***
Стоял необычайно жаркий день, плавно переходящий в вечер, светило рыжеватое солнце, готовясь закатиться за горизонт. Лило, Нани и Пликли отправились по магазинам, а Джамба по-прежнему сидел в своей лаборатории. Стич и 627 в это время затеяли игру «завладей гамаком», поочерёдно спихивая друг друга с него, молотя друг друга кулаками, пинаясь и хрипло хохоча. Однако вскоре им это надоело, – жара быстро отнимала у них силы. Они развалились вдвоём в одном гамаке, который жалобно прогнулся под их телами, и тяжело дышали, восстанавливая дыхание. – Жарко сегодня, – заметил 627. Они всегда говорили друг с другом на их родном языке. С этими словами 627-ой стянул майку, и Стич не без зависти отметил, что его мускулатура всё-таки рельефней, но, последовав примеру собрата, снял свою гавайскую рубашку, купленную на днях Лило. – Не то слово. Его приятель с интересом поглядел на обнажённый торс Стича, который он впервые видел так близко. – А мы немного разные, – заметил он и вдруг вытянул вперед руку, дотронувшись до груди Стича. Тот вздрогнул, а пальцы медленно скользнули от груди до пупка, достигнув дорожки тёмно-синих волос. 627 убрал руку. Но Стич уже успел почувствовать внезапно охватившее его странное напряжение, которое не захотело его отпускать, даже когда рука вернулась на прежнее место. – Ты чего? – 627 недоумённо вскинул бровь, заметив перемену в настроении Стича. Тот неуклюже пожал плечами. Действительно, что это он?.. Но, похоже, его приятель уже забыл об этом: он деловито запустил руку в карман, достав оттуда пачку сигарет и зажигалку. – Будешь? – вытащив две сигареты из пачки, 627 схватил одну губами, а вторую протянул Стичу. Тот в ответ отрицательно помотал головой. Нани не разрешала ему даже в руки брать сигареты, хоть порой его и мучило любопытство. Ему было интересно, что же чувствуют земляне, когда втягивают в себя сигаретный дым. – Зря, – ухмыльнулся красноволосый, подкуриваясь. – Ты же теперь не только землянин, но и совершеннолетний. Тебе можно всё. Стич с трудом подавил улыбку. Каким-то неведомым образом его новый приятель сочетал в себе несочетаемое: злобу и бестактный цинизм вкупе с оптимизмом и умением извлекать пользу из любой ситуации. – Да, но... – всё же попытался протестовать он. – Брось, – оборвал его 627. Он затянулся, вскинул голову и выдохнул дым вверх. – Это очень расслабляет. Кто знает, как долго нам еще осталось быть землянами. Хоть мы и лишились всех своих сил, но в том, чтобы быть человеком, есть свои плюсы. С этими словами он откусил фильтр и небрежно выплюнул его. Что ж... по крайней мере этот, хоть и очевидно показной жест, дал Стичу понять, что содержание никотина и прочей дряни было здесь не на высоком уровне. Стич, поколебавшись, всё же принял из руки своего приятеля сигарету и взял её в рот. 627 довольно улыбнулся, обнажив белые зубы с зажатой в них дымящейся сигаретой, и щёлкнул зажигалкой прямо перед носом Стича. – Давай, вдыхай в себя, – сказал он, поджигая кончик сигареты. Стич начал торопливо втягивать дым, наблюдая, как разгорается слабый огонек. 627 удовлетворённо взглянул на него. Казалось, он получал удовольствие от того, что учит Стича чему-то новому, запретному. Стич снова втянул в себя дым и закашлялся. 627 хохотнул: – Не спеши. Просто получай от этого удовольствие. Не делай большие затяжки. Вдыхай дым постепенно. Стич попытался последовать его совету, преодолевая настойчивое першение в горле. Он находил в этом занятии мало приятного, но это компенсировалось моральным удовлетворением и ощущением некоторой едва ли объяснимой свободы. 