Трагедия "Кэтхаус"

Take a tip from a security cheif, love That fat slut Tasha Yar © Voltaire – The Sexy Data Tango

     Арно поднес руки к лицу и с силой потёр переносицу, тут же по-львиному зевнув и открыв глаза. В первое мгновение ему показалось, что он дома, а месяцы, проведенные непонятно где, ему приснились, но потом потолок начал приобретать знакомые деревянные очертания, а простыни пахнуть банальной соломой.      — Кошмары снились? — осведомился голос Валентина Придда, от которого Сэ окончательно проснулся и присел на кровати. За окном медово просвечивало утреннее солнце, через приоткрытую форточку любопытно залезал ветер. Неудивительно, что Арно подмёрз, учитывая то, что одеяло умудрилось за ночь сползти вниз и теперь из последних сил цеплялось за бёдра, обмотавшись вокруг ног.      — Какие еще кошмары? — выпутавшись из тряпки, Арно хрустнул спиной и поднялся, осматривая комнату на предмет оставленной вчера одежды.      — Судя по звукам, ночью кого-то пытали, не меньше, — отчего-то смутился Валентин, уткнувшись в свою книгу. Он вообще делает что-нибудь кроме того, что постоянно читает?      — Глупости, — всё-таки найдя штаны на тумбе через две кровати — спасибо, что не на лампе — Арно споро натянул их на себя и принялся за поиски рубашки. — Предвкушаю скорое посещение борделя.      Валентин молча поднял с лавки, на которой восседал, помятую рубашку, даже не оторвав взгляда от книги.      — Шпашибо, — с набитым добытой вчера булкой ртом поблагодарил Сэ, кое-как застегнулся и полетел к двери, надеясь, что за сегодня он ничего не забыл. И ведь этот Придд опять не мог разбудить, нет, надо было сидеть и слушать побочные явления странных снов. Что ему снилось, Арно не помнил, но точно не кошмары. Видимо, и вправду бордель. Во всяком случае, никаких валентинов за закрытыми веками Сэ не помнил, и хвала Создателю.      — Куда ты?      — Как куда? Узнавать про бордели.      Брови Валентина взлетели вверх, и он даже отложил свою книгу.      — И не хочешь ничего обсудить?      — Вчера же все обсудили, — поднял плечи Арно, самым честным образом моргнул и, запихав в рот вторую и последнюю часть сухого завтрака, вылетел за дверь, оставляя Придда предаваться здравым — наверняка здравым — рассуждениям. С утра затея начинала казаться безнадёжной.      Утренние улицы Хофендорфа пустовали. Кое-откуда разносилась праздная ругань, группа подвыпивших солдат с громогласным смехом посылали друг друга к кошкам, не стесняясь в выражениях. К ним Арно подходить не решился. Маркус говорил, что всех чуть ли не силком заставляли учить талиг, но с Бартом вон вышла осечка, мало ли как дело повернется.      Арно завернул к улице с намёком на рынок, где туда-сюда сновали редкие посетители, и чуть не испугался толстой чёрной тени на заборе. Кошак развалился прямо на частоколе в самой неудобной на свете позе и нагло дрых, не замечая ни Савиньяка, ни нахохлившихся переругивающихся воробьев.      Грохнуло.      Арно взметнулся, побежал через квартал на звук и конспиративно выглянул из-за стенки. Из заднего окна третьего этажа какого-то здания торчало нечто черное, напоминающее раздутую шипованную дубину, которую некто, кого было не видно за занавесками, втащил обратно в помещение. Внизу корчился и зажимал ногу паренёк без штанов и панталон, пытаясь отползти подальше, а из окна вылетела пара грязных хриплых ругательств, и всё затихло.      Савиньяк думал подойти и расспросить пострадавшего, не обращая внимания на его плачевное состояние, но его неудачную, как он потом понял, идею на корню зарубила рука, схватившая его за шкварник и утащившая в темный проход меж двух плотно стоящих домов. Арно был готов драться до последнего и даже без оружия, но, повернувшись, увидел встревоженное лицо старого знакомца.      — Маркус!      — Плохое вы выбрали время и место для прогулок, — полковник огляделся и поманил по закоулку за собой. На стену над головой, жутко колыхаясь, падала тень от бельевой веревки, Золльшейн то и дело туда поглядывал — видимо, проверял насчет шпионов по крышам.      — В Хофендорфе жестокие порядки, — сжал губы Маркус, наконец останавливаясь и прижимаясь спиной к стене. — Здесь за малейшую провинность дорога к столбу, поэтому все так яро подчиняются командиру. Если генерал Альберт вас поймает…      — Генсер нас отпустил, — огорошил Савиньяк, и Золльшейн тут же разинул рот.      — Отпустил?!      — Ага. Сказал, мол, идите, дети, вынюхивайте, что хотите, я вас все равно поймаю, если захочу, но пока не делаете глупостей, делайте, что хотите. Разве только зачем-то являться на общий сбор. Этот сбор, он проходит там же, где нас допрашивали?      — Там, — задумчиво почесал бровь дриксенец. — Это странно, но всё равно… если он сказал являться, значит, это обязательно. Не советую его игнорировать или пропускать, услышали сигнальный звон — бросайте всё, дела, еду, шлюху, даже если уже на подходе, и бегите со всех ног. Это важно.      — Маркус, — улыбнулся Арно, — спасибо за помощь. Я бы выпил с вами на брудершафт.      — Я бы с радостью, — грустно качнул головой полковник, — но нельзя. Как только вы вернетесь, мы станем врагами, и если встретимся, не должны будем думать, стрелять или нет. Заводить друзей среди врагов — это нужно быть или очень смелым, или очень глупым, или уметь бороться с судьбой.      Золльшейн сложил руки на груди, пошкрябал ногтями по предплечью и выудил из потайного кармана небольшой кругляш.      — Я слабовольный и неглупый человек, Арно, — продолжил он и показал бляшку с белой птицей. — Я помогу вам, но не больше, чем это поможет повстанческому гарнизону. Вы вернетесь в свою страну, и коль Создатель бывает милосердным, мы с вами больше не встретимся. Видите эту штуку? Знак отличия. Я рассказал про вас нашим, при случае люди с улицы могут вам помочь. Верьте только тем, кто покажет.      — Вы её обычно с собой носите?      — Нет, но нужно было показать. Я отлучился на час, думал, что застану вас дома, но поймал здесь.      — А что это было? Там, на площади?      — Один человек… невежливо обошелся с дамой. Я познакомлю вас с местным блюстителем дамской чести, но попозже. Слушайте, раз уж Генсер вас отпустил. Хотите что-то узнать, — Маркус заговорщически огляделся, приложил ладонь ко рту и зашептал: — идите к Леворукому.      Арно опешил.      — Что?      — Кошки! Слушайте, я не шучу. Ищите кошек. Мне пора идти. Берегите себя, Арно.      — Постойте! Маркус, — Сэ нагло протянул ладонь, — дайте мне бляшку. Меня и Валентина не трогают, а вас могут обыскать. Вы сказали, что обычно не берете её с собой.      Маркус пожевал губы, что-то взвесил про себя и протянул черно-белый знак.      — Это буревестник, — с нежностью улыбнулся Золльшейн. — Этой птицей условились называть Кальдмеера. Она почти всю жизнь проводит над морями и океанами, а на суше её можно держать или насильно, или в семье. Она ходит по воде бесшумно, как «Ноордкроне», и в шторм вынуждена день и ночь оставаться в воздухе.      — Целую легенду придумали.      — Да ну, какая легенда. Это Лемман, он знал Олафа, он и предложил символ… свободы и веры. Мне пора идти. Не разделяйтесь с вашим другом! Охотничьи псы предпочитают выслеживать одинокую дичь.      Арно осклабился, провожая ровную спину и крепко сжимая в ладони значок, который тут же засунул поглубже в карман. Живое воображение тут же нарисовало, как стая доберманов охотится на оленя, а тот подкидывает их на верхушки елей на рогах. Будь вместо Арно здесь Ли, всё бы, скорее всего, так и получилось, но Арно еще полноценно отбиваться от хищников не мог…      Откинув дурацкие мысли и лезущих в голову летающих спрутов в очках и с книгой, Сэ выругался, что не спросил Маркуса про бордели, а догонять его накладно, и неспешно пошел по улицам Хофендорфа, делая вид, что он праздный гуляка и не более того. Причем делал вид столь старательно, что умудрился посадить себе на хвост десяток военных, решивших, что он что-то задумал.      