"Авантюристы"

Северус: - Люц, я же, кажется, уже сказал тебе: «Нет». - Но почему? – мой блондинистый друг недоумевал совершенно искренне. Разговор, судя по всему, предстоял нелёгкий, а голова и так раскалывалась от сумасшедшей гонки последних двух недель, когда волной шли проверочные и контрольные работы на всех семи курсах Хогвартса. Да и сегодняшнее добровольно-принудительное присутствие на Рождественском балу, когда мне часа три пришлось разгонять из углов целующиеся парочки (некоторые из которых были в весьма и весьма тесном контакте) и выслушивать сентиментальные бредни подвыпивших Хагрида и Спраут, а также душещипательные проповеди Альбуса, подлило масло в огонь. Им-то хорошо, их «шалости» студентов лишь забавляют, а мне каково? Я же не тысячелетний Мафусаил! Мне тридцать восемь только через две недели исполнится. Больше всего мне сейчас хотелось поспать пару часов и навестить один хорошо мне знакомый дом на Диагон аллее, с хозяйкой которого мы были давними приятелями. Мадам Аделина ещё пару недель назад намекала, что в их заведении появилась парочка новеньких молодых людей как раз в моём вкусе. И как раз вчера я по сквозному зеркалу сообщил ей о своём сегодняшнем визите в её гостеприимный дом. Только предвкушение удовольствия от этого посещения позволило мне, никого не заавадив, пережить вечернее «прекрасное празднество». И вот – нà тебе, Северус! Не успел я принять душ и завалиться спать, как в мои хогвартские покои заявился не кто иной, как сиятельный лорд Малфой собственной озабоченной персоной. Почему озабоченной? А у Люциуса всегда так. В обычной, повседневной жизни он холодный, расчетливый до мозга костей человек, великолепно знающий, как делать деньги и ловить любую возможную и гипотетическую выгоду. Меня даже поражает порой, как меня угораздило подружиться с подобной сволочью. Я, конечно, и сам не ангел, но Люц – это нечто. И, что самое интересное, по-своему, Малфой ко мне привязан, насколько он, конечно, вообще способен на это. Никогда не думал, что Люциус способен за здорово живёшь рисковать своей шкуркой, а тогда, во время битвы за Хогвартс, ведь рискнул, сунувшись вытаскивать моё бренное тело, вцепившееся мёртвой хваткой в Поттера, с перекрёстка, на котором преставился Лорд. Это, между прочим, спасло мне и везучему гриффиндорскому щенку жизнь: все, кто остался там лежать, до сих пор не вышли из комы. Мда-а, Люц – своеобразный человек, даже я его не до конца понимаю, хоть и дружу с ним… двадцать четыре года. Он вращается в высшем свете, встречается, разговаривает и приятельствует только с теми людьми, которые могут быть ему выгодны, но… приблизительно раз в один – два месяца, Люциуса начинает «усить». Наверное, от размеренности и предсказуемости жизни и привычности великосветских интриг. В подобные дни Малфой, словно его пикси толкают, ввязывается в такие авантюры, что даже у меня, человека, который много чего повидал на своём веку, волосы дыбом от ужаса становятся. И вот именно тогда мне, ухитрившемуся стать его единственным другом, часто приходится расхлёбывать последствия его эскапад. Люцу-то что? Он, как уж, выскользнет из любой неприятности, недаром его Тёмный Лорд называл «нашим скользким другом», а мне, на которого он скидывает все проблемы, не имеющему его шарма и врождённой способности выходить сухим из воды, приходится потом вертеться, как грешнику на адской сковородке. Вот и сегодня, судя по блеску в серо-стальных, обычно непроницаемых глазах, Люциуса явно «усило». - Потому, что у меня на эту ночь совсем другие планы. Разбирайся сам. - Северус, но я же тебя как друга прошу помочь. Мне надо-то всего часов десять-двенадцать, а к следующему рассвету я вернусь. Когда я тебя обманывал? Да уж, пожалуй, не припомню. Люциус вообще старается в открытую не врать, он мастер полуправды и намёков – манипулятор. Вот, казалось бы, меня даже Лорд не мог обмануть, заставить что-то делать – да, но обмануть – нет, а Люц проделывает это с завидной регулярностью. И ведь я каждый раз знаю, что пожалею потом о своей сговорчивости, но всё равно соглашаюсь. Дар такой у нашего лощёного аристократа: он может без мыла влезть в любую ж… надеюсь, вы поняли, о чём речь? Да, именно об этом. Раньше, пока был жив Волдеморт, Люциусу приходилось напрягать всю свою изворотливость, чтобы не пострадать от ударов обеих сторон, и закидоны у него случались реже – сказывалось постоянное напряжение, а теперь в мирной жизни экс-УПСу и бывшей правой руке Самого-Тёмного-Из-Всех-Лордов мучительно не хватает адреналина - отсюда и ежемесячный всплеск авантюризма. Но сегодня я ему не поддамся. Всё! Хватит! - НЕТ!!! Или тебе по буквам повторить? Н – Е – Т! Какого Мерлина ты вообще назначил свидание очередной пассии в день помолвки своего сына? Свяжись со своей… и перенеси встречу, да и дело с концом. - Не-ет, не могу, - на лице блондина появилась хищная предвкушающая улыбка. - Я её почти три недели «обрабатывал». Знал бы ты, что за ведьма! М-м-м – порох. Если я откажусь от свидания, она из принципа больше на контакт не пойдёт. А что касается дня помолвки, то это идея Нарси: совместить Рождественский ужин с подписанием контракта. Я собирался предложить Алексу совершить обряд после Нового Года, перед концом каникул, а она мне все