Думаю, что все еще люблю тебя (ты не против)

Конечно, до того, как он умер, его мир не вращался вокруг нее одной. Да, Сара была большой его частью, но не самой большой. Конечно, у нее был потенциал стать этой самой большой частью, но на тот момент они просто не дошли до этого. Им не хватило времени. С тех пор, как он вернулся, он не был уверен, что это по-прежнему было правдой. Возможно, все дело было в монотонности его дней, его одиночном заключении, единственное развлечение — дрянное тв, и ничто не могло конкурировать с яркостью Сары в его жизни. Хотя она была здесь лишь пару раз, он был готов поклясться, что в ее присутствии маленький грязный домик становился светлее, а он сам — бодрее, реальнее. И это пугало. Она — его якорь, а он не думал, что это возможно. Он никогда не думал, что позволит себе так привязаться к кому-то, что даст этому человеку возможность причинить себе боль. Потерять Мика, его партнера, было плохо. Сара обладала потенциалом уничтожить его. Его пальцы сжимаются на ее талии. Ее дыхание остается медленным и глубоким. Между их телами есть расстояние, но ее голова покоится на его плече, и он уверен, что это все равно считается объятием. Еще одна вещь, которую он никогда не думал, что сделает. Но когда дело касалось Сары, у него возникало это огромное желание помочь ей любым доступным способом, защитить ее, хотя она и не нуждалась в этом, и быть с ней в одной кровати, держа ее так, как он позволил себе держать ее сейчас… Это не сделало его еще более уязвимым, чем он уже был. И теперь, когда она заснула, он лежал, одна рука затекла, другая сражалась с желанием оттолкнуть ее или притянуть ближе, и он был уверен, что это в любом случае плохая идея. Может быть, Сара была права насчет «глупого героя». Его, как тогда казалось, последние минуты вновь вспыхивают в его памяти, отчаяние на ее лице, прикосновение ее губ к его, его заявление Мастерам Времени. Те последние слова, они были правдой, и он раздражен и позабавлен иронией своего теперешнего существования. Лен теперь связан столькими нитями, которые практически невозможно распутать, что он может и что не может делать, как это повлияет на временную линию, и того, как его будущее связано с будущим Сары. По крайней мере, он хотел последнего перед своей смертью. Леонард вздыхает, и его дыхание шевелит ее волосы. Его охватывает внезапное, почти непреодолимое желание запустить в них пальцы, но он сопротивляется. Она так доверилась ему сегодня, позволив ему позаботиться о себе, когда она, очевидно, отказалась от помощи всех остальных, разделив с ним постель, позволив ему держать ее вот так, но она не выразила желания поучаствовать в более физических отношениях после того прощального поцелуя. Он хочет поговорить об этом, хочет увидеть, интересуют ли ее такие отношения, но он никогда не видел Сару такой, какой она была последние несколько дней. Он видит, что ей не легко, и не хочет усложнять ее жизнь. К тому же, она уже дала ему больше, чем он мог просить, больше, чем он заслуживает. *** Леонард не удивлен, когда просыпается в одиночестве, но кровать еще теплая. Он вздыхает и переворачивается на спину, собирая силы, чтобы подняться с кровати. Ему, в общем-то, некуда торопиться. Он не существует, не может существовать. Существует. Ему даже не нужно заправлять кровать, потому что они так и не сняли покрывало. Произнесенные Сарой вчера слова все еще звучат в его голове: била, и пинала, и наслаждалась этим. Она не в порядке, и он не может быть с ней, даже не может позвонить и спросить, все ли хорошо, все из-за этой чертовой сумеречной зоны, в которой он живет. Ему придется поверить, что она справится, что Мик присмотрит за ней, просто на всякий случай. Леонард знает, что он ей не нужен, не больше, чем она нужна ему. Это не значит, что они не могут упростить какие-то вещи друг для друга. Он наконец встает и принимает душ, позволив воде течь, пока она не становится холодной. До сих пор Лен едва замечал местные полотенца, быстро привыкнув к их жесткости. Они выполняли свою функцию, и он мог их постирать, и только это и должно было быть важно. Но сегодня царапающая, неровная ткань ему не по душе. Насколько рискованно купить пару полотенец в магазине недалеко? Он мог бы отправиться туда под предлогом разведки после вчерашнего разговора с Сарой. У него нет денег, с этим придется разобраться, но когда это его останавливало? Но если его поймают на краже, он рискует не просто оказаться в тюрьме. Слишком много полицейских или связанных с ними людей знают его или о нем. Два куска ткани не стоят такого риска. Ему придется подождать, либо придумать выход, либо заставить себя попросить у Мика полотенца получше. Переодевшись, Леонард берет яблоко и с гримасой кусает. Еда почти закончилась, придется просить Мика и об этом. Он изучал небольшой магазинчик в двух километрах. Он был почти уверен, что система безопасности работала только в настоящем времени и не записывала видео. И если у него будут наличные, если дело выгорит, он сможет хотя бы немного обеспечивать себя. Когда он пойдет искать изменения в Централ, можно будет обчистить пару карманов. Пока Лен не попадется дорожным