Гладиатор

      Приняв решение, Офиару оставалось только ждать и готовиться, надеясь что боги будут милосердны и невозможное все же произойдет.       Следующий день после пира ничем не отличался от предыдущего. Офиару позавтракал с мужем, занимался домашними делами до полудня, а после отправился на стрельбище, где раз за разом оттачивал навыки владения луком. Вернувшись домой физически вымотанным, принял ванну. До возвращения мужа оставалась пара часов, которые он не тратил даром.       Забравшись в кладовую, он рассматривал заплечные мешки, выбирая наиболее подходящий для своего плана, когда его напугал голос, тихо прозвучавший за спиной.       - Вам помочь? – спросил Сулла.       - Я уже просил не называть меня на вы, - мрачно ответил омега, отворачиваясь от верного раба.       Вчера он был слишком груб, но просить прощения совсем не хотелось. То, что он собирался сделать, было мерзко и нечестно, так пусть люди скорей привыкают к тому, что он настоящая мразь.       - Тебе помочь? – поправился Сулла, рассматривая спину омеги и новый холщовый мешок в его руках, который тот безуспешно прижимал к себе, надеясь, что раб не поймет, чем он занимается в сумраке маленькой кладовой комнатки.       - Нет… просто проверяю инвентарь.       Офиару так и не оборачивался, продолжая прислушиваться к действиям Суллы. Тот, в свою очередь, не спешил уходить.       - Что-то еще?       - Нет. Просто хотел сообщить, что генерал вернулся и ожидает младшего супруга к ужину. Сказать, чтобы не ждал?       - Нет! – чересчур поспешно ответил омега. – Я буду через минуту. ***       Сулла не был идиотом и слепым тоже. Вот уже около двух месяцев Офиару вел себя как обычно, не меняя в ежедневном распорядке ничего. Вот только от наблюдательного слуги не укрылось, что омега больше ни к чему не проявлял интереса, выполняя дела на автомате, исправно посещая тренировки и делая все, что от него требовалось и ни капли сверх того.       Единственными редкими моментами, когда он, казалось, оживал от долгой спячки, были встречи с мужем.       Провожая его с утра и встречая вечером, Офиару превращался в прежнего милого и заботливого супруга, во все глаза глядящего на своего альфу. Стоило Далату скрыться из поля зрения - и тягучая трясина безразличия с неумолимой силой засасывала его обратно в свой сумрачный мир.       Забеспокоившись не на шутку, Сулла стал внимательно приглядывать за хозяином, боясь, что тот может выкинуть какую-нибудь глупость. Офиару не замечал, как раб тенью скользит за ним по дому и не отдаляется дальше, чем на расстояние в пару шагов, будто случайно оказываясь рядом.

