Бриг «Багровый фламинго»

Из-за миридийских пиратов Милли была на редкость взвинчена. Вечером того дня, когда пришлось взять на борт пассажиров затонувшей шхуны, Уолтер, зайдя в каюту капитанши, обнаружил, что она, съёжившись, прячется под одеялом, лихорадочно подсчитывая вслух количество оружия на «Фламинго». – Да что тебе эти миридийцы! – воскликнул он. – Я ж говорю – мы разобьём их в два счёта. – Уолтер, не знаю! Боюсь – и всё! – всхлипнула девушка, прижимаясь к нему. – Ладно тебе. Давай поговорим о чём-нибудь более весёлом. Например, о нашей женитьбе. Какие у тебя с собой документы? – Документы? – удивилась Милли. – Да, кажется, своих никаких. Есть рекомендательное письмо Билли, написанное его матерью леди Мариной три года назад, и его же паспорт, – покопавшись в ящиках комода красного дерева, стоявшего возле кровати, она извлекла на свет две помятых бумажки. Уолтер с интересом посмотрел на паспорт покойного капитана: – Та-ак, что тут у нас. Достопочтенный Уильям Уэстфилд Гаттерн, шестнадцать лет. Род Гаттернов, владения – область Элрингтон. Внешность – вот! Тут самое важное. Хм... Росту невысокого, волосы чёрные, на лицо смуглый, нос прямой... – Я вот думаю – почему он аристократ, а кожа загорелая? – улыбнулась Милли. – Это не он, это папаша барона Кантера себе жену из Саудании взял, вот у них и пошла темнокожесть... Глаза тёмно-зелёные... – он посмотрел на Милли и вздохнул. – Вот тут промашка, у тебя синие. Твоё счастье, что никто из наших твоего паспорта не видел. Ладно... Рот обыкновенный, подбородок округлый. Особых примет нет. – Ну и? – выжидающе спросила Милли. Уолтер усмехнулся и взял с её стола перо, чернила, кальку и чистый лист бумаги. – Нотариус потребует бумаги, золотко, так что придётся немножко поработать. У девушки округлились глаза: – Ты собираешься подделать паспорт? – Золотце, что тут такого возмутительного? Ты уже два месяца под чужим именем живёшь. Я мозгами пораскинул – мало ли какие совпадения бывают, кто-нибудь из старых знакомых твоей матушки может жить в Джарисон-Хэйвене и нас узнать, или, ещё хуже, может встретиться кто-то из офицеров с «Розамунды». Осторожность не повредит. К тому же я не испорчу паспорт Билли – средств для этого у меня нет, да и не особый я в этих делах ловкач – я напишу новый. Он приступил к делу. Описание Уильяма Уэстфилда Гаттерна он переписал под кальку почти целиком, заменив только цвет глаз. Подпись судьи, выписывавшего паспорт, скопировал особенно тщательно. А потом поднял глаза на глядевшую на него по-прежнему с сомнением Милли. – Ну, дорогая, какое мы тебе имечко придумаем? Только не надо всяких Эсмеральд и Джеральдин, а то нотариус нас, чего доброго, запомнит. – Давай тогда Анну Джонс, проще не бывает, – пожала плечами Милли, и Уолтер заметил, что в её глазах вновь зажёгся смешливый огонёк. Но замечание было абсолютно резонным – чем проще, тем лучше. – Сделаем мы тебя уроженкой, ну, скажем, Горма... – разыгралась у него фантазия. Горм был рядом с Элрингтоном, и судья, выписывавший бумаги для Гаттернов, наверняка занимался и жителями приморского города. – А возраст ещё поменяй – мне семнадцать, – открыла наконец-то тайну Милли. – Нет, видишь ли, мне легче переписывать, чем самому писать что-то новое. Почерк-то должен оставаться тем же. Судий, выдающих паспорта, в отличие от простых вальзийцев, обозримое количество. Разница же несущественная. В итоге спустя полчаса на бумаге значилось: Анна Джонс. Шестнадцать лет. Не замужем. Подданная вальзийской короны. Место жительства – город Горм, Тресковый ряд. Род деятельности – продажа рыбы на рынке. – Ну а ты будешь со своим паспортом? – спросила Милли, нерешительно посмотрев на новое имя, к которому ей ещё предстояло привыкнуть. Поразмыслив, Уолтер всё же сказал правду: – Почти. Я только профессию себе там подправил, сделал себя ловцом жемчуга. Понимаешь, Милли, твой предшественник выкупил меня из тюрьмы, поэтому мне не очень хочется сильно мелькать перед представителями закона. Но, к счастью, Уолтеров Робертсов на этом свете много, проверять не будут. – Ты прав. – Давай теперь подготовим нашу с тобой историю. – Какую