Широяша: История Белого Демона

*** – А-а… пойду в монахи. – Ты же синтоист. – Синтоисты головы не бреют. – А тебе и не надо… или лысых не берут в синтоисты? Сакураи хлопает глазами – сразу видно, что задумался. А Котаро пересаживается с одной пятки на другую и в сотый раз обводит стены, потолок и пол ленивым взглядом. Ленивым – потому что не было там ничего интересного пять минут назад и вряд ли успело появиться. От белого режет глаза, единственное спасение – чёрные куски ткани, которыми им зачем-то до этого накрыли лица. Может, решили, что они мертвы? Но тогда это место – что-то вроде склепа? Не-е-ет, вряд ли, иначе зачем подсовывать питьё, от которого лысеешь? Вот, вспомнил… и зачем только? Сухость во рту тут же стала ощущаться в сто раз сильнее. – Да ладно тебе, – заметив его взгляд, брошенный на воду, Сакураи тут же берёт бутыль и делает большой глоток. – Волосы ничто, жажда всё, – и протягивает ему. – Не дай себе засохнуть! – Нет уж, благодарю покорно… – Что, боишься, что Саката-сан тебя разлюбит? Безволосого? Ну что за бред? Откуда в этой совсем недавно облысевшей голове такие идиотские мысли? – Я просто не хочу пить. – Ну да, конечно, а губы высохли от сквозняка? А голос скрипит потому, что горло работало всю ночь? И опять… На что он намекает? – Тебе нравится Гинтоки? Странно – вместо того, чтобы начать возмущаться, Сакураи почему-то опускает взгляд, ставит уже почти пустую бутыль на пол рядом с собой, медленно вытягивает ноги – и как раз достаёт ступнями до противоположной стены, на которую облокачивается Котаро. На мгновение уголки его губ дёргаются вверх. – Как будто это имеет какое-то значение… – проговаривает еле слышно. – Он-то меня терпеть не может… – С чего ты взял? – Ну глаза-то у меня есть! – уже громче. – И уши! И вообще!.. Котаро кусает губы, потом облизывает их, чувствуя шероховатость. Спорить с Сакураи не хочется. В конце концов, это касается только его самого и Гинтоки, но вид у облысевшего парня уж очень несчастный. – Просто Гинтоки… он… не всегда честен с собой… Ты говорил ему о своих чувствах? Сакураи мотает головой. – Он меня тогда точно прогонит. А ведь Саку скорее всего прав. Котаро тоже кажется, что Гинтоки может так поступить в ответ на признание. Особенно теперь, когда тот стал… каким-то странным. Озлобленным, что ли. Хотя он никогда и не отличался особой любовью к ближнему или учтивым поведением, но по отношению к себе Котаро видел от Гинтоки только хорошее – если, конечно, не считать прозвища и… пары не совсем уместных намёков на его сходство с женщиной… – Иногда молчание делает только хуже, – наконец произносит Котаро, думая уже не совсем о Гинтоки. – И больнее. Сакураи молча смотрит на него в ответ, словно пытаясь что-то прочитать на лице. Потом вдруг обхватывает голову руками. – Если выберемся отсюда, признаюсь! Но сначала, Кацура-сан, скажите, какие у вас с ним отношения?.. Я… я видел вас… ночью… Теперь очередь Котаро мотать головой. Но в этот момент происходит неожиданное – свет в камере вдруг гаснет, и тут же из угла со стороны Сакураи раздаётся оглушающее шипение – и в маленькое помещение врывается холодный воздух. Не то чтобы свежий, пахнет медикаментами и почему-то землёй, но это явно выход! – Шиничи-кун? – чувствуя, как сжимаются внутренности, осторожно спрашивает в темноту Котаро. – Саку? – Я… это… цел. Голос приглушенный и сдавленный. Доносится несколько дальше, чем до этого – похоже, стена за Сакураи исчезла, и тот просто вывалился наружу. Вглядываясь в непроглядный мрак, Котаро вдруг чувствует пустоту под ногами. Пустоту вокруг. И руки, множество рук, уже тянущихся к нему. Надо сделать шаг. Сказать что-нибудь. Убедиться, что под ногами всё ещё твёрдый пол, а рядом живое и дышащее существо, не желающее вывернуть его достоинство наизнанку, но… – Шиничи… – Тише, Кацура-сан, – доносится