POV Гермиона
Я жалею о своём решении почти сразу же после ухода Добби. А что если он пострадает? Что, если Малфой откажется? Мне нужно как-то отвлечь себя от подобных мыслей, поэтому я встаю с кровати и решаю помочь Молли на кухне. Она готовит полдник, и мне легко удаётся завязать несерьёзный разговор, однако наша маленькая идиллия продолжается недолго. Мы не успеваем приготовить ещё и половины, когда Рон врывается в комнату. — Косой переулок атакован! — моя душа уходит в пятки. Нам нужно дать ответный бой. Мне нужно дать ответный бой. Встреча с Малфоем неизбежна, и, если Добби успел передать ему сообщение вовремя, сейчас отличный шанс узнать его ответ. Мы с Молли бросаем наше занятие и торопимся вместе со всеми трансгрессировать.POV Драко
Мы находимся здесь уже около получаса. Крики невинных рассекают воздух, магазины пылают в огне, люди в панике — это то, чего мы и хотели добиться. Мракоборцы пытаются противостоять нам, но, естественно, тщетно, так как эти ничтожества ни на что не способны. Я даже не уверен, что сам в своём уме. Одно ясно точно: членов Ордена ещё нет. Но они же уже должны были ответить, значит ли это, что они не появятся? То есть я смогу избежать встречи с Грейнджер? К сожалению, нет. Едва эта мысль мелькает в моей голове, посреди переулка начинают появляться волшебники и волшебницы, посылая в нашу сторону всё больше и больше заклятий. Некоторые Пожиратели, в том числе и я, встают на защиту. Я не могу разобрать, кто ещё в наших рядах. Я различаю только моего отца и тётю Беллу. Всё кругом размыто дымом от заклятий и языков пламени. Где-то среди сражающихся я слышу голос Поттера, который отдаёт приказы вместе с другими ответственными членами Ордена. Его союзников я не вижу, так как дымка застилает мне глаза. В конце концов она становится настолько густой, что мне приходится применить рассеивающее заклинание. И я тут же жалею об этом.POV Гермиона
Из-за дыма я едва могу дышать, не говоря уже о способности что-либо видеть. Внезапно воздух вокруг расчищается, и я понимаю, что у кого-то точно такие же проблемы с ориентированием, как и у меня, однако, когда мой взгляд сталкивается со взглядом применившего рассеивающее заклинание, я замираю, так как эти глаза так же туманны, как и дымка, мгновение назад обволакивающая меня. Я в онемении смотрю на слизеринца, но не я одна. Рон уже занёс палочку, чтобы поразить его заклинанием, и моё тело, словно двигаясь само по себе, кинулось встать перед ним. Какое бы заклинание он ни собирался сотворить, я просто не могла допустить, чтобы оно достигло Малфоя. При всём моём желании позволить Рону атаковать что-то внутри меня всё равно стремится остановить его, хоть мне и стыдно это признать. Используя невербальное заклинание, я обезоруживаю Рона, одновременно защищая его от другого заклятья, которое летит ему в спину. Прикладывая невероятные усилия и демонстрируя всю свою ловкость, я подхватываю палочку друга. — Спасибо, Герми! Чтоб его… — я чувствую укол вины. Когда мы встаём, я осматриваюсь и замечаю, что его уже нигде нет. Может, теперь мы квиты? Почему-то я не очень в этом уверена. Когда я возвращаю Рону палочку, мы снова разделяемся. Это война, с которой по жестокости не сравнится ни одна магловская. Взрывы раздаются со всех сторон, бьётся стекло, вокруг летают обломки зданий, скамей, фонарей… Несколько осколков царапают мне лицо, и у меня возникает лёгкое ощущение дежавю, вызываемое струящейся по лицу кровью. Я не рискую вытирать её из опасения задеть осколки, которые, вероятно, остались в ранах. Сквозь дым я вижу мракоборцев, добивающих павших врагов. Однако наше поражение — лишь вопрос времени. Нам нужно отступать, и как можно скорее. Кто-то выстрелил в моём направлении, но заклинание пролетело мимо и поразило чудом уцелевшее до сих пор здание. Я слышу, как кто-то выкрикивает проклятья, и в то же мгновение оказываюсь впечатана в землю с небывалой силой. Откуда-то издалека до меня доносятся крики Рона и