Широяша: История Белого Демона

****

Такасуги пропал. Котаро искал его у храма, даже ходил к дому, но так и не решился постучать в ворота – побродил около. На что он надеялся? Услышать его голос? Или мелодию сямисена? «Такасуги, с тобой же ничего не случилось?» И вот он снова каким-то образом очутился у академии. Ноги сами привели его сюда, в этот по-прежнему пустой двор. Котаро поддевает ногой ворох листьев и решительно направляется к складу с инвентарем – здесь просто необходимо подмести – но по дороге неожиданно замечает распахнутые двери додзё. Учитель вернулся? Или это кто-то из учеников не утерпел и пришёл потренироваться? А может… Котаро бежит, взлетает на крыльцо и тут же растягивается на свежевымытом полу. – Доброе утро, – не прекращая взмахи бокеном, здоровается Такасуги. Он обнажён по пояс и покрыт бисеринками блестящего пота. – Доброе утро. Котаро упирается в пол и приподнимается, прислушиваясь к звону в ушах. Это он головой так стукнулся или от радости? – Где ты пропадал, Та- …Шинске? – На дереве висел. – Опять? Котаро садится, взгляд скользит по спине стоящего чуть боком Такасуги, по его рукам и рёбрам. Потёртости, ссадины. Опять следы от верёвок. – Это тебя… за тот случай? Когда ночевать не пришёл? Такасуги оглядывается на Котаро через плечо, но уже через миг снова возвращается в правильную стойку для махов. Однако как ни посмотри, делает он их неправильно: во время тренировки важны не только движения, но и положение тела, и контроль дыхания. Такасуги же сейчас просто поднимает и опускает бокен без малейшего старания. – За всё сразу. Я отказался вернуться на курсы. Да ещё и разговаривает. Но Котаро не в силах оборвать разговор. – И? Вместо ответа – кивок на небольшой узел у стены. А ещё там лежит оружие – катана и вакидзаси. – Вещи. Мои. Каждое слово отрезается взмахом меча. Котаро тоже ушёл с военных курсов, на которые, в отличие от Такасуги, поступил как стипендиат. Три года они проучились вместе, и теперь получается – вместе и бросили. Но в семье Котаро к Ёшиде Шоё и его простой академии никогда не относились плохо, и его решение сменить место обучения одобрили, хоть и не совсем искренне. А вот Такасуги отец пригрозил отлучением. – Они узнали, что ты посещал "Академию под соснами"? – Угу. – И? Ты сбежал? Или… – Забудем обо мне, – вновь остановившись, Такасуги смахивает пот со лба. – Котаро, ты не слышал… никаких слухов? Не хочет отвечать? Значит, семья от него отказалась? Или он от неё? – Каких слухов? – вздыхает Котаро. – А таких… аманто во дворце хана. Пока по улицам не бродят, но корабль в ту ночь, после попытки поджога, многие видели. Совпадение? Скорее всего, нет. Бросив задумчивый взгляд во двор и поправив собранные в хвост на затылке волосы, Котаро поднимается на ноги, достаёт из подставки у стены ещё один бокен и скидывает с плеч кимоно, оставляя свисать с пояса – погода тёплая, так что незачем лишний раз пачкать одежду потом. – Думаешь, это как-то связано? – Не знаю, – снова пожимает плечами Такасуги. – Но кто-то решил свести счёты с академией прямо накануне их прилёта. Разве не странно? Делая медленный глубокий вдох, Котаро закрывает глаза и заносит бокен над головой. И с резким выдохом опускает, чувствуя, как сжимаются мышцы живота. Тренировочные мечи в академии имеют утолщение со стороны острия и успешно имитируют балансировку настоящей катаны – для тренировок лучше и не придумать. Он вновь вдыхает, начиная поднимать бокен, но деревянный меч Такасуги ложится поверх, мешая. Круговым движением отбросив помеху, Котаро делает шаг в сторону. – Они могут попробовать снова? – Не знаю… – Такасуги удобнее перехватывает гладкую рукоять, – …но могут попробовать. И застывает на несколько секунд. Котаро внимательно следит за его дыханием, взглядом, напряжением мышц, и всё же упускает момент. По залу разносится звонкий стук. Сила удара Такасуги как обычно удивляет, но Котаро почти научился гасить её, встречая его меч под углом. На лице Такасуги появляется сосредоточенное выражение, он бьёт быстрее и сильнее, вынуждая отступать. Ещё немного – и Котаро будет прижат к стене. Но вот Такасуги делает высокий замах, Котаро ныряет под его меч, перекатывается, и не вставая с колен, вслепую бьёт назад. Однако противника там уже нет. Удар по голове. Не сильный, но обидный. Тесёмка, удерживающая волосы в хвосте на затылке, лопается, и они рассыпаются по плечам. – Иппон. Котаро вскакивает, не замечает подножки – и второй раз за день растягивается на полу, больно ударившись затылком. Снова в голове звон. А Такасуги уже стоит над ним, опустив меч. Под его пристальным взглядом невозможно пошевелиться. Деревянный кончик касается плеча Котаро и откидывает упавшие на обнажённую кожу волосы. – Шинске… – И чем это вы тут занимаетесь, молодые люди? Неожиданно раздавшийся голос заставляет вздрогнуть. Глаза Такасуги расширяются, он резко оборачивается, но вдруг его оживившееся лицо каменеет. Котаро тоже переводит взгляд на учителя, но первым в поле зрения