Немного другая история...

— Повелитель, я уже несколько раз повторяла: я не знаю, откуда взялся этот браслет! — воскликнула Мерьем в сотый раз. — Не повышай на меня голос! — накинулся на нее Сулейман. — Помнишь? Когда я уходил в поход, я наказал тебе следить за ней! — А что я могла сделать? Я говорила, чтобы она сняла этот чертов браслет! Но нет, она верила, что он от Вас! Любовь и преданность к Вам чуть не погубили ее! Что Вы сейчас от меня хотите?! — Иди и узнай, кто это сделал, иначе… — Что? — Я казню тебя! — Замечательно! — тихо и с сарказмом сказала Мерьем. Сулейман это услышал, но промолчал. Мерьем вышла из Главных Покоев и пошла выполнять приказ. Она была уверена, что это сделала Махидевран, и поэтому не стала обращаться за помощью к Ибрагиму. Первым делом Мерьем решила надавить на Гюльшах и прочих служанок Махидевран. Сначала Мерьем пошла к Каре Хатун. Но допрос не дал желанных результатов. Потом она опросила всех других служанок, которые хоть как-то были связаны с Махидевран. Гюльшах она решила оставить на десерт. — Гюльшах, — лукаво позвала ее Мерьем. — Д-да, Госпожа, — сказала Гюльшах, которая вся тряслась. Она уже знала, что Мерьем ведет расследование, и очень боялась подвести Махидевран Султан, выдав ее. Мерьем это заметила, и теперь она с уверенным видом начала задавать вопросы. — Итак, это Махидевран отравила Хюррем? — Н-нет, Госпожа н-не имеет к этому п-происшествию н-никакого отношения. — Тогда почему же ты так неуверенно говоришь об этом? — Госпожа, я не… — Не надо отговорок, я знаю, что это была Махидевран. Отговариваться бесполезно, лучше признайся, и тогда тебе смягчат наказание. — Мерьем говорила спокойно, хотя сама не была уверена в своих словах, но держалась прямо. — Н-но что тогда будет с Махидевран Султан? — Если ты подтвердишь мои слова перед Повелителем, я попрошу у Сулеймана, чтобы он максимально смягчил наказание для Махидевран, — сказала Мерьем, уже полностью уверенная в виновности Махидевран. Гюльшах замялась. Она не знала, как лучше. — Ладно. Я готова, только пообещайте, что с Махидевран Султан ничего не случится. — Обещаю! — сказала Мерьем, и они направились к Сулейману. В покоях Сулеймана. — Значит, это Махидевран! — Сулейман ходил взад и вперед по комнате. Гюльшах вся дрожала, как осиновый лист. — Я казню ее! — Только не надо делать поспешных решений, Повелитель. — А ты не смей мне приказывать! — заорал Сулейман. Гюльшах перепугалась, что Мерьем не сможет переубедить Повелителя. — Выйди, Гюльшах, — спокойно сказала Мерьем, не смотря на нее. Гюльшах откланялась и вышла. Мерьем спокойно обошла Сулеймана. Он еще больше взбесился от ее спокойствия. — Повелитель, Вы сейчас очень рассержены, я понимаю, но надо успокоиться и рассуждать логично. Вот Вы только подумайте, ну казните Вы Махидевран, и что тогда будет? Что в первую очередь будет с Мустафой? Представьте! В таком возрасте потерять мать, а потом? Он будет ненавидеть Вас! Просто представьте, как Вы объясните этому маленькому мальчику, что случилось с его любимой мамой? Успокойтесь и подумайте! Я приду позже, — сказала Мерьем и вышла из покоев, оставив Сулеймана в полной растерянности. В покоях Махидевран. — Как? Как в твою тупую голову пришло признаться Сулейману?! Он ведь… Он казнит меня! И всё из-за тебя! — кричала Махидевран на Гюльшах. — Госпожа, Мерьем Султан пообещала мне, что с Вами ничего не произойдет, — оправдывалась бледная Гюльшах. — Ты сама-то в это веришь? Она подруга Хюррем! Она даже поддержит решение о моей казни, — в отчаянии выкрикнула Махидевран. Гюльшах замялась, действительно, как она могла так довериться Мерьем