Миссия выполнима 3: История рыцаря. Начало.

      К собственному удивлению, Гай пережил осаду: каковы бы ни были силы Саладина, султану не удалось сломить жалкое христианское ополчение. Он вынужден был признать в христианах равного противника и сделал то, на что рассчитывал Балиан д’Ибелин: испросил его встречные условия. Стойко, с тонкой улыбкой выслушав ультиматум молодого барона, – Иерусалим в обмен на жизни его жителей, плененных у Хаттина рыцарей и развенчанного короля, – он нисколько не усомнился в намерении Балиана разнести в клочья город, если его предложение не будет принято: еще свежи были в султанской памяти сложенные домиком осадные туры и не продвинувшееся дальше разлома в стене многотысячное сарацинское войско. Более того, Саладин позволил беспрепятственно покинуть город всем до единого, поклявшись не преследовать христиан, – и, как истинный государь и сын Востока, сдержал свое слово.       После знойной Палестины родина встретила блудного рыцаря промозглой туманной серостью. Позади остались солнечная шумная Италия и уютная дружелюбная Франция, за десять лет ставшие ему почти родными. Накануне утром он переправился через Ла-Манш и под видом обычного путника, минуя столицу, объездными путями направился прямиком в Ноттингем. С собой у него снова не было ничего, кроме лошади, отцовского меча и весьма скромной суммы золотом, которую вынудила его принять бывшая иерусалимская королева. Гол и беден, совсем как много лет назад. С одной лишь разницей: он возвращался рыцарем, который растерял все свои юношеские идеалы и заблуждения, но теперь точно знал, чего хотел.       Барон д’Ибелин со спутницей провожали его до самого Кале. Уже попрощавшись, он в последний раз преклонил колено в полной уверенности, что никогда более не увидит Сибиллу Иерусалимскую. Балиан долго и внимательно смотрел ему в глаза, потом крепко пожал руку, еще крепче обнял и пожелал счастливой дороги.       – Свидимся ли мы, друг мой? – только и спросил он.       – Будет воля Всевышнего, свидимся - на этом свете или на том, – ответил Гай словами старой мудрой сарацинки.       Когда на горизонте показался присыпанный снегом Шервудский лес, он почувствовал, как кольнуло и болезненно сжалось сердце. Вернуться в эти места, после стольких бед и скитаний… Остановив коня на опушке, сэр рыцарь задумчиво всмотрелся в уходящую вглубь леса дорогу, все еще сомневаясь, верно ли он поступает. В ту же минуту, будто в ответ на его сомнения, тучи над головой рассеялись, и выглянуло робкое зимнее солнце.       Нет, решено! Гай тронул поводья и решительно въехал в лес.       Сначала он наведался в Локсли, ожидая – и в то же время страшась – встретить бывшего друга детства и отрочества, а ныне хозяина поместья. Там же узнал первые новости: всего пару недель назад Роберт Локсли, граф Хантингтон, отбыл в Лондон в расположение короля Ричарда Плантагенета, планировавшего новый, собственный крестовый поход, дабы отбить у Саладина потерянный христианами Иерусалим. На этом месте Гай не сдержался и в сердцах сплюнул. Кто знает, возможно, вернись сэр рыцарь неделей раньше, он сумел бы отговорить своего когда-то друга от столь опрометчивого поступка? С другой стороны, Локсли-манор, поместье Хантингтонов, а когда-то и его дом тоже, теперь остался без хозяина и присмотра… Возможно, если лорд Найтон примет его на службу, есть резон напомнить ему о сэре Роджере Гисборне и его заслугах и предложить себя, его сына, на роль нового старого владельца?       