планы поломала. Я узнал об этом знаменательном событии только вчера вечером, когда Паркинсоны были уже приглашены на ужин. Ты же знаешь Александра: он подозрительный до паранойи и злопамятный до упора. Попробуй я теперь заикнуться о переносе помолвки – обиды не оберёшься. Ну-у, Северус, что тебе стоит? Это же всего лишь безобидное приключение. - Безобидное?! Такое же, как когда ты мне посоветовал проследить Джеймса Поттера и Сириуса Блэка до Визжащей хижины?! Или, может, то, после которого у нас с тобой на руках появилось по брутальной татуировке?! Или то, после которого в Хогвартсе проснулся василиск?! Знаешь, ты хуже Поттера. Тот хоть по дурацкому гриффиндорскому любопытству ввязывается в свои… авантюры, а ты намеренно играешь в русскую рулетку. Смотри, удача как-нибудь тебе изменит. И вообще, у меня сегодня встреча с Грозным Глазом… - Ну-у, Сев, и кто из нас кому врёт? С каких это пор этот параноик Хмури и его приятели – ушибленные на голову авроры – устраивают бои без правил в ночь перед Рождеством? Да уж, это я, не подумавши, ляпнул, а Люц далеко не дурак: - Решили тренировку устроить – пар выпустить. - Да-а? А я вот слышал, что твой спарринг-партнёр к племяннице во Францию на Рождество собирался. Вот, Мордред его заавадь, ищейка! Всё-то он знает! Моргана меня дёрнула проболтаться ему за бокалом огневиски, что бывшие члены Ордена Феникса (в основном, из числа слегка двинутых на почве адреналиновой зависимости авроров) и парочка бывших УПСов, сотрудничавших во время войны со «светлыми» и оправданных после победы, вот уже месяца два устраивают в одном заброшенном поместье бои без правил. У каждого свои способы бороться с рутиной мирной жизни. У меня – такой. Я уже понимал, что опять поддамся на уговоры Люциуса, и сейчас просто «выпускал пар», отыгрываясь на этом самодуре за мои сорванные планы на Рождественскую ночь. Вот в этом был весь Малфой: заявиться посреди ночи, сорвать планы на приятное проведение праздничного дня, заставить целые сутки терпеть трещание двух великосветских сорок, да потом ещё и оставить разбираться с последствиями того, что он успеет натворить. - Северус… А вот это уже запрещённый приём. Благодаря имевшейся у него в роду Мерлин знает когда вейле, этот великосветский паразит может, когда хочет, использовать свой голос не хуже, чем «Империо». А я всего лишь человек. Мужчина, у которого, между прочим, из-за этой мордредовой запарки перед концом семестра уже пару недель секса не было. И ведь великолепно знает гад, что делает! - Нет! - Се-ев? - Иди к Мордреду! - Ну, Северус, последний раз. Ведь, в конце концов, Драко – твой крестник, а уз крестника и крёстного достаточно, чтобы обряд помолвки и магический контракт вступили в силу. - А оно мне надо? - Ты привязан к моему сыну почти как к собственному ребёнку, и вряд ли захочешь разрушить его счастье с Пенелопой Паркинсон. - Счастье? Я вообще не понимаю, где у вас с Нарциссой глаза были, когда вы обручали Драко с наследницей Паркинсонов? У неё же нет ни мозгов отца, ни красоты матери! Природа на ней просто отдохнула. Да и магический потенциал весьма средний, если не сказать хуже. Ого! Кажется, нашего невозмутимого аристократа проняло таки. Серые глаза приобрели оттенок закалённой стали, а на щеках на мгновение заиграли желваки. Голос же отдавал просто арктической холодностью: - Думаешь, я этого не понимаю? Когда мы затевали обручение, Драко с дочкой Алекса по пять лет было. Девчонка казалась тогда вполне развитым и симпатичным ребёнком, кто же знал, что из неё вырастет… такое. - И, тем не менее, выросло. Я одного взять в толк не могу: пока вы связаны лишь предварительным словом и нет никакого контракта, почему ты не разорвёшь помолвку? Поверь мне, эта девица сочетает в себе напористость дикого кабана, беспардонность и такт носорога и сговорчивость барана. Она избалована до безобразия. - Ничего, мой сын быстро поставит её на место. Забини говорил, что она весь прошлый год вокруг Драко чуть ли не на цыпочках танцевала и даже голос не смела повысить. А что не красавица - так наше наследие всё равно перевесит любое другое, да и в её верности Драко сомневаться не придётся: вряд ли найдётся много охотников снискать её расположение. - Увивалась, потому что хотела добиться свадьбы, а после неё она совсем по-другому себя вести будет, вот увидишь. Я с этой девицей шесть лет по девять месяцев в году общался, успел изучить её «золотой» характер. Что же касается верности… хмм… доказательств у меня нет, но кое-какие слухи по школе ходили… подумай, Люциус. Твой сын тоже далеко не в восторге от этого брака. - Всё уже решено. Не могу же я оскорбить моего… ближайшего приятеля Алекса. - Ах, вот оно что! Паркинсон тебя на чём-то зацепил… - Скажем так, если он откроет рот, мы с тобой оба погостим в Азкабане, несмотря на наши осенние подвиги. - Понятно. И уклониться нельзя? - Только если его доченька сама откажется подписать контракт. А это, как ты сам понимаешь, произойдёт не раньше второго всемирного потопа. Да, похоже, Паркинсон знает о наших делах что-то серьёзное. Не настолько глобальное, чтобы потянуло на поцелуй дементора, иначе бы с ним уже давно случился «несчастный случай»: Люц в таких делах церемоний разводить не станет - уберёт чисто и, что главное, абсолютно