"Авантюристы"

Северус: - Ты полагаешь, в том, что случилось в твоё отсутствие, виноват я? - Ну, а кто же ещё? Я доверил тебе самое дорогое, что есть у меня на свете – мою семью и счастье сына - и чем всё это закончилось? - Полагаю, твой сын как раз счастлив, а что касается самого для тебя дорогого, то это – ты сам. В противном случае ты не удирал бы из собственного поместья ради какой-то авантюры, пуская на самотёк помолвку Драко. - Да-а? И с кем же мой наследник помолвлен теперь? Молчишь? А о чём говорить-то? В любой неудаче Люциус найдёт повод свалить всю вину на кого-то другого. Ещё бы! Он же великий и неповторимый лорд Малфой, а, как известно, глава этой семьи не может быть неправ! Так что сотрясать зря воздух не имело смысла, как, впрочем, и выслушивать устроенное Люцем представление одного актёра. Отрешившись от декламируемой его хорошо поставленным голосом с ноткой вселенской скорби речи, я вновь стал прокручивать в голове события предыдущих сорока восьми часов. Выводы получались… неутешительные. Плюс был только один: Драко на целых шесть месяцев избавлялся от матримониальных планов отца. А вот минусов было предостаточно. Во-первых, проникший в менор самозванец мог быть сыном или дочерью кого-нибудь из Упивающихся и лелеять мечту о мести. Во-вторых, мне до чёртиков хотелось знать, кто же это такой… или такая? Уж очень меня «зацепил» тот поцелуй возле камина. И, наконец, в-третьих… надежды разоблачить «шпиона-диверсанта» не было никакой - ни одного следа в поместье не осталось. Единственное, что я мог сказать безошибочно – это был студент, и, скорее всего, студент моего факультета. Судя по словам допрошенного мною сразу после ухода Паркинсонов Драко, этот «некто» великолепно знал пароль в Слизеринскую гостиную, да и в коридорах, ведущих к ней, ориентировался достаточно неплохо, а ведь там немудрено заблудиться. Кроме того, умение вести себя за столом и поистине слизеринская изворотливость, позволившая самозванцу несколько часов прятаться в Малфой-меноре, говорили о том, что это сильный маг, иначе он (или она) не смог бы блокировать Поисковые чары. И, наконец, то, что насторожило меня больше всего - уловленный мною на губах непрошеного гостя вкус Оборотного зелья несколько отличался от его стандартного варианта. Это было бы понятно, если бы оно, как всякий самопал, оказалось плохим, но… в данном случае наблюдалась какая-то положительная модификация. Перебирая в уме ингредиенты и пропуская мимо ушей нотации Люца, мне, кажется, удалось понять, в чём заключается изменение. Надо будет проверить, что оно даёт. - Ты меня не слушаешь! Накрутивший сам себя собственной речью Люциус завис передо мною с видом карающей Немезиды. - Ты абсолютно прав. - Ссеверуссс!!! - Не шипи - тебе до Лорда далеко - и прекрати орать. Лучше включи свои мозги и давай разберёмся, кто это мог быть? - Это точно не Пенелопа? - Нет, иначе бы её признал контракт, но это абсолютно точно кто-то из студентов. - Полагаешь, что в Хогвартс не могут проникнуть посторонние личности? - Без ведома директора? Нет. - Ага!!! А если с ведома вашего добрейшего любителя сладостей? Пришлось признать, что такое возможно: - Вполне. Но… как бы тебе сказать, незваный гость произвёл на меня впечатление сильного мага… или ведьмы, но неопытного в некоторых вопросах. Этикет он или она знает, из передряг выворачивается – такие качества присущи Слизерину, но… - Что «но»? - Все «змейки» благодаря словоохотливости Панси Паркинсон были в курсе, что в этот день состоится обряд Магической Помолвки, и если кто-то из старшекурсников хотел занять место невесты, то почему в последний момент отказался подписывать контракт? - Испугался. - Чего?! Ни ты, ни Паркинсон ничего не смогли бы ему сделать. Этот идиот Алекс вообще во время ритуала ухитрился обратиться к дочери не по имени! Это же такой шанс для честолюбивого мага или ведьмы заполучить в мужья наследника твоего рода и остаться при этом совершенно безнаказанным! Так почему, во имя Мордреда, этот самозванец им не воспользовался?! - Хмм, Северус, я давно не видел тебя в таком взволнованном состоянии. Глаза блестят, на щеках румянец. Драко, конечно, тебе крестник, и ты не равнодушен к его судьбе, но… по какому поводу такой ажиотаж? А? И почему ты уверен, что это «он», а не «она»? Всю напускную скорбь и обиду Люциуса как рукой сняло, он почувствовал мою заинтересованность в незваном визитёре и теперь не успокоится, пока не докопается до сути. Надо быть осторожнее, да и, в конце концов, лучшая защита – нападение. - Да-а?! А я-то думал, что ты, Люциус, убит горем из-за расстроившейся помолвки. Нет? Так какого дементора ты тут сейчас представление устраивал и монологи безутешного отца читал? На твоём бы месте я сейчас подумал, как от Алекса отвязаться до конца отсрочки, а не выискивал подозрительные моменты в моём поведении. - А я и найду. Мне просто времени не хватило, чтобы собрать доказательства до помолвки. А вот какой интерес у тебя, мой друг? Как бы его сбить со следа, а то прицепится – клещами не отдерёшь, и выяснит всё до конца - на это он мастер. А почему, собственно, я должен юлить и выворачиваться, а? Да пошло оно всё к Мордреду! - Интерес, говоришь? А интерес у меня к нему очень простой: мне понравилось, как этот самозванец целуется, и если бы тебя не принесло через камин так невовремя, я узнал бы о нём гораздо больше. Почему я думаю, что это парень? Да потому что, сколько раз тебе говорить, женщины меня не привлекают!!! - Вот как? В голосе холёного аристократа против его воли проскальзывают ревнивые нотки. Он всегда ревновал ко всем моим бой-френдам. А началось всё, собственно, с того, что тогда ещё семикурсник Люциус Малфой поспорил со своими приятелями, что заставит зубрилку-задохлика, третьекурсника Северуса Снейпа таскаться за ним, как собачонка, заглядывать в рот и выполнять по первому требованию все желания. Мне тогда было четырнадцать, половина моих однокурсников уже отведала «радостей секса», и это понятие вовсе не было для меня чем-то шокирующим. Да и просыпающиеся гормоны давали о себе знать, а Люц и тогда был хорош - за один его взгляд половина «змей» удавиться была готова, а тут какой-то замухрышка. Естественно, Сиятельный-Казанова-Малфой не ожидал отпора. Только все их махинации я налету просёк и становиться очередной шавкой из коллекции Люциуса не собирался, хоть и не отрицаю: блондин меня привлекал. До «мокрых» снов привлекал… Но не на таких условиях. В общем, я его отшил и отшил жестоко, да ещё и при всей гостиной помянул, что не собираюсь становиться его подстилкой, как Раби Лестрейндж… За что и получил до сих пор сохранившееся искривление