Охотники за плотью 1-5

Счастливая ведьма улыбнулась. — Значит, остается всего одно? Элай согласно склонил голову. — Я схожу за Дагоном и Марлоу. Пора доставить душу сюда, — с этими словами он исчез. Эм отвернулся, терзаемый самыми страшными демонами. Куда приведет их эта тропа? Очнется ли Мэл? Как уговорить его распрощаться с телом старика? Но острее всех остальных стоял еще один: как сказать обо всем Данте, если тот пришел в чувства? Элай появился через пару минут. Вслед за ним возник Дагон. Он держал на руках бессознательного Марлоу. Оба брата выглядели усталыми, ибо постоянные перемещения и вызов Шакс вытянули почти все их силы. — Если мы переселим их души… Значит ли это, что Калеб… — Эмбер не договорил, впрочем, понимая, что его мысль улавливается и без слов. — К сожалению, да… — Маргарет подняла взгляд. — В одном из этих двух сосудов нет души. То, что вы видите перед собой, — всего лишь тело. — Мы знали это, когда соглашались, — негромко сказал Элай. Дагон не проронил ни звука. Он стоял и смотрел на распростертого на земле нового Мэла, который выглядел пугающе знакомо. — Не могу поверить, — только и потряс головой он. — Марлоу выглядит как… — Как Марлоу… — закончил за него Эмбер. Трое друзей помолчали еще некоторое время. — Вам нужно его добровольное согласие. Только так происходит переселение душ, — наконец нарушила тишину Маргарет, — Калеб, должно быть, очень мощный маг, раз умудрился сделать этот процесс односторонним. — Он воспользовался присутствием всей линии своих потомков по крови, то есть Мэла, Эма и Данте, — отозвался Элай. — Сейчас мы лишены такой возможности. — Потому и Мэл в день смерти при помощи своей магии обошел сотни амулетов и талисманов, — вторил ему Дагон. — Он чувствовал неподалеку присутствие своей крови. — Вы не могли бы оставить меня с ним? На одну секунду? Я хочу сказать ему кое-что важное… — вдруг перебил братьев Эмбер, опуская ресницы. Элай и Дагон с удивлением и подозрением вытаращились на него, но Эм настойчиво избегал их взглядов. — Эмбер, по-моему, это не очень хорошая идея. Учитывая характер ваших с Мэлом отношений, — начал было Дагон. — Я доделаю начатое до конца! И если я смог поговорить с Шакс, я поговорю и с Марлоу, — упрямо произнес блондин. Братья отошли на шаг назад. — Я хочу, чтобы мы ненадолго остались одни, — повторил Эм. Дагон помедлил, но затем все же осторожно уложил старика на прохладную землю. В его лице все еще читалось сомнение. Тело Калеба белело в ночи, как ветошь, а грудь едва вздымалась под лохмотьями. Братья все еще смотрели на Эма. На удивление, тот казался уверенным в своем решении. Маргарет тоже отошла, предоставляя ему шанс действовать. Молодой человек присел на одно колено. — Мэл. Мэл, ты слышишь меня? Я здесь, чтобы помочь тебе. Пожалуйста, позволь мне. Ради... вас с Данте. И хотя детали отношений Марлоу с его апрентисом никогда не всплывали на поверхность в этой истории, это и не было нужно. Эм и так подозревал, что и Мэл любил Данте намного больше, чем хотел признавать даже для самого себя. Стеклянные глаза старика распахнулись, и юного апрентиса словно обожгло зеленым пламенем гнева, хотя он и постарался справиться со страхом. — Я знаю, что мы с тобой не очень ладили, — продолжил Эмбер свою речь, — а у тебя нет причин слушать меня, но… Поверь мне, я знаю, почему ты сделал то, что сделал. Я знаю, почему ты решил уйти. Ты просто не хотел смотреть на то, как все, что ты любишь, утекает от тебя? Верхняя губа старика дрогнула, обнажая гнилые зубы. Домыслив про себя то, что мог бы сказать Мэл, Эм решил, что это значило что-то вроде: «У тебя пять секунд форы. Потом я вырву тебе кадык». — Не злись. Я говорю это потому, что начал понимать, что вы чувствуете. Дан стал ближе ко мне, и я осознал, что такое связь с создателем, — тон