недоказуемо. Но достаточно весомое. Придётся соглашаться, а то как бы крестник и его невестушка что-нибудь не натворили. Люциус, если уж ему припекло, обязательно сделает по-своему и исчезнет из менора, чего бы это ему ни стоило. Если я откажусь, он найдёт кого-то другого, и не факт, что этот «кто-то» не превратит всё в катастрофу. - Ладно, но больше я на такую авантюру не соглашусь. Кто там ещё будет, кроме Паркинсонов? - Никого, это лишь тихий «семейный» рождественский ужин. Не волнуйся, запас Оборотного я тебе оставлю, - красавец аристократ со своим самым честным выражением лица улыбался мне во все тридцать два зуба, и в моей душе зародилось какое-то нехорошее предчувствие, что всё пройдёт не так, как надо, и я ещё крупно пожалею, что согласился на эту авантюру. Как оказалось впоследствии, интуиция меня не подвела. С того самого момента, как из зелёного магического пламени в камине на ковёр шагнули две расфуфыренные дамы в сопровождении вышагивающей, словно проглотила палку, Пенелопы и моего донельзя мрачного крестника, мне не удалось расслабиться ни на минуту. Хоть Нарцисса с Джорджианой и не орали, как две базарные торговки, но их беседы о драгоценностях и нарядах могли достать и мёртвого. Алекс светился самодовольством. Драко молча страдал – его в корне не устраивала такая спутница жизни – но он не рискнул бы пойти против решения отца. В общем, всё, как я и ожидал. О, нет, постойте, не всё. Поначалу я не обратил внимания на поведение собственной студентки, хотя мне уже тогда что-то показалось странным. И только потом до меня дошло! Панси почти не участвовала в светской болтовне своей мамаши и будущей свекрови, а отделывалась лишь краткими комментариями. Причём в некоторых ответах проскальзывала хорошо завуалированная издёвка. Это у Паркинсон-то, которая потеряла столько баллов из копилки факультета за обсуждение на уроках магических духов и последних писков моды. Я ещё тогда позлорадствовал: ощущение было такое, что девицу «прокляли мозгами». И порадовался за крестника: при условии, что в этой девчонке пробудится доселе дремавший разум, брак мог стать для него хотя бы терпимым, в противном же случае… А! О чём тут говорить? Если Люциус вбил себе в голову, что согласен на этот союз, то его гиппогрифом не сдвинешь. Упрям, как… гриффиндорец. Я отвлёкся от разговора, привычно пропуская мимо ушей болтовню довольного будущего родственничка и исподтишка наблюдая за «счастливой невестой». Пенелопа выглядела так, будто у неё мучительно болела голова, но она изо всех сил пыталась это скрыть. Мигрень, в принципе, могла объяснить многое в её необычном поведении, и мне показалось, что я ошибся, приняв желаемое за действительное – девчонка просто ждёт момента своего триумфа и окончательного закрепления за ней статуса «невесты Драко Малфоя». Как оказалось впоследствии, я крупно ошибался. Когда пришёл её черёд подписывать брачный контракт, а её папаша произнёс по этому поводу короткую, но пронизанную пафосом речь, слизеринка побледнела и, отшвырнув от себя пергамент, как будто он был ядовитой змеёй, с полупридушенным возгласом: «Нет! Никогда!» - выскочила из столовой. Поиски и преследование экзальтированной, по-видимому, ударившейся в истерику девицы не дали никакого результата, хоть мы и обыскали все закоулки Малфой-менора сверху донизу. Не помогло даже Поисковое зелье. На мой взгляд, этому могло быть только одно объяснение: в результате временного помутнения рассудка стихийным выбросом магии девушка блокировала всякую возможность отыскать её в поместье. Помучившись до четырёх часов утра, мы все решили дать Панси возможность побыть в одиночестве и прийти в себя. Покинуть дом без моего ведома она всё равно не смогла бы, а «поисковая команда» уже валилась с ног от усталости. Расстроенный донельзя поведением дочери Алекс Паркинсон отправился, как я подозревал, снимать стресс в гостеприимный дом на Диагон аллее, посещения которого я лишился по милости Люца. Его супруга, ни словом, ни взглядом не показавшая своего неудовольствия от решения мужа, изобразила весьма достоверный обморок и была решительно оставлена «приходить в себя» в одной из гостевых спален Малфой-менора. Нарцисса лично взялась проводить подругу в выделенные ей апартаменты. Что касается моего крестника, так и не заподозрившего до сих пор подмену отца, то в его глазах впервые за последний месяц, который Панси постаралась сделать для него невыносимым, засветилась робкая надежда. - Отец, а если Панси не опомнится до завтра, помолвка будет разорвана? - Посмотри в библиотеке «Родовые ритуалы чистокровных магических семей», сын, мне стыдно за твоё незнание таких элементарных вещей. Ответ, как мне казалось, вполне мог соответствовать настроению обманутого какой-то малолетней истеричкой Люциуса, да и крестнику не мешало бы самому, без моей помощи поискать выход из сложившейся ситуации. Не всё же мне спасать его задницу: семнадцать лет парню, пора надеяться только на себя. Но, увидев, какая глухая тоска вспыхнула в этих серых глазах, не научившихся ещё прятать все эмоции за маской безразличия, сжалился и уже мягче добавил: - Помолвка не состоится, только если Пенелопа в течение шести месяцев будет отказываться завершить контракт. Я не хочу тебя обнадёживать, сын. Ложись