Тихая поступь

      Утопая в противоречивых чувствах после всего произошедшего, Гарретт надеялся, что никогда больше не повстречает ни Уну, ни уж тем более того человека, который пытался его шантажировать, и у которого он, по сути, украл медальон, подменив его на подделку, когда девушка была без сознания. Шли дни, плавно перетекая в недели; Город жил обычной жизнью, однако что-то было не так, это чувствовалось – уж слишком тихо стало вокруг, не к добру это. Лето хоть и не закончилось, но напористо напоминало о скором наступлении холодной и ветреной осени – сильная жара спала, можно даже сказать, что сошла на нет, ибо кроме обильных дождей и пробирающих ветров август не радовал ничем.       Больше всего Гарретта радовало не то, что он сумел обмануть девчонку, забрав настоящий медальон, а то, что помимо бумаг, которые намеревалась отдать Уна, он ухватил ещё и копии, которые девушка сделала по непонятной для него самого причине. Благо и она, выполняя работу лишь механически, невдумчиво, и Граф никогда не интересовались такой важной информацией всерьёз – по ходу дела, кроме «больших часов», что фигурировали в описании «в первом предложении первого абзаца первого листа», притом указаны они были лишь как приближенный ориентир, цитирую: «В городском районе, где располагаются большие механические часы»; речь о его реальном местонахождении, конкретном помещении не шла. Прочитав всё это впервые, вор понял, что вообще напрасно потратил время, ибо с учётом всего понаписанного они искали бы его очень долго. Он был уверен, что никто, абсолютно никто не сможет его найти; отчасти Гарретт был прав – он выбрал действительно интересное место для проживания. Однако всё же кое-кто смог преодолеть преграды на пути и забраться на самый верх башни, цепляясь большими и пушистыми лапами за деревянные элементы конструкции, безалаберно и нагло войдя в чужой дом через окно. Признаться честно, увидев того самого кота, который ластился к нему в доме Уны, Гарретт поначалу недоумевал, однако позже, когда перестал пытаться логически размыслить над тем, как уличное животное нашло его, вор решил, что встретить снова этого пушистого зверя с мягкой, но запутавшейся от грязи шерстью, ему гораздо приятнее, чем его хозяйку или её сообщника. Побродив немного по подоконнику, кот решил безалаберно и без разрешения спуститься на первый этаж, перед этим оставив грязными лапами следы своего пребывания. Даже если бы вор захотел словить наглое животное для того, чтобы выдворить из убежища, вряд ли ему это удалось бы с первой попытки – кот хоть и был упитанным, однако абсолютно недоверчивым, сторонился чужих людей, разрешал себя трогать лишь немногим, а монотонные поглаживания по шерстке вообще не переносил. Спустившись, кот залез на витрину трофеев, аккуратно рассекая между награбленными драгоценностями. Он направлялся прямиком к своей цели – в самом углу лежал ничем непримечательный медальон Уны, признаться честно, особой красотой он не отличался, даже немного угнетал общую картину. Ходили слухи, что на тринадцатом году жизни котов нужно убивать – они становятся слишком умными. Никто не знал, сколько лет этому, но, подойдя ближе, по запаху кот сразу же определил ту блестяшку, которую носила девушка, изредка подкармливающая его. Гарретт понял, что наглое животное перешло уже все границы – мало того, что оно забралось в его дом, так еще и расхаживает по его витрине, недвусмысленно присматриваясь к так тяжело доставшемуся медальону. Спустившись к коту, Гарретт схватил его за шкирку и, повернув его мордой к себе, увидел, что к шее животного крепко привязана маленькая бумажка. Не успев удивиться тому, что кто-то вместо обычных почтовых птиц стал использовать котов, Гарретт чуть было не ощутил на себе гнев дикого животного, тянувшего острые когти к лицу. Вор сорвал бумажку, откинув злобного кота подальше от себя, на что последний обиделся и, важно подняв хвост, потопал по направлению к окну. Развернув послание, Гарретт понял, что зачем-то понадобился той, кто когда-то спасла его – Королеве Попрошаек, однако смущал его тот факт, что послание приволок этот чёртов кот.       Несмотря на всё, Гарретт отложил дела и направился в логово отправителя. Гуляя по ночным улицам Города, вор чувствовал, что что-то кардинально изменилось – за все время пути к цели он не встретил ни одного революционно настроенного горожанина, оглашающего во всеуслышание вещи, которые знал каждый, но никто не хотел осознавать, опасаясь за себя; не увидел он никого, желающего отдать свою никчёмную жизнь ради благой недостижимой цели – ради мира и жизни, а не существования. Затишье, как известно, предвестник бури.       