Султан? Ей было очень стыдно перед Махидевран Султан. «Но что сделано, то сделано, ничего уже не изменить, надо только молиться Аллаху и ждать решения Повелителя», — подумала про себя Гюльшах. В Главных Покоях. Сулейман сидел в своих покоях и думал. «Мерьем как всегда права. Надо думать о Мустафе, он все для меня. Но что же делать с Махидевран? Какое наказание придумать для нее? Надо позвать Мерьем». — Стража! Позовите Мерьем Султан! — крикнул Сулейман. Мерьем пришла быстро. — Звали меня, Повелитель? — с улыбкой поклонилась Мерьем. — Да, присядь. Ты говоришь правильно — нельзя казнить Махидевран, но что же с ней делать? Какое наказание для нее придумать? — Я думаю, что лучшее наказание для нее — разлука с сыном, — медленно проговорила Мерьем. — Отошлите ее куда-нибудь, в Старый дворец, например, или подальше, в Эдирне. Пусть она там побудет годик, если не одумается, то побольше. Вот только, что с Мустафой делать, я не знаю. Ему нужно видеться с Махидевран, а вот ей совсем ни к чему в встречаться с сыном. — Мерьем замолчала. Сулейман задумался. Мерьем опять права. Только вот Сулейман тоже не знал, как решить проблему с Мустафой. — Ну и что нам с ним делать? — спросил Сулейман. — Это уж, Повелитель, Вы сами решайте. Я и так много Вам сказала. А теперь с Вашего позволения я удалюсь. У меня много дел. — Мерьем поклонилась и вышла. На самом деле дел у нее не было, а ушла она, потому что хотела, чтобы Сулейман сам что-нибудь придумал. Мерьем вышла из покоев и встретила Бали Бея. — Малкочоглу, что ты делаешь здесь? Я думала, что после похода ты отправишься домой. — Да, я должен был, но сначала мне надо сообщить нашему Повелителю новость. — И какую же? Надеюсь, ничего плохого? — Ну, для кого как. Сегодня стало известно, что сын Великого Визиря Мехмед Ага предстал перед Аллахом, — скорбно сообщил Бали Бей. Мерьем поднесла руки ко рту. — Как? Как это произошло? Он ведь был такой молодой, крепкий, здоровый юноша. — Говорят, заболел туберкулезом. Извините, Госпожа, но мне надо к Повелителю, — сказал Бали Бей и ушел. Мереьм решила пойти и рассказать об этом Хатидже Султан, Валиде Султан и Гюльфем Хатун, а также Ибрагиму Аге. Как Мерьем и предполагала, все Султанши сидели в покоях Валиде. — Валиде Султан, — поклонилась Мерьем. — Мерьем! Проходи, присаживайся. Мы тут обсуждаем грядущую свадьбу Хатидже и Мехмеда Аги, — радостно произнесла Валиде. — Госпожа, вы, видимо, ничего не знаете. Сегодня утром Мехмед Ага покинул этот мир, — сообщила Мерьем. В покоях повисла гробовая тишина. — Откуда эти сведения? — спросила Хатидже. — Только что встретила Бали Бея, он и рассказал. — Да упокоит Аллах его душу, — сказала Гюльфем. — Аминь, — разом произнесли Султанши. Мерьем встала, сославшись на усталость, вышла из покоев и пошла к Ибрагиму Аге. — Ибрагим, слышал новость про Мехмеда Агу? — спросила Мерьем. — Да, — ответил Ибрагим, изо всех сил стараясь скрыть улыбку. — И что-то мне подсказывает, что он не мог умереть сам. Такое ощущение, что ты приложил к этому свою руку. — И что же Вам подсказывает, Госпожа? — Ну, например, то, что ты пытаешься скрыть улыбку, но это у тебя никак не выходит. И еще то, что у тебя были мотивы. — Ну ладно, Вы как всегда правы. Это я его убил. Ну, не мог я больше представлять, как он и Хатидже… — Ладно, я все понимаю. И я никому не скажу. Только вот… Что же ты дальше собираешься делать? Не Мехмед Ага, так кто-нибудь другой на Хатидже женится. И не факт, что это будешь ты. Ты так собираешься всех османских мужчин убить? — Честно говоря, я не знаю, что делать. У меня хотя бы будет больше времени, чтобы что-нибудь придумать. Эх… Был