спать, уже почти утро. - Понятно. Спокойной ночи. Драко ушёл в свои комнаты, а я, направившись было в сторону спальни Люциуса, замер на полдороге. Мне никогда не приходилось бывать внутри этой комнаты. Я даже не знал, отдельные ли спальни у них с Нарциссой, хотя и подозревал, что раздельные. Моя ночёвка в доме нашим с Люцем соглашением не обговаривалась. За всей этой кутерьмой с поисками сбежавшей невесты я и забыл, что мой друг планировал вернуться к полуночи, а сейчас на часах было почти четыре утра. В душе зашевелилось неприятное предчувствие. Люц так и не признался, кого на этот раз он собрался «почтить своим вниманием», но, судя по его настрою, авантюра была крайне опасной, и невозвращение его из «загула» в назначенный срок могло означать крупные неприятности. И, что самое поганое, помочь я ему не мог, оставалось только ждать. Подозвав доверенного эльфа Люциуса, я поинтересовался: - Госпожа уже спит? - Нет, хозяин. - Передай ей, что мне нужно поработать с кое-какими бумагами в кабинете, пускай не ждёт меня. Вот так! Я одним махом решил неудобный для меня вопрос со спальнями и совершенно законно занял стратегически важный пост – кабинет, в котором был единственный камин, связывающий поместье с каминной сетью. Моё ожидание грозило затянуться, и я поудобнее устроился в кресле возле распространяющего приятное тепло огня с бокалом коньяка в руках. Если бы не тревога за Люца, такое времяпрепровождение даже можно было назвать приятным, и, просидев больше часа, я уже начал потихоньку дремать, когда со стороны двери в кабинет послышался какой-то невнятный шум и прошуршали чьи-то приглушённые ковром шаги. В темноте незваный гость налетел на стол, и я хотел было уже привлечь к себе внимание, когда услышал полное отчаяния бормотание: - О, нет! Только не сейчас, не со мной! Я этого не переживу! В едва освещённой светом огня в камине комнате почти на ощупь передвигалась наша «беглянка». Похоже было, что моя студентка пребывала в полном шоке и отчаянии, а в этом состоянии малолетние экзальтированные дуры способны на всё, включая… так и есть! Я уловил в её бормотании что-то вроде «Зааважу», и «Осточертел и этот долбаный мир, и моё невезение», а уж когда она, нашарив что-то в своей сумочке, поднесла к губам какой-то фиал с зельем, меня словно холодной водой окатило, напрочь отбивая всякую сонливость: - Опомнитесь, сумасшедшая девчонка! Мне почти удалось схватить её и вырвать из рук проклятый фиал, но девчонка с невиданной доселе прытью буквально выскользнула из рук и, отгородившись от меня спинкой кресла, одним глотком проглотила содержимое флакона, запустив бесполезную уже стекляшку в огонь камина. Моё сердце стремительно рухнуло куда-то вниз: как зельевар и человек, достаточно долго занимавшийся Тёмными Искусствами, я мог назвать сотню ядов, которые бы могли находиться в полетевшей в огонь бутылочке, и, к сожалению, большинство из них полностью уничтожались близким контактом с открытым пламенем. - Вы малолетняя идиотка, Паркинсон! Что было во флаконе? Да говорите же, а то я не дам и ломаного кната за вашу жизнь! Эта дура могла умереть прямо на моих глазах, а я, не зная яда, которым она отравилась, не смог бы её спасти. Оставалась единственная возможность, но надо было торопиться. Девчонке ещё раз удалось увернуться от меня, но на третий раз я её поймал, всем своим телом притиснув к стеллажу с книгами. Боюсь, на тот момент меня меньше всего заботили её удобства и моя грубость: надо было спасать идиотке жизнь. Поймав вертевшую головой девицу за подбородок и зафиксировав её голову так, чтобы она не могла увернуться, я накрыл распахнувшийся в гневном возгласе рот своими губами, пытаясь уловить малейший оттенок вкуса выпитого ею зелья. Того, что случилось потом, я и сам от себя не ожидал. Так уж получилось, что меня никогда не привлекали девушки. Да и я их, если на то пошло. Некрасивый, небогатый, с острым, как бритва, языком полукровка не был достойной кандидатурой для охоты на будущего мужа. Да и у меня девчачьи капризы и истерики ничего, кроме головной боли, не вызывали. Это уже потом, когда я стал Упивающимся, многие помешанные на ауре власти ведьмы пытались вешаться мне на шею, да к тому времени у меня уже был чётко сформированный круг интимных интересов. С парнями, по крайней мере, одинаково яростно можно было как драться, так и заниматься сексом. Став деканом Слизерина, я просто-напросто запретил себе воспринимать студентов как потенциальных сексуальных партнёров, и все шестнадцать лет работы мне это вполне удавалось. Поэтому я был в полном шоке, когда, всего лишь пытаясь выяснить, чем отравилась эта дурочка, накрыл губами её рот, и… поначалу жертва моей агрессии сопротивлялась и пыталась даже кусаться, но потом нас словно накрыло огненной волной. Что это было, я не знаю, но точно не простое возбуждение. Это чувство сложно описать: нежность, тепло родного дома, которого у меня никогда не было, чувство родства и… да, огромная, всепоглощающая страсть. То, что начиналось как необходимость, внезапно захлестнуло нас обоих, отгораживая от всего мира, и бросило в океан острого, почти болезненного для моего заледеневшего сердца счастья. Позабыв обо всём на свете, мы целовались, как сумасшедшие, едва отрываясь друг