Слушайся меня!

Шаги — это он. Он поднимается и открывает дверь. Я сижу на холодном полу, закутавшись в одеяло, и смотрю ему в глаза, а он - в мои. У нас одинаковый цвет глаз — пришло мне в голову. — Что-то рано проснулся, — сказал он, наверное, хотел сам меня разбудить. — С добрым утром, хозяин, - а все-таки он хороший... Он странно посмотрел на меня и пробормотал что-то. — Пойдем. Я встал и пошел за ним, зачем все это сопротивление — от него я никуда не денусь, лучше смириться. Он впустил меня в ванную, а я хотел с ним в ванной... полежать. Умывшись, я прошел на кухню. Он тянулся зачем-то на верхнюю полку. В его руках была банка, но я не разглядел. — Вы сами очень рано встали. — Не твое дело, - я понимающе улыбнулся. Он замер, но оцепенение быстро прошло. Что это с ним? Он прямо как старая техника — глючит. Он подошел ко мне в плотную. Поцелуй меня, ну поцелуй, пожалуйста. Он взял меня за ошейник, сейчас поцелует, притяни к себе, как ты обычно делаешь. Он потянул меня вниз, я понял. Я встал на колени и расстегнул ему брюки. Обычно он сразу был возбужден, но не сейчас. Я немного погладил и взял в рот повисший член, он неохотно вставал. Хорошо, что рвотные рефлексы у меня уже получается подавлять. Я ласкал его, облизывал. Сжимал губами и полностью заглатывал. Я рад, что он сам не двигался: это бывает не очень приятно. Он, наконец, кончил, я проглотил, а на вкус это стало чуть лучше, но ненамного. Он застегнул ширинку. — Приготовь что-нибудь. Все необходимое найдешь в холодильнике. И сними эту повязку, то, что Шин сказал ее носить два дня — это обычное докторское преувеличение. Он куда-то ушел, я принялся за готовку, главное - не добавлять соли. Через полчаса все было готово, но он еще не пришел. Я вышел с кухни, в спальне его нет, тогда в ванной — тоже нет, в студии. Он сидел в кресле и держал картину в руках — думал. — Э, простите, хозяин, но я все приготовил. — Я сейчас, иди. Он пришел через пять минут, я снова подогревал еду. Он сел, и я подал ему блюдо с улыбкой. Он попробовал и вздохнул. — Готовишь ты все же плохо, но есть можно. Я стоял возле него и у меня сжимался живот, я тоже есть хотел. Чем он меня накормит? Съев половину, он выбросил еду. Взял с полки железную миску и вывалил туда собачьи консервы. Он поставил их на пол и сухо сказал: — Ешь. Ну почему тебе так сложно дать мне нормальной еды? — Я не голоден. — Мне плевать, ешь. Я встал на четвереньки и принялся за еду, не сказать, что на вкус это было так отвратительно, больше унизительно. Но я послушно все съел. — Вылижи. Я лизал, опять это унижение, опять. Почему тебе нужно все это? Почему Вам нужно постоянно доказывать себе, что у Вас есть власть? А, хозяин? Я смотрел на чистую миску, мне хотелось плакать. Было так больно, что хотелось плакать, но слез нет. — Приберись в доме, я уеду — приду поздно. — Да, хозяин. Он ушел. Я остался один. Поскорей бы он вернулся. Я открыл холодильник и достал оттуда фрукты. Съем у него полхолодильника, чтоб знал, как оставлять меня в одиночестве. Я влюбился в него, потому что он... он единственный, кто был рядом, когда мне было больно, даже несмотря на то, что это он был источником боли. Я слышал, что человек, с которым ты регулярно занимаешься сексом, становится привлекательнее. Как это глупо, я проснулся сегодня и подумал, что он хороший, я просто поверил, что может быть все хорошо. Он одинок, поэтому ему нужен постоянный компаньон, но у него есть страх, что его партнер уйдет, поэтому ему нужны невольники. А бред все это, почему я пытаюсь все это объяснить, мама бы сказала просто — это недочеловек. Мама... папа... Эх... Но целовать его бывает так приятно. Плыть по течению может быть тоже приятно... Я отдраил весь дом, даже на чердаке прибрался, но Хидеки все нет. Я зашел в гостиную, там наматывая круги, думал. Но чем больше я думаю, тем больше путаюсь. Утром я ни о чем не думал, я решил, что буду слушаться его, а теперь я не уверен... он был так холоден, это на него не похоже... Я мысленно целовал его. Я мысленно обнимал его. Я мысленно был в его объятиях. Я мысленно занимался с ним сексом. И мысленно мне стало хорошо, но подумав не эмоциями, а разумом... мне стало плохо. Я зашел в коридор. Каждый раз, когда Хидеки куда-то уходил я проверял замок, дверь заперта — нет смысла, но это уже традиция. Я повернул ручку и она... повернулась. Дверь открыта? Я вышел на улицу. Холодно... Зима... Я спустился с крыльца... упал в снег. Мне было хорошо лежать в снегу. Он такой мокрый и холодный. Но почему Хидеки оставил дверь открытой, это проверка? А мне все равно. Я катался по снегу. Потом встал и... я уйду? Уйти. Просто уйти. Я думал. А чего тут думать, лучше детский дом, чем такая жизнь. Хидеки... я про тебя ничего не расскажу. Вот только вопрос, куда идти? У Хидеки есть личный водитель, который приезжает, когда его вызывают, поэтому проследить по следам машины довольно сложно, а тут везде лес. Нужно идти по лесу, но проезжающая машина может быть машиной Хидеки. Я быстро зашел в дом, обуви на меня нет, плохо. Взял его кроссовки, так что главное с ноги не спали, а там уж, на сколько размеров больше, не важно. Взял его дубленку и пару яблок. В путь! Я зашел в лес и побежал. Я бежал налево от дома. Долго бежать я не смог, и пошел быстрым шагом. Дойти до города, а там искать приют. От этой мысли я снова побежал, у меня были сомнения, но уже поздно. Я сел на упавшее дерево и откусил яблоко. Теребил серьгу. Мои руки легли на ошейник. Снять его не получалось. Что за застежка такая?! Сколько я не пытался, а не мог его снять. Он же должен как-то сниматься. Мне придется оправдываться за этот ошейник. Я побежал дальше, из леса я не видел выхода, может, я заблудился. Уже смеркалось. Я устал, нельзя спать в лесу зимою. В Японии мало лесов, но именно тут его много. Я устал. Сильно устал. Я сел на землю и... нет, слез не было, я просто ел последнее яблоко. Сколько у меня еще сил? Сколько я еще смогу пройти? Мне хотелось спать. Хидеки Рийо... Я засыпаю, яблоко выпало у меня из рук, я просто уснул. Я немного посплю, хорошо? Проснулся я оттого, что меня кто-то тряс. Какой-то красивый мужчина с карими глазами, как у меня. Он посадил меня на свою спину и понес. Я не чувствовал ни рук, ни ног, мне было холодно, у меня все замерзло. — Хидеки, это ты? — Я твой хозяин вообще-то, — спокойно отвечает он. — Хозяин... ну да. Я спать хочу. — Спи, придем домой - там поговорим, а пока спи, — у него такой мягкий голос. Я уснул. От него исходило такое тепло, а его волосы лезли в рот и глаза. Я улыбался и уснул.