POV Китнисс
Час назад я опять проснулась от кошмара. Мне снилось то, что еще несколько дней назад составляло мою реальность: смерть Прим. Но моя сестра сладко спит рядом, так что я быстро успокаиваюсь. Я постоянно прошу ее ночевать со мной. Часто она соглашается. Тогда мы часами сидим, обнявшись, и разговариваем обо всем на свете, пока она не засыпает на моем плече. Не хочу отпускать ее от себя ни на минуту, потому что сразу начинаю по ней скучать. Но есть еще одна причина, о которой я не говорю никому. Когда Прим нет рядом, мне снова кажется, что я потеряла ее. Странно, но в последнее время у меня такое чувство, что за мной наблюдают. Может, это опять игры моего больного разума? Но как иначе объяснить, что порой доктор Аврелий знает о моих приступах, даже когда я ему не говорю? Как-то вечером я подробно исследовала свою палату, пытаясь отыскать камеру или что-то такое, но все в пустую. Теперь у меня есть часы. Прим принесла их, когда первый раз решила ночевать со мной. Почти восемь утра - скоро мне снова придется остаться одной. В Тринадцатом строго следят за расписанием, так что ей нельзя опаздывать. Дотрагиваюсь до ее плеча и зову. Она сонно потягивается, поворачиваясь ко мне лицом, открывает глаза. Ее глаза – я часто с тревогой заглядываю в них, страшась увидеть, что они изменились, и мой кошмар все-таки реален. Но сейчас все в порядке, сестра улыбается мне, а я шепчу. - Доброе утро, Утенок! Я сожалею о потраченных месяцах, когда боялась рискнуть и проверить слова тех, кто хотел мне помочь. Пролиты реки слез, а только то и надо было, что заглянуть своим страхам в глаза. Хотя… Даже теперь, держа сестру за руку, я не могу сказать, что те страшные воспоминания поблекли. Я по-прежнему помню все в мельчайших деталях… Крики, кровь… И я по-прежнему боюсь даже думать о Нем… Логика тут бессильна. - Возвращайся скорей, - говорю я Прим, когда она собирается уходить. - Я всегда буду возвращаться, - отвечает сестра, и мы обнимаемся. После ее ухода мне одиноко. Ложусь на кровать и просто жду, пока наступит вечер, и Прим вернется ко мне. Так проходят часы. Мое тело изнывает от жажды движения, но, пока я заперта в этой палате, мне придется с этим смириться. Начинаю бесцельно ходить по комнате: прикасаюсь к стенам, рассматриваю медицинское оборудование, находящееся в палате, рисую пальцем на стекле входной двери. Время остановилось - мне совершенно нечем здесь заняться. Опять собираюсь лечь, когда мое внимание привлекает цветной платок, оставленный Прим на тумбочке. Пальцами ощупываю его - он свернут кулечком, а внутри что-то небольшое и круглое. Мое любопытство побеждает и, взяв платок, забираюсь с ногами на кровать. Узелки довольно тугие, но мне все же удается их развязать. На моей ладошке оказывается маленькая белая горошина. Несколько мгновений непонимающе смотрю на нее, а когда узнаю, глаза начинают жечь непрошенные слезы. Жемчужина. Мне подарил ее Пит в наш последний день… Уже потом он превратился в злодея и убийцу, а тогда это все еще был мой «мальчик с хлебом»... Тот Пит, который готов был умереть за меня на первых Играх и собирался сделать это на вторых… Я тихо плачу, прислонившись к стене. Сейчас это не приступ: я не чувствую страха или паники. Это просто горе от того, что я навсегда потеряла его. Касаюсь губами жемчужины, вспоминая небесно-голубые глаза, нежные руки, несмелые поцелуи… Мне начинает казаться, что я чувствую запах его кожи… Как приятно было уткнуться носом в его шею, когда он обнимал меня… Запах булочек с корицей… Но внезапно что-то меняется. Теперь мне кажется, что вокруг пахнет чем-то… Липким? Это запах страха, понимаю я. Но уже слишком поздно! Смотрю на руки – они в крови. На ладони все еще лежит жемчужина Пита, и она кажется неестественно белоснежной на фоне алой жидкости, стекающей на постель… Мое горло разрывает крик. До боли, до хрипоты. Швыряю жемчужину в сторону и падаю на пол. Корчусь от ужаса, который внушают мне демоны в моей голове. Я теряю счет времени и уже не узнаю собственный голос, осипший от крика, когда моя рука натыкается на стекло, и из раны начинает литься настоящая кровь. Внезапно прихожу в себя. Кошмар закончился так же неожиданно, как и начался. Рука пульсирует от боли, и, подняв ее к свету, понимаю, что порез глубокий. Обвожу глазами комнату в поисках того, чем можно перевязать рану, и попутно вижу последствия приступа. Вещи разбросаны, кровать сдвинута в сторону с привычного места, а в углу разбитая ваза. Понимаю, что никто не должен это видеть, иначе меня сочтут опасной, и запретят Прим приходить. Кое-как навожу порядок, прижимая раненную руку к себе. Вазу оставляю лежать на полу. Она будет моим объяснением полученной травмы. Хочу спать. До прихода сестры еще несколько часов, а сон поможет быстрее пережить их. Меня будит звук, открывающейся двери. На пороге стоит доктор Аврелий. Его взгляд проходит по комнате и останавливается на мне. Опять он выглядит так, будто знает, что здесь произошло! Как ему это удается? - Ваза упала, и я поранилась, - начинаю оправдываться, но доктор не дает мне закончить. - Ты хотела бы переселиться к своей маме и Прим? – спрашивает он. Чувствую, что мои глаза расширились от удивления. - Это правда возможно? – недоверчиво спрашиваю я. Он кивает и предлагает мне собрать вещи. Я встаю и, достав из тумбочки одежду, скорее иду к двери, пока он не передумал. Заметив мою суетливость, доктор смеется. - Не забудь здесь даже маленькие вещи, - говорит он и, подмигнув, выходит из комнаты. Снова, снова, снова! Невозможно, чтобы он знал про жемчужину! Тогда, что он имел в виду? Обещаю себе подумать об этом позже и, опустившись на колени, начинаю поиски. Моя драгоценность лежит в дальнем углу, поблескивая в свете ламп. Зажимаю ее в здоровой ладони и выхожу прочь.***
Буду благодарна за отзывы и пожелания. Также сообщите, если нашли ошибку. Заранее спасибо))