Малиновая ночь

Он очнулся лёжа и в полной темноте. Встал и даже сделал несколько небольших шагов в непонятном ему самому направлении, но наткнулся на странный вертикальный объект, потом споткнулся о горизонтальный… попятился и опять свалился на что-то мягкое и кожаное. Применив дедуктивные способности, Роман понял, что находится в мастерской у Милко и лежит сейчас на его знаменитом диване. Это немного успокоило. Попытался вспомнить, как он мог здесь оказаться, но, кажется, память отшибло. Роман застонал. Он помнил, как вечером собирался на свидание с красоткой Людочкой, а может, Милочкой, а может, Леопольдиной Никаноровной… Помнил, как снисходительно смотрел на Никанору Леопольдовну, поглощавшую шампанское. Помнил, что трусики Леопольдины поразили даже его, мужчину, видавшего всякое… Последнее, что задержалось в его сознании – он поднимается в офис. Дальнейшее память не сохранила. Рома попытался потереть лоб, словно это могло вернуть ему утраченные воспоминания, но оказалось, что он не может этого сделать. Кисти его были обмотаны таким толстым слоем бинта, что Роме показалось, что на руки надеты огромные рукавицы, жесткие, не сгибающиеся. Помотав головой, он почувствовал, что и на ней у него повязка. Попытка разглядеть что-либо тоже оказалась бесперспективной. Похоже, повязка скрывала и его глаза тоже. «Что со мной случилось?» Мучительно терзая свою память, Рома продолжал лежать на диване, ставшем для него единственной точкой опоры в этом тёмном во всех смыслах мире. Рома постонал погромче и прислушался. Тот, кто его перевязал, просто обязан был появиться. Послышался звук шагов и к дивану кто-то подошёл. Рома хотел вскочить и даже приподнялся, но неожиданно был остановлен небольшой, судя по ощущениям, но сильной, судя по ним же, рукой. – Т-с-с… Ладонь легла на его губы, от неё вкусно пахло духами и таинственностью, и Малиновскому двигаться сразу расхотелось. Он решил подождать, что же будет дальше. Рука скользнула по подбородку, очутилась на груди и стала быстро и ловко расстёгивать пуговицы на рубашке. Рома мысленно произнёс: «Ну-ну», но видимо, сказал это вслух, потому что ладонь незнакомки вновь очутилась на его губах, а процесс расстёгивания рубашки прекратился. – Я не буду больше, – прошептал Роман прямо в этот своеобразный кляп, и ладонь исчезла. Ловкие пальчики быстро справились с его рубашкой: закончив с пуговицами, незнакомка вытянула полы из-под пояса брюк, чему Рома весьма охотно помог, приподняв поясницу и чувствуя, что кроме поясницы у него поднялось кое-что ещё. Он хотел было намекнуть, что не только рубашку хорошо бы расстегнуть, но не успел. Горячие губы коснулись его груди. Роман вздрогнул, незнакомка хихикнула, не отрывая губ от его тела. Ему стало щекотно и невероятно приятно. Рома вздрогнул опять, когда незнакомка переместила свои губы на его сосок. Никогда он не думал, что его соски столь чувствительны. Женщина дотронулась сначала до левого, потом до правого, потом втянула один из них в рот, а второй довольно сильно прихватила двумя пальцами. Незамысловатая ласка пронзила Малиновского насквозь, и он слегка выгнулся вперёд. Чудесная девушка… или женщина… или… Чёрт! О-о-о! А ведь это она ещё не расстегнула его брюки! Рома попытался указать ей на это упущение, но не успел вымолвить и слова. Он только раскрыл рот, как незнакомка накрыла его губы своими, а её язычок скользнул внутрь. Рома не мог отказать женщине в любезности и встретил её язык на полпути. Оба застонали. Рука незнакомки в это время скользила по его груди, второй рукой она удерживала руку Ромы, который по привычке, забыв, что перебинтован, пытался нашарить женскую грудь. Женщина оторвалась от его рта, убрала руку с его груди и прошептала: – Сейчас, сейчас… Послышался шорох одежды, и Малиновский замер в предвкушении, но ничего не произошло. – Э-э-э… где ты? – Рома попытался сесть, но запутался в расстёгнутой рубашке. Пока он выпутывался, опять послышались шаги, и уже две женские руки уперлись в его обнаженную грудь, вынуждая лечь. Он подчинился. Становилось всё интереснее и интереснее. В этот раз незнакомка сразу потянулась к ремню на его брюках и немножко успокоившаяся Ромина плоть снова ожила. Пряжка ремня поддалась быстро, и незнакомка, издав тихий смешок, ткнулась губами Роме в живот. Молния на штанах всё еще была застёгнута, и это его немного беспокоило. Особенно волнительно стало Роману Дмитриевичу, когда женщина, справившись с ремнём и верхней пуговицей, перешла к поглаживанию уже довольно заметно воспрянувшего младшего Роминого друга. И всё это через два слоя ткани! А он был не прочь уменьшить свою коллекцию нижнего белья, подобно Людочке-Милочке, причём исключительно за счёт нижней его части. – Расстегни… – хрипло приказал Роман, досадуя на забинтованные руки. – Т-с-с… Женщина опять едва слышно засмеялась и – Роману показалось, что чертовски, чертовски медленно – передвигаясь по одному звёнышку, стала тянуть молнию вниз. Он вдруг понял, что делает она это зубами – горячее дыхание незнакомки ощущалось даже сквозь тонкую ткань плавок. Тот, кого Рома неоригинально называл своим дружком, рвался на свободу. Когда молния была расстёгнута, Рома привычным движением попытался стянуть с себя брюки, но натолкнулся на препятствие – перебинтованные неловкие руки. – Помоги, – прошептал он. Женщина замешкалась, и он повторил с большей настойчивостью: – Помоги мне снять… Послышалось какое-то шуршание, и почти сразу ловкие руки начали быстро стягивать с Ромы так мешавшие ему брюки. Однако обрадовался он слишком рано. Женщина дотянула штанины ровно до его колен и там их и оставила. Вместо того, чтобы закончить начатое, она медленным движением руки повела по внутренней стороне его бедер, поднимаясь выше и выше… Рука остановилась, не доходя всего миллиметр до самого сейчас для Ромы интересного. Потом женщина легонько коснулась ткани его трусов, Рома застонал. Чуть усилила давление, Рома застонал чуть громче. Наконец, она обхватила его рукой, и Рома понял, что сейчас скончается. Тонкий трикотаж плавок, с одной стороны, невероятно мешал, с другой – придавал ощущениям небывалые оттенки. Женщина убрала руку, и Рома опять застонал, в этот раз – разочарованно. Но его разочарование длилось недолго – руку заменили губы. Затем его прекрасная волшебная замечательная незнакомка зубами захватила край резинки и начала стягивать туго натянувшиеся плавки вниз. Действие затянулось, но Рома не роптал, потому что в процессе губы девушки случайно или намеренно соскальзывали и прикасались к чувствительной Роминой коже, очень чувствительной коже… Вот он почувствовал, как по его плоти скользнул влажный чуть шершавый язычок и задержал дыхание. Сейчас она… Но ничего не произошло. Плавки оказались стянутыми до колен, примерно там же находились и брюки, Рома был возбуждён до крайности, но женщина опять отстранилась, и опять послышались странные шорохи. Рома повертел головой, пытаясь определить, откуда они всё время исходят. Сей познавательный процесс немного снизил градус возбуждения, но не надолго, потому что дальше последовал жаркий поцелуй в Ромин живот. – Ну почему туда? Ниже давай… Опыт помогал не расслабляться, но темнота, таинственность и игры уже сводили с ума, Рома предполагал, что долго он не выдержит. Незнакомка хмыкнула, но послушно обхватила самую требовательную часть Роминого тела губами. Малиновский ждал этого, но всё равно долгожданный момент для него наступил неожиданно, он слегка вскрикнул и подался вверх. Девушка сжала губы и пошевелила язычком, Малиновский в ответ конвульсивно дернулся. Девушка выпустила Ромину плоть изо рта, но скользнула языком к её основанию, Рома двинул бедрами. Дальнейшее действо Малиновскому чрезвычайно понравилось, и он на некоторое время впал в состояние почти полного блаженства. Полным Ромино блаженство не стало по той причине, что через какое-то время незнакомка прекратила любимое Малиновским волшебство и оторвала от него свой чудесный ротик. – Что… продолжай… почему…пожа-а-алуйста… – в эту секунду Роман почти хныкал. Ведь не могла же она его бросить в такой момент? Он попытался прижать голову незнакомки, но перевязанные руки потеряли ловкость, и незнакомка легко от них ускользнула. – Бесчеловечно это… это динамо какое-то, – Малиновский чуть не плакал. Так ли уж прекрасна его незнакомка? Чисты ли её помыслы? Велико ли её желание? И что, продолжения не будет?! Эти мысли закрались в забинтованную и замороченную Ромину голову, но прорасти там не успели. Опять послышалось шуршание, в этот раз Малиновскому знакомое, родное почти – фольга и латекс. Он не ошибся, нежные пальчики ловко натянули на него средство защиты от женитьбы по залёту, и он понял – продолжение будет! И Рома мог обещать, что будет даже окончание. В его грудь, в который раз за это потрясающее время, уперлись женские ладони, а бедра почувствовали приятную тяжесть. Он неловкими, но от этого не менее сильными руками помог наезднице устроиться поудобнее, сам благодарно принял её помощь и одним сильным движением вошел в женское тело. Теперь настала очередь женщины вскрикнуть. Она замерла, стиснула его в себе так, что чуть всё сразу и не закончила, потом начала двигаться. Движения её поначалу были медленные и неуверенные, но постепенно темп увеличивался. В какой-то момент Роману стало недостаточно пассивной роли, поэтому он отработанным годами маневром перевернул партнершу на спину и сам возглавил гонку к финишу. Это было хорошо. Это было просто замечательно. Она подстраивалась под любое его движение, вслед за ним меняла ритм, следовала за любым его капризом. Шаманство какое-то. Он просто потерял голову. Застонал Роман на несколько секунд позднее короткого стона женщины. После этого сознание его отключилось. Роману Дмитриевичу действительно было очень хорошо.