совсем уже издалека. – Там что-то… Лязг. Громкий, оглушающий, разнёсшийся эхом по коридорам и поднявшийся к недосягаемому потолку. Перед мысленным взором тут же возникает образ огромного помещения с несколькими входами-выходами. И наполненного металлом. То ли это запах, то ли привкус воздуха на языке… то ли пробравший до костей холод – но страх исчезает. В ноги возвращается уверенность и твёрдость. Протянув вперёд руку, Котаро уверенно нащупывает край открывшегося проёма и так же уверенно спрыгивает вниз, словно точно зная – там меньше метра до пола. Голоса. Или просто гул?.. В темноте впереди мелькает светлая оранжевая полоса, отражаясь от гладкой стены и отчетливо высвечивая сгорбившуюся фигуру Сакураи – до него с десяток шагов. А ещё на миг становится видно ряд огромных стальных шкафов… ящиков? Хотя важнее, что здесь нет ни одного стражника. Но и ничего, что можно было бы использовать как оружие… И снова впереди словно отсвет от далёкого факела или даже нескольких. Дойдя до Сакураи, что-то высматривающего за поворотом, Котаро привстаёт на цыпочки и тоже выглядывает из-за угла – но видит лишь ещё один поворот. Красно-оранжевые блики света отражаются от стен, словно от зеркал, только тусклее, и не ясно, как далеко их источник, но если там же, где и голоса… Здесь их слышно громче и уже совершенно точно можно разобрать – человеческой речью там и не пахнет. – Аманто, – еле слышно зачем-то сообщает Сакураи. – Наверное, выход в той стороне. Котаро касается сухих губ кончиком языка и задумчиво всматривается в мельтешение светлых полос на противоположной стене, вслушивается в звуки… не похоже, что они приближаются или удаляются. – Давай подберёмся ближе. Кажется, это было только вчера – та погоня по бесчисленным коридорам подземелья, еле живой Шинске, он сам, еле справляющийся со своим телом… Но сейчас всё иначе. Сейчас Котаро твёрдо стоит на ногах, спешка и паника больше не затуманивают разум – в этот раз он не позволит поймать себя. Снова. Обойдя Сакураи, почти касаясь стены широкого коридора спиной, ведя по гладкому камню кончиками пальцев, Котаро беззвучно переставляет ноги, и вот уже следом раздаётся тяжелое сопение. Котаро же дышит ртом. Воздух осушает и без того стянувшиеся от жажды губы, холодит нёбо, тело лёгкое, слишком лёгкое – пояс не оттягивает тяжесть меча, но это не повод, чтобы сдаться. Даже без оружия… да, даже без оружия они обязательно выберутся отсюда... Следующий поворот. Ярче огни. Отчётливее голоса. Одни из них резкие, властные, словно удары хлыста, другие робкие, жалобные, приглушённо-писклявые. Что-то странное происходит в этом гнезде аманто... Высунувшись в очередной раз за угол, Котаро делает резкий шаг назад и наступает Сакураи на ногу – тот тут же вцепляется ему в плечи, но только выдыхает сдавленно: – Что там? Его шепот почти оглушает. Нет, ничего толком Котаро увидеть не успел, только аманто. Знакомые жёлтые коты окружили несколько странных существ, сначала показавшихся людьми, но… чтобы убедиться, Котаро осторожно выглядывает из-за угла снова. Не разобрать. Но вроде вон виднеется длинный светлый хвост, словно веревка. Уже легче. Значит, спасать их не надо. Но как же выбраться? Там, в конце коридора - лестница, уходящая куда-то наверх. Если забраться на неё незамеченным… – Кацура-сан?.. Чтобы привлечь внимание, Сакураи даже решил подёргать его за рукав. Обернувшись, Котаро всматривается в тёмные глаза, медлит, но всё же произносит: – Шиничи-кун, ты должен остаться тут и покараулить. – Что? Зачем? Куда вы собрались? – Там, – Котаро кивает себе за спину, – есть небольшая площадка, надо бы забраться на неё, но вдвоём это делать опасно – аманто совсем рядом. Будет лучше, если подстрахуешь меня здесь и предупредишь, если кто-то приблизится с другой стороны. Сакураи уже