Слушайся меня!

Микку все время вертелся. Я не мог его угомонить. — Что не так? Может, позволишь мне нормально работать? — А у моделей должна быть хорошая зарплата? — Я заплачу тебе. — Нет, я не приму от Вас денег. Мне нужно другое. Я сделал вид, будто не слышу, и начал напевать любимый мотив. — Я тебе уже говорил, — Микку встал и подошел ко мне, — что не обязан тебя слушаться и делать то, что мне не нравится. Все, я ухожу. — Истеричка. Сядь на место, пока не пожалел о своих действиях. — Нет. Только мой любовник может мною командовать. Как он мне надоел; я точно по нему соскучился. Если бы не картина, я отправил бы его уже давно восвояси, но… я приблизился к нему и схватил за шею чуть выше ошейника. Он не сопротивлялся. Я поцеловал его. Поцеловал так, как целовал раньше, когда он принадлежал мне. — Доволен? — спросил я его, обещая этим, что проведу сегодня ночь с ним, а я так хотел сегодня заняться сексом с Сорой. Я хотел проверить, был бы он мне благодарен за торт, или все было бы так же. Сора, он был так мил, когда смотрел на нас. Я продолжил рисовать. Скоро все будет готово, а потом… Я не был так-то против, но… мне хотелось в эту ночь помучить Сору. Вот и последний штрих, картина готова наполовину. Я долго всматривался в нее и подумал, что довольно неплохо. Дальше происходящее было как в забытье. Я толком не понимал, что делал. Мы пошли на кухню поесть, потом сразу направились в спальню, а там и начался содом. Микку был как сумасшедший. Я не могу сказать, что у нас с ним было. Любовь? Или просто мы трахались? Почему в эти минуты я думал о Соре? Он, наверное, на диване разлегся, хоть я ему и запрещал. После всего этого голова Микку покоилась на моем торсе, а я не мог уснуть. Я медленно убрал голову бывшего любовника и тихо вышел из комнаты, закутавшись в простыню. Я был прав, Сора на диване. Я схватил его и перекинул через плечо, он сначала задрыгался, но быстро успокоился. — Куда Вы меня несете? Я могу и сам дойти. Мне было лень ему отвечать, и я продолжил нести. Я поднялся на чердак и бросил его на пол, а затем сам на него «напрыгнул». Я снял с него джинсы, футболку не стал — опять-таки лень. Я грубо трахал его, даже смазку забыл, но ничего страшного, и так более-менее нормально, перетерпим. Он кричал и снова начал плакать, но мне все равно, я хотел его. Я жаждал его хрупкого тела, его слез и стонов боли. Тут не было никакой игры, просто животное желание грубо обладать. Я быстро кончил. Нужна сигарета. Он отполз от меня, прикрываясь маленьким рваным одеялом, и плакал: он только поверил, что от меня можно ждать чего-то хорошего. Я его хозяин, ему придется привыкать к смене моего настроения. — А торт был вкусный, — дрожащим голосом сказал он мне. — Спасибо. Почему ты не можешь сказать: «Спасибо, хозяин»? Сора, пожалуйста, признай меня. Я встал. Отряхнулся и спустился вниз, заперев чердак. Что-то было не так. Почему мне неспокойно на душе? Даже у такого садиста, как я, имеется совесть? Я нашел свою пачку сигарет и закурил. Ненавижу сигареты, меня от них тошнит, поэтому я их курю очень редко, но курю. Нет, это не мазохизм, а просто желание уйти от реальности. — На-на-на-на, — вспоминал мотив песни, но он звучал как-то фальшиво. Кажется, Микку проснулся. Я слышу его шаги. Он взял мою свободную руку и поцеловал так нежно, как целуют самое сокровенное. — Я люблю Вас, что бы ни говорили, Вы навеки мой господин. Я взял его руку ладонью вверх и затушил об него сигарету. Он не сопротивлялся и не дергался, а просто смотрел мне в глаза. Психологическая боль была сильнее физической. Глаза стали влажными. Впервые мне стало кого-то жалко. Раньше бы меня это порадовало, но сейчас, кроме жалости, я ничего не чувствую. — Ты жалок. Может быть, когда-нибудь я приглашу тебя снова… — А сейчас мне лучше уйти? Я не ответил, пусть делает что хочет. Я закурил еще раз. Уже легкие начинают болеть, но мне сильно хочется курить.