Shadow

– Здравствуйте, – прокряхтела учительница, которая вошла в класс по звонку. У нее были седые волосы, забранные в аккуратный пучок, средних размеров очки в золотистой оправе, медово-карие глаза, благородное платье и теплый взгляд. – О, Робин Фишерман, верно? – она посмотрела на меня, придерживая переносицу, чтобы очки не спали ниже. – Меня уже осведомили о твоем переходе в нашу школу, меня зовут миссис Баерли. Приятно познакомиться. – И мне, – растерянно улыбнулась я, загибая уголок своей тетради. – Миссис Баерли, у нас была физика, и мы так невероятно устали, – c наигранной грустью проскулил какой-то светловолосый парень. – Может, просто посидим на уроке? А вы еще раз расскажете историю, как раз для Робин. – О нет, только не эта история, – девушка в белой блузке сделала движение «рука-лицо», и все в один миг взглядом приказали ей заткнуться, что она и сделала впоследствии. Я переглянулась с Зейном, улыбнувшись ему. Мне повезло, что в новой школе учится мой брат, да еще и такой классный. Правда, он веселый и милый. А эта школа была слишком маленькой, чтобы найти отличного друга по своим интересам, такого как я. (Скромность – мой конек). Миссис Баерли начала свой рассказ с небольшого предисловия, что заинтриговало меня с первых слов и заставило убрать руки от этой гребаной тетрадки, что была уже прилично помята, и послушать, наконец, учителя. – Давным-давно, около семидесяти лет тому назад, когда эта школа была в первозданном виде и еще ни разу не отреставрирована, здесь работала моя мать. Она работала учителем английской литературы у мальчиков и девочек старших классов. Ей очень нравилась ее профессия, и дети казались милыми и прилежными, но, естественно, всему приходит свой конец. В выпускном классе случилась отвратительная трагедия, заставившая учителей отказаться от этих ребят, а родителей и их же детей давать показания в полиции. Это была действительно страшная история, потрясшая весь город. – И что же случилось? – нетерпеливо выпалила я, ожидая продолжения. – Не так быстро, Робин. Послушай внимательно. Я кивнула, закусив нижнюю губу. Мне было настолько интересно, что если бы я не узнала продолжение, то, наверное, точно не уснула бы сегодняшней ночью или еще что похуже. Во всяком случае, я пристально смотрела на учительницу, которая продолжила свой рассказ. – В классе учился один мальчик, которому на тот момент завидовали многие в школе. Он прекрасно играл в футбол и был капитаном команды, имел приятную внешность и неплохие оценки. Его уважали, но это прошло, когда его стала отвергать какая-то особа, честно говоря, я забыла ее имя. Над ним стали подшучивать друзья. Немного позже его стали презирать, он был изгоем, белой вороной среди всех учеников. Всегда один, с учебниками в руках и синяками по всему телу. В очередной раз, когда его публично унизили, парень не стал пропускать это и ввязался в крупную драку на самой большой обеденной перемене. Типичная история. Ничего необычного или особенного я пока не услышала. – Весь класс, – старушка обвела нас глазами, – абсолютно весь, без исключения, вступился за оскорбляющих. Парня потащили в школьный туалет и пытались утопить в грязном унитазе, но, когда попытки оказались безуспешными, все решили «дать ему по заслугам». Их словно охватила какая-то страшная, зверская сила, заставляющего бить кулаками по лицу одного парня, топтать его живот ногами и писать его кровью какие-то символы на кафельных стенах в туалете. Все причастные к этому подтвердили, что находились в состоянии аффекта, хотя, возможно, это был всего лишь ход, чтобы избежать наказания. Во всяком случае, этого мы никогда не сможем узнать. Я нервно сглотнула, представив эту картину. Стало не по себе. – Над ним надругались и сделали его похожим на мешок с грудой дробленых костей. Даже если бы врачи подоспели вовремя, его невозможно было бы спасти, – миссис Баерли сглотнула застывший ком в горле. – Он умер. Руки задрожали, хотя я пыталась не показывать своего страха, а лишь перекидывалась с учениками насмешливыми взглядами. На самом деле… мне было очень, просто очень страшно от этих мыслей. – И имя его – Луи Томлинсон. Луи. Красивое имя. Мне жаль этого парня, до безумия жаль. – Сейчас по школе блуждает его дух, и никто не знает, где можно встретить его. Я не думаю, что он хочет обидеть кого-то или навредить, просто его душа неспокойна до сих пор. Я тихо прыснула от смеха. Сначала я даже поверила этой бабушке, но сейчас… ох, сейчас мне все это казалось просто обычной страшилкой, которую детям в лагерях рассказывают. Детсадовский уровень, только и всего. – Это просто, просто… – я пыталась отдышаться от истерического смеха, новой волной нахлынувшего на меня. – Хрень собачья! – Мисс Фишерман, не смейте так выражаться на моем уроке, – строго проговорила учительница, хмурясь. – Это не достойно леди. Я извинилась и прекратила смеяться, хотя это стоило мне немалых усилий. Мы потратили весь урок на какую-то жалкую пугалку для малолеток? Я не первоклашка какая-нибудь, чтобы верить в этот бред. «Парня убили в школе, а теперь его дух ходит среди нас». Что за… Я вышла из класса со звонком, подхватив портфель. Зейн плелся сзади, совершенно обескураженным моими действиями. Я повернулась к нему, он выглядел слегка озадаченным. – Роб, ты не думаешь, что это… могло быть правдой? – Что именно? – История с этим Луи Томлинсоном. Это звучит правдоподобно. Мне кажется, тебе не следует так яро отрицать его существование. Мы не в силах знать правды. – Ох, ты будешь верить до той поры, пока увидишь его живьем? Ты слышишь себя со стороны, какие привидения, какие духи, вы вообще о чем? Люди, что с вами? Куда я попала? – Вообще, ты права, – брюнет почесал затылок, смотря вниз. – Просто миссис Баерли умеет красиво приукрасить и навязать свое мнение. Идем, у нас алгебра.

