Слушайся меня!

Утро. Я жутко не выспался, а от дивана все болит, но все же закончил картину. Просто снег, луна и звезды — это получилось красиво. Я посмотрел на часы, хм, мой птенчик, должно быть, уже проснулся. Я поднялся на чердак. Он спал под одеялом, а значит, что он уже приходил в себя… Он мило спит, но ждать его пробуждения я не стану. Я взял его на руки, он открыл свои карие глаза и посмотрел на меня, я смотрел в ответ и начинал спускаться. А когда спустился по лестнице — увидел, как в его взоре понимание сливается со страхом и… он начал бессмысленно кричать: «Отпустите!» — и я отпустил, просто бросил. Он опять неслабо стукнулся. — Больно же! — Сам просил отпустить, — я поднял его и перевалил через плечо. Он брыкался, но мне как-то все равно. Это все бесполезно. — Парень, спокойнее, а то получишь. Я притащил его в холл и опять бросил на пол. — А нельзя положить нормально? Что за кайф — человека вот так швырять?! — А вот такой кайф, ничего поделать с этим не могу. Послушай, малец, ты хоть понимаешь, в каком положении сейчас находишься? — Я понимаю только, что у меня болит голова, я хочу есть, а еще очень болят руки, они и так затекли, да ты меня еще и бросаешь, как вещь! — Может, потому что ты для меня и есть вещь? Мальчик… — У меня есть имя! — перебил он меня. — У тебя нет имени, потому что я тебе еще его не дал. Ты принадлежишь мне. Я купил тебя, я твой хозяин, а ты мой раб, усек? — Нет, хватит надо мной прикалываться. Меня зовут Тэ… — он не договорил просто потому, что я его ударил. Я сидел в кресле, а он на полу напротив. Мне было очень удобно ударить его ногой по ребрам, или куда я там попал. — Если тебе так не терпится, пускай тебя будут звать Сора. Очень, кстати, красивое имя. — Это женское имя, — выдавил он из себя, а потом снова закашлял. — Тебе подходит, Сора. И это всё — не приколы. Сколько раз мне тебя ударить, чтобы ты понял? Не знаю, каким образом ты попал на человеческие торги, да мне и все равно, ты мой. Я купил тебя за очень приличные деньги. Тебе придется смириться, что теперь ты — моя сексуальная игрушка, а еще и домохозяйка. — Сексуальная?!! — крикнул он. — Да, не перебивай, где твои манеры! Если это не был бы наш первый разговор, ты бы уже выл от боли и просил бы прощения. Итак, да, сексуальная. А зачем еще покупать таких симпатичных мальчиков? И чтобы тебе и мне жилось комфортно, ты должен соблюдать правила. Во-первых, обращаться ко мне строго в уважительной форме и называть меня хозяином. Во-вторых, не перебивать. В-третьих, не смотреть на меня так нахально, а глаза чуть опущены, но ничего, я заставлю тебя бояться моих глаз. В-четвертых, ты должен стоять или сидеть на коленях и никак иначе, когда разговариваешь со мной. И многое другое. Походу разберемся. Ты готовить умеешь? — Немного, — тихо ответил он. — Вот и хорошо. Я сниму с тебя наручники, а ты приготовишь нам завтрак. Хорошо? Он промолчал, но было видно, он согласен на все, лишь бы его руки освободили. Я обошел его и хотел было расстегнуть оковы, как мне захотелось все же показать ему, что его ждет в дальнейшем. — Ты же есть хочешь? — Да, очень. — Сделай мне минет, — прошептал я ему у самого уха. Жаль, мне не удалось увидеть его лицо в тот момент, — ты же хочешь есть, так вот перекусишь. — Я не буду этого делать! — истерично заявил он. Я поцеловал его в губы. — Ты сделаешь это. Я не расстегну тебе наручники, пока не сделаешь. А без рук есть ты не сможешь. — Я не буду. Не буду. Нет. — Хорошо, — я пнул его, он упал лицом на ковер. Веревку у него на шее я привязал к ножке дивана, да так, что он не мог подняться. — Скажешь, когда созреешь. Я набрал номер моего любимого ресторана и заказал еду, они меня знают, я у них VIP-клиент. Через полчаса мне все доставят. Мне казалось, что буду нервничать с ним, но я был на удивление спокоен: все равно он от меня никуда не денется, а похудеть ему стоит, я люблю, когда у мальчиков видны ребра. Он скоро сдастся. — На-на-на-на-на-на… — что за приставучая мелодия?