627 смотрел на него неотрывно, изредка делая маленькие затяжки. Солнце уже успело скрыться за горизонтом, и огонёк от его сигареты разгорался всё ярче. Стич отбросил спешно докуренную сигарету, и та шлёпнулась в траву, брызнув искрами. Он чувствовал, что покрывается мурашками, но совсем не оттого, что жара постепенно спадала. Причиной было странное волнение. Взгляд 627-го отчего-то казался ему несколько... плотоядным. – А знаешь, как курить вдвойне приятно? – вдруг нарушил тот тишину. Хищные нотки теперь угадывались и в голосе 627, делая его ещё более бархатистым, но при этом небезопасным как... как эта чёртова сигарета. Совсем не крепкая, но заставляющая неподготовленные лёгкие сжиматься и заходиться кашлем. 627 воспринял молчание Стича как согласие и пододвинулся к нему. – Не шевелись. Эта просьба явно была излишней. Взгляд багровых глаз и без того отнимал у Стича всякую возможность шевелиться, как бы он того ни хотел... Если, конечно, он действительно этого не хотел. Красноволосый сделал последнюю большую затяжку и выкинул окурок, но не стал выдыхать дым. Вместо этого он вдруг вплотную приблизился к Стичу, мягко подцепив тремя пальцами его подбородок, и прижался к его губам. Губы Стича непроизвольно приоткрылись, и он почувствовал, как в его рот проникает дым. Он судорожно попытался вдохнуть его, и, к счастью, у него это получилось. Но 627 и не думал отстраняться. Он лишь крепче обнял парня, притянув его к себе за талию и переплетаясь своим языком с его. Стич тщетно пытался восстановить стремительно испаряющиеся остатки самоконтроля, неожиданно для самого себя смыкая дрожащие веки и выдыхая дым через ноздри по причине занятого поцелуем рта. «Это всё из-за того, что я давно не целовал Ангела», – мысленно пытался заверить себя Стич. Однако сейчас он и сам чувствовал себя Ангелом, настолько сильно и даже как-то по-девичьи трепетало его тело. Ангелом, отвечающим на ласки демона. 627 целовал Стича грубо и властно просто потому, что не мог по-другому. Ни грамма стеснения. Разве такое может понравиться? Но сердце колотилось как бешеное, и Стичу казалось, что его стук сейчас слышен по всему острову. 627 нежно прикусил его за нижнюю губу и прошептал, почти не отодвигаясь: – А знаешь, что ещё любят делать взрослые люди? Стич смутно догадывался, что ничего хорошего, но лишь помотал головой, так как голосовые связки вдруг совсем некстати отказали своему хозяину. И тут же ладонь его партнера легла на его шорты, прямо на ту самую «штуку», как стеснительно называл её про себя Стич. Этот простой жест неожиданно вызвал волну жаркого возбуждения, зародившуюся внизу живота и за долю секунды охватившую всё его тело. Где-то там, внутри, словно возникло тепло и тут же молниеносно разрослось, ударив в голову, сделав конечности совершенно непослушными. Стич понимал, что это надо прекратить, но был не в силах даже пошевелиться. Рука 627, тем временем, бесцеремонно пробралась в его шорты, оттягивая резинку трусов. Всё это сопровождалось хриплым и сбивчивым дыханием в ухо. До этого Стич не чувствовал, как краска заливает его лицо, но теперь его щёки вдруг ощутимо запылали. Хоть он изначально и не был человеком, но жил в человеческом мире куда дольше, чем его приятель. Стоило объяснить 627-му, что некоторые вещи делать не стоит, пока это не зашло слишком далеко. – Послушай, – парень сглотнул, – то, что ты сейчас делаешь... Так делать нельзя... – Я знаю, – тут же последовал простой ответ, в то время, как сильные руки плавно спускали шорты Стича вместе с трусами до колен: ниже, ниже, – но это можно делать, если никто не узнает... – Нет, подожди, – Стич накрыл ладонью его – тот самый, освободившийся от ставшей неимоверно тесной одежды орган, – и тут же пожалел об этом: прикосновение к практически полностью открывшейся головке стало сродни разряду