попадает незнакомый светловолосый парень рядом с ним, ковыряющий в носу. Вероятно, он одного с Котаро возраста, чуть младше Такасуги. Волосы очень странного цвета, не белые, не серые… ещё и вьющиеся. И почему-то одет – как и учитель – в поношенную и испачканную юкату серого цвета. – С возвращением, Шоё-сенсей. Голос Такасуги вырывает Котаро из задумчивости, заставляя вспомнить, что он всё ещё лежит на полу. Рывок. Поклон. Волосы рассыпаются по плечам – и Котаро бросается на поиски тесёмки, чтобы снова собрать их в хвост. – Я дома, – улыбается учитель и опускает ладонь на макушку незнакомца. – Такасуги, Кацура, только не говорите, что каждый день здесь дежурили, не могли дождаться начала занятий? Похвально. Кстати, знакомьтесь, это Гинтоки. Такасуги смеривает новичка не самым радушным взглядом, а потом, видимо, как и Котаро, замечает, что учитель смотрит в угол додзё – на его узел с вещами. – Если позволите… – начинает он медленно, отводя взгляд, но тут же вновь поднимает обратно на учителя. – Я бы хотел поселиться в академии. Ёшида Шоё не спешит с ответом, но внимательно смотрит на ученика, впервые заглянувшего в академию всего месяц назад. Котаро кажется, что он колеблется. Но в возникшую паузу бесцеремонно врывается новенький: – Подумаешь – одним ртом больше, одним меньше… За что тут же получает по макушке. А кулак у учителя тяжёлый. Вжав голову в плечи, этот Гинтоки тут же бросает на него яростный взгляд, но Шоё в ответ лишь невозмутимо улыбается. – Конечно, Такасуги-кун, можешь жить здесь, места хватит всем. Кстати, хорошо, что вы пришли, – учитель убирает руки за спину и отворачивается. – Надо бы привести академию в порядок, вот и займитесь этим. А я пока схожу в город… И не забудьте перетряхнуть футоны и подмести во дворе… да и пол здесь лучше вымыть ещё раз. Котаро кланяется, а когда разгибается, замечает, что учителя в додзё уже нет. А новенький и Такасуги терзают друг друга пристальными взглядами. Но если Такасуги напряжён, то этот Гинтоки как-то уж слишком показушно расслаблен. Может, потому что у него за поясом настоящая катана? Только вот слишком уж она ржавая. И это – будущий самурай? – Твоё оружие… – не выдерживает Котаро. – Почему оно в таком состоянии? – Моё оружие? – Гинтоки вскидывает белесые брови, но не спешит отводить взгляд от Такасуги. – А что с ним не так? – Ты о нём вообще не заботишься? Теперь новенький всё-таки поворачивает голову, и Котаро замечает, что странный цвет имеют не только его волосы, но и глаза – они тёмно-красные, словно радужка налилась кровью. Зачем учитель привёл этого парня? Похоже, у него даже фамилии нет… хотя, проблема не совсем в этом – среди учеников академии много детей из самых разных сословий, да и сам Котаро не урождённый самурай, но даже он знает, что катана – это душа воина. И если оружие в таком состоянии, то душа – в ещё худшем. – Оружие создаётся для того, чтобы убивать, – равнодушно отвечает Гинтоки. – С какой стати заботиться о чём-то подобном? Вопрос звучит настолько искренне, что Котаро теряет дар речи. Бросает взгляд на Такасуги, пытаясь получить поддержку, но тот лишь пристально смотрит на неровное ржавое лезвие и кусает нижнюю губу. А Гинтоки добавляет: – Заботиться об оружии будет только псих, влюблённый в него. Или предлагаешь мне тоже раздеться и присоединиться к вам в этом брачном танце? – Каком тан- – Скольких ты убил этой катаной? – Такасуги перебивает Котаро на полуслове. – Она уже ни на что не годится. – Хочешь сказать, я больше никого не смогу ею убить? – Гинтоки усмехается. – Проверим? Этот взгляд, эти слова кажутся Котаро дикими и неправильными. Но Такасуги уже делает шаг вперёд. А вздох спустя его бокен оказывает разрезан, или точнее, сломан пополам зазубренной катаной. Подумать только! Новичок действительно встретил деревянный меч настоящим! Пусть и уже давно отслужившим своё… – Тебе не стыдно? – Котаро накидывает кимоно обратно на плечи и хмурится. Такасуги же угрюмо смотрит на неровный край оставшегося в руках укороченного бокена. Но вдруг резко отбрасывает его и кидается к стене: к своему мешку и двум фамильным клинкам. – Почему мне должно быть стыдно, если я победил? – доносится уже от выхода. – Куда ты собрался?! – взрывается Такасуги. Перешедшая по наследству катана подрагивает в его напряжённых руках, но глядя на спину Гинтоки, беззаботно закинувшего ржавый меч на плечо, он явно колеблется, прежде чем напасть первым. И Котаро его понимает: в конце концов, это верх бесчестья – ударить сзади. – Стой! – не сдаётся Такасуги. – Мы ещё не закончили! Но Гинтоки уже исчезает за поворотом, и только его голос доносится с шумом ветра: – Кажется, тебе велели заняться уборкой? Так стоит ли терять время на ещё один проигрыш? – Я убью его… Тихое обещание повисает в воздухе, кажется, ставшим вязким от скопившегося напряжения. Котаро вздыхает. Потом ещё раз и ещё. И наконец спрашивает: – Он же… придёт убираться? Вместо ответа Такасуги с отвращением бросает катану обратно на мешок.