***

      Проводив мужа как обычно, Офиару вошел в кухню, чтобы решить вместе с поваром, что приготовить на обед и ужин, а затем отправился немного поработать во внутренний дворик, пока солнце не взошло слишком высоко, разгоняя людей в тень мраморных стен.       Дав хозяину сделать пару шагов, Сулла отправился следом.       Омега как обычно принялся поливать и окучивать цветы.       Убедившись, что все в порядке, Сулла принес небольшой горшок с водой, решив натереть колонну неподалеку, проверяя хозяина время от времени и прислушиваясь на всякий случай. С недавних пор Офиару полностью взял на себя уход за двориком, выгнав садовника ухаживать исключительно за наружным садом. Это показалось бете немного странным, но возможно, омега действительно находил успокоение в неторопливой монотонной работе.       Заглянув к Офиару в очередной раз, он не увидел омегу и решил приблизиться немного ближе. Вдруг из-за низкой каменной лавки послышалось копошение, и Сулла едва успел нырнуть обратно за угол.       "Что понадобилось Офиару под лавкой?"       Выждав, когда хозяин закончит с садиком и отнесет инвентарь в пристройку у бани, бета осторожно прокрался к скамье и заглянул под широкую массивную седушку.       Абсолютно ничего.       Темень покрывалом заволокла глаза и он уже собирался выбираться наружу, как вдруг ему показалось, что левый дальний край земляной площадки гораздо светлее. Сулла протянул руку, нащупал обрывок грубой холщовой ткани, потянул на себя и почувствовал неожиданное сопротивление тяжелого, немного громоздкого предмета.       «Мешок?! Но откуда?»       Поколебавшись еще мгновенье, Сулла растянул бечевку стягивающую горлышко и заглянул внутрь.       Пара туник, веревка, ложка да нож, небольшой мешочек с монетами…       - Ты что-то потерял?       Сулла вздрогнул.       Офиару стоял в проходе, в нескольких метрах от застигнутого врасплох раба, впиваясь в чуть располневшее лицо прищуренным взглядом.       - Я так и думал, что ты что-то замышляешь.       - Это не твое дело, - резко осадил Офиару, подходя к бете вплотную и вырывая найденную сумку.       - Мое. Я твой раб. И то, что ты задумал, ужасно.       - Я сам решаю, что мне делать. И поскольку ты мой раб, то держи язык за зубами.       - Но это убьет хозяина! – вскочил на ноги Сулла, хватая омегу за худенькие ручки. – Ты не можешь вот так просто взять и исчезнуть!       - Тише, - рыкнул омега. – Я могу. У меня нет другого выбора.       - Ты его пара! Он души в тебе не чает! Ты подумал, что будет с ним, когда он обнаружит твое исчезновение!       - Подумал. Хорошо подумал, - омега обессилено упал на лавку, хватаясь руками за голову. – Ему будет плохо, я уверен, что он будет скучать… но жизнь не стоит на месте. Tempus omnia sānat, как говорят здесь у вас. Время вылечит все... А желающих составить генералу пару более чем достаточно.       От беты не укрылось, что Офиару старается не называть мужа по имени.       - Может, их и предостаточно, но кроме тебя ему никто не нужен…       - Хватит!       - Нет, послушай! Да, я понимаю, почему ты принял такое решение, и мне очень жаль, что боги ещё не успели вас осчастливить, но ведь на это нужно время.       - Сколько? Сколько времени?! Ровно столько, чтобы я наложил на себя руки, прямо здесь, перед любимым, беременным братом и папой?! Ты не понимаешь! Это сводит меня с ума!       Горячие слезы текли по бледному измученному лицу омеги, потерявшего надежду.       Сулла опустился рядом, и обнял его крепко.       - Офиару, послушай. Все наладится.       - А если нет, - всхлипывая, пропищал беспомощный омега.       - А если нет, - у раба разрывалось сердце, но неискренние слова, пусть и во спасение, не помогли бы сейчас, когда омега находился на грани истерики. - А если нет, то на все воля богов.       Сулла, почувствовал, как хрупкое тело в его руках сжалось сильнее, сотрясаясь от задушенного плача.       - Я… я не смогу, - через несколько минут выдавил омега и отстранился. – Род Далата не должен прерваться от того, что ему попался порченый омега.       - Ты слишком жесток к себе. И не ему ли следует это решать?       - Нет! – снова ощетинился Офиару. – Не ему! Я источник проблем, а значит, и решать их должен я и никто другой!       - Офиару. Послушай…       - Я сказал - хватит! Я только и делал, что слушал! Напрасные обещания, напрасные надежды, пустое сочувствие, толки за спиной. Я наслушался! И я приму верное решение! Я развяжу ему руки и подарю свободу! У него должна быть та жизнь, которую он заслуживает.       - Но…       - Знай свое место, - низко прошипел Офиару. – Не тебе давать мне советы. Что-то я не замечал, чтобы ты сам был счастлив, а значит, и не тебе лезть в чужую жизнь.       Слова полоснули по сердцу. Темные, словно пасмурное небо, глаза Офиару, глядели прямо. Ему будет стыдно потом, но… но сейчас эта жестокая правда была необходима.       Да, безответная глухая привязанность беты к Приму не являлась ни для кого секретом.       Сулле нечего было ответить.       Офиару плотнее прижал к себе мешок и направился к спальне, надеясь припрятать ценность так, чтобы Далат не отыскал.       - Я все расскажу хозяину.       Офиару словно примерз к месту.       - Ты не посмеешь.       - Я сделаю это.       Офиару резко развернулся на пятках. Он был в ярости, руки подрагивали.       - Если. - Он говорил медленно, с расстановкой. - Ты. Это. Сделаешь. Я. Останусь… И буду. Пороть. Прима. Каждый. День. Каждый! Божий! День! Но не своими руками. Ты и он принадлежите мне… вот ты его и будешь пороть, а если нет… я сам это сделаю, а ты посмотришь.       У Суллы волосы встали на затылке от страшной угрозы и тона, каким произнес свое неумолимое обещание омега.       - Ты не сможешь.       - Клянусь! Клянусь тебе своей любовью, которую я задушу своими руками!       Легкий ветерок едва проникал в сад, касаясь двух застывших в молчании фигур. Бета отчетливо почувствовал пропасть, что внезапно разверзлась между омегой и всем миром. И он, жалкий раб, остался по другую сторону, не в силах что-либо изменить, не в силах докричаться, даже утешить.       Слишком поздно.       Он опоздал. Как и все остальные. Пусть они ещё и не знали об этом.       - Хорошо. Будь по-твоему.       У Офиару едва заметно опустились плечи.       - Но я попрошу тебя как друга - останься до следующей течки.       - Это ничего не изменит.       - Пусть так! Но останься. Умоляю!       Офиару колебался. Он и так боялся, что ему не хватит решимости покинуть Далата и не хотел затягивать неизбежное.       - Прошу, Офиару. Один месяц.       На бету было жалко смотреть, словно после их разговора он осунулся от неподъемного бремени, легшего на его и без того натруженные плечи.       - Один месяц, - ответил Офиару и больше не взглянув на Суллу, ушел.