Ее звали Мадлен

август 1887

      Мадлен тихонько прокралась в сад, спустившись по большой лестнице, поскрипывающей под ногами. Ее темные кудряшки были уложены няней в аккуратную прическу, полосатое красно-белое платье было тщательно выглажено. Воротничок был накрахмален, красные туфельки были надеты второй или третий раз, словом, Мадлен была ангелом, а не ребенком.       Девочка спустилась по каменным ступеням крыльца и зашагала по «большой аллее». Парк для нее был огромен, для взрослых же достаточно было пяти минут, чтобы спокойно его обойти весь. Девочка откинула темные пряди, все-таки выбившиеся из прически. Дом их стоял несколько особняком, соседей у них не было. Мадлен частенько спрашивала, почему, но получала лишь: «Будете старше – поймете». Так отвечала нянька, добрая, в общем-то женщина, горячо любившая хозяйку и ее детишек; так отвечала мадам Жоли, кухарка, которая, кажется, служила у них очень и очень давно; а мама и папа просто отмалчивались. Да, можно было спросить чистильщика обуви и по совместительству садовника, но Мадлен он терпеть не мог и часто замахивался на «несносную девчонку» черной щеткой.       Словом, жизнь Мадлен Люсиль была окружена тайной, тайной, которую она сама не понимала.       Девочка медленно пошла по дорожке в сторону качелей, подаренных отцом ей на Рождество в том году. Мадлен села на доску, выкрашенную в зеленый цвет, и принялась раскачиваться, глядя на небольшой пруд, бывший уже у границы сада и отгороженный заборчиком – пусть невысокий, но достаточным для того, чтобы Мадлен не могла искупаться в воде.       Мадлен было одиноко, не по-детски одиноко, и это чувство одиночества с каждой минутой все усиливалось. Желая его заглушить, девочка запела. Голос у нее был достаточно красив для четырехлетней малышки. Мадлен пела, прикрыв глаза. Песенка была незамысловатая, совсем детская, но малютка выводила ее неожиданно торжественно.       Внезапно качели резко остановились. Мадлен поспешно открыла глаза. Так и есть. Няня все-таки заметила, что она убежала.       – Мадмуазель Люсиль, что Вы себе позволяете? Нельзя так поступать, Мадлен, нехорошо это. Я обыскалась Вас. А если бы матушка узнала? Если бы она решила поговорить с Вами? О, мадам бы огорчилась, не найдя Вас! Идемте, ну! Слезайте, еще помнете платье!       Мадлен поспешно слезла с качелей и послушно пошла за женщиной. Она не капризничала, не возмущалась – девочка никогда не позволяла себе этого. У Мадлен всегда и так было ощущение, что она какая-то не такая, что в ее сердце что-то не так.       Нянька тем временем привела девочку домой и заперла входную дверь на ключ. Мадлен лишь вздохнула.       – Эвон, можно я пойду помогу мадам Жоли? Она просила прийти и помочь с яблоками. Ты же знаешь, она всегда готовит яблочные пироги в августе.       Нянька кивнула, и обрадованная девочка помчалась по лестнице в столовую, а оттуда – вниз в кухню. Мадам Жоли действительно была там, она чистила те самые яблоки.       Это была приятная старушка с лицом, напоминавшим печеные яблоки. У нее были очень умелые руки, и она во многом заменяла Густаву и Мадлен мать. Впрочем, Густав стал приходить к ней реже и реже, а вот маленькая Мадлен... Она часами смотрела, как женщина готовит и иногда помогала в простых вещах.       – А вот и Вы, моя маленькая Мадлен! Я ждала Вас, не хотела чистить яблоки без Вас. Но Вы так задержались, а пирог должен быть в срок.       – Мадам Жоли, я же просила Вас вчера! Говорите мне «ты», не надо вежливости со мной, я еще маленькая!       В голосе Мадлен прозвучало возмущение.       – Мадмуазель Люсиль, я не могу этого делать. Ну, ну, полно, не хмурьте лобик! Когда станете старше – поймете.       – Мне все так говорят, мадам Жоли!       Девочка никогда не позволяла называть кухарку по имени или проявлять неуважение, в отличии от Густава. Девочка себя частенько с ним сравнивала. Ей почему-то казалось, что его любят больше и нянька, и родители.       – Все и всегда! Мадам Жоли, это несправедливо! Когда я смогу поехать в школу? Мама же отдаст меня туда?       Ей показалось, что мадам побледнела.       – Ангел мой, Мадлен, не мне это знать!       – Но Вы должны это знать!       Старушка прервалась на пару минут и повернулась к девочке.       – Сядьте, Мадлен. Сядьте, не мешайте мне готовить, пожалуйста.       Девочка повиновалась и присела на маленький стульчик.       – Почему нет кукол, похожих на меня? Я всегда просила папу купить такую, но он всегда говорил, что это никак нельзя. И он так грустно смотрел на меня! Почему, мадам?       – Вы слишком много хотите знать, Мадлен, – произнесла женщина, порубив очищенные яблоки на мелкие кусочки. – Месье Люсиль Вам все расскажет в свое время. В свое время.       – Хорошо, мадам. Пусть потом... или я сама узнаю.       Девочка встала и поспешно пошла прочь из кухни. Она поднялась в детскую и присела на ковер, скрестив ноги. Девочка взяла изящную расческу и принялась расчесывать локоны своей любимой куклы по имени Мег. Так ее назвала мама, когда подарила. Надо сказать, что это был один из первых маминых подарков. Вообще, подарки чаще делала она, чем папа.       – Мадди! – окликнул ее самый родной голос на свете. Девочка поспешно отложила куклу и бросилась к отцу. Тот поднял ее над собой с улыбкой и закружил.       – Я так скучала! Папа, почему ты не приходил так долго? Мне столько нужно тебе рассказать!       – Не сейчас, моя дорогая. Я пришел к тебе с одним важным разговором.       – Ты отправишь меня в школу? Пожалуйста, папа, скажи, что это так!       Он даже не улыбнулся. Отец опустил девочку и уселся в кресло. Малютка Мадлен присела у его ног.       – Твоя мама не хотела, чтобы я говорил с тобой об этом, но я считаю, что тебе пора узнать. Понимаешь ли, Мадди, ты... ты не совсем обычная. Нет, не перебивай меня! Твое... лицо... оно такое же, как у меня, и ты это знаешь. Но вот проблема – это необычно. И многие люди не любят таких, как мы, они зовут нас уродами и гонят прочь. Я не хотел, чтобы ты росла в окружении людей лишь поэтому. Но твоя мать... Кристина другого мнения. Она говорит, что ты должна жить нормальной жизнью, и она хочет, чтобы ты нашла себе друзей. Она никогда не была такой, ей не понять! Мадлен, ты не должна отчаиваться, если никто не захочет с тобой общаться. Это... это неправильно, несправедливо, я знаю. Но так будет лучше для тебя. Обещай мне не отчаиваться?       Мадлен сглотнула.       – Почему, папа? Почему они не любят нас?       – Для них это не соответствует идеалам. Но я хочу, чтобы ты судила людей не по внешности, а по чему-то более важному. Ты должна судить людей по сердцу, понимаешь?       – Нет, пап. Как это – по сердцу?       – Так, как Кристина. Она любит нас, и ей все равно, на кого мы внешне похожи. Потому что она любит нас за то, какие мы оба, правда, Мадлен?       – Правда. Я... я тоже люблю тебя.       Она влезла к отцу на колени. Эрик прижал девочку к себе. По крайней мере, она не умрет от обиды сразу. И, может, она еще найдет свое счастье и успокоится... если не сразу, так спустя какое-то время. Во всяком случае, у нее есть то, чего не было у него в свое время.       Их с Кристиной любовь.