историю? А, про то, что мы бежим в Сауданию? – Вот именно, – Уолтер старательно перерисовывал с паспорта Билли печать. – Опять же, мы просто должны подстраховаться. Юристы разные бывают. Есть добрые, а есть... э-э... въедливые. Для обозначения последнего из встреченных Уолтером на жизненном пути прокурора, того самого, из-за которого Уолтеру дали тридцать лет тюрьмы (тридцать лет! Он и на пятнадцать-то ничего не сделал!), слово «въедливый» было самым мягким из возможных. Уолтера даже передёрнуло, когда он вспомнил тот процесс. Сколько было убито пассажиров корабля? Как это десять, когда у капитана по спискам убито тридцать девять? Сколько убили вы сами? Как это троих? Ваш пистолет в общей сложности стрелял пятнадцать раз. Как не перезаряжали? А вот тут вас видел свидетель... и тут свидетель... и там свидетель... – Уолтер? – окликнула его Милли. – Так что с нашей историей? – Ах, да. История. Скажем, так. У нас с тобой завязался роман в Горме, ты забеременела, и тебя выгнал из дому строгий отец. Милли покосилась на свой живот: – Э-э, Уолтер? Мне что, подушку под одежду подложить? Ни один нотариус в здравом уме не поверит такой спичке, как я. – Подложи подушку, конечно, – Уолтер тоже оглядел худенькую фигурку невесты. М-да, тут без реквизита не обойтись. Хочется надеяться, что нотариус не окажется до такой степени въедливым, чтобы заставить какую-нибудь обретающуюся поблизости горничную на ощупь убедиться в достоверности истории молодых. – Так вот, – продолжил он. – Я в тот момент как раз собирался плыть искать удачу в Саудании и взял тебя с собой. Но мы не хотим неодобрения со стороны что туземцев, что колонистов и поэтому собираемся пожениться как можно скорее. – Но маме нам потом придётся говорить, что наш брак оформил на судне капитан? – Милли, золотце, да что ж ты вдруг засомневалась! Говорю же – ты под именем Билли уже которую неделю нами командуешь, а тут вдруг испугалась какой-то мелочи, нужной для благого дела! – Видишь ли... – Милли, замявшись, прикусила губку. – Я не знаю, смогу ли я соврать маме. – Золотко, ну что ты! Ты, между прочим, уже ей сообщила, что работаешь поварихой на исследовательском судне – так ведь? – Уолтер шутливо ткнул в неё пальцем. – Одно дело, если бы мы, допустим, сказали ей, что поженились, а это было бы враньём. Ну а так мы ведь и вправду поженимся. Разве твоя мама разберёт, кто там подписался в низу брачного свидетельства – нотариус или капитан? В крайнем случае скажем, что взамен временной судовой бумаги на обратном пути получили в Джарисон-Хэйвене официальную. Вот и не придерёшься. Милли наморщила лобик, раздумывая, но потом, улыбнувшись, согласно кивнула. – Уговорил, так и быть. Тем временем Уолтер, закончив с паспортной печатью, поспешно ополоснул измазанные чернилами руки в лохани в углу и начал расстёгивать куртку: – Милли, я больше не могу. Ты так очаровательна, когда о чём-то серьёзно думаешь и вот так вот хмуришься... – он поцеловал по очереди её тонкие брови, и Милли потянулась к нему. Следующие дни до подхода к самому Джарисон-Хэйвену прошли спокойно. Уолтер одно время опасался, не придётся ли Милли слишком по нраву спасённый капитан «Маргарет», рыжий, тощий мечтательный юноша Томас Джейклин, действительно славный и добрый малый. Он был во многом похож на Милли – и самоотверженностью, и наивностью; поэтому Уолтер в первый день просто места не находил и везде, где возможно, сопровождал Милли. Но Томас интересовал Милли только как один из спасённых пассажиров – она пару раз в день заходила к ним, чтобы узнать, хорошо ли их кормят и не обижает ли их команда, но никого она особо не выделяла, и у Уолтера отлегло от сердца. «Не начинай дурить, – пристыдил он сам себя. – Милли с тобой полностью откровенна. Если кто-то другой бы ей приглянулся, она бы не стала водить тебя за нос. А вот если ты будешь беспричинно ревновать, вот тут она точно может обратить свои взгляды куда-то в другую сторону». Приближающийся Джарисон-Хэйвен заметила Милли, бегавшая на нос высматривать землю даже во время обеда. Часть корсаров, Уолтер в их числе, вышла на палубу сразу же, услышав