***

Мы договорились с Зейном, что он зайдет за мной в студию. У него была назначена секция по баскетболу после уроков примерно на час, он даже предложил мне сходить, предупредив, что там многие классные парни зависают. Я дала себе обещание, что обязательно схожу туда, но, если быть честной, мне больше интересовала музыка и студия в этой школе. Она была превосходной. Я сидела на небольшом стуле прямо посередине огромной сцены. Софиты уже были включены благодаря мне и красиво подсвечивали всю площадь; обитые красным бархатом кресла в зале для аудитории пустовали. Настроив микрофон и наклонив его к себе так, чтобы он был на уровне моих губ, я начала петь песню «Я всегда буду любить тебя» Уитни Хьюстон. Именно она почему-то гармонировала с моим настроением в тот момент. Сначала я пела без музыки, на следующих строчках моя рука уже гладила новые натянутые струны электрогитары, и с них срывались звучные гармонии. На припеве я встала прямо с гитарой и продолжила петь настолько громко, насколько могла. Я старалась и пела для себя, хотя, если бы кто-то увидел это зрелище, думаю, мне было бы невероятно стыдно. Я указывала пальцем на своих воображаемых зрителей, подмигивая все также воображаемым симпатичным парням. Мой голос заполнял все это огромнее помещение, эхо дополняло его, ну, и моя музыка, безусловно. Я пропела последние строчки тихо, закрыв глаза и улыбаясь самой себе. «Я всегда буду любить тебя. Тебя. Тебя… О, дорогой. Я всегда буду любить тебя». Вместо оглушающих оваций, которые я мечтала получить, я услышала только звук хлопаний одной пары рук. Здесь определенно кто-то был, и мой восторг сменился стыдом. Я посмотрела в сторону входа, но никого не увидела там, я осмотрела все помещение, но опять же… не увидела никого. «Что за…», – пронеслось в мыслях, и я пыталась остановить поток не очень-то и приличных слов, которые пришлось сдерживать, чтобы не закричать вслух. Я резко выдохнула и улыбнулась своей глупости. Это бред, такого ну просто не могло произойти, если я, конечно, не сплю. Я ведь не сплю? Аплодисменты послышались еще раз, и я ущипнула себя за локоть, застонав от боли. На светлой коже появилось багровое пятно, которое впоследствии планирует быть синяком. Прекрасно. Всегда мечтала остаться в одной студии наедине с каким-то психом. – Эй ты, хренов клоун! – с вызовом закричала я, сжимая кулаки от злости. – Оставь меня наедине с собой и проваливай отсюда! Мне стало действительно страшно, когда в ответ я не услышала ничего, кроме всепоглощающей тишины. Я начала собирать все оборудование, хотя, если бы какой-то придурок не пугал меня, я бы еще позанималась какое-то время. Подняв голову, я увидела перед собой светлое пятно, приближающееся ко мне, и протерла глаза, подумав, что я явно не выспалась сегодня. Пятно начало принимать какие-то очертания. Черты лица и мускулистая фигура, футболка футбольной команды 60-х годов, щетина на щеках. Парень был прозрачным, светлым, будто в дымке лазурного цвета, он приближался все ближе ко мне. Мое тело начало колотить со зверской силой. Я закрыла глаза и сжала зубы, когда он «дотронулся» до моей щеки, но я отчетливо почувствовала это холодное прикосновение, отдающее прохладным ветерком. Сердце остановилось на мгновение и снова начало биться гораздо сильнее прежнего. Я не могла шевелиться, будто бы все мое тело парализовало. Я застыла от ужаса, и волосы дыбом встали на голове, а кровь будто заледенела в венах. Все это казалось мне галлюцинацией, но я готова была держать пари, что чувствовала его присутствие здесь, его прикосновение. Я открыла рот, чтобы заорать так громко, как только могло бы у меня получится, но мои голосовые связки в упор отказывались меня слушаться. Я онемела. Дыхание стало прерывистым, и желудок словно наполнился жидким свинцом, скрутился в виде кренделя, растянулся, будто баббл-гам. Когда коленки начали прогибаться, я не удержалась на ногах и упала на черное лакированное покрытие пола, отражающее свет софитов и этого… парня. Последнее, что я могла видеть – это его испуганное лицо, прозрачное, словно дым, что вот-вот испарится.