POV Драко
На несколько мгновений я замираю в ошеломлении, пытаясь осознать, что только что произошло. Мало того, что я убил мантикору магией, но ещё и Палочка сработала в моих руках как надо. Голос Гермионы возвращает меня в реальность, и я оборачиваюсь. Лавгуд и Тонкс помогают ей подняться и, едва ей удаётся поймать равновесие, она кидается ко мне на непрочных ногах. — Драко! — дрожащими руками она сжимает мою рубашку, а я обнимаю девушку в ответ. — Я думала... я... — Всё хорошо, любовь моя, — я слегка отстраняюсь и только сейчас замечаю у неё кровь от нанесённой мантикорой раны. В это же мгновение она теряет сознание. — Гермиона! Тонкс призывает Добби, и он трансгрессирует нас из замка.POV Гермиона
Боль настолько невыносима, что я даже не знаю, что хуже: быть под воздействием Круциатуса или быть придавленной к полу мантикорой, пока её когти впиваются в тело. Лишь в объятьях Драко боль ненадолго отступает, и я что-то говорю, но даже сама не могу понять, что, и тем более не могу разобрать его ответ. А в следующее мгновение мой мир и вовсе погружается во тьму.POV Драко
По возвращении в убежище Гермиону размещают в моей комнате, и я всё время остаюсь с ней. Когда Лавгуд и сестра Уизли приходят залечить ей раны и сменить одежду, я выхожу в коридор, чтобы поговорить с Поттером. — Проверь, будет ли она тебя слушаться, — говорю я, протягивая ему Палочку. — Меня слушалась. Он направляет Палочку на кресло, произнося заклинание левитации. — Работает, — с удивлением бормочет Поттер, потрясённый не меньше меня. — Она «говорила» со мной в замке. Сказала мне убить мантикору. И мне это удалось, с помощью магии, — несколько секунд мы молчим, обдумывая этот факт. — Ты... что-нибудь слышишь сейчас? — Она словно просит её использовать... этот голос... будто искушает, — он возвращает мне Палочку. — Если она всё ещё тебя слушается, то, полагаю, ты её хозяин. И пока я держу её, я вновь слышу её голос. Используй меня... Ей почти невозможно сопротивляться. Часть меня хочет оставить её себе, и к чёрту Поттера. — Не знаю... Если она слушается нас обоих, то откуда нам знать, кто её настоящий хозяин? К тому же тебе ведь ещё надо убить Волан-де-Морта. В конце концов, если с помощью этой Палочки удалось победить нечто, что по определению невосприимчиво к магии, то уж Волан-де-Морт для неё проблемой не станет. Поттер не отвечает, задумавшись. — Когда мы искали информацию по Дарам Смерти и крестражи, мы узнали кое-что и о Бузинной палочке. История её использования написана кровью: она переходила другому владельцу, только когда предыдущий умирал, будь то в дуэли или от старости. Что если всё дело в том, что я не убил тебя, а просто обезоружил? И поэтому сейчас она слушается нас обоих? На мгновение я теряю дар речи от ошеломления. Ну конечно, теперь всё сходится. Все истории о Бузинной палочке, которые я слышал до этого момента, кроме одной, всегда заканчивались чьей-то смертью. Единственный раз, когда всё было иначе — это когда Гриндевальд просто украл её из магазина. Предполагалось, что предыдущий владелец умер от естественных причин, а не пал жертвой кровавой дуэли. — В таком случае я думаю, она всё же твоя, — я протягиваю ему Палочку, но Поттер не спешит её брать. — Пусть побудет пока у тебя, — я замечаю в его глазах страх. Чего он боится? Я молча убираю Палочку. Поттер кивает и уходит, и как раз в этот момент из комнаты выходят младшая Уизли и Лавгуд. Я возвращаюсь к Гермионе, закрывая за собой дверь. Игнорируя стул, я сажусь на кровать и беру руку девушки в свою. Гермиона такая бледная и холодная, что лишь по её спокойно вздымающейся груди можно понять, что она жива.POV Гермиона