носа как последствие неправильно сросшихся костей. Но Малфой был впечатлён. Больше он со мной не заигрывал, но беседы по разным, как оказалось, интересующим нас обоих разделам магии мы стали вести регулярно и спорили при этом до хрипоты. Знающие злопамятный характер Люца, его прихвостни даже в лице от ужаса менялись. Весь факультет пророчил мне безвременную кончину от несчастного случая, но… до окончания Хогвартса я дожил вполне благополучно (если не считать Мародёров, разумеется) и приобрёл друга на всю жизнь. Своеобразного, конечно, но верного и, что самое главное, понимающего меня с полуслова. Как и я его. А постель? Было однажды. После особо поганого рейда… в качестве эмоциональной разрядки. Потом мы оба решили, что ничего серьёзного из этого не выйдет, и остались друзьями. Ладно, это всё лирика. Да и Люц рожу ревнивого бой-френда корчит больше по привычке. А сейчас нам с ним надо разобраться в сложившейся ситуации, причём разобраться объективно, без давления различных посторонних эмоций. Но и объективно разобраться не удалось. Слишком мало было данных для анализа. Связать эту вылазку с кем-то конкретным не получалось. Если это был кто-то, кто хотел заполучить Драко, то почему отказался от подписания контракта? Если хотели проникнуть в менор и отомстить Люциусу, то почему даже не попытались этого сделать - возможностей была масса? По коридорам Хогвартса той ночью не мотались только те студенты, что после бала упились вусмерть, и, естественно, никто ничего путного вспомнить и рассказать не мог. Весь первый месяц мы с крестником жили как на вулкане, каждый день ожидая появления претендующей на его руку и сердце особы, но время шло, а ничего не происходило. Всё тянулось своим чередом: учёба, отработки, межфакультетские разборки - ничего примечательного. Вот только я поймал себя на том, что мой давно выстроенный и тщательно лелеемый блок, не позволявший мне раньше обращать внимание сексуального плана на студентов… как-то незаметно исчез к Мордредовой матери. То и дело я ловил себя на том, что с интересом изучаю лица и фигуры шести- и семикурсников, пытаясь по каким-то едва заметным признакам отыскать моего рождественского визитёра. Радовало хотя бы то, что моего интереса никто не замечал - всё же почти восемнадцать лет шпионской деятельности не проходят бесследно, и опыт незаметного наблюдения у меня огромный. Чем дольше я раздумывал над происшествием, тем больше склонялся к тому, что моя интуиция не лжёт – Панси Паркинсон в меноре изображал парень. В пользу этого говорили и весьма поверхностное участие «невесты» в обсуждении веяний моды и нарядов, и слишком прямая, скованная осанка для девушки, привыкшей носить туфли на высоких каблуках. Первыми, естественно, под пристальный осмотр попали слизеринцы, но, к моему удивлению, среди них мне не удалось обнаружить того, кого я искал. Кребб и Гойл, отпадали сразу по понятной причине. Нотт? Слишком прямолинеен - у него бы ума не хватило скрываться в поместье несколько часов. Забини? Этот мог бы, но… никогда бы не отказался от возможности войти в род Малфоев, да и заподозрить его в сексуальной неопытности… Я вас умоляю! Только не Блейз Забини. Девушки? Не-ет. У Булстроуд бульдожья хватка и точно такое же поведение, а Гринграсс… серая мышка. Да и не отказался бы из них никто стать в будущем леди Малфой. Шестикурсники? Тоже ничего примечательного. Или хитрости бы не хватило, или амбиции бы перевесили. Постепенно моё внимание перестало ограничиваться студентами только моего факультета, и, естественно, я обратил свой взор на «воронят». Даже долгое время присматривался к Энтони Голдстейну и Захарии Смиту, но… как-то не лежала у меня к ним душа, да и интуиция помалкивала в тряпочку. Хаффлпафф? Нет, только не это! Да и не было там подходящей кандидатуры. Вот если бы Седрик Диггори остался жив, да был года на три помладше - тогда другое дело, а сейчас… Нет, это точно был не хаффлпаффец. «Грифы»? Когда меня впервые посетила эта мысль, я чуть не расхохотался прямо во время урока. Вот был бы стресс для шестикурсников Слизерина-Гриффиндора! Но мне вовремя удалось взять себя в руки, и эмоциональной травмы у детей не случилось. Но идея на первый взгляд была на самом деле бредовая. Гриффиндор - и хитрость? Гриффиндор - и знание этикета? Казалось бы, это вещи несовместимые, но… Отчаявшись найти ответ на загадку, я стал присматриваться и к «львам». Лонгботтома и Томаса я отбросил сразу же. Первый бы не полез в Малфой-менор ни за какие сокровища, а второй полез бы, но изображать из себя взбалмошную богатую наследницу, магглорожденный вряд ли бы смог. Финиган? Ну-у, с недавних пор я подумываю, что он бы от помолвки с Драко не отказался. Оставались… А кто там мог остаться? Уизли? Бр-р-р! Поттер? Да это бред!!! Так я и не пришёл ни к какому выводу, хоть и наблюдал за студентами на протяжении почти всего последнего семестра. Правда, иногда против воли мой взгляд устремлялся на взъерошенные чёрные патлы, так похожие на волосы моего детского врага и навечно перемотанные какой-то штукой круглые очки, которые скрывали красивые зелёные глаза с таким же оттенком, как у его матери, но с совершенно другим разрезом. Откуда я так подробно знаю их цвет и разрез? Да очень просто! В марте во время очередного взрыва котла, устроенного Лонгботтомом, Поттера, прикрывшего собой Грейнджер, прилично задело брызгами Противоожогового зелья, которое мы в тот день варили. А оно на стадии полуготовности может само вызвать сильный ожог. Естественно, что на мою долю как преподавателя выпало оказать пострадавшему первую помощь. Вот таким образом я и разглядел и его зелёные, как бы с небольшим прищуром глазки, и гладкую, чуть тронутую оставшимся с лета загаром кожу, и красивые, будто точёные черты лица, и… нежные, прикушенные от боли губы… Мерлин!!! Куда это меня занесло?! В общем, это я с чисто эстетической точки зрения оценил внешность мальчишки. Никакого другого интереса это наглое отродье у меня не вызывало и вызывать не могло. Да и что интересного в Поттере? Простой, как извилины Хагрида, предсказуемый, как всякий гриффиндорец. Когда я эти соображения высказал Люцу, периодически интересовавшемуся, как идут поиски проникшего в его дом мага, то был огорошен его встречным вопросом: - И чем это Поттер тебя так заинтересовал? - Меня? Поттер? Ты с ума сошёл? - Нет, почему же. Просто за полчаса нашего разговора ты пятнадцать минут потратил на то, чтобы объяснить, почему это не мог быть Поттер. На всех остальных, вместе взятых, ты обратил гораздо меньше внимания. Тогда я отмахнулся от слов друга, но буквально через несколько дней случилось одно