Душа складає зброю вниз
***
Чоноп уходит из комнаты совершенно бесшумно, словно тень, исчезает за дверью. А Дэхён так и остается по ту сторону. По ту сторону двери в жизнь Чонопа. Как бы ни пытался, как бы ни кричал, ни умолял, ни выламывал эту деревянную преграду, тот не слушает, уходит. А каждый раз вместе с ним уходит, утекает сквозь пальцы и возможность быть вместе. Чоноп знает, чувствует взаимность, но этого мало. Для него этого слишком мало, словно крохотный кирпичик в фундаменте их взаимоотношений. Но ведь без этого нужного компонента рухнет всё, завалится, превратится в мусор. И с каждым таким тихим «это неправильно» Дэхён сам начинает думать так же. Что это действительно неправильно, неестественно, против природы. Они обречены, и выхода нет. Но ведь судьба не разбрасывается попусту стрелами великого и глубокого чувства, сплетая жизни в единую красную линию, и ей виднее, кто кому. Но почему-то они не верят в это. И Чон каждый раз проклинает с горечью в сердце это чувство. Будоражащее, пылкое и до боли ядовитое чувство. Любовь. Мун уходит сразу же, почти не вникая в слова, сказанные старшим, и решает за него, за себя. Без лишних споров, разговоров и лишних взглядов, в надежде, что так будет лучше, легче. Вот только душа неприятно ноет и хочет обратно, к нему, к любимому. Они одни, эти нелепые ссоры выжимают остатки разума, а в голове после остается лишь один густой туман. Душу наизнанку, а Дэхён всё чаще думает, что не тот. Не твой человек, не твоя половинка, не твой спутник на всю жизнь, просто так получилось. Просто так сложились эти дурацкие обстоятельства. Вот только больше уже ничего не хочется, и всё чаще приходится отводить взгляд, будто ничего не было. Будто они не принадлежали друг другу, не были вместе, не любили. Но Чон с каждой минутой хочет прокричать его имя вслух, а вместо него с уст срываются слова ненависти за глаза. Ведь в лицо никогда не скажет этого, потому что это неправда. Сердце чувствует, что они - одно целое, связаны, просто необходимо немного подождать, и всё наладится. Но только это «наладится» не особо спешит к дверям его счастья, когда карие, любимые карие глаза блекнут при виде Дэхёна. Он проклинает всё на свете, каждую мелочь, каждый минимум, что должен быть между ними. Чоноп всегда будет не таким. Не таким, как все остальные. И судьба отправляется далеко и надолго, потому что жестоко. Жестоко, будто издеваясь, она тычет Дэхёна носом в него, сталкивая за кулисами перед выступлением, в коридоре ночью, когда захочется попить, в машине, в гримерке. И руки бы повыдергивать этой дурной судьбе, потому что Дэхёну с ним - не судьба. Потому что Чоноп не тот. Не тот, не такой, с ним всё не так. С ним всё наизнанку, под другим углом, с другого ракурса. Потому что Мун уже решил. И решил за двоих, потому что так лучше. Они не должны, это неправильно и категорически запрещено. А Дэхён так и будет носить «табу» для него. Но с каждым разом становится не по себе, душно, и выворачивает наизнанку, а сердце срывается вниз, туда, к самым пяткам. И хочется взять за руку, прижать к себе и сказать, что «всё наладится». С каждой следующей ночью невыносимо смотреть на то, как ворочаются на соседней кровати в поисках необходимого тепла, потому что сквозняк, и одеяло не греет. Потому что не тело мерзнет, а душа. Потому что на сердце тонкий слой, тоненькая корка инея прочно оседает на мышцу, охлаждая, остужая пылкий запал юного влюбленного сердца. Потому что лучше заснуть и не просыпаться, чем провести ещё одну ночь в одной комнате, но не вместе. Не трогать, не смотреть, не думать. Но сны всё чаще снятся, а, закрыв глаза, рисуется он. Такой знакомый, до дрожи родной. С яркой улыбкой на губах, и хочется вырвать себе сердце и душу. Хоть их давно унесло в открытый океан пустоты и прибило камнем к другому берегу, а доплыть никак. Дэхён оседает на пол, прислоняясь спиной к холодной стене, и поджимает ноги к груди, делая глубокий вдох. Но только легкие пронзает острая боль, а воздуха не хватает, и он заходится глухим кашлем, будто что-то едкое опаляет легкие изнутри. Ладони печет, и он до боли сжимает кулачки и стискивает челюсти, закусывая внутреннюю сторону щёки. Глаза предательски начинают слезиться, и он дрожащей рукой тянется к кровати, на которой должен лежать телефон. Гулкое упрямое сердце шепчет его имя, а слезы скользят по бледной коже, когда с экрана смотрит пара ореховых глаз. Такие глубокие, с золотыми пестрыми звездами, с отголосками счастья. Чоноп выскакивает на улицу, натягивая шапку с капюшоном, и скрывает лицо под черной маской. Пронзительный холодный ветер пробирает до костей, и он ежится, судорожно вертя головой по сторонам, вжимая голову в самые плечи, потому что замерз. Он спешит к входу в метро, ныряет в шумный и быстрый поток людей, спускаясь по лестнице к платформе. В вагоне не так тесно и душно, и он, став напротив дверей, начинает бегать глазами по объявлениям, рекламах и прочему тексту на проспектах к электричке. И юноша шумно сглатывает, когда читает простую обыденную надпись на стеклянной поверхности напротив: - Не прислоняться. Мун выскакивает из подземки на следующей остановке, выбегая на улицу, и со всех ног мчится к общежитию. Он сбивает пару прохожих, и, извиняясь, спешит к пункту назначения. Потому что не уверен, потому что действительно испугался и решил, то не отпустит больше. Потому что страшно. Ключи выскальзывают из дрожащих рук, и он едва слышно ругается, но облегченно вздыхает, когда открывает дверь. Не разуваясь, Мун залетает к себе в комнату и скрипит зубами, когда видит вокалиста. Сжавшегося на своей кровати под одеялом в клубок и мелко дрожащего.Обійми мене так лагідно, і не відпускай
Чоноп тихо, как умеет, подходит ближе, и садится на корточки, с тревогой всматриваясь в родное лицо. Дэхён хмурится и морщит нос, а щёчки едва блестят и виднеются мокрые дорожки. - Обними меня, - голос пропитан и искажен болью, а Мун накидывается на этот комок и сильно-сильно стискивает его в объятьях, будто сейчас отнимут. - И не отпускай, прошу тебя.Твоя весна прийде нехай
Сжимая чашку холодными пальцами до хруста, Дэхён зажмуривается и что есть силы сглатывает противный ком, закусывая губу до крови. Так неправильно, неестественно, не должно быть, не поймут. Не поймут, осудят, высмеют. Но когда напряженных плеч касаются чьи-то теплые ладони, которые мягко движутся к ключицам, а после его крепко обнимают за шею, прижимая к сильной груди, и острый подбородок ложится на плечо, а мягкие и горячие губы касаются виска и невесомо целуют, он уверен в обратном. - Но мы справимся, хён.