Я просыпаюсь в объятьях Драко, который, должно быть, заснул, ожидая моего пробуждения. Последнее, что я помню — нападение мантикоры, так что мне требуется некоторое время, чтобы немного прийти в себя. Видимо, меня доставили в убежище, пока я была без сознания. — Драко? — окликаю я лежащего позади меня парня, и уже через мгновение он, взволнованный, нависает надо мной. — Ты в порядке? Ничего не болит? — он с нежностью и осторожностью проводит ладонью по моей щеке и раненому плечу. — Всё нормально. Что произошло? Как тебе удалось убить мантикору? — вместо ответа он вытаскивает из кармана палочку, но не свою, а Бузинную. — Ей? Но мантикор нельзя убить магией. — Видимо, эта Палочка — исключение. Заклинание сработало. — Подожди, твоё заклинание? Так ты теперь её хозяин? — Пока не понятно, — он пожимает плечами и убирает Палочку. — Я поговорил с Поттером. У него тоже получается её использовать, — далее он рассказывает мне, что слышит голос Палочки и что Гарри решил оставить её Драко, по крайней мере, пока. — Я хотел отдать её Поттеру, но он отказался. — Скорее всего он не хочет быть её хозяином. Он никогда не искал власти... да и судя по этому мистическому «голосу», это явно не обычная палочка. Учитывая историю её владельцев, она как-то по-особенному воздействует на хозяина, а Гарри всегда был довольно восприимчивым к подобным вещам. История с Окклюменцией показала, что Гарри сложно противостоять тому, что пытается проникнуть в его мозг, в том числе и Бузинной палочке. Он прибережёт её до решающего боя с Волан-де-Мортом, но впоследствии вряд ли станет её использовать.POV Драко
Я не успеваю ответить, так как внезапно Гермиону начинает сильно трясти. Она сгибается пополам, вцепившись в мою руку и стеная от боли. Я готов отдать что угодно, чтобы забрать у неё эти страдания. — Гермиона, в чём дело? Что с тобой? — Позови... Полум...ну... — я не хочу оставлять её одну, но она снова резко вжимается спиной в кровать, отпуская мою руку и хватаясь вместо этого за матрац, говоря: — Быстрее! — Лавгуд! — пулей вылетая из комнаты, я врываюсь в гостиную, прерывая обсуждение дальнейших действий. — Гермиона... она... — я даже не знаю, как описать в чём дело, поэтому просто увлекаю Лавгуд за собой назад в комнату. Когда мы приходим, Гермиона всё ещё мечется в агонии. По её щекам текут слёзы, и почему-то видеть это мне тяжелее, чем когда её пытала моя тётя. На несколько мгновений я замираю, и за это время кровать Гермионы уже окружают Лавгуд и остальные. Когда я пробиваюсь сквозь них, я вновь занимаю своё место возле девушки, позволяя ей взять мою руку. Другой рукой я касаюсь её лица, стараясь успокоить. — Гермиона, любовь моя, борись с этим. Что бы это ни было, ты сильнее этого. Ты всегда сильнее, — кажется, что я пытаюсь успокоить и себя тоже. Я стараюсь гнать прочь мысли о том, что я могу потерять Гермиону, но они всё настойчивее пробираются в моё сознание. Молли Уизли велит всем уйти, позволяя остаться только девушкам. Она виновато на меня смотрит, а её сын, кладя руку мне на плечо, выводит меня из комнаты. И в этот момент отпустить руку Гермионы кажется мне труднее всего, что я когда-либо делал.POV Гермиона
Эта боль не похожа ни на что. Круциатус — это одно, когти мантикоры — ещё ладно, но это... Это что-то совсем иное. Каждая клеточка моего тела словно разрывается на части и горит, всё внутри кипит, и мне просто хочется содрать с себя кожу, чтобы хоть как-то охладиться. Кажется, будто по венам течёт не кровь, а лава. Я даже не могу говорить — только стонать от боли. Я смутно ощущаю столпотворение вокруг себя, стараюсь сконцентрироваться на голосах, на словах Драко, его глазах... но вот звучит голос Молли — и Драко больше нет, а я могу лишь ловить обрывки фраз. — ...яд мантикоры? — Нет... слишком много времени прошло, — кажется, они пытаются определить причину моего состояния. Это же не может быть как-то связано с мантикорами, правда? Яд мантикоры не только смертелен, но и действует мгновенно. Тем временем от меня начинает постепенно ускользать сознание, и я теряю возможность дальше следить за обсуждением, так как даже глаза держать открытыми становится уже непосильной задачей. Смутно ощущаю, что меня раздели, слышу чей-то резкий вздох — возможно, Полумны — после чего окончательно погружаюсь во тьму.