от друга, чтобы глотнуть воздуха и соединяясь вновь. Полутьма, освещённая сполохами огня в камине, сыграла с нами шутку, почти до неузнаваемости искажая черты лиц. Здесь не было лощёного аристократа красавца-блондина Люциуса Малфоя и полненькой дурочки Панси Паркинсон, а существовали лишь два захваченных страстью существа, не имеющих имён. Какую-то пару секунд я ещё пытался бороться с собой, но очередной жалобный стон, сорвавшийся с зацелованных мною губ, и открытая моим поцелуям беззащитная шея окончательно сорвали к Мордредовой матери весь мой контроль. Выпустить из своих рук это существо сейчас я не мог, даже если бы мне угрожали смертью. Казалось, эта минута может длиться вечно, но… почти погасшее пламя в камине внезапно вспыхнуло зелёным светом, с шумом загудев в дымоходе. Волшебная минута была испорчена, и я, облизнув саднящие от яростно-нежных поцелуев губы, почувствовал на них знакомый привкус, объяснявший многое в поведение «невесты»: - Вот оно что: Оборотное зелье… Меня больно полоснули по сердцу горечь и обида, взметнувшиеся в устремлённых на меня глазах, а в следующую секунду я, не ожидавший толчка неожиданно сильных рук, отлетел к креслу, едва удержав равновесие. Моя пленница… или пленник, не знаю даже, как теперь и назвать, судорожно вдохнув открытым ртом воздух, внезапно метнулась к камину, едва не сбив с ног вывалившегося из него человека. От столкновения капюшон его изгвазданной в чём-то мантии слетел с головы, открывая во всей красе моего основательно взъерошенного, но явно довольного друга Люциуса. А через мгновение в зелёном пламени исчезла фигура вызвавшей в моей душе такую бурю гостьи, и я, промахнувшийся в броске всего на каких-то несколько дюймов, беспомощно стоял и смотрел на исчезающие всполохи магического огня. В себя я пришёл от толчка в плечо и приглушённого слегка сбивающегося голоса: - Ради Мерлина! Что ты застыл столбом? За мной может быть погоня: закрывай камин. Закрыв доступ в Малфой-менор и для верности заблокировав каминную сеть парочкой заклинаний собственного изобретения, я развернулся, чтобы как следует разглядеть своего нагулявшегося друга. Судя по самодовольной роже, свою дозу адреналина он получил, но, Мерлин великий, в каком же аристократ был виде! Местами порванная и вымазанная в грязи мантия, взъерошенные волосы, глубокая царапина явно от «Сектусемпры» на правой щеке, парочка сломанных рёбер и… последствие попавшего вскользь «Круцио». Определив это за несколько секунд одним Диагностическим заклинанием, я в гневе уставился на друга, который, морщась от боли в рёбрах, уже избавлялся от испорченной одежды: - Ну, и какого Мордреда это означает? Повод сердиться у меня был, и не малый. С тех пор, как после битвы за Хогвартс Аврорат всерьёз взялся за уцелевших УПСов, на всех, кто не был осуждён на заключение в Азкабане, были наложены ограничения магической силы, и теперь в Британии использовать Заклятие Боли могли только авроры, да непростые, а из подразделения по быстрому реагированию, которое возглавлял… Шеклболт. У которого, в свою очередь, была молодая красивая жена-испанка, отличавшаяся, по слухам, бешеным темпераментом и страдавшая от постоянной занятости мужа. Все кусочки «головоломки» окончательно встали на свои места, и я, набрав в грудь побольше воздуха и ухватив окончательно слетевшего с катушек друга за спутанную гриву платиновых волос, зашипел не хуже приснопамятного василиска, давно пошедшего на ингредиенты для замковой лаборатории: - Т-ты? Охренел?! Люц, тебе что, жить надоело?! Ты в своём уме?! Только маг о двух головах или полный отморозок попытается наставить рога правой руке Главы Аврората!!! Если хочешь сдохнуть, лучше заавадься сам! Какого хрена ты полез к Констанце Шеклболт?! - Так и знал, что ты догадаешься. Расслабься, Сев, меня вряд ли могли узнать или выследить, ты же меня знаешь. Не успел мой друг договорить эти слова, а я – приступить к лечению его «боевых» ран, как во всю мощь заверещали Сигнальные чары поместья, а перед нами материализовался перепуганный насмерть доверенный домовой эльф Люциуса: - Хозяин! Хозяин!!! - В чём дело, Терри? – вновь напуская на себя маску надменного аристократа, процедил Люц. - Там… там авроры. Они говорить, у них ордер на обыск дома и допрос хозяина! - Моргана их прокляни! Оперативно работают, сволочи! - А кто-то тут хвалился, что его не могли узнать! И что теперь делать, Казанова хренов?! Люц развернулся ко мне и «тем самым» голосом, которому так сложно противостоять, заговорил проникновенно и убеждающе: - Северус, у меня сломаны рёбра и рана от «Сектусемпры» на щеке, вряд ли ты сможешь залечить всё это за те несколько минут, что у нас остались до визита авроров, и… - Ты мне прописные истины не рассказывай, это я и сам понимаю! Чего мне от них ждать? Вот что меня интересует. - Этот Мордредов аврор вернулся домой, когда его уже и не ждали – часа в три ночи… - И где тебя после этого два часа носило? - Следы запутывал. Шеклболт не мог чётко разглядеть меня в темноте, а Констанца его задержала криками о том, что в дом пролез грабитель. - Твоих вещей там не осталось? - Нет, я, прежде чем выскочить на балкон и аппарировать, успел уничтожить все следы «Тергео максима». - Значит, доказательств у них нет? - Нет, - заволновавшийся