открывает рот, чтобы что-то возразить, но вместо этого оглядывается назад, в коридор, откуда они пришли. Возвращает взгляд. – Верно, – шепчет. – Хорошо… только будьте осторожны. Котаро кивает. И, прижавшись к стене, осторожно выступает из-за угла. Здесь, в коридоре не так уж темно, отсветы от факелов отражаются от странных стен и кажется, что в любой момент один из охранников-аманто может просто посмотреть на него и… но ступени лестницы уже рядом. Между ними пустое пространство, так что укрытие это дрянное, но если забраться наверх – шанс, что обнаружат, намного меньше, да и осмотреться оттуда можно будет получше. Подошва касается ступени без лишнего шума. Котаро поднимается медленно, осторожно перенося вес и следя за теми аманто, которых ему видно. Кажется, они очень заняты. Что-то выспрашивают у своих пленников, а те… кажутся какими-то жалкими. Бледные, без шерсти, лица похожи на человеческие, но со слишком выступающими скулами, широкими носами и большими чёрными глазами. Мелкие уши по бокам, кажется, мелко дрожат. Последняя ступень. Здесь действительно площадка с низким ограждением. Оказывается, коридор вывел их в широкий туннель. Если судить по факелам, аманто тут не так уж и много, не больше тридцати кошек и десятка этих, других хвостатых. Чего они ждут? Почему не уходят? Неожиданно – движение за спиной. Котаро даже дёрнуться не успевает, как чья-то рука обхватывает за плечи, а ладонь зажимает рот. И на ухо тихо шепчут: – Тсс… Странно, но напружинившиеся было мышцы расслабляются сами. Тепло прижавшегося сзади тела кажется до боли знакомым… голос, запах… колени дают слабину, но Котаро усилием воли не даёт им подогнуться. Просто утыкается затылком в плечо человека, взявшегося из ниоткуда. И этот человек отступает назад, увлекая его в какой-то проём. – Откуда ты здесь? – дыхание снова опаляет ухо. Но у Котаро нет слов. Горло сжал спазм, сердце стучит, эхом отдаваясь в голове, пустой из-за разлетевшихся разом мыслей. Шинске убирает ладонь от его рта, но другой рукой всё ещё прижимает к себе. Котаро осторожно выдыхает. Кажется, стоит ему ответить… стоит сделать хоть что-то – и эти мгновения исчезнут, испарятся навсегда. И это тепло, и это томление, и это ощущение внезапно заполнившего вены счастья… Но – нельзя. Ещё немного и мир сократится лишь до этих рук, а прочее просто перестанет волновать. Поэтому – нельзя. Прижав подбородок к груди, Котаро незаметно выдыхает скопившийся в лёгких воздух. – А ты? Разве ты не должен сейчас вить семейное гнездо в Тёсю? Пальцы Шинске сильнее сжимаются на плече. – Наверное, – на этот раз его дыхание щекочет шею. – Но, если честно, меня интересовал только свадебный подарок… И, скорее всего, было очень подло взять его, но отказаться от церемонии. Что? Значит, он не женился? Подарок? Мысли, только начавшие возвращаться в пустую голову, никак не получается собрать воедино. – Так какого черта ты тут, Кацура? «Кацура»?.. Ах, да… ну конечно… последний их разговор… – Провожу разведку, – не моргнув глазом выдаёт Котаро. – А ты? – Без оружия? – Потерял. – Потерял? Катану? – Много чего слу… не важно. Кажется, они разговорились слишком громко – внизу наступила тишина. Отпуская Котаро, Шинске выступает вперед, несколько секунд всматривается в прорези в ограждении и вдруг оборачивается. – Ну и? Много успел разведать? Говорит он негромко, но и не шепотом. Котаро тоже выглядывает за ограждение, но не видит никого. Аманто ушли? – Нет, – мотает головой. – Свет вдруг потух и… – … и вся техника аманто сдохла, – договаривает Шинске за него, растягивая губы в недоусмешке. – Ладно, пошли. – Куда? Ты знаешь где выход? – Как-то же я сюда попал… А ты нет? Котаро вжимает голову в плечи и отводит взгляд. Но Шинске уже спускается по лестнице. Остаётся лишь последовать за ним. А внизу встретиться с укоризненным