камерам и охранным системам получше, он в безопасности и не попадет под радар Флэша и его команды. Он не мог пойти сегодня, это будет против его собственных правил: он не выходил два дня подряд и не мог выходить через день. Это слишком предсказуемо. Без важной причины он не мог нарушить собственные правила и выйти раньше завтрашнего дня. Он уже принял душ, и ему нечего было прибирать в доме. Все дела переделаны, а он проснулся только час назад. Дерьмо. Ни один из немногих каналов не стоит просмотра, не в это время дня. Несколько книг, которые он нашел, лежат под кроватью, и он перечитал их уже по нескольку раз. Леонард ходит туда-сюда. Он выглядывает в уголок окна, где оторвались газеты. Снова ходит взад-вперед. Он перечитывает свой и список Сары, добавляя в свой еще одну улицу. Он растекается по стоящему перед телевизором стулу. Встает и ходит. Ест. Изучает планы магазинчика, отмечая те места, которые еще нужно проверить. И вновь ходит кругами. Когда снаружи темнеет, он даже не пытается приглушить свет. Он снова пытается посмотреть телевизор, бьет всех участников телевикторины, отгадывая половину заданий еще до того, как закончен вопрос. Он снова выключает телевизор и лицом вниз падает на постель, позволяя своему разуму заблудиться в темноте. Все эти ограничения, вынужденная однообразность — все, чтобы спасти время. Время, которое все равно разлетелось бы, если бы он не спас его. Вот тебе и герой. *** Он просыпается, потому что кто-то пытается вскрыть переднюю дверь. Он делает это тихо, но дом крошечный, и благодаря его опыту он тут же узнает звук. Леонард вытаскивает из-под матраса пистолет, встает с постели и подбирается к двери. Он доходит до гостиной, когда дверь открывается, и он довольно громко щелкает курком. — Я дома, солнышко, — низко гудит Мик, и Леонард, вздохнув, опускает пистолет. Первой заходит Сара, похоже, замок вскрыла она, за ней Мик. — Извини, ужин не готов, — отвечает Леонард, покинув гостиную, чтобы положить пистолет на место. — Что вы здесь делаете? — спрашивает он своих гостей через минуту. — Вы не должны были приходить так рано. Это небезопасно. Мик уже включил свет в гостиной и на кухне. — Сара сказала про список. Хотел посмотреть, не смогу ли добавить чего. Леонард смотрит на Сару, которая неубедительно дергает плечом. — Мне показалось, что это не повредит. К тому же, мы послушно подождали до одиннадцати. — Да, Босс, мы следовали правилам. В основном, — добавляет Мик. Леонард не смотрит на него, полностью сфокусировавшись на Саре. Она выглядит лучше. Ее кожа не слишком покраснела, не слишком бледная — он видел и то, и то вчера. Нигде нет следов крови, и большая часть ее бинтов исчезла, кроме как на ее левой руке. Заметив его взгляд, Сара хитро ему улыбается. — Я позволила Гидеон помочь. Просто немного промотала исцеление, но не до конца, — она рассеянно сжимает руку. — Она сказала, что, кто бы не перевязывал меня вчера, был не так уж плох. — Да неужели? — Леонард знает, что учитывая обстоятельства и ресурсы, он неплохо справился, но это не могла быть достойная работа даже по стандартам корабля. — Ну, она сказала, что ты ничего не ухудшил, — на мгновение улыбка Сары светлеет, она более искренняя, и он чувствует как дергаются в ответ его губы. Монотонность, тоскливость его жизни последних два месяца тают. Он и Сара с тем же успехом могли стоять на кухне Вэйврайдера вместо этой. Она прижимается к проему двери с одной стороны, он зеркально отображает ее позу с другой. Юмор смягчает их, окунает в тепло, но затем он каменеет. — Ты сказала, кто тебя перевязал? Сара качает головой. — Нет. Кто-то заметил, что меня не было всю ночь, так что понятно, что все решили, что я подцепила кого-то в баре, и что этот кто-то помог, — она складывает руки на груди. — Сработало так же, как любое другое объяснение, и позволить им так думать значит не лгать напрямую. Ее очевидное нежелание скрывать его присутствие от команды пронзает Леонарда копьем вины. Одно только знание, что он здесь, сделало жизнь Сары сложнее. Она может и говорит, что рада, что он здесь, но теперь ей приходится лгать людям, которым ей нужно доверять, которым нужно доверять ей. Ему хотелось бы пожалеть о ее присутствии, но после прошедшего дня, совершенно обыкновенного дня, когда ничего не случилось, он эгоистичен. Она здесь, и все становится лучше, из-за нее и Мика, и если компания у него может быть лишь в некоторые ночи, он будет этим наслаждаться. Сара все еще смотрит на него, как будто она читает его мысли. Может быть, она чувствует то же, что, какими бы коротким не были ночи, они того стоят. Она хмурит брови и коротко улыбается бледными губами. Леонард тут же, совершенно не к месту, вспоминает, какие они мягкие, как они оказались в одной постели прошлой ночью. Ее улыбка тает, и в ее глазах мелькает нечто большее, чем просто тепло. — Я прочел списки, — говорит Мик, нарушая натянувшуюся между ними тишину. Оба, и Леонард, и Сара подпрыгивают, и поворачиваются к нему лицом. — Добавил, что смог. — Спасибо, Мик, — тянет Леонард, поднимая бровь, когда Мик ухмыляется. — Не знал, что вы целовались. Спасибо, что сделали это, пока я был в отключке.