было Люц буквально светился удовольствием. - Ладно, выметайся в своё убежище, я пошёл с аврорами разбираться. Кстати, у нас тут тоже без приключений не обошлось, нам надо будет потом серьёзно поговорить. Выпроводив друга через потайной ход, я остался в кабинете. Дожидаться авроров долго не пришлось. Не успел стеллаж, за которым скрылся Люциус, встать на место, а я – уничтожить все следы грязи на ковре, как раздался уверенный стук в дверь, и на пороге появился… Кингсли Шеклболт собственной персоной. - Мистер Малфой. - Лорд Малфой. Что привело вас сюда в столь ранний час, мистер Шеклболт? Произошло что-то глобальное, или просто мои бывшие соратнички что-то устроили? Право, не понимаю, к чему такая срочность, почему бы вам было не дождаться утра? - Не заговаривай мне зубы, Малфой! – аврор, зло посверкивая тёмными глазами, шагнул мне навстречу, встав почти вплотную; от него так и веяло аурой агрессии и охотничьего азарта. Чёрт! Я с трудом заставил себя стоять на месте и безразлично-недоумевающим взглядом смотреть в лицо высокопоставленного рогоносца. Пара недель воздержания, крышесносный поцелуй с незнакомкой или незнакомцем, и волна животного магнетизма, всегда исходившая от этого человека, заставили моё тело отреагировать соответствующим образом. К тому же прецеденты уже были: пару лет назад нас связывали не только дела Ордена Феникса. Но всё это было давно и неправда, а сейчас стоило взять себя в руки, иначе Кингсли мог что-то заподозрить: по-своему, он был не менее догадлив и проницателен, чем Хмури. - Мистер Шеклболт, я не понимаю, о чём речь. На, подавись, Кинг! Я абсолютно холоден. Ты что, мужик, и вправду думал, что сможешь взять нахрапом меня или Люциуса? Гриффиндорец, блин! - Где ты был сегодня ночью, Малфой? – он почти уткнулся носом в моё лицо - нас разделяет каких-то десять дюймов. Не люблю вторжения в моё личное пространство – это меня напрягает. - В своём поместье. Если господин аврор не запамятовал, сегодня Рождественская ночь, а её все нормальные люди проводят в кругу семьи. Кроме того, на праздничном ужине присутствовали наши друзья – лорд Паркинсон с женой и дочерью. - И гости, разумеется, подтвердят ваши слова? - Разумеется. Следующая пара часов прошла в беседах с взявшим себя в руки аврором. Придя в себя и успокоившись, Кингсли профессионально допросил разбуженных эльфами Нарциссу и Джорджиану Паркинсон, а также побеседовал с Драко. Не найдя несоответствий в наших рассказах (о неудавшейся помолвке мы ему ни слова не сказали) и дождавшись, пока колдомедики освидетельствуют моё здоровье на предмет полученных проклятий, он, одарив напоследок меня предостерегающим взглядом, предупредил ничего не выражающим голосом, прежде чем его команда окончательно покинула менор: - Лорд Малфой, советую вам быть крайне осторожным. Видите ли, маги не любят тех, кто посещает их дома без спроса, особенно по ночам. С такими незваными гостями часто случаются большие неприятности. Ах ты ж, Кинг-Большая-Зараза! Ну, ничего, твоя фраза, между прочим, работает в двух направлениях. Поэтому я цепляю на лицо самую язвительную улыбочку Люца и его излюбленным, «тем самым» пробирающим всех существ, не страдающих импотенцией, тоном почти мурлычу: - Вы совершенно правы, господин аврор. Похоже, до моего бывшего любовника дошло, что он только что сказал. Черты темнокожего лица заострились, чёрные глаза полыхнули огнём, и, едва заметно склонив голову, будто намечая поклон, прошипев: «Мы друг друга поняли», аврор вылетел из кабинета. Успокоив Нарциссу, Драко и почти впавшую в истерику леди Паркинсон, я уговорил их вернуться в постели и хоть немного отдохнуть, а сам отправился лечить нашего «страдальца». Пока пробирался по закоулкам путаного потайного хода, вспоминал все события сегодняшней ночи и удивлялся: вот уж воистину - Рождественская ночь: столько чудес разом. Сначала – намёк на избавление от нежеланного для моего крестника брака, потом – волшебный поцелуй возле камина. Кстати, я всё больше и больше сомневаюсь, что с самого начала в Малфой-меноре появилась Панси, а не этот неизвестный или неизвестная. И, наконец, поведение Кинга. Что-то я не заметил в нём огромной ревности и возмущения по поводу покушения на честь любимой жены. Скорее… Да-а!!! У аврора такая манера заигрывания. Он по натуре охотник, как, впрочем, и Люц. У-юй-юй, какие вырисовываются перспективы! Интересно, мой «скользкий друг» в курсе? Вряд ли. Хе-хе-хе! Но… не я буду тем, кто просветит его в этом вопросе. Похоже, наш аристократ нашёл-таки свой постоянный источник адреналина. Только он ещё не подозревает об этом. Когда я, наконец, добрался до хитро замаскированного убежища Люциуса, о котором в своё время не знал даже Лорд, мой друг уже успел вымыться, переодеться и залечить свои рёбра, только глубокая царапина от «Сектусемпры» никак не желала заживать. - Кой Мерлин ты придумал это мордредово заклинание?! - Для защиты от врагов. Стой спокойно, я сейчас залечу его. Раны от «Сектусемпры» тем и опасны, что требуют особого подхода к своему лечению. Во-первых, обычные Заживляющие заклинания на них не действуют, а во-вторых, произносить специальную формулу должен кто-то другой, иначе она не сработает, иными словами, сам себя не исцелишь. Я был настроен серьёзно