Забравшись в логово, Гарретт увидел в центре комнаты Королеву в окружении двух бродяг, помимо них в комнате присутствовал еще один человек, девушка, которая стояла спиной ко всем находящимся в помещении, работая над чем-то, стоя рядом со столом. Почувствовав присутствие Гарретта, Королева перевела своё внимание на гостя, встав со стула и направившись к нему. Бродяги покинули помещение, а девушка, стоявшая спиной, обернулась и, устремив озлобленный взгляд на Гарретта, также решила подойти на расстояние, на котором он сможет услышать всё, что она намерена была ему высказать.       - Гарретт, мне не очень хотелось тебя отвлекать от дел, но это милое создание, - Королева указала рукой на Уну, - она очень просила, очень хотела тебя видеть. Я не смогла ей отказать – она уже не первый раз спасает моих попрошаек от голода.       Гарретт был удивлен, как это «милое создание» умудрилось втереться в доверие к такой умной женщине – в его голове возникла фраза «змею пригрела», он не принимал другого варианта, подразумевающего то, что Уна совсем неплохой человек.       - Мадам, вы разрешите нам вместе с этим, кхм, - Уна осмотрела вора с ног до головы и решила как можно более иронично назвать его, - с этим господином поговорить наедине?       Королева, улыбнувшись, кивнула головой и вернулась на кресло, занявшись своими делами. Гарретту уже не нравилась эта идея, признаться честно, даже просто разговаривать с Уной откровенно ему не хотелось, а тут беседа грозила вылиться в ещё больший конфликт. Девушка пошла по направлению к двери и, когда заметила, что вор не собирается за ней идти, возмущенно уставилась на него и поманила пальцем, словно звала в теплое и уютное совместное ложе, а не выяснять отношения. Надо сказать, такой жест удивил, и одновременно ему захотелось понять, чего же эта девушка хочет от него теперь. Несмотря на всё, он пошел за ней и, выйдя из помещения, позволил Уне схватить его за руку, сжимая, – наивная, надеялась удержать его.       - Медальон верни, - бросила девушка ему в лицо, постепенно перемещая руку выше, направляясь к старой плечевой ране.       - Я тоже не рад тебя видеть, - сказал Гарретт, уже не жалея о том, что согласился с ней поговорить, наслаждаясь ненавистью девушки и одновременно её бессилием.       - Он не тебе принадлежит, Гарретт, верни. - Девушке казалось, что такой настойчивый тон подействует, но нет.       - Хочешь вернуть, выкупай. - Гарретт улыбнулся, чувствуя победу на ней. Рукой Уна подобралась к старой ране и надавила – Гарретт вмиг схватил её за руку и откинул. – Ощущение, что наступил на змеиное гнездо.       Уна глубоко вздохнула и, обозлившись ещё сильнее из-за столь обидного сравнения, поняла, что выплескивать на него свой гнев не стоит – может привести к необратимым последствиям. Однако, она не сдержалась: чувствуя себя пешкой в «особняковых политических игрищах», которые постоянно устраивал кто-нибудь из её окружения, терпя отношение к себе, как к вещи, она не смогла, просто не смогла.       - Да ты… да ты знаешь кто?.. - Уна хаотично дышала, стараясь успокоиться и чувствуя, что в её сердце разгорается пламя ненависти. – Безродный, грязнокровный… наверняка в детстве твои родители выкинули тебя на улицу, видя, какая алчная мразь у них растёт.       Почувствовав, что пожар ненависти затронул уже и его, причем обжигая довольно сильно, Гарретт, сам от себя не ожидая, поднял руку и влепил ей пощечину. Девушка попятилась назад и, упав на колени, прижала холодную ладонь к горящей щеке, убрав взгляд подальше от вора в надежде, что он не увидит ее состояния, граничащего с отчаяньем.       - Этот медальон, - Уна шептала, пытаясь проглотить обиду и прийти в себя, - если он разобьётся, то вместе с ним умру и я. – Девушка встала и, схватив вора за плечи, буквально выкрикнула, уставившись ему прямо в глаза: - Я не хочу. Я больше не хочу умирать.       Гарретт понял, что немного перегнул палку – бить девушку было совершенно необязательно, да и к тому же низко. Он испытал то, что прежде не чувствовал по отношению к этой девушке – жалость и яростное желание стереть этот эпизод из памяти; кем бы она ни была, она не заслужила такого отношения к себе. Гарретт, не слушая того, что говорила Уна, поднес руку к её лицу и провел пальцами по щеке, осматривая, насколько сильно ударил.       - Ну ничего, даже ссадины не осталось, скоро щека примет такой же бледно-трупный цвет, как и остальная кожа, - заключил он, окончив осмотр повреждения.       - Руку убери, - прошептала Уна, думая, что он собирается ударить её ещё раз. – Руку убери! – крикнула она громко и, откинув его руку, отстранилась.       - А я только хотел предложить тебе более интересный способ обмена твоего бесценного медальона, - сказав это, Гарретт развернулся и специально медленным шагом пошел к выходу, понимая, что девушка согласится на всё, чтобы получить его обратно. Он был абсолютно прав.       - И что же ты хочешь от меня? – Уна сложила руки на груди, закрывшись от дальнейшего откровенного разговора, однако она жаждала услышать ответ. Гарретт остановился и, развернув голову в ее сторону, слегка улыбнулся. Заметив его реакцию, девушка сжалась еще больше.       - Я уверен, что ты согласишься сделать для меня всё, что я скажу.       - Переходи сразу к делу, - перебила его Уна, желая закончить этот разговор.       - Всё просто – укради для меня тот маленький зеленый камушек, что твой сообщник носит на груди. - Гарретт внутренне ликовал, понимая, что поставил перед девчонкой одновременно невозможную и унизительную цену. Однако сама виновата – надо было соглашаться, когда предлагал выкупить за деньги.       - Да тебя, я вижу, нехило задели мои слова. - Уна бросила на него снисходительный взгляд, но всё, на что она могла рассчитывать в ответ - это фатальное безразличие.       - Обменяем завтра, на этом самом месте, в это же время. - Вор, не обращая внимания на возмущения девушки, развернулся и пошел прочь.       - Завтра? Да ты больной совсем что ли? – крикнула Уна ему вслед. – Я даже его имени не знаю, не то что где он находится!       Кричала она, однако в пустоту. А выбора-то и не было: желание получить медальон на руки и понимать, что с ним всё будет в порядке, как и, собственно, само желание жить, затуманивало сознание, генерируя в голове совершенно дикие варианты развития событий, доходило вплоть до размышлений об убийстве ради чертового камня. Уна немного слукавила, сказав, что не знает о том, где находится Граф: после того, как он втёрся в доверие к Генералу, захватив его самого ненавистного врага, Гарретта, он стал больше времени проводить у него в особняке, изучая интересные, а порой и очень познавательные государственные бумажки. Вероятнее всего, стоило вернуться в «родной» дом. Девушка понимала, что таким унизительным образом вор пытается проучить её за всё то, что она высказала ему, разгневавшись на его отвратительное предложение выкупить то, что всегда принадлежало ей.       В то время, как Уна раздумывала над планом дальнейших действий, Гарретт вернулся в своё убежище и осознал, что будет гораздо интереснее посмотреть на безнадежную попытку девчонки выкрасть камень. Несомненно, это было бы прекрасным развлечением на один вечер, равно как и тот спектакль со спасением и лечением, что устроила девушка.       На следующую ночь, за несколько часов до наступления времени обмена, Гарретт прихватил с собой медальон и, бродя по Городу, случайно обнаружил Уну на одной из улиц. Она, одетая в своё старое платье, явно куда-то торопилась. Спустя некоторое время, девушка свернула с улицы и пошла по подворотням. Вор не отставал, а Уна, изредка оглядываясь, не замечала его. Вскоре девушка остановилась у одного из многочисленных домов и, повторно осматриваясь на предмет слежки за ней, постучала в дверь. Гарретт знал это место – тут обедневшие ювелирные мастера создавали красивые и, надо признать, искусные подделки. Вор понял, что Уна, не собираясь рисковать жизнью, крадя у Графа подвеску, придумала довольно легкий и хитрый способ – заказать копию у ювелира, тем более, что такие мастера брали совсем немного за работу, а могли сделать даже по рисунку. Гарретт усмехнулся нелепой попытке девушке его провести, однако, одновременно с этим почувствовал восхищение по отношению к ней – редко увидишь людей, способных решать проблемы неординарными способами. Он не хотел признаваться себе в том, что ему всё больше нравится эта ситуация, а особенно предвкушал тот момент, когда она, смотря ему прямиком в глаза, будет нагло врать о том, как мастерски украла камушек. Продолжив следить за ней, он понял, что она зачем-то направляется в особняк, в котором в данный момент должен был находиться Граф. Решив приблизить неминуемую встречу, Гарретт выждал, когда Уна выйдет на безлюдную улицу. Когда это произошло, он опередил ее и вынырнул из тени очередного закоулка, немного напугав неожидающую девушку.       - Мы же договорились о встрече в другом месте, - начала Уна.       - Я помню, но мне что-то очень захотелось помочь тебе с похищением кулона.       - Помощничек мне тут нашёлся. - Уна закатила глаза и, игнорируя собеседника, продолжила свой путь.       - Странно пытаться избегать человека, в чьих руках то, что тебе очень нужно. - Гарретт достал медальон и протянул его в сторону Уны. Девушка, приблизившись, попыталась вырвать его из рук вора, однако её старания не увенчались успехом. Она хотела выразить своё негодование, но вовремя осознала, чем это может закончиться.       - Я ещё не успела забрать камушек.       - Ну так замечательно, пошли вместе, ты заберёшь, а я посмотрю.       Понимая, что ляпнула глупость и теперь никак не отвертится, Уна нехотя отправилась дальше, уже предвкушая провал своего плана на счет подделки и чувствуя себя довольно некомфортно из-за сопровождения.       Дойдя до особняка, они удивились отсутствию охраны во дворе: что-то тут явно не так. Гарретт начал осматриваться, однако в действительности никого из стражи рядом не было. Уна не стала медлить – она могла позволить себе войти даже через парадную дверь, но решила пролезть через окно комнаты, в которой ютилась многие годы. Кое-как забравшись, она закрыла окно в надежде, что Гарретт останется стоять в сторонке, не заходя в здание. Собственно, именно это он и делал, пока Уна его видела. Девушка проверила наличие подделки – всё было на месте, она могла спокойно подождать в комнате десяток минут, а потом как ни в чем не бывало вернуться к вору, гордо вручив её. Однако Уну настораживал тот факт, что особняк никто не охранял, и она решила выйти, чтобы быстренько осмотреться, благо этот дом она знала, не очень хорошо, но всё-таки знала. Девушка практически бесшумно пробралась в комнату, рядом с которой находился кабинет, в котором Генерал проводил большую часть времени. В комнате, на стене, которая являлась общей между этими двумя, висела большая картина. От любопытной нянечки Уна когда-то узнала, что изображение-то не простое, а с секретом – за ним находилось небольшое отверстие, через которое можно было бы посмотреть на происходящее в кабинете. Воспользовавшись уловкой, Уна не без шума чуть отодвинула картину и, заглянув в щель, увидела в другой комнате двух людей – Графа и Генерала. Она не могла услышать, о чем они беседовали, однако девушка чётко разглядела, что произошло дальше: в одно мгновение Граф достал нож и хладнокровно воткнул его в спину собеседнику, из-за чего тот беззвучно упал наземь. Уна вздрогнула и отстранилась – понять, с каким человеком она имела дело, ей удалось лишь сейчас; она догадывалась, что благодаря поимке Гарретта с её помощью этот человек получит расположение Генерала… а значит, и способ безнаказанно его убить?       Девчонка мигом выбежала из комнаты и наткнулась на Графа, также торопившегося покинуть место убийства. Она вскрикнула и, уставившись на него, от страха попятилась назад. Увидев странный взгляд и трясущиеся руки девушки, Граф вмиг приблизился и, схватив девчонку за горло, приподнял над землей.       - Говорил я тебе, девочка, чтоб сидела тихо и больше никуда не лезла. - Он улыбался, но это только больше пугало Уну. Медленно, но верно Граф сжимал пальцы, лишая девушку возможности нормально дышать; она брыкалась, вцепилась в его руку, словно коршун когтями в добычу, однако это не помогало. Из последних сил девушка решила пойти на отчаянный шаг – кое-как дотянулась до кармана, в котором лежал кулон, и, достав его, показала мужчине в надежде, что благодаря этому он отпустит её или ослабит хватку хотя бы на несколько секунд, чтобы она смогла сбежать. Это не подействовало – он был непреклонен; казалось, что ему доставляет удовольствие смотреть, как медленно умирает человек. Через мгновение Уна, уже практически потеряв сознание, увидела, как взгляд мужчины остановился, а зубы сжались – мгновенно он, пронзенный стрелой, ослабил хватку и упал наземь, но еще находясь в сознании. Еще не до конца понимая, что произошло, девушка, откашливаясь, схватилась за горло и пыталась прийти в себя. Откуда-то сверху спустился Гарретт, видимо он стрелял, находясь на балке, подвешенной под потолком. Девушка, обессилев, еле держалась на ногах, поэтому, когда Гарретт подошел к ней, она практически рухнула