бы у меня ранг повыше, — Ибрагим замечтался. Мерьем пообещала, что что-нибудь придумает и удалилась в свои покои. В покоях Сулеймана. К Султану пришел Пири Паша. — Повелитель, как Вы уже знаете, сегодня я потерял сына, — начал Пири Паша, — и потому я возвращаю Вам печать и прошу об отставке. — Пири Паша, ты верой и правдой служил этому великому государству еще при моем покойном отце Султане Селиме. Я принимаю твое прошение об отставке. Так же тебе будет выделена пенсия в размере пятьсот тысяч акче в год, — сказал Сулейман и взял печать у Пири Паши. После недолгого разговора о планах на будущее Пири Ахмеда, Сулейман вызвал к себе Ибрагима и назначил его Великим Визирем. Ибрагим вышел из Главных покоев, окрыленный новой должностью. Навстречу новоиспеченному Визирю шла рыжеволосая Госпожа. — Хюррем Султан, — поздоровался Ибрагим. — Ибрагим Паша, поздравляю. Из простого Хранителя покоев в Великие Визири. Как говорится у меня на Родине: «Из грязи в князи». — Хюррем натянуто улыбнулась. — Спасибо, Госпожа. Такие слова из Ваших наипочтеннейших уст дорогого стоят, — сказал Ибрагим, хотя знал, что это лишь проявление вежливости со стороны Хюррем. Искренне она бы такого не сказала… По крайней мере ему. — Что заставило Вас, Госпожа, оставить Шехзаде и прийти сюда? — Я всего лишь пришла, чтобы навестить нашего Повелителя, — сказала Хюррем, все еще не «снимая» свою улыбку. Их «вежливый» разговор мог бы продолжаться еще долгое время, если бы Сулейман не отдал приказ привести Хюррем. Так как ей порядком не нравилось разговаривать с Ибрагимом, она двинулась с места сразу же, как услышала, что ее зовет Сулейман. Она чувствовала, будто ее выпустили из темной душной комнаты в светлый сад. Ибрагим еще долго смотрел вслед Хюррем, потом усмехнулся и пошел к себе в кабинет. — Хюррем, ты так быстро пришла, — удивился Сулейман и поцеловал ее в лоб. — Я сама шла к тебе. Пришла бы раньше, если бы не встретилась с Ибрагимом Пашой. Он теперь Великий Визирь, — сказала Хюррем, пытаясь скрыть в своем голосе неприязнь к Паше. Сулейман это подметил. — За что ты его так ненавидишь, Хюррем? — спросил Сулейман. — Почему сразу ненавижу? Просто у нас антипатия… Взаимная. — И с чего ты взяла, что взаимная? Мне кажется, Ибрагим очень даже хорошо к тебе относится! — Сулейман, давай закроем тему, — сказала Хюррем и страстно поцеловала своего Повелителя в губы. — Ибрагим… Паша, — улыбнулась Мерьем. Паргали улыбнулся в ответ, и они вместе пошли гулять по саду. — Что ж… Поздравляю. — Спасибо, Госпожа. Какой хороший сегодня день, — сказал Ибрагим, смотря на безоблачное небо. — Для Вас точно. Просто замечательный день, — согласилась Мерьем. — Да, и проблема с Хатидже Султан решилась сама собой, — улыбнулся Ибрагим. — Что ты имеешь ввиду? — Думаю, что у Великого Визиря шансов на руку сестры султана больше, чем у хранителя султанскими покоями. — Да ты прав. Ахаха. А ты шустрый, Ибрагим. — Только вот, Госпожа, мне нужна Ваша помощь. — Хмм. Слушаю. — Не могли бы вы посоветовать мне в мужья Хатидже Султан Повелителю. Я в долгу не останусь. — Ладно. Я предложу тебя. Взамен… Если мне что-нибудь понадобится, я скажу. — Спасибо, Госпожа, — поблагодарил Ибрагим, и они продолжили гулять по солнечному саду. В это время в покоях Махидевран. — Мне разлучают с Мустафой на целый год, може, т и больше! Я не выдержу! — ныла Госпожа. — Махидевран Султан, но вы же живы. Разве это плохо? — недоумевала Гюльшах. — Разве вы не этого хотели? — Ты не понимаешь, Гюльшах. Целый год я не увижусь с сыном, целый год Мустафа будет здесь, в опасной близости с Хюррем, целый год я буду переживать