электрического тока, вызвав у него короткий неконтролируемый полустон. Нестерпимо захотелось снова прикоснуться к себе, на этот раз подольше, но Стич совершил над собой усилие и продолжил: – Ты же понимаешь, что мы... одного пола? Еще одно случайное прикосновение. Разряд. Если бы сейчас можно было потереться о ладонь... – Понимаю. Но понимает ли это твое тело? ... незаметно потереться, чтобы он не увидел... Кажется, запоздало ворвалась в сознание Стича горькая мысль, тело действительно отказывается это понимать. Но эта мысль бесследно исчезла, стоило Стичу ощутить мягкое прикосновение пальца. Как совсем недавно 627 впервые прикоснулся к обнажённой груди синеволосого парня, так и сейчас кончик его пальца медленно прочертил дорожку вверх по вздыбленному члену, встретив преграду в виде руки Стича, закрывающей головку. Это воистину была последняя капля. Стич сдавленно всхлипнул и обхватил рукой член. – Это неправильно, – жалобно пробормотал он, обращаясь непонятно к кому. 627 издал чуть слышный смешок, и вдруг с силой разомкнул пальцы собрата. – Тогда перестань. Несомненно, он садист. – Я... Стич уже не мог отрицать, что возбужден до предела. Что готов наплевать на все предрассудки, лишь бы возобновить прикосновения. Интересно, насколько жалкий у него сейчас вид? – Ты такой правильный, Стич. «Стич»? Как часто 627 называл его по имени? Кажется, это был первый раз. И эта мысль молниеносно оборвалась, как только горячая ладонь неожиданно крепко обхватила ствол синеволосого юноши, а большой палец начал поглаживать чувствительную уздечку. Стич попытался сказать ещё что-то, но его губы тут же накрыл рот 627-го, а рука начала совершать движения вверх-вниз. Стич выгнулся, вцепившись в края гамака, стократно ощущая то восхитительное разрастающееся тепло по всему телу. Сам того не замечая, он начал толкаться в ладонь, от чего гамак заходил ходуном. 627, однако, не спешил прибавлять темп, будто мучая его. Он точно садист, он был таким создан, но почему он это делает так... Появилось желание застонать. Но вдруг рука куда-то исчезла. Нет, только не сейчас... – Так будет лучше, – прошептал ему в губы 627, и Стич почувствовал, как к его члену прикоснулось нечто другое, твёрдое и горячее. Распахнув глаза и не отрываясь от поцелуя, он посмотрел вниз. 627 тёрся об него своим членом, который мало чем отличался от того, каким уже больше недели обладал Стич. Размера ладони красноволосого было достаточно, чтобы обхватить сразу два органа, что он и сделал, тихо застонав от удовольствия. Его рука вновь пришла в движение, а язык застыл у Стича во рту – видимо, ему не хватало сил сконцентрироваться на поцелуе. Стич почувствовал, как по подбородку стекает слюна. Движения рукой становились все резче, и парень непроизвольно застонал в рот своему партнёру. Длинные пальцы другой руки 627-го периодически ласкали и яички Стича, порой будто случайно соскальзывая куда-то вглубь, за них, массируя чувствительную кожу около ануса, заставляя его колечко сокращаться, мягко надавливая, вызывая все новые стоны. 627 тихо зарычал, всё больше ускоряя движения. Чувство, что пенис 627-го в рваном темпе трётся о его собственный, ощущение сомкнутой вокруг них ладони – всё это буквально сводило Стича с ума. Парня охватило чувство, что все его внутренности будто сжимаются, его тело напряглось, а рот сам собой открылся ещё шире. – Да, да, да, – непроизвольно выдохнул 627. Он потерял самообладание? Невероятно. Внезапное наслаждение накатило на Стича мощной волной, заставив мучительно сладко выгнуться. По всему телу прошла крупная дрожь, и, будто сквозь толщу воды, он услышал жалобный всхлип 627-го. Их обнажённые животы заливало что-то тёплое. Как только наслаждение