Ноттингем приветствовал сэра рыцаря шумом ярмарочного полудня – далеко не таким красочным, к какому Гай привык за годы, проведенные в Палестине. Стоял легкий морозец, обычный для Англии в середине декабря, и торговцев на главной площади было негусто, но те, кто был, с явным интересом провожали глазами статную фигуру в тяжелом дорожном плаще верхом на вороном скакуне невиданной в этих местах породы: Гай не смог отказаться от памятного подарка Имада-ад-Дина. Рыцарь спешился у внутренних ворот шерифского замка, передал поводья конюшему и назвал себя и цель визита. Наметанный глаз сразу ухватил и потрепанные доспехи стражи, и отсутствие у нее хоть сколь-нибудь приличной выправки. Будет чем заняться, подбодрил себя Гай.       Он прождал аудиенции у шерифа почти час, и когда его наконец-то провели в главный зал - первым, что бросилось в глаза, было высокое деревянное кресло, в котором с гордым видом восседал маленький лысоголовый человечек, ужимками напомнивший ему Рене де Шатильона. Гай едва сдержал возглас удивления. Неужели это и есть почтенный сэр Эдвард Найтон?       – Гай Криспин, урожденный Гисборн, рыцарь, верно? – резким высоким голосом поинтересовался человечек. Гай почтительно склонил голову в приветствии.       – Все верно, шериф Найтон…       – О, нет, нет-нет-нет, – перебивая его, человечек фыркнул, скривился и замахал руками, – упаси Господи! Больше никаких тут шерифов Найтонов! – он гаденько улыбнулся, сверкнув золотым зубом, в который был инкрустирован каратный сапфир. – Милорд Вейзи, шериф Ноттингемский – отныне так и никак иначе!       – Приношу свои извинения, милорд. Меня не предупредили, – стараясь скрыть конфуз, вежливо поправился Гай, но шериф снова замахал руками:       – Нет-нет-нет, я здесь человек новый… совершенно новый, а вы давно не были в Англии, если я правильно понял… а кстати – где вы были?       Гай уже открыл было рот, чтобы озвучить заготовленную по этому случаю речь, – и тут же с вежливой улыбкой закрыл его. Совершенно новый человек, говорите? Не успел король Ричард покинуть Англию, а место его ставленника уже занял чей-то шустрый протеже? Новый шериф производил на сэра рыцаря смутное и не совсем приятное впечатление, и в последний момент Гай решил не упоминать в своей речи о Палестине. Он кратко и сдержанно пересказал свою недолгую, но насыщенную событиями жизнь – по крайней мере, ту ее часть, которую позволял себе вспоминать и озвучивать, – заодно упомянул пару французских титулов и имен, которые могли бы составить ему протекцию, пожелай милорд Вейзи его рекомендаций. Шериф слушал внимательно, даже чересчур внимательно, упершись локтями в подлокотники кресла, сложив пальцы домиком и постреливая на стоящего перед ним сэра рыцаря проницательным взглядом маленьких хитрых глазок.       – … так я снова оказался в Англии, – закончил свой рассказ Гай.       – Вы состоите в каком-либо ордене, сэр рыцарь? – ни с того ни с сего с любопытством спросил шериф.       Черно-белые, бело-красные, бордовые с серебром и голубые с золотом – перед глазами сэра рыцаря мелькнули орденские сюрко, запачканные бурой, запекшейся на палестинском солнце рыцарской кровью…       – Нет, не состою, – даже не дрогнув, ответил Гай.       – Пустяк, это поправимо, – как ни в чем ни бывало отмахнулся милорд. – А кто вообще произвел вас в рыцари?       Он совершенно отчетливо увидел осажденный Иерусалим – и ремесленников, торговцев, гробовщиков, церковных служек и себя самого на коленях перед достойнейшим из людей...       – Ба… – запнулся на полуслове и тут же поправился: – Один французский барон. – Его будущему сюзерену незачем было знать ни о «вечном городе», ни о Балиане д’Ибелине.       Он ожидал подробных расспросов, но на его удивление шериф лишь легкомысленно закивал, подозрительно быстро удовлетворившись его довольно уклончивым ответом.       – Эм-м-м… Вы претендовали на место капитана моей стражи, – нарочито растягивая слова, с деланным огорчением начал он, – но у меня уже есть капитан, и он меня вполне устраивает, так что мой ответ – «нет».       