший походил на золотую статую тонкой работы, то младший походил скорее на мраморную скульптуру, немного грубоватую в отделке. — Интересный факт: крысы из Альянса считают, что на собраниях меня представляет Грегори, потому что я слишком юн и неопытен. Хотя на самом деле не каждый из них смог бы вынести мое Пламя. Не спорю, оно меня плохо слушается и враждебно настроено почти ко всему. Зато какая хорошая проверка на слабость нервов: я думал, ты не дойдешь. Даже твой подчиненный справился. Я почти впечатлен, — все это хозяин кабинета проговорил с одной интонацией, из-за чего внимание рассеивалось, не желая выделять нужные моменты. Виолет подавила глухое раздражение. Еще одно огромное различие: Грегори говорил подчеркнуто-вежливо, легко играя интонациями и приковывая к себе внимание; Селестино же с точно такой же подчеркнутостью наглел, игнорируя все приличия и даже не пытаясь делать вид, что происходящее ему интересно. Так и хотелось отвесить заносчивому мальчишке подзатыльник, чтобы хоть немного уважал старших. — Ну же, не молчи. Как добрались? — глава Медьятриче улыбнулся, и улыбка эта выглядела даже на удивление нормальной. — Твой братец попытался нас запутать, но это бесполезно. Гаспар прекрасно знает город, — изрекла Виолет и тут же закрыла рот рукой — она не собиралась говорить этого. Грегори поспешно отвернулся к окну, с преувеличенным вниманием высматривая там что-то, но девушка успела заметить, как он ухмыльнулся. — Вот как. Ну ладно. Я ведь тоже знаю, где ты живешь. Все честно, — невозмутимо продолжил Селестино. — Ну, а как тебе я? Приятно познакомиться? Лицо главы Венженс непонятно исказилось. Она будто изо всех сил старалась смолчать, но слова сами рвались наружу. Стремительно возводимые иллюзорные барьеры столь же быстро растворялись — младший Фиори принял скучающий вид. — Ты… — с совсем уж диким выражением лица начала Виолет. Она крепко сжала кулаки, не собираясь так просто сдаваться. — Я думала, ты выше. Селестино удивленно воззрился на собеседницу. Грегори развернулся, на удивление довольно улыбаясь. Некоторое время все молчали, а затем глава Медьятриче расслаблено откинулся на спинку кресла. — Какая догадливая. Блин, я проиграл Грегори сотню евро, не думал, что ты так быстро додумаешься. Заменить одну правду другой, более безобидной. Неплохой выход. И как тебе воздействие моего Пламени? Необычно, правда? — мальчишка снова напустил на себя скучающий вид. — Отвратительно, — вполне искренне фыркнула Виолет. Эту правду она скрыть даже не пыталась. — Оно поэтому так давит? — Ну да. Семейное «проклятье». Зато очень помогает в решении конфликтов: легко узнать, кто же врет. Позволь узнать, чем отличалось твое Небо от остальных? Селестино сощурился, и впервые за время знакомства девушка заметила в его взгляде проблески любопытства. Она хотела ответить правдиво, что не собирается выдавать секреты своей семьи и тем более своего Неба, пусть и мертвого, этому мелкому наглецу (разумеется, сгладив детали), но воздействие мальчишки снова проявило себя, уже немного с другой стороны. — Дядя и Фло чувствовали правильных людей. Всегда знали, кому можно доверять, а кого и взять в семью, и ни разу не ошиблись. Черт, прекрати это делать, раздражает, — девушка скривилась. — Как жаль, что они умерли, правда? — Селестино ухмыльнулся. Гаспар, до того стоявший вполне спокойно, дернулся вперед с намерением надрать наглецу уши. Виолет, несмотря на то, что разделяла это желание, все же остановила его жестом руки. Дружественные отношения с этой семьей слишком важны, чтобы поддаваться на провокации. Тем более, это, скорее всего, была еще одна проверка. — Жаль. Как и твоего отца, — искренне надеясь, что хотя бы в этом братья Фиори похожи, обронила девушка. — Есть сведения, что умер он не от рук врагов, как было объявлено Альянсу. — Ошибаешься, со мной такое не пройдет, — глава Медьятриче покачал головой. — Но мне интересно, откуда такие сведения? Об этом знало очень, очень мало людей. Я сомневаюсь, что у такой мелкой семьи, как твоя, может настолько хорошо работать разведка. Тем более, это дело прошлого, не так-то просто вызнать. — Это осталось еще от дяди, — с неохотой заговорила Виолет. Она прекрасно помнила, как через два месяца после нападения на семью нашла у Артура в сейфе толстую папку. — При жизни он заказывал у организации Sicuro информацию о первой десятке семей Альянса. Он, наверное, что-то хотел сделать, но не успел. — О, ты точно уверена, что