Наводкой тут и не пахло, значит, ребята решили выслужиться. Мстительно ухмыльнувшись, Арно начал с еще большим рвением курсировать по городу, заглядывая в случайные щели и подмигивая случайным дамам. Сударыни хихикали или падали в обморок, Сэ еле сдерживал смех и то и дело украдкой оглядывался на сборную из солдат, которые точно сегодня опоздают в утренний патруль. Влетит ли им от командующего, Арно не знал, но надеялся, что у Генсера с этим строго. Хоть в чем-то пригодился…      К обеду, окончательно разочаровав своих преследователей, Савиньяк завернул к куафёру и обкорнал-таки надоевшие кончики. Ребус про кошек следовало обсудить с Приддом, их в Хофендорфе хватало (в смысле кошек, а не Приддов), и искать каких-то конкретных возможности не представлялось.      Домой, если здание, где их поселили, можно было называть домом, возвращаться не тянуло, да и смысла не было. Вряд ли Придд остался просиживать лиловую задницу за книгой по этикету. Где искать штаб, Арно не знал, но украдкой проследил за последним патрулём. Он сомневался, что пришел незамеченным, это прерогатива Придда — растворяться в толпе, как какой-нибудь висельник, но и не закончить патрулирование солдаты не могли. Арестовывать Сэ было не за что, он ничего плохого не делал, просто «гулял», ведь Генсер разрешил шататься, где захочется.      Арно оборвал мысли, поняв, что начинает успокаивать и оправдывать сам себя до того, как его поймали, аккуратно обошел здание, чем-то напомнившее талигойские казармы, огляделся, и скользнул внутрь. Охранники в караулке перебрасывались во вьехаррон, и правда, кто бы сюда сунулся средь бела дня! Внутри было довольно цивильно и мило, по краям стояли растения в вазах, на стенах висели картины, не военный штаб, а дворец какой-то!      Арно пригнулся и сделал вид, что протирает грязный ботинок, правильно сделал, что немного подстригся, северные светлые волосы были сами по себе неплохой маскировкой, а вот примечательное лицо могло выдать. Солдаты прошли, бурно обсуждая жалование или что-то там. Савиньяк, балдея от собственной авантюры, бесцеремонно направился по коридорам, вспоминая штаб в Олларии и пытаясь прикинуть, где находится кабинет командующего.      Голоса застигли врасплох. Арно замер перед открытой дверью, боясь лишний раз дыхнуть, и повернулся. Генсер склонился над картой и водил по ней пальцами, офицер задумчиво докладывался, прибавляя к информации какие-то свои рассуждения. Не зная, зачем он это делает, Арно зашел и юркнул к стене, надеясь спрятаться за здоровенным фикусом в не менее здоровенной вазе.      Офицер чихнул вовремя: Сэ издал невнятный звук, когда его бесцеремонно дёрнули за рукав вниз, пригнули голову, зажали рот и надавили на макушку. Генсер обернулся на звук, но, видно, решил, что показалось.      Арно мотнул головой, пытаясь высвободиться, Валентин беззвучно шикнул и немного ослабил хватку, но рук не убрал. У Арно была мысль его куснуть, чтоб неповадно было, но он отбросил её как недостойную и затих.      Из разговора вытягивались понятные обрывки фраз, Валентин спокойно сидел и вслушивался. Звучали имена, фамилии, пара ругательств, Генсер что-то негромко переспрашивал. У Арно в голове крутились кошки. Какие, к Леворукому, кошки?! Маркус советовал идти к Леворукому… Караван, чей-то шеф, предатели, опять ругательства. Всё-таки интересно, и долго Придд тут сидел? И главное, как собирается выбираться?      Вопрос отпал, когда эти двое договорились между собой, и Генсер резко рванул на выход. Ключ повернулся в замке, и лишь тогда Придд выпустил из своей хватки, вот уж Сэ никогда бы не подумал, что у столичного шаркуна она такая железная.      — Каких кошек ты здесь забыл?      Кошки, опять кошки. Или это Арно уже мерещится?      — Пришел тебя спасать, — ляпнул Сэ, наблюдая, как Валентин деловито склонился над картами и начал что-то зарисовывать и записывать грифелем на листе бумаги. Огляделся, с каменным лицом, не оставляя улик, полазил по шкафам, даже, кажется, залез под стулья, обнюхал стол и тронул эфес висящей на стене церемониальной шпаги. Потом он подошел к окну, с усилием открыл его, несколько раз поднял и опустил хлипкую застежку, наконец поднял и запрыгнул на подоконник.      — Ты идешь или нет? — обратился Придд со взглядом игуаны. То есть цапнул и сожрал бы, будь жертва восприимчива к яду и размером поменьше. Арно помедлил.      — О чем они говорили?      — Ты хочешь обсуждать это здесь? — не меняя тона, ответил он вопросом на вопрос. Олени — животные, конечно, упрямые, но не лишенные чувства самосохранения. Прыгать — один этаж, внизу навалена солома, падать, должно быть, будет не сильно жестко.      Арно даже ничего не сломал, хотя прыжками из окон раньше не занимался. Валентин ухнул вниз, напоследок с грохотом захлопнув окно — задвижка встала на своё место, и будто ничего не было.      — Это было… круто, — нашелся со словом Савиньяк, отряхиваясь от соломы. Валентин передёрнул плечами и как ни в чем не бывало направился прочь от штаба. Видно, Лаик, а потом Оллария научили еще и не такому. Арно по праву считал себя неплохим, мягко скажем, разведчиком, но больше в поле, а чтобы так в наглую заявиться в штаб главного врага и разнюхать что-то там…      — Бытность Сузы-Музы?      — Не только, — уклончиво ответил Придд и перевел тему. — Генерал приказал вести усиленное наблюдение за местными лесами. Возле Мидельштадта было совершено нападение во время казни одного из, по словам Генсера, мятежников. Видимо, это как раз та вторая сторона, которую он имел в виду. Мятежного генерала, не воспроизведу его фамилию, Шерф…лазе, или как-то так, длиннее, отби…      — Зеенс-как-то-там?      Взгляд неожиданно стал жёстким.      — Откуда ты знаешь?      — Маркус упоминал, пока ехали, — выкрутился Сэ. — Меня везли в Мидельштадт до того, как передали приказ ехать в Хофендорф. Там еще был… как же его. Кух… нет, Кюхгантер! Вот.      — Расстрелян.      — А?      — Я и говорю, генерал сумел скрыться с небольшой группой, большинство организаторов нападения пойманы и казнены. По приказу Генсера, разумеется. Мидель находится под его прямой юрисдикцией, равно как и еще несколько городков, и похоже, мы почти нашли, что искали. Мятежники… они ненавидят его. Они могут нам помочь, если умудримся найти кого-то.      — Да поможет нам Леворукий.      — Что? — не понял Валентин.      — Кошки, — во весь рот ухмыльнулся Сэ, внезапно складывая кусочки в голове. Кот на заборе уркнул, когда Арно почесал его за ухом, и почти сразу из окна высунулась растрепанная полная голова хозяйки.      — Потерялись, детки?      — Мы, — блеснул зубами Сэ, — ищем кошек.      Деваха отчаянно покраснела и неопределенно махнула рукой.      — Оу… вам через два квартала. Таша сегодня всех пускает. Сегодня выпороли только одного солдафона. Представьте себе, пытался сносиловать мелкую Зигли…      Дальше Арно в лепете на дриксен разбираться не стал, а вот судя по Валентину, который понимал каждое слово, того немного новости прибили. Не удержавшись и отцепив от каштановой пряди застрявшую соломину, Сэ схватил Валентина под локоть, махнул хозяйке кота и рванул куда показали.      — И куда мы идем? — Придд вырвал рукав и теперь шагал рядом, почти раздраженно шаркая по земле.      — Я сам до конца не уверен… но походу в бордель.      «Бордель», конечно, нашелся. Но…      — Гляди, — Арно застыл перед вывеской с толстым черным котом на заборе. Рядом была еще парочка, изображающая прогнувшихся в спинке кошек в юбках. Четыре этажа, довольно обшарпанный фасад, общее впечатление солдатского постоялого двора. Если б не кошки... Леворукий!      — Новые мальчики! — двусмысленно хлопнула дверь, и на «мальчиков» надвинулось нечто, еле пролазящее в проход. Шесть или семь разноцветных юбок терялись на фоне громадного живота и не менее громадной груди. Здоровая женщина была на полголовы выше Савиньяка и раз в пять шире, и Арно уже не казалась такой хорошей идея следовать за кошками.      — Милые какие, — сварливо пробурчала толстуха и не без удовольствия потрепала Валентина по окаменевшей щеке. Глупо захихикав, она схватила гостей за воротники и потащила ко входу.      — Сегодня Наташа пускает всех, — объявила, видимо, сама Наташа. — Ой, вы понравитесь там всем. Булочек? Пирожков? С малиной или вишенкой?      Арно открыл рот и тут же получил от Валентина чувствительный пинок. И сообразил: не то это место, чтобы под пирожками понимались пирожки.      — Мы как-нибудь… просто так посидим, — как можно более осторожно сказал Арно и опять промахнулся. Придд отчаянно спрятал лицо в ладони. А ведь было на что посмотреть!      В просторном помещении было нагромождение столов и стульев, сидели солдаты и обычные люди, были и девушки, но одеты вполне прилично, да еще и замотаны платками. Тихо и мирно, будто ждали представления. В глубине зала находилась самая настоящая сцена с кулисами и шторами, Арно даже показалось, что он попал в театр. Подносы с пивом, вином и закусками — еды здесь, видимо, не предусматривалось — разносили тоже замотанные в платки девицы на высоченных, судя по стуку, каблуках или толстенных подмётках.      У сцены, развалившись пьяным солдафоном, лежал человек с почти кэналлийской бородкой и лохматыми стоящими торчком волосами, бутылки рядом не было, зато была здоровенная… гитара, принятая Арно несколькими часами ранее за дубину. Махина была раза в полтора больше обычной, черная и шипованная, на краях шипов просвечивало нечто бордовое, видимо, именно этим орудием выгоняли из заведения разбушевавшихся клиентов.      Почувствовав каким-то местом вновь вошедших, человек оклемался, приоткрыл один глаз, широко зевнул, сверкая недостающим зубом, и вскочил на ноги, опираясь на свою дубину со струнами. Арно еще успел заметить, что одна из струн была порвана и закручено болталась рядом со зловещим грифом, прежде чем Наташа притащила их к свободному столику и вжала в мягкие стулья.      — Сукин сын, — поставила руки в бока толстуха, лишь только заметив, что черноволосый направляется прямо в их сторону, — ты почему не работаешь?      — Мамаша, всё под контролем! — погрозил тот пальцем и навалился локтем на разноцветную тушу. — Я гляжу, ты нам привела гайифскую парочку. Новенькие мальчики — это всегда хорошо.      Валентин что-то пробурчал. Это было ошибкой.      — А, — протянул ненормальный с гитарой, с грохотом уперев оную на пол в паре бье от Придда и навалившись на стол, — я понял. Двухлетнее воздержание, не меньше. Тебе нужно что-то острое. Что-нибудь рыжее и горячее или как этот твой приятель. Хотя судя по твоему цвету лица, тебе нужно что-то более неживое. Доплатишь пару монет, и я найду тебе дохлую холодненькую шлюху, которую можно драть и драть в твоё удовольствие.      — Вальдáр!      — Э-э?      Означенный лебедем прогнулся к Наташе, наивно похлопал глазами и переполз к Арно. На Сэ дохнуло перегаром. Лица Валентина он то ли к счастью, то ли к сожалению, не видел.      — О, знакомое лицо. Кажется… даа, точно. Была у нас такая. Или такой, я по таким смазливым мордашкам не всегда по пьяни и отличу, кто из вас баба, а кто гайифский мальчик. Таша!      Толстуха неуклюже сделала реверанс под совершенно зелеными глазами Вальдара.      — Найди им кого, а? Я не хочу думать, что они вместе. У одного явно маленький, а второму явно не дают. Года три! — заржал он и хлопнул левой рукой и по столу, показав пальцем на Придда.      — Начинай уже, дери тебя кошки!      — Мои киски и так меня три раза в день дерут на завтрак, в обед и вечером, да?! — Абсолютно все девицы заведения заулюлюкали. Вальдар отсалютовал им гитарой и даже не фальшиво ударил по струнам аккорд.      — Господа! Мои кисоньки! Таша, свет мой, кабанчик мой. Мы собрались, и мы начинаем! Итак, — мужчина запрыгнул на стол, отобрал у кого-то кружку, глотнул и неё и тут же разбил о пол, — я помню каждого своего клиента. Ты новенький, ты был позавчера, у тебя жена скончалась две недели назад, с тех пор зачастил. Тебе узкоглазую девочку, тебе ту, с деревянной ногой, ты любишь помассивнее, чтоб было за что схватить, огонь! А, а тебе мальчика из Гайифы, который легко сойдет за девочку, если нацепить на него все шиньоны Мамаши.      Вальдар снова что-то трямкнул на гитаре, пропел на «ра-пам-пам» и продолжил.      — Берите трубы, девочки, берите скрипки, да начнется празднование. Я сегодня почти не пил, чтобы выпить вместе с вами, друзья мои.      — Слава!      — Ах, Владислава скончалась от чахотки, ужасная потеря, — загнул он свою линию и похлопал по плечу очередного посетителя, пропрыгав по столам. — Но не унывай, друг, я найду тебе новую блондиночку с точно такой же родинкой на щечке. В крайнем случае я выпилю её ей ножом. Нет, идея получше. Ты все равно не отличишь гайифского мальчика от девочки, так смотри: вот того одеть во что-нибудь пристойное, и мальчик готов стать девочкой. Их можно неплохо драть в задницу, если добавить маслица.      Арно скрипнул зубами, неистово желая отрубить тыкающий в него палец. Через миг это стало невозможным в принципе: и на него, и на Валентина набежала целая стайка из разноцветных девиц, кокетливо вытаскивающих из-под платков то ножку, то ручку. Сэ еще успел заметить, что «ножку» одной такой девицы заменяла деревяшка, и тут ему стало реально страшно. Что происходило с Валентином, было не разобрать из-за творящегося вокруг сумасшествия, к тому же одна из представительниц прекрасного пола уселась на стол прямо между ними.      — А зачем, — елейно дыхнула в ухо брюнеточка, заметив поползновения Савиньяка глянуть на Придда, — вам смотреть друг на друга?      И зацокала языком.      — Может, они вместе, Мартхен?      — Мальчики, мы вас быстренько отучим от этой похабщины. Ах!      Когда тебе садятся на колени, упираются грудью в лицо и кусают уши, очень сложно избежать естественных реакций организма. Где-то вдалеке ржал Вальдар, продолжая «представление». За соседним столом расположились здоровые дядьки, обделенные женским вниманием, которые неотрывно и с ненавистью смотрели в их сторону. От Валентина звуков никаких не было, но Сэ представлял, что происходило с беднягой. Девицы не собирались их слушать или оскорбляться на невнимание, девицы делали свою работу…      — Господа! — громогласно объявил Вальдар, — встречайте розу нашего заведения. Её Величество Катари!      Валентин рядом поперхнулся в рубашку, видимо, замарав рукав дешевым вином, которое и Арно пытались подсовывать почти насильно. Арно бы тоже поперхнулся, если бы держал во рту хоть что-то, но рот разинул исправно, с ужасом глядя на кулисы.      Трубы сыграли что-то трехдольное и звенящее, Вальдар почти неестественно изогнул пальцы, ударил по струнам и грифу и обратился к сцене. Звонкие каблучки под звонкий смех нарушили гармонию отзвуков последних аккордов, и на самый краешек вышла тоненькая девица, замотанная в пошлый алый платок. Игриво вытащив ножку, она единым круговым движением откинула ткань, под которой оказалось одежды меньше, чем отходящей ко сну эрэа, и такого же ало-лилового цвета, по-кошачьи выгнула спину, колыхнула длинными накрашенными ресницами и обнажила шею.      — Добро пожаловать, — разведя руками в разные стороны и призывно открывая рот, возопила она на всё заведение, — в «Кэтхаус»!