Широяша: История Белого Демона

Час зайца – за 36 минут до восхода Солнца. Восемь ударов колокола ночью соответствуют примерно двум часам ночи. Потом колокол бьет только на рассвете – шесть раз.

______________ – Может, расскажешь, какие вести принёс? Мужчина развёл руками. – Да какие вести? Чтобы разведать обстановку – нужно время, а его нет. Точнее, у Ёшиды Шоё его нет. Судя по тому, что о казни не объявили, они ещё не добились от него признания, так что завтра продолжат пытки. – Пытки?.. – глухо переспросил Кацура. – Пытки. Так уж принято – пытать, пока преступник не признается. А потом казнить. А если есть семья… ну, вы в курсе. Гинтоки показалось, что Кадзума не понаслышке знает, о чём говорит. Что-то такое в его голосе… – Никто и не собирается ждать до следующей ночи, – заявил Шинске. – Ну… – Кадзума опять развёл руками. – Тогда остаётся либо спросить того, кто знает о сменах караула и нахождении Ёшиды Шоё, либо идти вслепую. – А нам есть кого спросить? Казума покачал головой. – Если и есть такой человек на примете, то пробираться к нему и устраивать допрос – не менее опасно, чем соваться в тюрьму вслепую. К тому же… Тут он замялся, обвёл всех долгим взглядом, потом только закончил: – Думаю, вас ждут. И любая информация просто бесполезна. – Ясно. С тем же успехом ты мог остаться рядом со своим хозяином и не приходить… – Господином, – поправил Кадзума Гинтоки ровным тоном. – Кстати, насчет Сакамото. На его помощь можете не рассчитывать, он под домашним арестом. Гинтоки поймал на себе взгляд Кацуры и на этот раз промолчал, только отвернулся. Всё равно огонь уже начал припекать. Сел на бревно. В животе забурчало. Глянул на Тензо. Но тот почему-то не обратил на него никакого внимания. Просто сидел с неестественно прямой спиной и смотрел перед собой, только то и дело бросая украдкой взгляды в сторону Кадзумы. Хотя он часто странно себя вел в присутствии слуги Сакамото. – Всё равно мы должны это сделать, – тихо, но твердо произнес Шинске. – Предлагаю напасть в полночь. Кадзума склонил голову набок. Поджал губы. – Советую дождаться часа зайца. Любая стража в это время клюёт носом. Шинске переглянулся с Кацурой, потом они оба повернули головы к Гинтоки. Гинтоки пожал плечами и кивнул. Вновь посмотрел на Тензо. Гнать его домой бесполезно. Кто за него и остальных ушедших поручится? Когда начнут искать виновных, вспомнят обо всех учениках Шоё. Ну и что, что их родные будут клясться, что те всю ночь спали в своих кроватях? Не глядя ни на кого, заявил: – Нам нужны все. И почесал в затылке. Зимой голова пачкалась не так быстро, как летом, но сейчас уже начала зудеть, хотя он был в бане всего две недели назад. – Что ты сказал? – после молчания переспросил Кацура. – Что… что нам нужны все. Даже если останутся дома, пока мы громим тюрьму, думаешь, смогут это потом доказать? Тензо вскочил, уставился на Гинтоки. Но тот не стал любоваться страхом в его глазах, глянул на Кадзуму. Кадзума едва заметно кивнул в ответ и поддержал: – Возможно, Гинтоки прав. Показалось, что Шинске заметил их обмен взглядами, потому что отреагировал не так, как Гинтоки ожидал. Шинске тоже кивнул. – Я уже думал об этом. – Нет! – вскочил Кацура рядом с Тензо. – Учитель это ни за что не одобрит! Шинске дёрнул его за рукав, но тот лишь нетерпеливо продолжил, попеременно обжигая то его, то Гинтоки горящим взглядом. – Вы подумайте, что будет! Да мы ни за что не сможем скрыться такой толпой! А их семьи? Вы о них подумали? Их же всех вздёрнут! Кацура продолжал кипятиться, Шинске – дёргать его за рукав, только глаза Тензо становились всё менее и менее круглыми. В конце концов он совсем непочтительно ткнул Кацуру локтем. А когда тот от удивления замолк, поднял руку. – Можно я скажу? Никто ему не возразил, даже Кацура. – Учитель сделал так много для всех нас. Я практически ничего не знал о мире. Об аманто. Не прими он меня в академию, возможно, как дурак, примкнул бы к недовольным. Возможно, не будь учителя, наш город давно бы сгорел в пламени восстания, а наши родные и близкие бы погибли. Мы не можем допустить, чтобы этого человека казнили. Он ещё столько всего может сделать для таких как я. Для страны. Поэтому нам нужно как можно больше людей, чтобы удалось его спасти. Кажется, это была самая длинная речь, которую когда-либо произносил Тензо. И от этого она прозвучала