эта та организация? — оживился мальчишка, чем немного удивил собеседницу. — Их герб слишком узнаваем, чтобы не понять, — резко ответила та. — Точно-точно, крест с двойным крылом. Как интересно. Насколько мне известно, их глава не любит работать с Альянсом — по крайней мере, на мой запрос даже не ответили. А твоя семья уже работала с ними, значит, какое-то доверие есть… А Катэль в основном работает с Альянсом, так что просить у него информацию об интересующих меня семьях Альянса бесполезно. Пожалуй, это может быть очень выгодным сотрудничеством. Ты только посмотри: в нашем распоряжении оба информатора мирового класса. Мое мнение о тебе улучшилось, — доверительно заявил Селестино. — Это что, должно было меня обрадовать? — иронично поинтересовалась Виолет. Глава Медьятриче насмешливо хмыкнул. — Нет, мне плевать на твое мнение обо мне. Пока исполняешь свою часть договора — ты полезна. Это единственное, что имеет значение. Но пару поправок в наш договор внести стоит. Грегори этим займется, — младший Фиори посмотрел на часы на своей руке. — Время обеда. Не хотите остаться? Думаю, нам еще есть, что обсудить. — Ну уж нет, — излишне резко произнесла глава Венженс. Стоило ей подумать о том, чтобы провести хоть одну лишнюю минуту под тем давлением, что оказывало Пламя Селестино, да еще и невольно разбалтывая все, что только мальчишке взбредет в голову спросить, девушку прошибал пот. Нет уж, не нужно ей такой «радости». — В семье очень много дел, нам пора возвращаться. Дел действительно было много: поиски Верде не дали особых результатов, да и содержимое коробочки Виолет по-прежнему оставалось тайной — иллюзионистке было просто не до ознакомления с тем, что еще и может быть опасно (от того пореза, оставленного птицей Астера, все-таки остался шрам, и девушка не могла быть уверена, что то, что сидит в «ее» коробочке, не сотворит чего похлеще). Зато она наконец-то начала сама выбираться на задания — этого главе Венженс не хватало. Правда, в половине случаев ее непонятно зачем сопровождал Астер, но Виолет бы соврала, если бы сказала, что ей это не нравится. Скорее даже наоборот — новоиспеченный «напарник» не мешал и был временами очень полезен. Да и совместные посиделки в маленьких кафешках (за счет Астера, конечно) по окончании заданий поднимали настроение. И даже то, что Раггиро с насмешливой улыбочкой обзывал эти посиделки коллег «свиданиями» не портило их прелести. Только добавляло хранителю Облака работы — иллюзионистка знала, как нужно наказывать подчиненных за излишнюю языкастость. Глава Медьятриче улыбнулся так искренне, что становилось ясно — подобной реакции он и ждал. Виолет только досадливо нахмурилась, но решения менять не стала. Уж лучше пусть этот малявка потешит свое самолюбие, чем ей и Гаспару придется слушать его болтовню и терпеть наглость. И хотя изначальная идея просто побеседовать, присмотреться друг к другу и по возможности подружиться — как главам семей — провалилась, девушка не сильно жалела. Теперь она понимала, как ей повезло, что связным между Медьятриче и Венженс выступает именно Грегори, а не его взбалмошное Небо.* * *
Азуро отстукивал ритм, барабаня пальцами по подлокотнику кресла. Ямамото и Гокудера с подозрением косились на него — кольцо на мизинце наследника искрилось Небесным Пламенем, выдавая если не гнев своего владельца, то раздражение точно. Побег Хибари не был большой неожиданностью. Склоки между хранителем Облака и хранителями Неба и Тумана и не думали прекращаться, хотя даже Вито, переступив через себя, попросил Михеля сбавить обороты. Тот в самом деле их сбавил, но помогло это мало: Кея уже его на дух не переносил, и рвался устроить драку каждый раз, когда иллюзионист попадался ему на глаза. Азуро же Хибари не переносил в силу своего нежелания подчиняться. А Масси не любил, когда его прямые приказы игнорируют. Тем не менее, номинальный Десятый был раздосадован. Он не заставлял никого идти за собой, но Кея убил целый потраченный год, чтобы так запросто свалить — а ведь за это время можно было найти кого-нибудь с нравом поспокойнее. Распахнулась дверь, и в комнату вошел хмурый Витторио. Он обменялся приветствиями с Такеши, напрочь игнорируя Гокудеру — не сказать, что того это сильно опечалило — и плюхнулся на кресло рядом с Азуро. На приветствие тот не ответил, никак не выдавая того, что он вообще заметил появление друга. — Слушай, казуар, тебе надо поговорить с Девятым. Если так все оставить, когда волка найдут, его