событие, заставившее меня несколько пересмотреть своё мнение об умственных способностях и хитрости проклятого гриффиндорца. В апреле назрел нешуточный конфликт между пятикурсниками Слизерина и Гриффиндора. У многих из них родители и старшие братья сражались по разные стороны «баррикад», это и послужило основой столкновений. В открытых боях прошедшей войны они не участвовали. Мерлин уберёг во время нападения на Хогвартс - преподавателям удалось удержать первые-пятые курсы в безопасных убежищах. Они не знали, как наяву выглядят чужая кровь и смерть, и считали боевые действия скорее каким-то приключением, которого лишились по милости зловредных профессоров и старост факультетов. В отличие от шести- семикурсников, успевших хлебнуть лиха, у этих «героев» не было ни опыта, ни серьёзного владения Боевой магией, они ещё слепо верили в слова взрослых, как правило, враждебно настроенных к какому-то одному лагерю. К тому же они напрочь не понимали, что «спички детям не игрушки». На уроках ЗОТИ и Зельях, где эти два факультета пересекались, стали разгораться настоящие войны. Мы с Люпином вели задушевные беседы с зачинщиками беспорядков, назначали отработки, угрожали исключением из школы – всё было тщетно. Твёрдо уверенные в своей правоте противники не желали утихомириваться. Что ни неделя, то в Больничное крыло поступало пять-шесть студентов, пострадавших от этих «военных действий», и, что самое страшное, в последнее время под «перекрестный огонь» стали попадать ни в чём не повинные малыши и вообще случайно проходившие мимо студенты. Перелом в «военных действиях» случился после вопиюще безобразного случая на ЗОТИ, когда пятикурсники моего факультета и «львы» устроили там настоящую войну. Меня вызвала мадам Помфри, ей потребовалось сложное в приготовлении и, к сожалению, не подлежащее хранению зелье «Вторая кожа». Вот уж не думал, что кто-то из этих недорослей знает тёмномагическое проклятие «Освежевания», да и вообще додумается его применить. «Виновник» сам попал под ставший популярным с лёгкой руки Джиневры Уизли «Летучемышинный сглаз» в сочетании со «Ступефаем» и не мог просветить нас, откуда знает брошенное им проклятие. Кстати, он был гриффиндорцем. Пока мы втроём, включая принёсшего на руках Эйвери-младшего Ремуса Люпина, боролись за жизнь слизеринца, мне было не до размышлений о том, кто же остался в брошенном преподавателем кабинете ЗОТИ поддерживать мир и порядок между противоборствующими сторонами. А когда угроза смерти для мальчика миновала, узнал, что чёртов оборотень поручил миротворческую миссию попавшемуся навстречу Поттеру. Перед моими глазами мгновенно замелькали страшные картины того, что эти малолетние боевики могли сделать друг с другом под присмотром такой «няньки», и я со всех ног, сопровождаемый Люпином, понёсся к кабинету. Когда мы оба, запыхавшиеся и взъерошенные, влетели в класс, там стояла просто гробовая тишина, а оставшиеся невредимыми пятикурсники обоих факультетов в слегка бледно-зелёном состоянии попарно - гриффиндорец-слизеринец - отрабатывали Зеркальный и Поглощающий щиты. Поттер ходил между рядами и спокойным, тихим голосом подсказывал, как исправить те или иные ошибки. Завидев нас с Люпином, он заметно подобрался, от его доброжелательности не осталось и следа, а лицо как будто скрыла ничего не выражающая маска. - Профессора, за время вашего отсутствия всё было спокойно, пострадавших нет. Парень и так пропустил Чары и мог опоздать на Трансфигурацию, поэтому, Люпин быстро написал ему оправдательную записку и отпустил на занятия. Через пять секунд Поттера в кабинете уже не было. Такая немногословность и, главное, умение останавливать уже назревшие конфликты заинтересовали меня, и, забрав своих «змеек», я устроил им в гостиной факультета «допрос с пристрастием». То, что я выяснил, заставило меня совсем по-иному взглянуть на «простого» гриффиндорца. Начать с того, что, оказавшись в кабинете, где практически велись боевые действия, он не стал надрывать голос и метаться между дерущимися, а просто чётко и внятно наложил на всех, там присутствующих, заклятие Рикошета. Это заклинание автоматически накладывает на выпустившего боевое проклятие полное ощущение попадания этого самого проклятия в него. Иными словами, хочешь проклясть кого-то - готовься испытать то же самое на себе. Кстати, «Рикошет» относится к Условно Допустимым, и проходят его только на выпускном курсе академии авроров. Крайне привередливое заклинание, требует доскональной точности в произнесении и пассах палочки. Не ожидал я такого от Поттера, ох, не ожидал! Но и это ещё не всё. Дождавшись, когда после первого же посланного проклятия все будут маяться «Рикошетом» и несколько спустят пар, он спокойно прочитал им краткую лекцию, объяснив, в чём они не правы, сопроводив оную демонстрацией собственных воспоминаний о настоящем бое. Ага! Без купюр, а не так, как изображали в победных реляциях «Ежедневного пророка». Со всей грязью, кровью, выпущенными кишками, остекленевшими после попадания «Авады» глазами. Со всем тем, чего успели нахлебаться выше головы старшекурсники, участвовавшие в битве за Хогвартс. Сила у Поттера огромная, судя по воспоминаниям моих пятикурсников, они видели, слышали и даже чувствовали, как пахнет смерть. Это, я думаю, надолго отбило у недорослей желание героически поучаствовать в «реальном» бою. Но на этом гриффиндорец не остановился. Выяснив у притихших студентов, из-за чего разгорелся сыр-бор, он, пользуясь «заимствованными» у Тёмного Лорда воспоминаниями, продемонстрировал моим «почитателям и продолжателям дел отцов», «воспитательные» методы покойного Волдеморта. После чего, судя по-всему, ему пришлось накладывать Противотошнотные чары на весь класс. Зато больше подобные проблемы в школе не возникали, а я проникся некоторым уважением к способностям одного, конкретно взятого гриффиндорца. Это ж надо! Мгновенно блокировать уже разгоревшийся конфликт. Поставить обалдевших от агрессии и «стадного чувства» подростков на место и заодно прочистить мозги всем начинающим почитателям Геройски-Погибшего-Тёмного-Лорда. И всё это за каких-то полтора часа, пока мы в Больничном крыле боролись за жизнь глупого мальчишки. Но долго раздумывать об оказавшемся совсем не таким, как я представлял, Поттере мне не пришлось. Ещё с февраля я начал замечать, что мой крестник пропадает куда-то на час-другой. Дальше – больше, к апрелю я точно установил, что в своей комнате старосты он не ночует. Но все попытки поговорить «по душам» разбивались о его безэмоциональное: «Со мной всё в порядке». Как я ни пытался выяснить, что же происходит с Драко, он поистине со змеиной ловкостью уходил