на него, вцепившись пальцами в его спину, лихорадочно вдыхая воздух то ли от того, что Граф практически задушил её, то ли от банального страха из-за произошедшего. Всё бы ничего, но стоять посреди коридора чужого дома, тем более охраняемого изнутри, довольно опасно. Спустя мгновение, именно в этот коридор заглянул проворный охранник и, увидев полуживого Графа и известного вора, держащего испуганную девчонку, тут же поднял такой гул, что Гарретту пришлось брать ситуацию в свои руки и, как говорится, «делать ноги» из этого особняка вместе с девчонкой. Будучи в этом деле мастером, вор смог без труда скрыться даже от десятка охранников, отправившихся на его поиски по всей территории особняка. Хотя Уна, вцепившаяся в него, словно клещ, не казалась ему тяжелой, но изрядно отвлекала, от страха прижимаясь только сильнее. Отойдя достаточно далеко от места преступления, Гарретт остановился.       - Ты так и будешь на мне висеть?       - Нет, извини. - Казалось, девушка окончательно пришла в себя, однако её руки до сих пор тряслись, хотя это, вероятнее всего, уже не от страха, а от слишком холодного ветра. Она отстранилась и, опустив глаза, не знала, как вести себя дальше по отношению к человеку, который желал ей зла на словах, но спас от смерти. – Я… я так и не достала камешек… Тот, что я показывала Графу, когда казалось, что всё кончено, он не настоящий.       - Зато я достал. - Гарретт, покопавшись в вещах, которые успел прихватить во время незабываемого путешествия по особняку, нашел кулон и показал его девушке, никак не реагируя на её крайне удивлённое выражение лица. Подойдя ближе, он ладонью приподнял её подбородок, чтоб лучше рассмотреть, сохранились ли следы после попытки задушить девушку, совершенно не волнуясь по поводу того, что Уне такой жест, скорее всего, не понравится. Проведя грязным пальцем по чистой бледной коже девушки, вор оставил на шее девушки след, выделяющийся даже сильнее, чем те красные пятна, образовавшиеся после попытки убийства. Про себя заключив, что он мог и не торопиться с выстрелом в спину Графа – следы на шее показались ему настолько смехотворными, что даже засосы, оставленные в порыве страсти, выглядели бы более серьезной травмой – она наверняка смогла бы еще чуток потерпеть удушение. Закончив осмотр, вор повесил на шею девушки украденный камень и с чувством собственной важности отстранился, считая себя победителем по всем пунктам – и девушку спас, и доказал ей, что она не способна выполнить даже такую мелочь, как кража несчастного кулона.       - Медальон верни, - спокойным тоном попросила Уна.       - Уж извини, теперь никак: кулон-то заполучила не ты. – Гарретт оттягивал обмен украшения отнюдь не потому, что он имел какие-то планы по поводу его продажи, а потому, что ему хотелось узнать, на что пойдет девчонка ради него. По правде говоря, вору и особо заняться-то было нечем, кроме этого.       - И долго ты собрался со мной играться?       - Играться? – Гарретт, сделав вид, что ничего не понимает, достал медальон и как будто бы случайно разжал руку, выронив его на землю. Медальон упал на булыжник, из которых была выложена брусчатая дорога, и, достаточно сильно ударившись о твердое покрытие, потрескался, однако не сильно. Уна вмиг согнулась от боли, словно получила удар ногой в живот – она говорила, что медальон жизненно важен для неё, но вор не верил. Не в силах держаться на ногах, она чуть было не рухнула на землю, однако Гарретт, понимая, что немного переборщил, подхватил девчонку. Ему было наплевать, что из-за его «игры» ей больно, наплевать, что девчонка может умереть. Подобрав медальон, он решил убраться с этого места как можно быстрее, что и сделал, вскоре заняв достаточно удобное место для наблюдения за улицами Города. Раздумывая над тем, что с девчонкой делать далее, он увидел, как огромной шумной толпой простые люди вышли на улицы, вооружившись факелами и вилами; словно агрессивно настроенная саранча, они кричали о недовольстве нынешним монархом, убивая недовольных ночным шумом. Под руководством радикально настроенных народных лидеров, они собрались на центральной площади и, словно дикая стая, рвали на части, поджигали стражников, пытавшихся восстановить порядок. Вот вам и буря, однако. Хотя и до этого безумства Гарретту не было дела – единственное, что его действительно заинтересовало, так это то, что почувствует девушка, если он решит нежно провести по медальону пальцами, тщательно ощупывая каждый участок.