поговорить с другом и по поводу срыва помолвки, и о его приключениях в доме Шеклболта, но, как только я убрал следы своего изобретения с его лица, прямо в комнате убежища материализовался Фоукс и передал мне записку, написанную витиеватым почерком Дамблдора: «Северус. Ты срочно нужен в замке. На твоём факультете ЧП». Пришлось срочно отправляться в Хогвартс. Где меня ждало очередное потрясение в виде верещащей на грани ультразвука семикурсницы… Пенелопы Паркинсон, вызволенной домовыми эльфами замка из какой-то кладовки для швабр и мётел в Подземельях. Данная студентка всегда обладала просто выдающимися способностями по закатыванию истерик, и мне стоило огромного труда успокоить её и выяснить-таки, что произошло на вверенном мне факультете в ночь под Рождество. И вот спустя почти час, пять флакончиков Успокоительного и две оплеухи (два флакона и воспитательное воздействие – Панси, остальное – её экзальтированным подружкам, уже почти отправившимся портключами по домам, но вернувшимся по приказу директора), мне удалось выяснить следующее. Вчера после бала немного перебравшие шампанского Паркинсон, Булстроуд и Гринграсс возвращались после ночной прогулки по коридорам. Панси, как обычно, расписывала своим подругам предстоящую помолвку с Драко и порядком им поднадоела. Правильно, ведь это не им выпала такая удача, чего радоваться-то. Оставив позади подвыпившую Паркинсон, они вернулись в гостиную и пошли спать. Больше они однокурсницу не видели, справедливо предполагая, что она отправилась через камин в Малфой-менор. А в это время на отставшую от подруг девушку напали двое (или трое) неизвестных и, приложив к её носу пропитанный чем-то платок, запихали бессознательную тушку Панси в кладовку неподалёку от кабинета Зельеварения, заперев дверь на довольно необычные чары. Кстати, устроили её там со всеми удобствами, наколдовав кровать с мягкой периной, пуховое одеяло и даже ночной горшок. Девица проспала в этой импровизированной спальне больше суток, а когда проснулась, обнаружила себя в одной сорочке, запертой в тёмной комнате без окон. Одежды и обуви, в которых она была на вечере, тоже не было. Неудивительно, что после этого она своими воплями разбудила ползамка. Уж как может вопить Паркинсон, я знаю: баньши от зависти удавится. Вызволенная из заточения сбежавшимися эльфами и преподавателями девушка впала в неконтролируемую истерику, а её одежда и украшения, причём те самые, в которых она присутствовала на ужине в Малфой-меноре, обнаружились тут же, в изножии импровизированной кровати. А вот это было уже совсем интересно. Получалось, кто-то воспользовался обликом Паркинсон, чтобы проникнуть в поместье, а затем преспокойно вернул тряпки и драгоценные побрякушки их владелице. Хм-м, этот маг или ведьма были либо очень честными и глупыми, либо… достаточно хитрыми и умными. В первом случае это могли быть и гриффиндорцы. Если бы близнецы Уизли всё ещё учились в школе, я подозревал бы их в первую очередь, причём по смешанным показателям – честные и хитрые. Во втором это могли быть только слизеринцы, и тут на память приходил Блейз Забини, преследовавший Драко весь шестой курс. Но… как бы это объяснить? Губы того, кого я целовал в тёмном кабинете Люца, были неумелыми, а на Забини пробы ставить негде, так что вряд ли это мог быть он. А потом мне было не до размышлений - вызванный в Хогвартс Алекс Паркинсон, немного повеселевший, когда ему сказали, что это не его дочь устроила представление в Малфой-меноре, потребовал немедленного разбирательства по поводу нападения на свою наследницу. Пока авроры несколько часов выясняли, что же произошло в Подземельях и чем-таки была одурманена девушка, я пытался отбиться от Алекса, настаивавшего на немедленном завершении ритуала помолвки, и его доченьки, требовавшей предоставить ей её «Дракусика». Мерлин великий! Она оказалась ещё хуже, чем я думал! Крестнику крайне не повезло. Спровадив из замка ничего не выяснивших авроров и заверив бывшего соратничка, что обговорю всё с Люциусом, я, поставив в известность директора, смылся в Малфой-менор. Можно было, конечно, связаться с Люцем через камин или отправить сообщение, но я почему-то подозревал, что мои рождественские приключения ещё не закончены, и, как всегда, оказался прав. В поместье меня ждала встревоженная Нарцисса и принявший зелье Сна-Без-Сноведений Люциус, так и уснувший в своём убежище. Помянув непечатным словом всех его предков до седьмого колена, а в особенности - затесавшихся туда вейл, я выдернул у него волосок и, найдя основу для Оборотного зелья, отправился изображать из себя «лорда Малфоя в кругу семьи». Спать после бессонной ночи хотелось неимоверно, но «игра» ещё была не закончена, и приходилось терпеть. Нет, Люц всё же полная скотина! Заварить такую кашу и увильнуть от расхлёбывания последствий, напившись снотворного, это надо додуматься. Хорошо, хоть Алекс не стал ходить вокруг да около, а сразу «взял быка за рога», потребовав немедленно завершить ритуал. Его доченька за широкой спиной папеньки чуть от предвкушения не повизгивала. М-да, «попал» крестничек, ох как «попал». Эта истеричная девица с полным отсутствием представления о благоразумии его в гроб вогнать может… или он её… раньше времени. Мне ничего не оставалось