от слежки и неудобных для него вопросов. Причём с каждым днём мрачнея всё больше и больше. Ещё немного, и мне пришлось бы рассказать о моих подозрениях Люциусу, но в середине мая Драко перестал хандрить, ночевал исключительно в собственной спальне, к нему даже вернулся аппетит. Правда, Паркинсон замучила меня своими ревнивыми подозрениями, что в свою комнату её жених приводит ещё кого-то, но никто другой ничего подобного не замечал, и я решил списать болтовню экзальтированной девицы на её неуравновешенность. К тому же в Хогвартсе опять творилось что-то странное. А на днях у Хагрида отчего-то впали в спячку соплохвосты, а потом через пару суток также внезапно пробудились, то кошка завхоза Филча вдруг исчезла на один день и вернулась ошизевшая, будто всё это время лакала валерьянку, то Кребб с Гойлом объелись чего-то на ужине и уснули мертвецким сном на целые сутки. Последствий у этого происшествия не было, но я так и не смог определить, что же со всеми ними случилось. Единственное, что можно было сказать: тыквенный сок, который пили мои студенты, казался несвежим. Каким-то выдохшимся, что ли. На том и порешили: пищевое отравление с необычными последствиями. В дальнейшем катаклизмов особых не наблюдалось. Люцу удалось прижать Алекса Паркинсона, и тот сам отказался от повторения обряда, Драко наслаждался жизнью, Поттер портил мне нервы своей «непохожестью» на придуманный мною образ, а Люц в очередной раз ввязался в какую-то авантюру и… едва унёс ноги. Судя по пересказу событий, его прицельно «пасли», и делалось это по прямому распоряжению Кингсли Шеклболта. Куда бы Люциус ни сунулся, везде натыкался на этого аврора: во время официальных дел и политических махинаций в Министерстве, на торговых сделках и даже в элитном борделе. А уж при очередной попытке Люца «выпустить пар» и провести в жизнь очередную авантюру его и вовсе чуть не взяли «за жабры», и теперь мой друг безвылазно сидел в меноре, не рискуя высунуть оттуда даже нос, и подозрительно подробно выпытывал у меня всё, что я знал о Шеклболте. - Слушай, Люциус, а зачем тебе такие подробные сведения о нашем глубокоуважаемом авроре и потенциальном преемнике Хмури на посту Главы Аврората? - Да так, противника надо знать во всех подробностях. - Ага, ага… противника… ну да, ну да… так я и поверил! Не вешай мне лапшу на уши, Люциус! Такой блеск в твоих глазах возникает, только когда ты «в охоте». - Даже если и так, ты что, против? - Я-а?! Да Мерлин упаси! Только учти, манипулятор ты мой великий… он людьми тоже хорошо умеет управлять, и я сомневаюсь… Ты слышишь?! Сомневаюсь, что ты сможешь одержать над ним верх. - Скажешь тоже… - И скажу: вы друг друга стоите! Да-а, кстати, предвосхищая твой вопрос, ответ на него будет «да». - И как? - Что как? Ты, вообще, о чём, Люциус? Ох, люблю его из себя выводить! Кто бы мог подумать, что этот холодный красавчик может такие молнии глазами метать. - Северус!!! - Крышесносно, только я не люблю всё время ощущать себя, как на поле боя. - Серьёзно? - Нет, я так шучу. Только не говори потом, что я тебя не предупреждал. Тобой, похоже, он заинтересовался всерьёз. А-ай! Всё равно не поверит! Раз уж Люца «усит», ему сейчас море по колено. Ладно, в этот раз ему придётся самому из всего выпутываться - вмешательства постороннего Кинг не потерпит. А Малфой, добровольно изолировавшийся в стенах своего поместья, в то время как Нарцисса отправилась сопровождать на воды расстроенную разрывом помолвки дочери Джорджиану, просто от скуки бесится. Да тут ещё крестничек какого-то гоблина выпросил у директора разрешение навестить отчий дом денька на три. Оценки у него хорошие, так что до начала ТРИТОНОВ ему вполне положен маленький отпуск, но уж как-то подозрительно «кучно» всё складывается. И «затворничество» Люца, и внезапно вспыхнувшая горячая любовь к родному дому у Драко, и интерес Кингсли, и… подозрительная задумчивость с нарочитой «незаметностью» у Поттера. Ох, нюхом чую, что-то должно произойти! Покорячив немного мозги над вариантами надвигающегося… А что, собственно, надвигалось-то? Интуиция била тревогу, но как-то… предвкушающе, что ли. Никакого чувства опасности не было и в помине. В общем, я решил плюнуть на все эти предчувствия и сполна насладиться назначенным Хмури на завтрашний вечер сборищем адреналиновых наркоманов. Кстати, это, пожалуй, единственное событие, которое в последнее время вызывает во мне настолько острое наслаждение. Я просто сбрасываю десяток-другой лет после нескольких часов изматывающего боя и чувствую себя как никогда живым и всемогущим. Что же касается посещений весёлого дома на Диагон аллее… с того самого Рождественского вечера они перестали приносить мне былое удовольствие. Нет, я регулярно туда наведывался, но… воспоминания о том поцелуе с незнакомцем возле камина заводили меня гораздо сильнее, чем ухищрения любого, самого умелого хаслера. Не знаю, почему, но мне казалось, что моё время утекает, словно песок между пальцев. Казалось бы, надо радоваться, три недели экзаменов - и летние каникулы. Отдых. Возможность впервые поехать куда-нибудь, посмотреть мир… Но, чем дальше, тем сильнее я чувствовал, что мой шанс найти самозванца тает с каждым днём. Правда, оставалась ещё призрачная надежда, что пергамент незавершённого Брачного Договора после истечения шестимесячного срока позволит нам выяснить, кто же сыграл с нами такую шутку. Рассказывать об этом Люциусу я не стал, но приглашение провести в его компании два дня до полного обнуления контракта, встретил с благодарностью. На следующий день, почти на автопилоте проведя занятия и застращав до полувменяемости своих «змеюк», я, испросив разрешение у Дамблдора отлучиться на выходные, отправился в знакомое уже по предыдущим боям поместье. Как ни странно, в этот раз скептически относящийся к подобным развлечениям Люциус в последний момент вызвался быть моим зрителем. Каждый участник боёв имеет право привести такового, но полностью несёт ответственность за его молчание. Взять с Малфоя Непреложный Обет сам Мерлин велел. Тот поупирался для приличия, но клятву дал, и вот мы вдвоём, скрытые своими старыми УПСовскими мантиями, уже стояли возле защитного периметра Фоссет Холла. - Ф-фу, ну и заросли! Где это мы? - Тебя это не касается. Главное, что мы будем здесь делать. Кстати, ты не передумал? Может, разомнёшь старые кости, проведёшь парочку поединков? Я могу намекнуть… Кингсли, что ты непрочь выяснить отношения. - Н-нет. Не сегодня. Я хочу просто посмотреть, что из себя представляют ваши… игрища. - Вот только не надо этого высокомерного разговора «через губу». Тебя никто здесь не держит, можешь валить в своё