Гарри. Я завалена щебнем и обломками стены, но также чувствую на себе вес чего-то мягкого и тёплого. — Пошли, Рон! Мы должны сражаться! — голос друга далёким эхом проносится внутри моей головы. Они думают, что я мертва? Меня задевает, что они даже не пытаются спасти меня, но я их понимаю. В конце концов это война. Спасение жизней многих важнее спасения жизни одного. Голова кружится, и я издаю стон, когда неожиданно осознаю, что больше не чувствую сверху давления, только на ногах. Даже в темноте я вижу, что обломки приподняты надо мной. Я непроизвольно протягиваю руку к свободе, и мои пальцы касаются лёгкой гладкой ткани. Несмотря на кромешную тьму, я могу чётко различить сияющие, как тогда, при луне, глаза. Убирая ткань, я вижу, как кровь течёт оттуда, где его ударило. Время, кажется, замирает. Капли крови выступают на его волосах, медленно стекают по щеке и падают на мою.POV Драко
Я смотрю прямо в её глаза, но на самом деле я практически их не вижу, потому что всё моё внимание сфокусировано на крови, стекающей по моему лицу и падающей на её израненные стеклом щёки. Наша кровь смешивается и, по правде сказать, я не могу уже на её лице отличить свою кровь от её. — Мы одинаковые… — всё это время до меня не доходит, что я снова спас её. Я думаю только о том, что вызвавшие войну предрассудки на самом деле абсолютно пусты и бессмысленны. Она рождена маглами, я — чистокровный волшебник, но сейчас нашу с ней кровь никто не сможет различить. Я не могу различить. Я только вижу в темноте под обломками тихий блеск наших капель крови, как они смешиваются и совершенно ничем не отличаются. — О чём ты говоришь? Нам надо выбираться отсюда! — все ещё пребывая в шоке, я не могу произнести ни слова. — Малфой, очнись! — её голос пропитан паникой. Стоит ей посмотреть на меня этими умоляющими глазами, и я моментально прихожу в себя. Я откидываю мантию, скрывающую нас обоих, и прикладываю невероятные усилия, чтобы сдвинуть гору обломков со своей спины, причём, так, чтобы мы оставались скрыты от взоров других. Едва мы свободны, я отстраняюсь от неё, так как в мантии нет нужды: для укрытия хватает темноты, обломков и дыма. — Ты снова в долгу передо мной, Грейнджер, — я не совсем уверен, почему снова спасаю её или почему подмигиваю, когда говорю это. Мне нужно «сохранять лицо», сделать так, чтобы в конце концов это вышло мне на пользу. Я усмехаюсь, пытаясь вернуть себе вид своего малфоевского высокомерия. — Это значит, что ты принимаешь моё предложение? — скептически спрашивает она в ответ. Приподняв бровь, она встречает мой взгляд. Я игнорирую вопрос. — Я не могу вечно спасать тебя. Лучше подумай о своей безопасности, — я сразу же возвращаюсь на поле боя, не желая встретиться со взглядом, который провоцирует у неё мой ответ. Я не хочу видеть выражение её лица, когда хромаю прочь и пока очевидна боль от травм после падения на нас стены. Невозможно сказать, кто побеждает, но ясно, что уже эвакуированы все не имеющие отношения к войне люди. Остались только Пожиратели Смерти и члены Ордена. Я прорываюсь сквозь толпу, сам удивляясь своей способности уклоняться от заклятий в моём-то состоянии. Однако, чтобы продолжать идти, мне всё-таки приходится вспомнить некоторые исцеляющие заклинания. Внезапно издалека я слышу дикий рёв, сопровождаемый зелёными лучами. Волан-де-Морт явно вне себя. — Вы заплатите за это! — последний звук похож на свист, и я гадаю, что же его так вывело. Он попадает в поле моего зрения, пуская лучи Авады направо и налево, кажется, не целясь и не заботясь о том, кто попадёт под удар. Я и сам пару раз чуть не оказываюсь на прямой линии поражения, но в последний момент успеваю отпрыгнуть.POV Гермиона