взглядом Саку, вышедшим к ним навстречу из-за поворота. – Это ещё кто? – остановившись, Шинске берётся за рукоять меча, но не вытаскивает. – А… тоже «разведчик»? Тоже меч потерял? – Такасуги, ты не узнал Шиничи Сакураи? Повисает неловкое молчание. Хотя, возможно, неловким оно кажется только Котаро… ну, может, ещё Саку. Тот уже поднял руку, почти коснулся своей облысевшей головы, но вот уже сжимает кулак и медленно опускает. – Рад вас видеть, Такасуги-сан, – произносит тихо. – Вы пришли, чтобы спасти нас? – Спасти?.. Шинске оборачивается, но Котаро толкает его в спину, сходит с последней ступени и уже почти сворачивает в туннель, как вдруг его бесцеремонно хватают за шкирку и оттаскивают назад. – Только после меня. Кажется, спина Шинске стала шире. Котаро не сразу заметил, что на нём надето что-то странное, с узкими рукавами, похожее на плащ, только прилегающее к фигуре – но, кажется, изменилось в нём не только то, что снаружи… Туннель хоть и широкий, но довольно кривой. В нём нет резких углов и поворотов, как в коридоре, он словно след, оставленный огромным земляным червём. Стоит сказать «спасибо» аманто за оставленные в креплениях факелы, иначе бы они то и дело натыкались в темноте на стены – совсем не гладкие, грубые, земляные. Хотя, если пришельцы принесли огонь с собой, зачем оставили? Или эти факелы уже были здесь до того, как?.. Ещё один кривой виток туннеля – и под ноги падает свет. Не оранжево-красный, а дневной, солнечный. Только вот пройдя ещё несколько шагов следом за Шинске, Котаро едва не налетает на его спину. Почему он остановился, становится ясно, стоит взглянуть на то, что впереди. Там – яма. Туннель выходит прямо к её основанию. Сверху светит яркое солнце, заливая макушки молча стоящих в центре аманто и окруживших их людей, одетых очень похоже на Шинске – в эти странные узкие плащи фиолетового цвета. В их руках луки. Они нацелены на аманто. – Шинске-сама, – подаёт голос один из людей. – Что прикажете? – Что наверху? – вместо ответа спрашивает тот. – Чисто. Эти последние. – Нет! Неужели вы убили всех?!! – неожиданно раздаётся высокий голос, смахивающий на писк, несомненно принадлежащий пленнику с длинным, тощим как у крысы, хвостом. – О, Всевышний, за что?!! – Умолкни. Котаро остаётся стоять, когда Шинске, бросивший одно лишь слово, проходит вперёд. Крайний из котов-аманто, оказавшийся рядом с ним, вдруг дёргается, выхватывает что-то – но его отрубленная конечность уже летит в сторону, врезается в земляную стену и падает на пол. Выкатившийся из разжавшихся пальцев кинжал останавливается у ноги Котаро. А Шинске уже отпускает рукоять убранного в ножны меча. – Фелисы нам не нужны, – негромко произносит он. И в тот же миг десятки стрел срываются с тетивы. Кто-то из жёлтых кошек умудряется увернуться, кому-то просто везёт – и озлобленные, в попытке спасти свою жизнь, они бросаются на людей, но те уже выхватывают катаны. И действуют быстро, слаженно, словно хорошо обученный отряд. Вот двое сообща мгновенно убивают одного аманто, и вот уже бросаются на подмогу своему товарищу. И, кажется, дело не в том, что они не верят в силу друг друга, просто так быстрее и эффективнее… но… всё же… это как-то… Короткий бой заканчивается быстро. Один из воинов уже направляется к Шинске, вытирая меч на ходу. Мужчина. Почти старик. Знакомое лицо с глубоко посаженными, словно провалившимися в череп, глазами… Дайске? Слуга Такасуги Тандзи? Что он тут… так вот о каком «свадебном подарке» шла речь? Нет, быть этого не может, даже если отец Шинске и решил передать всё в руки сына после свадьбы, вряд ли бы одобрил подобные действия – ведь, по сути, выступая против аманто, Шинске выступает и против правительства. – Нам проверить подземелье? Прежде, чем ответить, Шинске оборачивается к Котаро, скользит взглядом по его фигуре