поместье! - Се-ев, ну что ты… Я пошутил. - Смотри, а то я тоже «пошучу». Здесь у очень многих может возникнуть желание помериться силами именно с тобой. Да-а, кстати, на твоём месте я бы спрятал хвост. Ты бы ещё свою трость прихватил! Выделываешься? - Забываю. - Ранний склероз? - Ну, и кто из нас нарывается? Так, беззлобно переругиваясь почти неслышным для окружающих шёпотом, мы пробрались сквозь непролазные заросли и вошли в освещённые изнутри развалины, по-видимому, Бального зала. Весь вечер меня не покидало предчувствие чего-то необычного, но прошло уже три поединка, а ничего эдакого не происходило. Нет, бои неплохо позволили мне выпустить пар, но… как бы это объяснить?.. Вот в Хмури, Кингсли и Люциусе была некая «изюминка», они не просто использовали хорошо выученные боевые заклинания - они жили боем, дышали им. А все, с кем мне сегодня довелось столкнуться, были… великолепно подготовленными, знающими, опытными… ремесленниками, а не… художниками. Это даже немного начало утомлять, и только наблюдение за Люциусом, со всё большим интересом и одобрением следившим за поединками, в которых участвовал Кинг, да желание утереть нос расхваставшемуся каким-то своим аврором Хмури и выиграть сегодняшний турнир не позволяли мне махнуть на всё рукой и вернуться в Хогвартс или на Диагон аллею. Отдохнув немного, я готовился к полуфиналу боёв, когда ко мне с видом довольного крокодила прихромал Грозный Глаз и заговорщицким шёпотом поведал, что сейчас-то меня и ждёт встреча с его «восходящей звездой Аврората». Если он думал, что это заставит меня нервничать, то зря надеялся. Это заставило меня предвкушать, как я набью выскочке-аврору морду. Фигурально выражаясь, разумеется. Когда мы выходили в круг, мне удалось разглядеть своего противника: высокий, гибкий, ловкий, мускулистый парень. Волосы, скорее всего - короткие, не были видны из-под маски. Начав бой, как и намеревался, жёстко и с расчётом поломать все авроратские наработки юнца, я был приятно удивлён, что противник не купился на это. Обычно, когда применяешь нестандартные приёмы, авроры теряются, и в этот момент их можно брать «тёпленькими», но этот даже не дёрнулся, наоборот, «закрутил» такое, что я со всем своим опытом едва вывернулся из ловушки, а дальше… Дальше начался тот самый бой, который я так любил - на одних инстинктах, не придерживаясь никаких правил и методик, не обращая внимания на «так не бывает», «это невозможно», «это сочетание неэффективно». В общем, я – наслаждался. В моём противнике чувствовалась такая Сила, такой Талант и… совсем чуть-чуть неопытности. Помнится, я тогда даже пожалел, что в аврорате из этого «самородка» сделают стандартную «болванку», и пообещал себе поговорить с Грозным Глазом, чтобы тот занимался с парнем сам, не доверяя своим костоломам. Мы «танцевали» уже с полчаса, когда мой противник на какую-то долю секунды замешкался, уходя от моего проклятия. Нет, он не допустил ошибки, просто был недостаточно быстр и… на мгновение утратил контроль. Парень почти вернул свои позиции, проведя великолепнейший каскад боевых проклятий с применением кое-чего, что я раньше не встречал в арсенале авроров, но небольшое «отставание» сохранялось, и, что самое главное, он это понимал. Среди боевых магов только один из сотни способен так жить боем, как этот парень. В Магической Британии таких… человек тридцать. Из них только десять - двенадцать, включая меня, Хмури, Кингсли и Люца, способны почувствовать «отставание» в поединке. И этот мальчишка - пятый человек на моей памяти, который способен так «держать марку», даже зная, что проигрывает мне бой. Ну, что ж, малыш, посмотрим, насколько тебя хватит. Стремительный каскад из семи проклятий, трёх «обманок» и летящего следом «Круцио» был проведён мною просто виртуозно. Могу сказать без ложной скромности. Краем глаза я видел, как побледнел Грозный Глаз, понимавший, что его протеже сейчас отправится в госпиталь Аврората. Но… наглый щенок отразил или увернулся от всех проклятий… кроме «Круцио». От него даже такой ловкий, несмотря на рост и габариты, парень уйти не успел. Ну, вот и всё… Жаль, конечно, что причинил ему боль: хороший боец, НАСТОЯЩИЙ… Стоп!!! Это ещё что?! Юнец даже не пикнул под «Круциатусом» и смог встать, несмотря на мучительную боль во всём теле. Я знаю, о чём говорю - опыт, к сожалению, огромный. Мало того – встать!!! Он сумел в таком состоянии запустить в меня «Сектусемпрой» (даже, по-моему, слегка модифицированной) и проклятием, о котором я не слышал уже лет… двадцать. И с радостью не слышал бы ещё столько же. Пришлось как-то познакомиться на собственном опыте, попав под горячую руку Лорда. Каркаров-покойничек тогда помог - произнёс контрзаклятие. Теперь я его формулу, даже разбуди меня ночью, без запинки вспомню. Пожалуй, «Петрификус» у меня, с досады, получился слишком мощный - парню крепко досталось. Кажется, его отнесли «позагорать» на наколдованные для такого случая маты. По моему мнению, он ещё легко отделался: если бы пропустил весь каскад, угодил бы в госпиталь недели на две. Чтобы не забыть в спешке, я нашёл взглядом Хмури и пробился к нему, взяв с него слово, что тот будет заниматься Боевой магией со своим протеже сам, не подпуская к нему инструкторов. Больше мне ничего сделать не удалось. На круг уже вышел мой последний противник, и начался бой. Несмотря на накопившуюся за вечер усталость, мне удалось справиться с ним минут за двадцать. Аврор был опытным, знающим и магически сильным бойцом с великолепной реакцией и даже некоторой непредсказуемостью, но… Когда тот пацан подрастёт, он с лёгкостью сможет заткнуть этого аврора за пояс. Участники и зрители, поощряемые (в крепких выражениях) Грозным Глазом, спешили рассосаться кто куда, покидая развалины поместья. Люца не было видно. Моего последнего противника левитировали «Мобиликорпусом», по-видимому, собираясь доставить в госпиталь Аврората, а я решил пойти принять душ и смыть с себя пот, кровь и грязь, полученные в сегодняшних поединках. На входе в душевую в меня на полной скорости врезался не до конца обсохший парень с взъерошенными, коротко постриженными светлыми волосами и явными следами только что залеченных травм, одетый лишь в не до конца застёгнутые кожаные брюки, обтягивающие ещё мокрое тело. Нас закружило и едва не бросило на пол. - Какого Мордреда вы выскакиваете в полутёмный коридор сломя голову?! Явно ошарашенный, парень прошипел что-то невнятное, и тут я узнал в нём того самого мальчишку – протеже Хмури, бой с которым мне так понравился сегодня. Собираясь лишь немного подшутить над явно смущённым аврорчиком, я подпустил в голос бархатистых ноток, от которых млел