Эмбера пошел на понижение. — Для меня Дан — тот человек, которому я не хочу причинить вреда. Но, кажется, я делаю это одним своим присутствием. С момента, когда нас стало трое, он разрывается. Между мной и тобой, между своими чувствами. Я хочу закончить это… Не хочу, чтобы он мучился. Я многое прошел за те два года, что тебя не было, и понял лишь одно: ты позаботишься о нем лучше. Я никогда не говорил это никому. Но я скажу это тебе… — Эм набрался храбрости и выдохнул: — Я... люблю Данте. И хочу, чтобы он просто жил, как жил до меня... Тишина повисла в воздухе. Дагон и Элай не слышали ничего из того, что прошептал Эм, а Мэл просто не мог ответить, однако по его реакции стало понятно, что направление верно. Все бешенство тут же исчезло из взгляда старшего ворлока, оно уже не сверкало, как молния. Теперь в его лице отражалось удивление и раздражение, смешанное с усталостью, а Эм почувствовал невероятные пустоту и облегчение. Он сжал и разжал кулаки, прежде чем продолжить. — Я обещаю, что уйду с вашего пути. Ты никогда больше не услышишь напоминания обо мне. Просто поверь мне — ты должен вернуться. Затем, чтобы остаться. С ним… Старый ворлок закатил глаза и таращился теперь прямо на небо. Лицо его было бледно, но что-то в этой неподвижно застывшей фигуре давало понять: он знал, что правды в этих словах было больше, чем ему хотелось бы видеть. Эм осторожно приподнял его голову, поворачивая ее в сторону нового тела: — Мы вернем тебе тебя самого. Такого, каким ты был. Нужно всего одно твое слово. Пальцы Марлоу судорожно вцепились в землю, а белые, словно вырезанные из кости, черты исказились от сосредоточенности. — Нужно твое согласие. Мне очень жаль твоего отца. Но тебе еще есть… ради чего, — Эмбер выдохнул, немного поправив самого себя. — Ради кого жить. Эм считал секунды. Элай и Дагон обернулись, чтобы посмотреть, что происходило. Старик взглянул на свое новое старое тело. В глазах его мелькали смятение, боль, нерешительность. И даже теперь, когда он выглядел бледным, потрепанным и осунувшимся, он вдруг показался Эмберу удивительно сильным. Сердце колотилось в предвкушении как неистовое. Эм представлял, как нелегко Мэлу выразить свое согласие. Некоторое время Марлоу продолжал загребать грунт. Затем железная хватка сомкнулась на руке юного апрентиса, ногти впились глубоко в его кожу, и парень зашипел от боли. Он проваливался во тьму в ожидании ответа, но все, что сделал Мэл, — лишь сухо кивнул, отвернувшись в сторону. Это означало, что он принял предложение. Эм улыбнулся. — Ты делаешь правильно. Данте без тебя умрет быстрее, чем догорающая свечка, — было последнее, что он шепнул Мэлу перед тем, как высвободить свою руку. Элай и Дагон подошли к ним. В глазах обоих плескался едва ли не суеверный ужас. Осторожно, чтобы не повредить хрупкое тело, братья перенесли Калеба, положив рядом с трупом, который должен был стать его новой оболочкой. Марлоу смотрел вверх. Его зеленые глаза пристально обвели всех присутствующих, сверкнув, как изумруды, и казалось, что два огня горят на холодном лице. На белизне его кожи обозначились линии, бесконечно подвижные, но скупые, как на заштрихованном портрете. После этого Марлоу прикрыл веки. Эм встал рядом. — Мы должны помочь ему. Его магии не хватит, чтобы прочитать заклинание. — Это при условии, что хватит нашей. Я чувствую себя выжатым как лимон, — ежась, пожаловался Элай. Тем не менее братья подошли и встали рядом с Эмбером. — Я не знаю слов… — сказал Эм. — Я знаю. Нам надо построить мост душ… — тихо произнесла Маргарет. Сказав это, она встала в ногах Калеба и воздела руки над головой, начиная свой ритуал. Ее ладони достигли наивысшей точки. Сжав их в кулаки, девушка начала выговаривать отрывистые слова, сначала мягко, а затем все громче и громче...