так неожиданно и впечатляюще. – А ты научился складно говорить, – хмыкнул Гинтоки. – И всё равно, – попытался возразить Кацура, – это не меняет того факта, что… – Кацура-сан, – повернулся к нему Тензо. – Просто позвольте нам самим решать свою судьбу. Как всегда позволял учитель. Уверен, он примет наш выбор. Кацура сел. Всё ещё не сдавшийся, но на время уступивший. Гинтоки показалось, что он с другого конца бревна слышит его недовольное сопение. – Что с семьями? – спросил Шинске. Захотелось съязвить, что его-то папочку вряд ли тронут, но Гинтоки прикусил язык. Пока. Пока Шинске играет ему на руку. Вместо этого ответил: – Если мы предупредим их… если они вдруг начнут собирать вещи – это тут же заметят. – И что? Хочешь оставить их в неведении? – Доверься мне. Шинске замер с открытым ртом. Такого заявления от Гинтоки он не ожидал. Но тут Кадзума вновь подал голос: – Если Ёшиду Шоё удастся освободить без особых жертв со стороны охраны, а при весомом перевесе в количестве это вполне возможно, то преступниками объявят только учеников, а семьи отделаются штрафом. Только если ваши действия не назовут восстанием. – К чему ты клонишь? – хмуро спросил Кацура. – К тому, что хану совсем не выгодно, чтобы на его землях развернулась карательная операция. Так что он, да и прочая знать, точно постараются замять дело, списать его на обычное преступление. Ведь, если будет признано, что в Тёсю началось восстание, они потеряют всё. Когда аманто жгут мятежные провинции, они не разбирают, где дома и поля бедняков, а где – знати. Кацура громко вздохнул. Тензо, чем-то довольный, уселся на бревно. Гинтоки мельком глянул на Кадзуму – если его послушать, то их тайный замысел не так уж и необходимо осуществлять. Возможно, им и правда стоит всей толпой навалиться на тюрьму… Нет. Не стоит поднимать лишний шум. Да и без жертв не обойдётся. – Тогда решили, – произнес вслух. – Тензо, знаешь, кто где живет? Сможешь до последнего удара колокола собрать всех в храме? – На холме? – снова вскочил Тензо. – Запросто! Правда, энтузиазм его немного поутих. – Что ты задумал? – подсев ближе, шепнул Шинске, когда пять человек, включая Тензо, скрылись в лесу по направлению к городу. – Увидишь, – не стал отнекиваться Гинтоки. – Только не зевай по сторонам. До полуночи время провели с пользой. Гинтоки надоело урчание живота, и он отправился на охоту, а когда вернулся к костру, ещё даже не выйдя на поляну, уже учуял запах жаренной рыбы. Кто-то не побоялся полезть в холодную воду в то время, как он выкопал из замаскированной норы зверька с мягким мехом. Поделились по-братски, всё равно у костра их осталось только пятеро – Кадзума исчез так же незаметно, как и появился. Когда с рыбой было покончено, как раз прожарилось мясо, хотя Гинтоки мог съесть его и сырым. Но наелись удивительно быстро, даже не доели, оставили зверям. И когда из города долетел последний из восьми ударов колокола, они уже затушили костёр. На подходе к городу первым неладное почуял Кацура. – Разве пожар ещё не потушили? Он ускорил шаг, а Шинске обернулся туда, где виднелась их школа. Дым ещё поднимался над забором, но огня видно не было. И только потом посмотрел на город. И заметил более густой столб дыма. Глянув на Гинтоки, тоже ускорил шаг. В воротах их никто не задержал. А если кто и встретился по дороге – то бегущим в том же направлении, что и они – к горящему храму. Жилые кварталы начинались у подножия длинной лестницы, лес окружал храм и спускался вниз, некоторые деревья уже занялись, со всех сторон доносился стук топоров. Огонь пытались остановить все. Это было общее бедствие. Если он доберется до домов, остановить его будет практически невозможно. В отличие от дома Кацуры, здесь здания стояли почти вплотную. Мимо пронёсся Тензо с ведром воды, за ним Рин с топором. Откуда-то вынырнул Кадзума. Уже утягивая за собой в кусты застывших столбами Шинске и Кацуру, Гинтоки бросил негромко: – Справятся? – Должны, если поторопятся. Вещи бросили у корней старого приметного дерева. – Вы это с самого начала задумали? – пришёл в себя Кацура и поочередно проткнул Гинтоки и Кадзуму взглядом. – Отвлекающий манёвр? – Не только, – вместо обвиняемых возразил Шинске. – Зато теперь они всю ночь будут на виду. – Так я один ничего не знал?! Ему никто не ответил и больше он этот вопрос не поднимал. – Я сниму часовых на