даже Люциус: - Какие-то проблемы? В бою вы вели себя… поживее. Тело парня было ещё влажным и пахло каким-то травяным мылом, а сам он находился в такой непосредственной близости ко мне, что… какая-то весьма определённая часть меня заинтересованно дёрнулась… И тут это недоразумение само впилось в мои губы отчаянным поцелуем. Адреналин, ещё бродивший в моей крови, и этот неумелый поцелуй просто сорвали мне крышу, заставив со всей накопившейся страстью ответить и уже самому притиснуть парня к полуразрушенной стене, сминая ртом его губы и вжимаясь изо всех сил в его распластанное тело. В ушах шумело, разум застилала пелена страсти, но мне с трудом удалось удержаться на грани. Слегка отстранившись от тяжело дышащего парня, я переводил дух, когда отборный мат Хмури заставил меня на чистых инстинктах закинуть юношу себе за спину и с палочкой наизготовку шагнуть к выходу в наш импровизированный зрительный зал. Каково же было моё изумление, когда рядом с Грозным Глазом я увидел… кое-как одетого, виновато оправдывающегося… того самого парня из душевой, с которым я только что так страстно целовался. Мгновенно развернувшись назад, я никого за своей спиной не увидел, и только мимолётное движение воздуха на миг почудилось мне в полуразрушенном помещении. А потом была ничем не закончившаяся погоня, злой-презлой Главный Аврор, устроивший всем оставшимся в здании настоящий допрос, и… мой друг Люциус, успевший, как всегда, смыться за пределы защитного периметра до того, как Хмури закрыл все входы и выходы. Мы молчали до самого возвращения в его кабинет в Малфой-меноре. Когда, воспользовавшись душевой, залечив свои царапины и переодевшись, я присоединился к нему с бокалом предложенного мне огневиски, Малфой неожиданно серьёзным тоном задал вопрос: - Кто этот парень, Сев? - Ты о ком? - О том, с которым ты целовался в душевой этих развалин. - Какой-то аврор. - Бред! - Почему ты так думаешь? Вряд ли Люциус, смывшийся прежде, чем Хмури начал «охоту на ведьм», мог знать, что на Бои пролез самозванец. - Стиль боя не тот… - Да-а, талантливый пацан, но почему бы ему не быть аврором? - Ты меня не дослушал. У него вообще свой собственный стиль. Есть что-то и от авроров, и от УПСов, но больше всего – от самого себя. Это – самоучка. Вернее, его учили, но на начальной фазе, причём разные преподаватели, а до всего остального он дошёл сам. - Странно. Теперь, когда ты это говоришь… - Со стороны всегда виднее. Кстати, я видел настоящего протеже Хмури до того, как моя интуиция повелела мне смыться. Так что, этот парень – самозванец. - Не слишком ли много самозванцев развелось вокруг нас за последние полгода? Вот оно! То, что не давало мне покоя. Разные тела, разные лица, а поцелуй – тот же самый, заставивший меня… Меня!!! Кошмар Подземелий!!! Забыть обо всём на свете. - Ты прав, Люциус. Один раз – это случайность, два раза – могут быть уже и закономерностью. Думаю, мы не будем дожидаться третьего? - Нет, конечно. Что-то мне подсказывает, что следующую ночь нам стоит провести в этом кабинете. - Согласен. Уже светало, и мы отправились отсыпаться. А вечером, приблизительно в шесть часов, заняли свой стратегический пост в кабинете. Будущая ночь и последующий за ней день были всем, что отделяло Драко от свободы. 25 июня в 21.00 контракт прекращал своё действие, и мы с Люциусом намеревались не допустить в кабинет никого постороннего. Я взял с него слово, что в следующий раз он не свяжет моего крестника с кем-то без его воли - это было всё, что мог мне обещать глава чистокровного рода. Удивлённый нашим столь ранним затворничеством, Драко заглядывал пару раз, пытаясь вытащить нас то на конную прогулку по землям поместья, то на ужин, но Люц твёрдо отвергал предложения сына. Тревогу, промелькнувшую на лице крестника при втором визите, я связал тогда с беспокойством за отцовское здоровье. Уж больно странно вёл себя Люциус. Как оказалось впоследствии, мне стоило уделить ей гораздо больше времени. В десять эльфы принесли нам в кабинет поздний ужин и графин с коньяком. По старой привычке, прежде чем пить, я принюхался к напитку и осмотрел бокалы. - Думаешь, нас попытаются отравить? - Нет, но лишняя предосторожность не помешает. Поужинав и досидев почти до полуночи, мы расслабились и, попивая коньяк, перебрасывались ничего не значившими словами и впечатлениями… Правда, мне время от времени казалось, что за нами наблюдают, но Люц, проверив все Защитные и Сигнальные чары на кабинете, отмахнулся, заявив: - У тебя паранойя. Здесь нет никого постороннего. Внезапно за окном раздался резкий звук, и вспыхнула огненная морда дракона. Мы с Люциусом кинулись было туда, но потом мой друг рассмеялся: - Ме-ерлин! Я совсем забыл: Драко заказал ящик этих взрывающихся штучек у близнецов Уизли, для праздника, который я ему обещал после окончания школы. Видимо, проверяет товар. А что, впечатляющее зрелище. Пожалуй, надо будет вложить средства в их бизнес. Мы вернулись к столу и вновь устроились в креслах возле камина, взяв оставленные впопыхах бокалы с коньяком. Люциус глотнул первым и слегка поморщился. - Что? - Пока мы с тобой болтали, коньяк выдохся. - Не мели ерунды, ты такой дряни, чтобы выдыхалась за полчаса в бокале, не держишь. - Ну, значит, мне показалось. Мой друг отпил ещё чуть-чуть и, демонстративно погоняв алкоголь языком, проглотил, собираясь допить последнее, когда я, наконец, сделал первый глоток, не цедя его, как аристократ, а сполна наслаждаясь вкусом. - М-да, и правда выдохся… И тут в моей памяти всплыли события, произошедшие на днях: странное происшествие с соплохвостами, исчезновение миссис Норрис и отравление Кребба с Гойлом. - Люц, не пей! Но было уже поздно - глаза моего друга закатились, пустой бокал выпал из рук на ковёр, и сам он тихо обмяк в своём кресле. Я попытался было кинуться к нему, чтобы привести в чувство, но моё тело отказывалось повиноваться, язык не подчинялся, и я не хуже Люциуса безвольно осел, уронив голову на плечо. Единственное, что я мог сделать - это с большим трудом держать глаза хоть чуть-чуть приоткрытыми. Видимо, зельеварский опыт сказывался, да и выпил я меньше Люца, но со стороны, наверное, казалось, что я в такой же отключке, как и хозяин поместья. Как только мы потеряли способность двигаться, в углу за креслом Люца что-то шевельнулось, и на пол перед камином вышел… мой крестник, откидывавший с головы мантию-невидимку, которая, как я знал, могла быть только у Поттера. Он склонился над отцом и заботливо устроил его поудобнее в кресле, а затем то же самое проделал со мной, прошептав едва слышно: - Простите меня, но своей жизнью и счастьем я буду распоряжаться