убьют, — ничуть не расстроившись из-за игнорирования, заявил Согредо. Масси не ответил, но перевел тяжелый взгляд на хранителя Грозы. Ямамото с беспокойством заметил, что кольцо хранителя Неба заискрилось с новой силой. — Не психуй, ты знаешь, что если продолжишь так делать, кольцо сломается. И нечего на меня тут злобно зыркать, мне не страшно, а волк не виноват, что твое Пламя на него давит. Слушай, он же даже кольцо оставил. Пусть уже от него отстанут. Найдем тебе нового хранителя, не все так плохо. В Альянсе это даже одобрят, что ты… — парень покосился на прислушивающихся Урагана и Дождя. – Ну, ты понимаешь. Сменил такого хранителя. — Ты слишком спокоен, — вдруг изрек Азуро. Тон у него был на удивление невозмутимый. — И ты совершенно не удивлен. Я знаю тебя слишком хорошо, чтобы не насторожиться. — Нетрудно было догадаться, что этим все кончится, — не сдавал позиции Витторио. Такеши, наверное, был единственным, кто заметил всего на секунду мелькнувшее в его глазах нервное выражение. — Вы постоянно грызлись. Нет, правда, что тебе стоит! Да, волк провинился, но смерти-то явно не заслужил. — Это не мне решать, а влиять на тех, кто это решит, я не собираюсь. Кея так и не научился отвечать за свои поступки. Я не вижу для себя весомых причин сейчас пойти к Девятому и попросить не наказывать человека, который всем добавил столько неудобств, включая тебя. А теперь мне пора на тренировку, Реборн не будет ждать. Кольцо Азуро успокоилось, и сам он, гордо вздернув подбородок, прошествовал к выходу. Останавливать его никто не стал: действительно, аркобалено Солнца не любитель ждать, и любого провинившегося наказывает от всей своей широкой души. Дверь хлопнула, и оцепенение, на миг окутавшее всех присутствующих, резко спало. — Чертов казуар, Фаусто на тебя нет, — процедил Согредо и устало откинулся на спинку кресла. Ситуация была тяжелой по всем фронтам. Хранитель Грозы не знал, что повлияло на не привыкшего к бегству Хибари, но был какой-то мере благодарен этим причинам. Так у Кеи были хоть какие-то шансы избежать обычной мафиозной участи. Правда, это же и добавляло Девятому причин поступить самым серьезным образом — все-таки просто так из мафии уйти нельзя. — Эй, Вито, а кто такой этот Фаусто? — вдруг спросил подошедший ближе Такеши. Согредо лениво открыл глаза: Ямамото напустил на себя немного глуповатый вид (что, впрочем, уже не могло обмануть Витторио). Да и Гокудера, в отличие от товарища и вечного соперника, оставшийся на своем месте, выглядел заинтересованным, хотя и явно старался виду не подавать. — А Фаусто, парни, — тема, которую лучше при казуаре не поднимать. Я ясно выразился? — вопросительный взгляд был направлен только в сторону Хаято. Тот, поняв намек, фыркнул и отвернулся. — Ну вот и хорошо. Фаусто был учителем казуара. Как отец стал со временем. Ну, учитывая, что своего казуар тогда не знал. — А где он тогда сейчас? — хранитель Дождя почесал затылок и неловко улыбнулся. — Азуро ни разу не упоминал его. Хотя сейчас, когда я подумал об этом, он о своем прошлом вообще ничего не рассказывает. — Должно быть, в аду, — пожал плечами Витторио. — Ну да, казуар не любит вспоминать былое, там слишком много дерьма накопилось. И я же сказал, это больная тема, конечно, казуар не говорил о нем. — Что значит «в аду»? — настороженно спросил Гокудера. Хотя он уже все понял, нужно было удостовериться, что понял все правильно. Ведь «ад» в мафии — понятие весьма и весьма растяжимое. — Значит, мертв. Через четыре месяца будет два года как. Казуара с тех пор и подклинивает. Так что вы двое, не смейте даже упоминать имя Фаусто при нем или пытаться расспрашивать, — предупреждающим тоном заявил Согредо. — Если он захочет, сам все вам когда-нибудь расскажет. И ты, — показательно небрежно обратился Гроза к Гокудере, — знаю, что сейчас же побежишь выспрашивать у Михеля. Так вот забудь и не лезь. Это точно не твое дело. Хаято возмущенно зарычал, но его внимание быстро перекинулось на попытавшегося успокоить его Ямамото. Витторио, ожидавший чего-то подобного, только хмыкнул. Дождь — он и в Африке Дождь, и со своими обязанностями справляется замечательно. Нужно только контролировать, чтобы один не очень уравновешенный Ураган не слишком-то расходился. Ну, а с этим неплохо справляется один конкретный Туман, знатно облегчая задачу их и без того разгармонизированному Небу. Осталось только уломать кое-какое Облако присоединиться к их дурдому, и будет совсем идиллия.