за моего Шехзаде: не сделает ли чего-нибудь с ним эта ведьма и ее подруга! Единственное утешает — ты будешь здесь. Не упускай моего сына из вида ни на секунду! Не доверяй этим двум русским! Я надеюсь на тебя, — сказала Махидевран и приказала слугам вынести ее вещи в карету. «Госпожа, мы уже виделись с Вами сегодня, но я не посмел высказать все мои чувства Вам лично. Я далеко не трус, я убил многих людей на войне, я иду в бой, не думая о смерти, так как знаю, что выиграю битву, но я не могу, смотря Вам в глаза, сказать, как сильно я скучал по Вам, как сильно хотел увидеть Вас вновь, как сильно я люблю Вас. Если Вы придете в дворцовый сад, чтобы встретиться со мной, то я буду самым счастливым человеком на земле. Буду ждать вас около фонтана. Молкочоглу Бали Бей.» Это письмо Мерьем увидела, как обычно на своей кровати. Ее сердце бешено заколотилось, дыхание сделалось более частым. Она быстро накинула платок на голову и пошла, побежала к Бали Бею. Он ходил около фонтана, как и написал в письме. — Госпожа, честно говоря я и не надеялся… — начал было Бали Бей, Мерьем кинулась на него и крепко крепко обняла. Потом они долго молчали, просто смотря друг другу в глаза. Когда насмотрелись, пошли гулять по саду и разговаривать, о чем только можно. Они просто наслаждались друг другом, им было хорошо вместе, когда один слышал дыхание другого, биение его сердца, он был на седьмом небе от радости, ему казалось, что у него выросли крылья, что он может распустить их и полететь далеко-далеко. Они долго гуляли, пока не дошли до шатра. В нем сидел маленький Шехзаде Мустафа. Он выглядел очень опечаленным, казалось, что он вот-вот заплачет. Мерьем подошла к нему. — Шехзаде, что-то случилось? — А кто ты такая? — спросил Мустафа. Она только что поняла, что еще ни разу не разговаривала с Шехзаде лично. — Мое имя Мерьем, Мерьем Султан. — Я слышал, что ты много времени проводишь с моим папой и Ибрагимом. — Да, Шехзаде, Вы правы. Мы с Повелителем и Ибрагимом обсуждаем государственные дела. И все-таки, что с Вами, Шехзаде? — Моя мама уехала. Ее очень долго не будет, я скучаю, — сказал Шехзаде. Мерьем стало жалко Мустафу. — Шехзаде, я слышала, Вы любите драться на мечах. Говорят, что Вы даже дворцовых стражников победили! Не могли бы Вы оказать мне честь и подраться со мной. — Мерьем улыбнулась. Шехзаде немного отвлекся от своих мыслей о матери. — Но ты ведь девушка! — А что, девушки не могут уметь драться на мечах? Тем более меня тренировал сам Повелитель. — Ну хорошо, а потом я подерусь с Бали Беем, — сказал Мустафа, когда к ним подошел Молкочоглу. — Как прикажете, Шехзаде, — сказал Бали Бей и улыбнулся. Сулейман вышел на балкон вместе с Хюррем. Они заметили дерущихся Мустафу и Мерьем. Сулейман и Хюррем долго за ними следили. Потом Мерьем и Шехзаде остановились. Мерьем подошла к Мустафе, посадила к себе на шею и начала бегать с ним между клумб. — Она всегда любила детей, — сказал Хюррем. — Думаю, она станет хорошей матерью, — ответил Сулейман. — Ты хочешь выдать ее замуж? — Почему нет? Она молода, красива и умна. — И у тебя уже кто-нибудь на примете? — Нет, но думаю, что скоро кто-то найдется. Хюррем, — Сулейман посмотрел ей в глаза, — я подумал, а почему бы нам не выехать из столицы куда-нибудь. В Эдирне, например, и отдохнуть ото всех. Там такая хорошая природа. Возьмем Мехмеда и Мустафу и будем там охотиться, а ты пока будешь с Мерьем. Можешь даже Гюльнихаль с собой взять! — Сулейман, эта очень хорошая идея! Мерьем, думаю, тоже захочет поохотиться! — сказал Хюррем и поцеловала Сулеймана в губы. «Какой сегодня замечательный день!» — подумала Хюррем.