сам. Сбросив ненужную больше мантию, он, решительно шагнув к камину, бросил туда дымолётный порошок и тихо проговорил: - «Дырявый котёл», номер 12. Через минуту из взметнувшегося в камине зелёного пламени прямо передо мной вышли четыре фигуры, закутанные в полностью скрывающие тела мантии. - Всё в порядке? Почему так долго? - Всё нормально. Просто пришлось использовать обе дозы зелья твоей матери – крёстный остался ночевать в меноре. - Крёстный?! Это разом произнесли двое из вновь прибывших и, как казалось, непроизвольно шагнули ко мне, пытаясь в полумраке разглядеть моё лицо. - Снейп?! - Да, а вы что, не знали? - Да откуда? К моему величайшему сожалению, из-за то нараставшего, то уменьшавшегося шума в голове всё, что они говорили, я слышал словно сквозь ватные заглушки и поэтому, как ни старался, не мог определить, кого же впустил в поместье мой крестник, а таинственные гости не спешили разоблачаться и показывать непредвиденному свидетелю свои лица. - Ладно, не будем терять времени. Ребята, убирайте отсюда этот ковёр. Боковым зрением я видел, как четверо неизвестных и мой крестник в придачу расчистили пол и очень сноровисто стали чертить разноцветными мелками какую-то пентаграмму. Точнее, две пентаграммы. Причём Драко с самым маленьким из незнакомцев занимался одной, а трое других пришельцев – другой. Моё кресло находилось слишком далеко, да и видел я всё только боковым зрением, поэтому понять, что за ритуалы они затевают, не мог, но чувства опасности почему-то не испытывал, а ведь они могли совершать сейчас всё что угодно, вплоть до особо страшного родового проклятия. Постепенно чувствительность вернулась к моим конечностям, но мышцы пока что не слушались, как и речь. Слух тоже начал восстанавливаться, видимо, приученный к ядам организм перебарывал попавшую в него неизвестную хрень. А тем временем, незваные гости завершили рисование пентаграмм и, расставив, где положено, зажжённые магические свечи, начали один из ритуалов. Я весь обратился в слух, но мелкие паразиты (к этому времени я уже догадался, что Драко помогают студенты), читали слова магической клятвы слишком тихо, чтобы я мог разобрать всё. Единственное, что мне удалось - это узнать ритуал. Он назывался «Кровное братство» и был довольно редким. Кстати, проводить его мог только глава рода либо над собой и человеком, которого он собирался ввести в род на правах брата, либо над кем-то из членов семьи и его побратимом. Судя по тому, что читал клятву один из двух, преклонивших колени в круге, двое остальных застыли на месте свидетелей, а Драко отошёл как можно дальше, не вмешиваясь в ритуал, передо мной действительно был глава какого-то рода. Лихорадочно пытаясь вспомнить, глава какой из чистокровных семей посещает сейчас Хогвартс, я чуть не пропустил окончание первого действа и начало второго. Вот в этом-то ритуале мой крестник принимал непосредственное участие и… это было завершение той самой Магической Помолвки! А значит… тот, кто ввёл в свой род парня, так яростно целующего сейчас Драко… и был наш с Люцем таинственный самозванец. Ловко они! Ничего не скажешь. А крестничек-то тоже хорош! Мда-а, судя по выражению его лица, браком по расчёту тут и не пахнет. Внезапно от резкого движения руки Драко капюшон с головы его… «невесты» сполз, и я узнал… гриффиндорского семикурсника Симуса Финигана. Да-а, вот что значит – не ждали. Полукровка, по матери – Паркинсон, да ещё и введённый сейчас в какой-то древний род – это круто. Люц не переживёт. Хотя… этот красивый ирландец – очень сильный маг. Не уровня Поттера, конечно, но тем не менее, пожалуй, он не слабее Драко, а уж с его кузиной вообще не сравнить – небо и земля. От такого вливания свежей крови род Малфоев только выиграет. Все эти мысли промелькнули в моей голове всего за несколько секунд, а за те минуты, что понадобились незваным гостям, чтобы убрать все следы ритуалов и вернуть пергамент с завершённым Брачным контрактом в сейф Люциуса, я уже смог повернуть голову, чтобы успеть увидеть, как мой крестник точной копией кольца-печатки Люца запер тайник, а самый маленький из пришельцев мощным «Инсендио» уничтожил подделку. Мне даже показалось, что я узнал голос этого недомерка. Только вот откуда в поместье кичившихся своей чистокровностью Малфоев могла взяться «грязнокровка» Грейнджер? Пока Драко с Симусом самозабвенно целовались, остальные трое о чём-то очень тихо спорили. Самый высокий явно возражал, а остальные двое настаивали. Наконец, «Грейнджер» тихонько потеребив Финигана за рукав мантии и дождавшись, пока на неё обратят внимание, сказала: - Твоему жениху, Сим, лучше вернуться в Хог с нами. Оставить эльфам письмо, что его пригласили на вечеринку, и уйти через камин - что-то неспокойно у меня на душе. Молодец, девочка, хорошая у тебя интуиция! Если мой крестничек соизволит остаться в меноре, я сам его выпорю и пробуждения Люциуса дожидаться не буду. Хотя он, конечно, умница. Так вывернуться даже я бы не смог. И, похоже, в отличие от папеньки, у него не один друг, а несколько, и это - гриффиндорцы, которые за своих глотку перегрызть могут. Вот за что я всегда завидовал Мародёрам и проклятому Джеймсу Поттеру… Стоп!!! Финиган… Грейнджер… Уизли… Поттер!!! Я идиот! Он же глава рода! Ну, конечно же! Старик Слизнорт говорил, что на Диагон аллее появилась парочка великолепных зельеваров, придумавших модификацию Оборотного зелья. Вроде бы им заинтересовались даже в Аврорате. Это наверняка близнецы Уизли! А Поттер – их деловой партнёр. Пролезть к слизеринцам, чтобы испытать зелье, как раз в его духе! Отсюда и отказ от выгодного брака и… Нет, поцелуй возле камина не отсюда, он просто случайность… Очень счастливая случайность. Чёрт!!! Близнецы вчера присутствовали на Боях, их сам Хмури пригласил… И что мы имеем? Оборотное зелье продлённого действия плюс талантливый боевой маг… Ох ты, мандрагора тебе в селезёнку и мантикраб на голову!!! Поттер!!! Ну, уж этот-то поцелуй – не случайность, он-то ведь знал, кого целовал. Мой голос каждая тварь в Хогвартсе знает. А хорош парень! Ох, как хорош! Пока я размышлял, «грифы» ухитрились уговорить Драко, и он сел писать записку отцу. Затем, пока все незваные гости, прикрывшись поттеровской мантией-невидимкой, прятались в углу, крестник вызвал своего доверенного эльфа и вручил ему послание, велев отдать хозяину, когда тот проснётся. Драко накинул доставленную эльфом мантию, вновь бросил дымолётный порошок в почти потухший огонь камина и, обнявшись с Финиганом, шагнул в зелёное пламя. Грейнджер с Уизли двинулись следом. И только тот, которого я определил как Поттера… нет – Гарри, в последний момент задержался, вернулся к