стало ослабевать, Стич опустил глаза и увидел, что их плотно прижатые друг к другу, побагровевшие агрегаты, так же, как и их животы, забрызганы чем-то вязким, белым и полупрозрачным. «Что это?», – хотел спросить Стич, но не смог – челюсть его не слушалась, а во рту совершенно пересохло. Впрочем, это было не важно. Важна была лишь приятная истома, завладевшая их телами. На небе загорелись первые звёзды, где-то вдалеке слышалась музыка, но веселье было там, а здесь же царили покой, тишина и лёгкая прохлада, столь желанная после жаркого дня. Стич и 627 сплелись в тесном объятии, не в силах оторваться друг от друга. 627 всё ещё шумно дышал и подрагивал, крепко прижавшись к Стичу. – Вот видишь, – пробормотал он хрипло, подняв взгляд на парня и вновь проводя мокрой ладонью по его животу, – только ради этого стоит быть человеком...***
– 626! 627!!! – радостный крик влетевшего в кухню Джамбы заставил руку 627-го поспешно отдернуться от внушительного бугра в шортах Стича. Бывшие эксперименты завтракали овсяными хлопьями, сидя за столом. Завтрак обещал перелиться во что-то более приятное, тем более, что был четверг, и все обитатели дома разошлись по своим делам, но внезапное появление в кухне Джамбы прервало прелюдию. – Я нашёл! Я сделал это! – злой гений едва ли не прыгал от радости. – Вы наконец-то сможете превратиться обратно, нужна лишь одна инъекция... Джамба замолчал. Он ожидал услышать крики радости и приготовился к восторженным объятиям, но оба парня сидели за столом как ни в чем не бывало, нахмурившись. – Эй, что такое? – недоумённо поинтересовался учёный. – Вам больше не надо быть людьми! Вы можете превратиться обратно! Обратно, понимаете, олухи? – Э-э-э, да, – протянул 627, уставившись в тарелку с хлопьями, и снова замолчал. Стич и сам не знал, как объяснить Джамбе ситуацию. Но, получив ощутимый тычок локтём от своего любовника, всё же заговорил: – Понимаешь... Мы так долго были людьми, что привыкнуть к старому телу... будет немного трудно. – Долго?! – разозлился злой гений. – Да вы были людьми всего шестнадцать дней! Джамба трясся от негодования. Все эти шестнадцать дней он старался найти способ вернуть им прежний облик, работал в поте лица, а теперь эти двое придурков сидят и ломаются!? Стич мигом понял, что ни в коем случае не стоит давать отрицательный ответ. – Нет, Джамба, мы хотим превратиться обратно! Просто нам... нужно время, чтобы подумать. 627 энергично закивал. Джамба сжал кулаки, и оба парня приготовились к гневной тираде. Но толстяк лишь глубоко вздохнул, стараясь взять себя в руки. – Что ж... Буду с нетерпением ждать вашего решения. С этими словами он издевательски раскланялся и покинул кухню. Стич и 627 смущённо переглянулись. – Ну, и что ему сказать? – вздохнул красноволосый. – Правду? – Ни в коем случае! – испугался Стич. 627 тихо выругался. – А ты... Что ты хочешь? – робко поинтересовался Стич. – Остаться человеком или... 627 поднял на него взгляд и усмехнулся. Стич осёкся в нерешительности, а его любовник медленно заговорил: – Отказаться от суперсилы и обладания способностями 20-ти образцов? – ухмыльнулся он, неотрывно глядя на Стича. – Думаешь, я способен на это? Стич молчал. Ответ был очевиден уже по самой постановке вопроса. А он, дурья башка, понадеялся на что-то иное? 627 продолжал смотреть на него. – Очевидно, ты думаешь, что нет, – он сделал паузу. – Что ж, позволь мне переубедить тебя. В этот же момент его губы накрыли губы Стича, а руки обвились вокруг его талии. Сердце Стича подпрыгнуло и бешено забилось от радости. Он сомкнул глаза, а в голове зазвучал голос 627-го так ясно, будто тот сейчас говорил с ним, а не целовал его: «Хотя бы ради этого стоит быть человеком».