Феникс

POV Пит

      Просыпаюсь с первыми лучами солнца. Не сразу вспоминаю, где я.       Осматриваю комнату. Это мой дом в Деревне победителей. Спальня. Мебель покрыта пылью. На стенах висят старые картины. На них Арена, переродки, Китнисс… Она везде, на каждой.       Потираю глаза, прогоняя последний сон. Сегодня не было кошмаров. Редкость.       Может, потому что Китнисс рядом. Пусть не в этом доме, только в соседнем. Но последние два года нас разделяла почти вся страна, многие и многие километры, так что расстояние от дома до дома не в счет.       Быстро завтракаю и выхожу на улицу. Иду к дому Китнисс и поливаю цветы, которые посадил ночью.       Я хотел сделать ей подарок, но не знал какой.       Я вообще не знал, как она меня встретит.       Последний раз мы общались еще в Капитолии бесконечных два года назад. Тогда ее слова о том, что она меня ненавидит, выжгли на сердце незаживающую рану.       Я отпустил ее. Позволил Хеймитчу забрать Китнисс в Двенадцатый.       А сам остался в пылающем Капитолии.       С Гейлом.       Он прожил еще три дня после казни Сноу.       И эти дни я провел с ним.       Мы так и не стали друзьями, но нас сплотило горе.       Мы оба потеряли ЕЕ.       Поэтому я выполнил его последнее желание: когда время Гейла истекло, я привез тело в Двенадцатый. Хеймитч помог мне похоронить его рядом со свежей маленькой могилкой Прим.       Должно быть, я трус: так и не решился тогда навестить Китнисс.       Со слов Хеймитча, я знал, что ей не лучше. Так что поборов желание увидеть ее, просто улетел обратно в Капитолий.       Пэйлор предложила мне пост в Правительстве. Идти мне было некуда, так что я согласился.       Я растворялся в своей новой работе без остатка. Был и начальником, и сам занимался тяжелым физическим трудом. Делал все, чтобы к наступлению сумерек без сил упасть на подушку и отключиться до следующего дня.       Дни. Недели. Месяцы.       Я ездил по Дистриктам, помогал с восстановительными работами. Моими постоянными спутниками были Джоанна и Энорабия. Последние оставшиеся в живых Победители, кроме меня и Китнисс.       Была еще Энни.       Комок подступает к горлу при воспоминании о ней.       Мы встретились, когда я приехал в Тринадцатый по работе. Она по-прежнему жила там. Или существовала? Ее рассудок и раньше был неустойчив, а когда погиб Финник, она совсем потеряла связь с реальностью.       В ее сознании путалось прошлое и настоящее. Временами Энни плакала о мертвом муже, а иногда забывала обо всем и спрашивала, когда он вернется к ней.       И она звала Китнисс. Постоянно.       Ей хотелось увидеть свою подругу, поговорить с ней, обнять ее.       - Почему Феникс не приходит? – спрашивала Энни каждый день.       Мне нечего было ответить.       Ее Феникс, Китнисс, опалила свои крылья, и, кажется, огонь победил.       Феникс не воскреснет вновь.       Энни плакала у меня на груди, и я ничем не мог ей помочь.       Но я был рядом, когда родился Тэм Одейр. Я был первым, кто держал на руках это маленькое плачущее существо.       Светловолосый карапуз с ярко-зелеными глазами.       Сын Финника.       Работа требовала, чтобы я перемещался с места на место, но как только выдавалась минута, я возвращался к сумасшедшей Рыжей и ее ребенку.       Я любил их.       Они стали для меня семьей. Иногда, держа Тэма на руках, я представлял, что это мой собственный сын. И почти чувствовал, как меня обнимает Китнисс, целует в лобик нашего малыша и зовет гулять.       Пустые мечты.       Время шло, но Китнисс было только хуже. Сначала я звонил Хеймитчу так часто, как только мог. Потом стал делать это все реже. Мне казалось, что однажды набрав его номер, я услышу слова о том, что она добилась своей цели. Стала свободной. Ушла навсегда.       Но я ждал.       Продолжал работать до изнеможения, навещать временами Тэма, и ждал, ждал, ждал…       Прошли месяцы, прежде, чем Хеймитч сказал, что Китнисс начала восстанавливаться.       И еще несколько месяцев я не решался снова увидеть ненависть в ее глазах.       Но вчера я вернулся в Двенадцатый.       Я понял, что больше не смогу без нее. Мне надо было увидеть Китнисс и понять, что делать дальше.       Два года – долгий срок.       Мы оба стали старше. Испуганные подростки повзрослели, но раны в наших душах так и не зарубцевались.       Примулы. Цветок, в честь которого назвали сестру Китнисс. Я надеялся, что ей понравится этот подарок, и вечерами, сидя на крыльце, она сможет смотреть на цветы и вспоминать о Прим.       Символично вышло.       Китнисс была рада меня видеть. А потом нет.       Я запутался.       Время не пощадило ее. Она болезненно похудела, черные волосы потеряли свой блеск, а в глазах одна пустота.       Но я все еще люблю ее, поэтому, когда она попросила остаться, я размышлял только над тем, как будет лучше ей самой.       Отказ уже был готов сорваться с моих губ, чтобы навсегда уйти и не мучить ее своим присутствием, но она смотрела так нежно, что я не устоял.       - Всегда, - ответил я, и она улыбнулась.       Сегодня годовщина смерти Прим.       Я и Китнисс собираемся почтить ее память, возложив на могилу цветы. Жду ее в нетерпении.       Если она передумала?       Если мне все-таки стоило уехать?       Но она выходит из дома, одетая в свою старую серую кофту, и несет мне чашку дымящегося чая.       - Доброе утро, - говорит она.       И я понимаю, что не зря вернулся.       У нас все еще может получиться.       Надо только попробовать. люблю Вас, мои дорогие :)