делать, как принести пергамент с Брачным договором и предоставить Пенелопе поставить свою подпись, завершая ритуал… Того, что произошло потом, даже я не ожидал. При первой же попытке девицы прикоснуться к пергаменту её отшвырнуло от него футов на пять, крепко саданув о стену. А я лихорадочно попытался просчитать причину такой бурной реакции магического контракта на прикосновение девушки. Постепенно в моей голове начало кое-что складываться. - Алекс, та… самозванка касалась пергамента? - Д-да, по-моему, - Паркинсон пребывал в шоке и не сразу среагировал на вопрос. - Может быть, повторить ещё раз? - Ты хочешь, чтобы твою дочь по стене размазало? Договор не принял её. - Но почему?! - Вот это я и пытаюсь понять. Постой! Как ты тогда к ней обратился? - Моя красавица… Мордред! Я не назвал имени!!! - Вот именно! А самозванка коснулась пергамента. Теперь Договор воспримет только её. Ты же сам своими руками отдал пергамент в её руки, а значит, признал, что кем бы она ни была, ты подтверждаешь эту помолвку. - Мерлин великий!!! – Алекс был сражён. А его доченька завопила пронзительным фальцетом: - Я не позволю никому отнять моего Дракусика!!! - заставив всех, включая Нарциссу и Драко передёрнуться от неприятного звука. - Пенелопа, прекрати! – внезапно спокойно и решительно вмешалась её мать. - Ты позоришь нас и себя. Джорджиана подтянула дочурку к себе и что-то быстро зашептала ей на ухо, заставив готовую к скандалу девицу взять себя в руки. - И что теперь делать? – Паркинсон смотрел на меня, дожидаясь ответа. Несмотря на свою слепую любовь к дочери, он великолепно понимал, что они свой шанс упустили, точнее, собственноручно подарили кому-то неизвестному. - Ждать. Если за полгода контракт не будет завершён, он просто самоуничтожится. И вот тогда мы поговорим. - Я думаю, ты помнишь мои аргументы, Люциус? Ага, а вот и угрозы пошли. Ничего, мой милый Алекс, мы с Люцем очень постараемся, чтобы у нас через шесть месяцев появились контраргументы. Ты далеко не ангел, а твоя доченька - не пара моему крестнику. В общем, за взаимными светскими извинениями и болтовнёй, которую я органически ненавидел, хоть и умел поддерживать, прошёл ещё час. А потом лорд Паркинсон вместе с дующейся, как мышь на крупу, но, к счастью, помалкивавшей наследницей благополучно отправился домой. А его вновь потерявшая сознание от переживаний жена ввиду крайней слабости была отлевитирована в гостевую спальню Малфой-менора. Едва сдерживающий радость и облегчение Драко ретировался в свои комнаты, а мы с Нарциссой, обсудив пару организационных вопросов, под ручку, как положено паре любящих супругов, шли по коридору в сторону спальни хозяина поместья. Как я ни пытался сослаться на дела, красавица блондинка меня каждый раз удерживала, всё ближе и ближе подводя к двери в спальню. А я не знал, как себя с ней вести. Никогда не вникал в подробности их с Люцем семейных отношений. За что, похоже, меня и ждала сейчас неминуемая расплата. Ну, не подозревал я, что они настолько близки! А Нарси, игриво прижимаясь ко мне всем телом, буквально втащила меня в свой будуар и вовлекла в довольно откровенный поцелуй. На мгновение я замер, а потом, мысленно послав Люциуса к Мордреду за вечное втягивание меня в истории, ответил на вторжение её язычка со всей страстью, на которую был способен. Как ни странно, умелые губы признанной светской красавицы не вызвали во мне даже десятой доли того волнения, что я испытал в объятиях таинственной самозванки или самозванца всего лишь сутки назад. Но я постарался не ударить в грязь лицом и показал всё, на что был способен. Опыт – тоже великое дело. Нарси первой разорвала поцелуй и, довольно улыбнувшись, легонько оттолкнула меня от себя: - Меня всегда интересовало, насколько ты страстен, Северус. - Что-о?! - Ты полагал, что я не замечу подмену? Я слишком хорошо знаю своего мужа, Сев… Она, возможно, сказала бы ещё что-то, но тут в дверях её спальни в неглиже, с бокалом шампанского в руке и с распущенными по плечам в прекрасном беспорядке длинными блестящими чёрными волосами появилась… Джорджиана Паркинсон собственной персоной. - На-арси-и, мне так одиноко без тебя… где ты так долго задержалась? Я едва не расхохотался в голос. По знойному виду матушки Пенелопы было вовсе не похоже, что она пребывает в глубоком горе от сорванной помолвки. Только сжавшаяся на моём плече рука Нарциссы и её едва слышный шёпот удержали меня от подобной реакции: - Ш-ш, я не хуже тебя знаю, что с выбором невесты для Драко мы с Люцем ошиблись, но Джорджи здесь ни при чём… Если ты только не собираешься присоединиться к нашим играм? Не-ет? У тебя другие интересы? Какая жа-алость! Кстати… ты целуешься лучше моего мужа. Это, между прочим, комплимент. Она ещё раз провоцирующе прижалась к моему телу и, не дождавшись положительного ответа, повернулась к подруге и уже громче пропела: - Джи, дорогая, эти мужчины так предсказуемы. Иди в спальню, я сейчас приду. И не вздумай пить без меня, а не то… последует наказание. Джорджиана восторженно взвизгнула и умчалась в комнату, Нарцисса решительно проследовала за ней, а я остался стоять, в полной прострации уставившись на захлопнувшуюся перед моим носом дверь. Через минуту меня разобрал хохот. Да-а, супруга Люциуса стоила своего мужа.