сначала вниз, до земли, потом поднимает вверх и уводит за плечо – кажется, смотрит на Сакураи. Потом поворачивается к всё ещё связанной кучке лысых хвостатых аманто, чья кожа под прямыми солнечными лучами кажется практически белой. – Это ваших рук дело? Один за другим те опускают головы, словно для них сейчас нет ничего интереснее верёвок на собственных лапах. Кроме того аманто, который уже подавал голос недавно. Он даже одет немного иначе: если на остальных лишь одинаковые белые хламиды, похожие на халаты, то на вдруг поднявшемся на короткие ноги пришельце мантия мягкого серебряного цвета. – Нижайше прошу проявить великодушие и милосердие, человеческий юноша! Никоим образом возлюбленные братья мои не желали нанести вред твоему соотечественнику! – Да ну?! Возглас принадлежит Сакураи. Молчавший до сих пор, он вдруг подходит и останавливается рядом с Котаро, пристально глядя на связанных аманто и бешено вращая глазами, но, видимо, пока не находя, что сказать ещё. – Это правда, о тот, кому сама судьба предначертала стать нашим посредником! – Что?.. Кем?! – Посредником! Величайшим посредником! – И для этого вы сделали меня лысым?!! – О, это только начало! Наш возлюбл… Шинске резко поднимает руку, словно проводя барьер между Сакураи и аманто, и тот мгновенно затыкается. – Ладно, меня это не интересует. – Как не?.. Наткнувшись на взгляд Шинске, Сакураи прикусывает язык. А тот тем временем поворачивается к Дайске. – Отведи его в наш лагерь. – А что делать с остальными? В ответ на вопрос предводитель отряда секунду задумчиво смотрит в глубоко посаженные глаза без особого выражения, потом пожимает плечами. – Отпусти пока. Уверен, в этом лабиринте их осталось ещё больше сотни. – Как прикажете, господин. Котаро вздыхает. Глядя на то, как вздрагивают и жмутся друг к другу аманто в белых халатах, когда к ним подходят люди с мечами, как зажмуриваются, когда те заносят меч, как каменеют, когда те разрубают или разрезают верёвки, как вскакивают и медленно, осторожно, один за другим начинают отступать обратно в тоннель – задаётся вопросом: почему Шинске так поступает? Нет, лучше так: как долго он ещё позволит им прожить? Потому что в глазах Шинске сейчас светится отнюдь не великодушие и не милосердие, а холодный расчёт. Вдруг взгляд Котаро привлекает предмет, вытащенный Дайске из-за пазухи – прозрачная пластина. Вот он касается её пальцами, трёт, но ничего не происходит. Устройство аманто? Сломано? Но откуда оно у них? – Помните, тут была ещё одна обведённая область? Какое-то поместье на окраине. Я велел Хиллу залезть на эту странную вышку и глянуть, что в той стороне… Кажется, все остальные аманто сейчас направляются именно туда. Их корабли ещё валяются на земле, так что топают пешком, но если уцелевшие укрылись в том направлении… их прихлопнут раньше, чем мы успеем туда добраться. Котаро видно, как Шинске всё сильнее сжимает рукоять катаны в пальцах, а когда Дайске замолкает, резко отпускает её, и ножны задирают подол его плаща. И становится видно, что на Шинске не хакама, а какие-то узкие штаны… – Чем вы занимались всё это время? – раздражение уже вовсю кипит в его голосе и режет по нервам. – Разве я не приказал очистить город? – Шинске-сама, вы же понимаете, что нас слишком мало, чтобы разом охватить такую территорию… Раздражённо махнув рукой, наследник семьи Такасуги разворачивается и в два шага оказывается перед Котаро. И хотя он всё ещё ниже ростом, кажется, что сейчас над головой нависла скала. – Где этот придурок? – Кто? Гинтоки? – А ты знаешь другого?! – Н-не знаю… – Котаро сглатывает откуда-то взявшуюся во рту слюну. – Возможно, он… мёртв. Глаза Шинске, уже начавшие было округляться, вдруг сужаются до двух узких щёлочек. – Как же, – еле слышно проталкивается сквозь его сжатые зубы. – Словно эта белянка может сдохнуть…