входе и покараулю, – шепнул Кадзума, когда они залегли за бочками через улицу от забора, окружающего тюрьму. – Сколько их там внутри, я не знаю. Так что будьте осторожны. Гинтоки не успел ничего ответить – Кадзума исчез. Выждав немного, они втроем покинули убежище, быстро перебежали дорогу, и Кацура заглянул в щель в воротах. – Вроде никого. Перемахнув через забор, упали в тень от сложенных дров, подальше от света раздражающе яркой этой ночью луны. Двое, видимо часовые, лежали на земле. На крыше выросла фигура в обтягивающей одежде и махнула рукой. Двор пересекли на одном дыхании, дверь оказалась не заперта. Но петли скрипнули так оглушительно, что проснулся бы и мертвый. Гинтоки тут же попытался стать единым целым со стеной, Кацура же прикрыл дверь, вновь огласив длинный амбар с решётками новым, оглушительным скрипом. Однако никто не выскочил на них с копьями, никто даже не шелохнулся. Хотя нет, за решётками послышалась возня – но и только. Тут вообще не было места, где можно спрятаться, разве что в камере. Не веря своему везению, Гинтоки медленно пошёл вдоль решёток, вглядываясь в заключенных – разной степени измученности, некоторые почти без одежды, лежащие на тонком слое вонючей соломы. В тот момент Гинтоки поклялся, что никогда и ни за что не позволит запереть себя, как животное. Но чем дальше он шёл, чем дольше всматривался, тем тревожнее становилось в груди совсем от других мыслей. Успевший добежать до последних камер Шинске оглянулся и растерянно посмотрел на идущего следом Кацуру, потом на Гинтоки. И ему не нужно было ничего говорить вслух – и так все стало понятно. Ёшиды Шоё тут нет. – Где ещё его могут держать? Кацура уставился на Шинске. Шинске, в свою очередь, пнул ближайшую решётку, из-за которой его тут же схватили за ногу. – Освободите меня! Молю, освободите меня!!! Заросшее волосами, неизвестного возраста и пола существо распласталось на полу, тонкая, обтянутая кожей рука оказалась недостаточно сильной, чтобы удержать Шинске. Выдернув ногу, тот присел. – Скажи, приводили ли сюда человека по имени Ёшида Шоё? – Н-н-нет, – замотало головой существо, видимо, не замечая, как при этом бьётся о решётку. – Н-н-но я слышал это имя! Точно слышал! Слабый, взволнованный голос затих, зато новые голоса раздались из других камер. – Я-я тоже слышал! – Освободите меня! – Нет, сначала меня! – Умоляю, откройте эту дверь! Кацура попятился. Гинтоки едва успел удержать его, иначе бы угодил прямо в цепкие руки другого заключенного, как раз тянущегося через решётку. – Освободим. Всех! – крикнул он. – Просто расскажите всё, что знаете! Тут же наступила тишина. Видимо, знали они чуть менее, чем ничего. Шинске сплюнул и вогнал катану в щель между камнями, устлавшими пол. Тянувшаяся к его ноге рука тут же втянулась обратно между досок, из которых и были сбиты решётки. – Когда меня пытали, – вдруг донеслось от одной из камер где-то ближе к выходу, - один из стражей велел мне радоваться. Мол, какого-то учителя отправили прямиком в столицу. И уж ему-то там не дадут умереть спокойно и одним признанием он не отделается… Ёшида Шоё – это же и есть тот учитель? У меня сын ходит в эту его академию… или теперь лучше сказать – ходил? Дерево треснуло от удара. То ли Шинске наловчился рубить катаной, то ли двери в их школе были сделаны из древесины покрепче, но ему хватило четырёх взмахов, чтобы проделать в решётке прямоугольное отверстие. – Спасибо, – пробормотал сухой как тростинка мужчина, сидящий у стены, хотя не сдвинулся с места. – Но если я сбегу, моей семье несдобровать. Так что лучше освободите тех, кто хочет и может сбежать. В итоге сбежать захотело более половины заключенных, и катана Гинтоки сломалась на очередной из разрубаемых решёток. Или он перестарался, пытаясь её заточить, или сказался долгий отказ от ухода за лезвием, вот ржавчина и взяла своё. Отбросив ставшую бесполезной железяку, доломал дерево руками. Потом вышел на улицу, уже не обращая внимания на скрежет несмазанных петель, подобрал катану одного из часовых. Рядом тут же приземлился Кадзума. – Ну что? – Сам посмотри. Только Кадзума скрылся в проходе, как во двор вбежали стражники. Гинтоки бросился к ним навстречу. Может, в этом и не было необходимости – бросаться. Как и убивать. Если подумать. Но в тот момент он ничего не желал так страстно, как выпустить кому-нибудь кишки.