Я наблюдаю за тем, как он покидает нишу, которую проломила в земле стена, упавшая на нас. Он оставляет меня с предупреждением, отказавшись ответить на мой вопрос. Как мне кажется, я на долгое время погружаюсь в раздумья и возвращаюсь к реальности, только когда слышу рёв Волан-де-Морта. Это вызывает у меня мурашки, и внутри меня всё сжимается. Никогда прежде я еще не испытывала такого ужаса. У меня очень плохое предчувствие. Я рвусь в самую гущу людей, протискиваясь в первые ряды. Зелёные молнии мечутся во все стороны, и, сколько бы люди ни бежали, они все падают замертво. Гарри ещё не отдал приказа об отступлении, поэтому это делаю я. — Уходим! Трансгрессируйте! Быстрее! — наконец до всех доходит, что они волшебники и могут трансгрессировать, а не просто убегать. Я же жду, пока последний из наших покинет это поле боя. Однако то, что я вижу в последний момент, разрывает моё сердце на части. Остались только я, Гарри и Рон. Они всё ещё не знают, что я жива, и я не спешу оповещать их об этом, тем самым отвлекая от более важных вещей. Я понимаю, что мы потеряли не так много, как мне казалось. Но, когда я вижу следующую вспышку зелёного света, моё сердце замирает. Всего один луч, видимо, последний перед тем, как Волан-де-Морт убеждается, что никого из членов Ордена на поле боя не осталось. И этот луч направлен в сторону Малфоя. У меня нет ни единого шанса успеть его спасти. Тем не менее кто-то другой справляется с этой задачей. Тонкое тело, облачённое в чёрное с серебряным одеяние и окутанное заклятьем, бросается в последний миг перед более высокой фигурой Малфоя. Он издаёт сдавленный крик, когда она оседает в его руках. Даже из моего укрытия я легко опознаю каскад белоснежных волос. Я вижу её лицо, когда Малфой падает на колени, прижимая её к себе. Её. Нарциссу Малфой. Словно ребёнок, он всхлипывает над бездыханным телом матери. Что-то внутри меня рвётся подойти к нему и утешить хоть как-нибудь. Он больше не выглядит тем плохим парнем, который доставал меня в школе, или тем запутавшимся в себе человеком, чьи взгляды я ловлю в последнее время. Нет, сейчас это маленький мальчик, плачущий над погибшей мамой. Моё сердце обливается кровью при виде этой картины, и я понимаю, что чувствовала и вела бы себя в такой ситуации точно так же. Другие Пожиратели Смерти не удостаивают его даже взглядом. Сам Волан-де-Морт просто отворачивается. Взглядом я нахожу Малфоя-старшего, смотрящего на его сына и теперь уже покойную жену. На мгновение мне кажется, что в его глазах появляется что-то человеческое. Я ожидаю, что он подойдёт к сыну, чтобы скорбеть вместе с ним, однако моё ожидание не оправдывается, потому что мужчина просто поворачивается и идёт за своим предводителем, а мои отвращение и презрение к этому человеку поднимаются на новый уровень. — Я буду ждать тебя в Хогвартсе через час, юный Малфой, — эти слова кажутся мне произнесёнными с ещё большим холодом, чем я когда-либо слышала от Тома Реддла. Все уходят, оставляя маленького мальчика Малфоя позади оплакивать свою мать. Не знаю, что на меня находит, но, как только мы остаёмся одни, я покидаю укрытие. Он не двигается с места, даже когда я подхожу к нему. Я кладу руку ему на плечо, и, вопреки моим ожиданиям, он не пытается стряхнуть её и вообще никак не реагирует. Я опускаюсь возле него на колени. Его взгляд зафиксирован на лице матери. Даже мёртвая, она прекрасна. Теперь я вижу, от кого Малфой унаследовал свои аристократические черты лица. Грация ощущается даже в том, как Нарцисса лежит, бездыханная, в руках сына. — Малфой… — он сжимает челюсти, предупреждающе сверкая глазами. Обращаясь к нему по-другому, я стараюсь говорить с максимальной мягкостью, — Драко… — он заметно расслабляется, снова уступая место маленькому мальчику, — Предложение всё ещё в силе. И всегда будет, я обещаю. Пожалуйста, подумай об этом. С этими словами я покидаю его, не в силах больше видеть его страдания. Малфои не плачут, но я отчётливо видела слёзы, стекающие по его щекам с тех пор, как я позвала его по имени. Нет, Малфой бы не заплакал. Тот высокомерный плохой парень ни за что бы не заплакал; возможно, не заплакал бы даже тот запутавшийся в себе человек. Но этот новый Малфой, Драко, способен на настоящие слёзы.