Гай был разочарован, но не успел подать виду, как шериф тут же продолжил:       – Но! – Он выразительно вскинул указательный палец. – Но! Мне нужен личный помощник, так сказать, правая рука, человек для особо важных поручений. Как вам такая должность?       О подобном он мог только мечтать... Сэр Гай Гисборн, влиятельное лицо, помощник шерифа Ноттингемского – это звучало громко и гордо. Гай приосанился, вскинул голову и довольно улыбнулся:       – Это место по мне, милорд.       – И вы что-то там говорили о праве на Локсли? – Гай лишь молча кивнул, боясь сглазить великодушие своего нового господина. – Прекрасно – волею меня, шерифа Ноттингемского, я возвращаю вам ваше поместье!       Он склонил голову, пряча вспыхнувшие глаза. Дом там, где сердце, сказал ему однажды Балиан д’Ибелин. Понадобилось много лет, чтобы он понял: что бы там ни произошло, его сердце всегда оставалось здесь, в Локсли... но оно больше не было целым – часть его была навеки похоронена в одной из спален королевского дворца Иерусалима. Гай молча стиснул зубы – дьявол, он ведь запретил себе думать о ней и сдержит свое слово! К чертям разум, благочестие, совесть - все это громкие и пустые слова! Принцессы достаются принцам – этот урок он усвоил намертво. Что ж, он добьется всего, чего хочет – денег, власти, земель, – и в награду получит женщину. Пусть не ту, по которой плачут осколки его разбитого сердца, но достойнейшую из дам Ноттингема.       – Милорд, к вам сэр Эдвард Найтон! – нарушая его размышления, объявил где-то рядом офицер стражи – очевидно, тот самый капитан, который так устраивал шерифа.       Гай почтительно сделал шаг в сторону и невольно повернул голову к двери. В зал вошел степенный седовласый господин, а с ним - молоденькая темноволосая девушка. Лорд Найтон, бывший шериф Ноттингема, и, очевидно, его дочь, юное и прелестное создание... Гай вдруг вспомнил, чего наслушался о леди Мэриан Найтон в Локсли. Невеста Роберта Хантингтона, тоже бывшая… Надо же, неужели помолвка с треском разорвана?       – Сэр Эдвард, какая приятная неожиданность! – с фальшивой улыбкой шериф поднялся навстречу своему предшественнику и картинно указал рукой на стоявшего в стороне рыцаря. – Вы так кстати… Позвольте представить вам моего помощника, сэра Гая Гисборна! Миледи, – едко обратился он к Мэриан Найтон, и та напряженно поджала губы в ответ, – рекомендую вам вашего нового соседа! С завтрашнего дня сэр Гай перебирается в Локсли-манор, – и вдобавок хохотнул: – Кто знает, может, он окажется сговорчивее Роберта Локсли и согласится принять вашу руку и сердце?       – Премного благодарна за заботу, милорд, – вспыхнув, сквозь зубы процедила юная леди, через силу растягивая губы в улыбке, и Гай невольно усмехнулся – однако, хорошенькая норовистая козочка…       – Вы можете быть свободны, сэр Гай, – продолжая фальшиво улыбаться, пропел шериф. – Но оставайтесь поблизости: я пошлю за вами, как только освобожусь!       Он поклонился и, уже направляясь к двери, поймал настороженный и неодобрительный взгляд несостоявшейся графини Хантингтон. Стылые фиалковые глаза сэра рыцаря иронично и оценивающе скользнули по ладной фигурке леди Найтон. Вот вам и достойнейшая из дам… В самом деле – почему бы и нет?       Увлеченный подобными мыслями, Гай не видел, как позади него милорд Вейзи сделал своему капитану знак подойти.       – Уверен, что это тот самый? – глядя в спину новому помощнику, негромко спросил он.       – Не уверен, милорд – слышал лишь, что он тоже был Гисборн, – склонившись к самому уху господина, тихо ответил капитан. – Просто подумалось: не слишком ли много Гисборнов на один Иерусалим?       – Что ж, он сам напросился, – задумчиво пробубнил себе под нос шериф Ноттингемский. – Посмотрим… попробуем этого сэра на зуб, – и, оскалив тот самый зуб, он рассмеялся противным лающим смехом.