моему креслу и, быстро наклонившись ко мне, поцеловал мои непослушные губы, прошептав напоследок: - Я рад, что это был ты, а не Люциус. Через несколько секунд его в комнате уже не было, и только угасающее в камине зелёное пламя напоминало о тех событиях, свидетелем которых мне пришлось стать. Люциус, как и Кребб с Гойлом месяц назад, проспал целые сутки. За это время я успел вызвать в менор Нарциссу и уговорить её поддержать сына в будущем конфликте. А в том, что таковой случится, я не сомневался. Магический контракт контрактом, а за такое самоуправство Люц на сыне обязательно отыграется. Пришлось даже заранее отобрать и спрятать его палочку. Проснувшийся аристократ бушевал долго, но хорошо подобранные и продуманные мной и Нарси аргументы наконец-то заставили его выдохнуться и сменить гнев на милость. Правда, мы видимым добродушием не впечатлились и потребовали ещё добавить пару-тройку магических клятв, после чего мой друг успокоился окончательно. А чего беситься – всё равно сделать ничего не дадут. А я оставил семейство Малфоев свыкаться с мыслью о красивом, умном, магически сильном, а главное - состоящем в родстве со Спасителем-Магического-Мира зяте. Правда, я не упомянул, рассказывая им о своих впечатлениях от Симуса Финигана, что он, скорее всего, доминант, но… это мелочи, не стоящие внимания. Ведь так? Добравшись до Хогвартса, я первым делом заперся у себя в покоях и всё хорошенько продумал, а затем посетил нашего славного директора и, показав парочку моих воспоминаний, заставивших покрасневшего старика понимающе хихикать, выпросил у него карт-бланш на свои дальнейшие действия. А потом… потом я просто стал ждать. При этом не отказывая себе в удовольствии как бы ненароком, невзначай, касаться Гарри во время консультаций по Зельям перед ТРИТОНами. Ждать я умел, но видеть пожиравшего меня глазами парня и держаться в стороне становилось всё труднее и труднее. Дошло даже до того, что я подумывал, пригрозив парочке неких рыжих махинаторов, вытащить «своего» мальчишку на очередной турнир Боёв, но, подумав, решил пока от этого отказаться. Наконец все остальные выпускные экзамены были сданы, оставался только мой предмет. Я специально попросил директора распределить их подобным образом - не хотелось ждать, пока Гарри сдаст всё остальное, к тому же это было важно для моих планов. И вот наступил последний учебный день. После восьми вечера выпускникам выдадут дипломы об окончании Хогвартса, и они больше уже не будут считаться студентами. А сейчас, в двенадцать дня, я со своим неизменным полупрезрительным видом, так раздражающим студентов, ходил между столами, проверяя практическую часть знаний по своему предмету. Последний стол, к которому я подошёл, принадлежал Гарри: - Мистер Поттер, вы полагаете, что совершенно правильно сварили Противоожоговое зелье? - Да, сэр. Он старательно прятал глаза, чего за ним раньше никогда не замечалось. - Что ж, тогда подайте мне, пожалуйста, черпак, я оставил его на столе мистера Уизли. А пока мой мальчик поворачивался и забирал требуемый инструмент со стола друга, мне удалось незаметно подкинуть кое-что в его котёл. Похоже, никто этого не заметил. А зелье в котле стремительно меняло цвет с бледно-голубого на ярко-оранжевый. - Мистер Поттер, вы по-прежнему считаете, что приготовили именно то, что вам велели сделать? - Профессор! Сэр, оно только что имело совершенно нормальный цвет! Я не понимаю… - Я вижу, что не понимаете. Испортить это зелье в последние минуты варки невозможно, значит, вы что-то не так сделали в самом начале. Боюсь, мне придётся не засчитать вам практическую часть экзамена по моему предмету. - Но, господин профессор, зелье в последний момент может… - «Силенцио», мистер Малфой. Если вы не прекратите подсказывать другим студентам на экзамене, я вынужден буду снять баллы со своего собственного факультета. Не делайте родному Слизерину такой гадости за несколько часов до окончания школы, я вас прошу. Мой лишённый голоса крестник внимательно посмотрел мне прямо в глаза и… понимающе улыбнувшись, кивнул головой. - Мистер Поттер, возможно, вы достаточно сведущий в Зельях студент, и сегодняшний ваш промах - лишь досадное недоразумение. Сегодня после ужина вы в моём присутствии сварите это зелье, и, если всё пройдёт нормально, вы получите «Выше ожидаемого», а если нет… Тогда я вынужден буду думать о том, что вы не самостоятельно отвечали на теоретические вопросы и… пересмотреть результаты всего экзамена у вас и… мисс Грейнджер. Я знал, что это подлый удар, но мне нужно было, чтобы он обязательно явился в Подземелья сегодня вечером. Гарри поднял на меня вновь потерявшие всякое выражение глаза и ничего не выражающим голосом произнёс: - Да, сэр. Я слышал, как, уходя из кабинета, моей несправедливостью возмущались его друзья, и чувствовал подозревающий что-то взгляд крестника, но ничего не предпринял, продолжая ждать. Время до конца ужина пролетело, как в тумане, и вот раздался стук в дверь моего кабинета, и ставший таким родным голос немного сухо спросил: - Можно войти, сэр? - Да. Голос почему-то охрип и не хотел слушаться, поэтому я ограничивался простыми предложениями. - Противоожоговое зелье. Приступайте. Даже подходить к нему я боялся, чтобы не дать волю рукам и не спугнуть «зацепившего» меня за живое мальчишку. Я не Люциус с его полигамностью и не монах, но… если мне не удастся удержать рядом с собой этого парня… что-то во мне окончательно умрёт, и это «что-то» - моя душа. - Сэр… сэр… Профессор Снейп! Видимо, меня окликали уже не раз, но я, задумавшись, не слышал. - Да, мистер Поттер? - Зелье готово. Экзамен засчитан? Передо мною было совершенно верно приготовленное Противоожоговое зелье. - Да, мистер Поттер, я засчитываю вам экзамен. Вот ваш диплом с оценками. - Но… - Вас что-то удивляет? - Вы даже не прикасались к нему сейчас, я наблюдал за вами. Когда же вы успели проставить оценку? - Сразу после экзамена, мистер Поттер, сразу после первого экзамена. - Но… Это вы испортили моё зелье? Но как же так, ведь его невозможно испортить на последнем этапе? В учебнике об этом чётко сказано. - Невозможно, если не бросить в почти готовое зелье один маленький листик драцены. Я продемонстрировал ему листочек, зажатый в моей руке. Парень серьёзно посмотрел мне в лицо и тихо спросил: - Зачем вы это сделали? Вот он – тот момент, который я так долго ждал. Сейчас всё и решится. - Скажем так, мне не нравится целовать кого-то под Оборотным зельем и ещё… делать это впопыхах. Если у вас есть возражения, то выскажите их сразу. - Почему сразу? - Потому что потом я вас просто не отпущу. - Возражений нет, я тоже не люблю Оборотное зелье.