радостные крики, и убедилась, что Крошка Билли не ошибся. Но в большинстве своём матросы предпочли доесть обед и выйти лишь после этого. Милли носилась по палубе, разрумянившаяся, встрёпанная, счастливая, и Уолтер едва сдерживался, чтобы не подхватить её в объятья и не закружить в воздухе. – Джозеф! – дёрнула Милли за рукав хмуро смотревшего куда-то вдаль первого помощника. – Джозеф! Ау! «Багровый фламинго» Джозефу Авери! – Билли, тише, не мельтеши, – сказал Джозеф. – Передохни, и так уже который день по всему кораблю бегаешь. – Ты что, не рад, что мы доплыли? – удивилась Милли. Уолтер улыбнулся – Милли всё ещё не до конца выучилась общаться с первым помощником. Сейчас было видно, что по какой-то причине ему не до шуток и веселья. – Джозеф! – повторила она. – Да что с тобой? Тот указал куда-то вперёд: – Что, больше никто из вас этого не видит? Глаза разуйте! Такой тон означал, что дело действительно серьёзно. Уолтер тоже, прищурившись, вгляделся в синюю даль и темневшую вдали гавань. И увидел, что среди движущихся пятен – вечно снующих возле порта Джарисон-Хэйвена кораблей – несколько движутся не куда-нибудь, а от острова. И не просто от острова, а явно прямиком по направлению к бригу. – Таможня? – предположил он. Джозеф, одолживший тем временем у Дика подзорную трубу, покачал головой: – Ничего подобного. Приглядитесь все. Там на мачтах миридийские флаги. Веселье сразу как-то захлебнулось. Несколько корсаров по очереди взяли у Джозефа трубу и удостоверились в этом. Милли поникла и придвинулась поближе к Уолтеру, бросив на него перепуганный взгляд. Он ободряюще улыбнулся ей, она вздохнула и, очевидно, собралась с силами: – Привести бриг в боевую готовность! Артиллеристы – к пушкам! В суматохе, последовавшей за приказом, когда корсары кинулись каждый за своим оружием, Уолтер улучил момент, чтобы ещё раз шепнуть Милли: – Не переживай, золотко. Прорвёмся. Сейчас мы им такое устроим, что им кракены после этого лёгкой прогулкой покажутся. – Ой, спасибо, что напомнил! – спохватилась Милли и, перекрикивая общий шум, позвала двоих артиллеристов: – Оскар Бленк! Ты – стой у левого борта и следи, не полезут ли кракены! Герберт Уинтер! Та же задача, на правый борт! До Уолтера донеслись по очереди два отклика «Есть, капитан!» Молодец Милли, ведь и вправду все чуть не забыли о печальном опыте битвы с де Гуарре. Учитывая, что миридийских (или чьих-то там ещё) кораблей несколько, бой, если он начнётся, будет жестоким, а если из моря вылезут осьминоги-исполины, «Багровый фламинго» будет обречён. К счастью, теперь, когда артиллеристы встали на заграждение, эти твари, если подплывут близко, учуют своим неведомым животным нюхом, что кто-то на бриге держится начеку. Ружьё в каюте самого Уолтера лежало на видном месте. Вскоре он уже стоял на палубе, готовый к битве. А корабли всё приближались, и только слепой бы уже не различил на их мачтах миридийских флагов, а на палубах – множества вооружённого народу. Стоявший на носу ведущего корабля черноволосый мужчина лет тридцати, вскинув пистолет, гаркнул по-вальзийски без всяких предисловий: – Спустить флаг! Выдать мне немедленно Уильяма Гаттерна! – А не подавишься? – рассвирепела Милли. – Кто ты вообще такой? Миридиец? – Ага, сейчас, – возмутился незнакомец. – Саймон Кантер, к твоим услугам, ублюдок. Если твоя маманя выпросила у папеньки в минуту слабости доверенность на треть наследства, со мной никакие фокусы точно не прокатят! Ситуация начала напоминать Уолтеру давнюю историю с «Розамундой». Значит, кто-то проболтался, что Уильям Гаттерн жив... Но, по крайней мере, этот павлин не знал, что с тех пор на корабле многое поменялось. – Без боя мы не сдадимся, жалкий трус! Ты поднял чужой флаг, чтобы тебе не мешали выслеживать меня! Моя матушка обеспечила меня деньгами, а твоя, видно, тебя не научила даже элементарной чести! Бей их! И на сей раз корсары среагировали мгновенно. Спустив курок, Уолтер услышал слаженный грохот сотни орудий и даже разглядел обалдевшее лицо Кантера, не ожидавшее такого отпора. – Йо-хо! Пли! – закричала Милли, и прозвучал второй залп, прежде чем шайка Кантера опомнилась.