Феникс

POV Пит

      Китнисс беспокойно ворочается во сне. Протягиваю руку и легко касаюсь ее плеча. Она почти сразу успокаивается и придвигается ближе.       Улыбаюсь.       В полумраке комнаты различаю детскую кроватку в углу. Тэм спит, высунув руку между перилами, и сладко посапывает.       Мне кажется, сейчас я счастлив.       Очевидно, я задремал, потому что просыпаюсь от того, что Китнисс толкает меня в плечо. Успеваю открыть глаза, когда слышу плач ребенка.       - Тэм давно так делает, - сообщает мне Китнисс.       Она сидит на кровати, подогнув ноги к груди, и не делает попыток подойти к малышу.       Встаю сам и, дойдя до кроватки, беру Тэма на руки. Он обхватывает мою шею и, всхлипывая, зовет маму. Жмурюсь, отгоняя остатки сна.       - Тссс…, - говорю я, стараясь его успокоить. – Тэм, помнишь, я рассказывал тебе про ангелов на небесах?       Он едва заметно кивает, продолжая всхлипывать. Моя майка возле шеи быстро становится мокрой от его слез.       - Это добрые ангелы, и твоя мама с ними, - продолжаю я. – Она наблюдает за нами.       - Почему? – спрашивает Тэм.       - Почему наблюдает? Твоя мама любит тебя и беспокоится. Наверняка, сейчас она тоже будет плакать, потому что плачешь ты.       - А папа?       - Он с мамой. Ты ведь помнишь, как мама любила его? – спрашиваю я, и мальчик снова кивает. – Они вместе и расстраиваются, когда ты грустишь.       Тэм утыкается носом в мою ключицу, и постепенно его рыдания затихают.       - Я не хочу расстраивать маму с папой, - неуверенно произносит он.       Теперь киваю я.       Этот диалог повторяется уже не первый раз. Большую часть времени Тэм увлечен изучением окружающего мира и не скучает по Энни, но бывают минуты, когда он плачет навзрыд. Тогда я снова и снова начинаю рассказывать ему про небеса, ангелов, маму и папу…       Это грустно. Но я обещал себе, что не буду врать малышу.       - Хочешь спать со мной и Фениксом? – предлагаю я Тэму, переводя в это время взгляд на Китнисс.       Она упрямо качает головой, запрещая мне, но я все равно ложусь обратно в кровать и укладываю Тэма между нами. Мне больно видеть, как Китнисс отодвигается на самый край, будто боясь прикосновения ребенка.       Некоторое время мальчик ворочается, но все-таки засыпает, не выпуская из своих ладошек мою руку.       - Почему? – спрашиваю я у Китнисс, когда дыхание Тэма становится ровным.       Она смотрит на меня. Напряжена до предела. Зрачки расширены. Это чем-то похоже на ее старый приступ, но сейчас она не кричит и не убегает.       В моем одном вопросе заключено с десяток других.       Не понимаю, почему при том, что ей вроде нравится Тэм, она до сих пор ни разу к нему не прикоснулась сама и не позволяет ему. Отстраняется, уходит, злится.       Китнисс молчит, так что снова повторяю свой вопрос.       Мне кажется, она смотрит на меня целую вечность, пока, наконец, не произносит так тихо, что я почти не слышу.       - Я боюсь.       Так просто и одновременно так сложно.       Тяжелый вздох вырывается из моей груди.       - Это пройдет? – спрашиваю я.       Глупо.       И я, и Китнисс знаем, что такое страх. Он зажимает в тиски твое сердце, парализуя и лишая надежды. С ним почти невозможно бороться. И уж тем более нельзя сказать точно, что когда-нибудь это пройдет.       Китнисс выглядит такой подавленной, что мне нестерпимо хочется ее утешить.       Осторожно пододвигаю спящего Тэма ближе к краю кровати, где сидит Китнисс, отчего она тут же подскакивает на ноги, осуждающе сверкая глазами.       Я не извиняюсь, просто ложусь сам посередине, освобождая для Китнисс свою половину. Пару мгновений она вопросительно смотрит на меня, а потом, обойдя кровать, укладывается рядом.       Обнимаю одной рукой Тэма, другой глажу волосы Китнисс. Сердце тревожно щемит с одной стороны от счастья, что они оба со мной, с другой стороны от боли, потому что я не уверен, сможет ли Китнисс привыкнуть к тому, как Тэм похож на своего отца.       Следующие пару недель проходят без происшествий. Мы почти семья, которая все время вместе. Проводим дни и ночи у меня в доме - к себе Китнисс уходит лишь покормить Лютика, а потом возвращается снова.       Она по-прежнему не прикасается к мальчику, но я не раз замечал, что Китнисс внимательно наблюдает за ним. Привыкает?       Меня беспокоит это, но не только. Есть кое-что еще. За мной Китнисс тоже наблюдает. В основном, с интересом, иногда почти с нежностью.       Но пару раз я ловил на себе ее взгляд, полный ужаса, когда она заставала меня на кухне с ножом или чем-то подобным. В такие минуты ее зрачки расширяются, и она будто перестает видеть меня, погружаясь в кошмары наяву. Но она не кричит. Иногда плачет. Я не делаю попыток подойти, пока ее взгляд снова не становится осмысленным: боюсь напугать еще больше.       Вечерами рисую. Почти всегда это портреты Тэма и Китнисс, и лишь иногда на картинах появляюсь я сам. Однажды, уложив Тэма спать, я застал Китнисс в гостиной у камина, разглядывающей мой рисунок. Она как зачарованная вглядывалась в образы, созданные моей рукой, и водила по бумаге пальцем. Только оказавшись за ее спиной, я понял, что она гладит мое нарисованное лицо…       Я люблю ее!       До боли в груди. До беззвучного крика. И все чаще мне кажется, что она чувствует что-то похожее.       Мы об этом не говорим.       Но когда я целую ее, она отвечает.       Будто пара влюбленных подростков, мы держимся за руки на улице, вспыхиваем, когда случайно касаемся друг друга наедине, и засыпаем, крепко прижавшись друг к другу.       Ничего не прошу.       Она ничего не обещает.       У нас исковерканное прошлое.       Туманное будущее.       Существует только настоящее.       И мы стараемся быть счастливыми.       Здесь и сейчас. посвящается всем, кто верит в СВЕТЛОЕ будущее Питнисс.... и еще... сегодня И ВСПЫХНЕТ ПЛАМЯ признан Лучшим фильмом 2013, Джош и Джен - Лучшими актерами 2013 (по версии MMA) Я счастлива!!!!!!!!!)))))))