Бриг «Багровый фламинго»

Когда Амелия увидела эту отвратительную статью в газете, вся та ненависть, что полыхала в душе в день убийства Уолтера, пробудилась вновь. Этот никчёмный индюк… убийца её любимого… да как он смеет?! Как он смеет наслаждаться победой и привалившим наследством, когда Уолтер мёртв? Если бы Саймон Кантер по-тихому забрал деньги себе, не обращая внимания на наличие Билли и корсаров – да Амелии было решительно плевать на состояние какого-то неведомого барона, пусть она и переоделась в одежду его сына! Но этот гад подстроил «Багровому фламинго» подлейшую из ловушек, убил Уолтера… да и «Фламинго», если вдуматься, затонул по его вине – если бы столько народу не полегло в битве у Джарисон-Хэйвена, с полноценной командой бриг ни за что бы не сел на мель! Когда погиб Уолтер, Амелия думала, что нет в мире более тяжкой скорби. Но теперь, когда к незаживающей, пусть и притупившейся боли первой утраты присовокупилась свежая рана… «Мало кто с брига спасся»! Ехидина Джозеф, бесстрастный Куница, Джерри с его альбатросами, шумливый Питер, Гэмб с неизменной бутылкой в руке… Неужели все они, ставшие Амелии за два месяца почти родными, теперь, как и Уолтер, погребены в морской пучине? Одно было ясно точно. Раз она ничего не могла сделать, чтобы помочь погибшим, она должна отомстить Саймону Кантеру! Из-за её задумки забеспокоилась Мейбл – Амелия спешно попыталась напустить на себя невозмутимый вид, хотя сама была вовсе не уверена в том, что не наделает-таки глупостей. Долгое время она сидела, невидящим взглядом уставившись в газету. Напрямую добраться до Саймона Кантера практически невозможно. Он барон, теперь ещё и богатый, она – простая рыбная торговка... Ну что ж, придётся действовать окольными путями. На столике в их с Мейбл комнате ещё лежал путеводитель, который Мейбл выдали в банке. Сама бывшая горничная ничего не заподозрила, когда Амелия, отложив газету, пошла в комнату – должно быть, она решила, что Анна захотела отлежаться после переживаний. Амелия мысленно двадцать раз поблагодарила добродушную трактирщицу Грету из Мондж-Пойнта, выучившую её читать – как бы иначе она нашла всё, что ей было нужно?.. Ну, точнее, не то чтобы прямо всё – но достаточно, чтобы с чего-то начать. Как выяснилось, Саймон Кантер жил не в самом портовом городе Джарисон-Хэйвена, а в местечке Бэрреллплэйн, милях в тридцати к северу. Недавно построенный Лазоревый дворец – гордость Бэрреллплэйна, – сообщал путеводитель. – Он был спроектирован по заказу Саймона, сына Юстейса, 3-го барона Кантера. Игра света и тени на голубом граните, который в изобилии добывается на нашем острове, поражает воображение... Так, значит, дворец гранитный. Жалко – а то Амелии уже пришла в голову мысль о поджоге. Но этого следовало ожидать – деревянных зданий на Джарисон-Хэйвене очень мало. Дворец окружён небольшим парком, стилизованным под дикий лес, в котором можно почувствовать себя возвратившимся в континентальную Вальзию, – пафосно продолжал путеводитель. – Саймоном Кантером после строительства дворца были специально закуплены тридцать фазанов и десять павлинов, кроме того, в парке живут по три пары оленей и косулей. Почти весь парк открыт для посетителей – каждый может посидеть у фонтана в тени раскидистой жериланской пальмы. Н-да, жериланские пальмы, фазаны и павлины не то чтоб были обыденным зрелищем в континентальной Вальзии, но Амелию сейчас это не слишком волновало. Главным было то, что дворцовый парк был открыт. Великолепно! Значит, к Саймону Кантеру Амелия сумеет подобраться очень и очень близко, не вызвав у того никаких подозрений. Она начала действовать со следующего же дня. – Я хочу пойти погулять, – стараясь выглядеть как можно невиннее, сообщила она Иззи. В это время Мейбл как раз ушла покупать что-то для Мелли, а мистер Эрнскотт в своём кабинете беседовал с управляющим порта – именно поэтому Амелия и выбрала момент, чтобы обратиться к доверчивой хозяйке. – Ой, прогуляйся, конечно! – закивала, как и следовало ожидать, юная миссис Эрнскотт. – Лучше всего по нашему Дуговому кольцу – это самый хороший квартал. Доктор Мэдоуз и мне всегда говорил, что свежий воздух в таком положении полезен. В таком положении!.. У Амелии, ещё не свыкнувшейся с беременностью, на мгновение защемило сердце: а что, если в будущих планах мести что-то пойдёт не так? Ведь сейчас не только она сама гораздо уязвимее, чем обычно, но есть ещё и ребёнок. Ребёнок, которого надо выносить, родить и вырастить – опять же ради Уолтера. Но она тут же расправила плечи. «Что-то пойдёт не так», тоже мне! С таким настроением можно было из Мондж-Пойнта носа не высовывать. Всё у неё получится. С таким трусом и подлецом, как Саймон Кантер, не справится только полный болван. Взяв с собой часть сбережений, накопленных за время торговли, Амелия вышла на Дуговое кольцо. На этой улице, точнее, на этом её участке, действительно жили самые богатые люди города – стоимость жилья на Джарисон-Хэйвене зависела от его удалённости от моря и, соответственно, от штормов и волн. Как Амелия подозревала, все здешние господа были друг с другом знакомы, и если кто-то проболтается Эрнскоттам о её затее... Она свернула в сторону от сверкающих позолотой и стеклянными витражами особняков. Пройдя по узенькой улочке в сторону порта и убедившись, что дома вокруг все простые, из серого камня, она подошла к уличному музыканту, вяло крутившему шарманку: – Скажи, добрый человек, как отсюда добраться до Бэрреллплэйна? Шарманщик без всякого интереса посмотрел на неё: – Извозчика взять. Десять шиллингов. – Спасибо! А где извозчика найти? – Те, кто туда едет, обычно болтаются во-о-он там, – музыкант махнул рукой в ту сторону, откуда Амелия и пришла. – От Дугового кольца, между Фрэнксон-Мэнором и Вилла-Либерте, начинается дорога. Там и станция, – и он снова закрутил ручку шарманки. Дав ему шиллинг за указания (шарманщик стал заметно менее равнодушен ко всему сущему), Амелия кинулась обратно. Главное теперь, чтобы её никто не высмотрел из жителей всех этих вилл. Несколько раз приходилось останавливаться, когда накатывала тошнота. Хорошо ещё, что нынешний губернатор Джарисон-Хэйвена бдительно следил не только за общественным порядком, но и за чистотой: примерно через каждые сто шагов стояли урны. Где Фрэнксон-Мэнор, Амелия, к счастью, заметила, пока уходила от Эрнскотт-Хауса – на ограде перед каждым домом на Дуговом кольце висели таблички с названиями. За стрельчатыми, под старину, башенками Фрэнксон-Мэнора и впрямь обнаружилась ведущая прочь от города дорога, а в нескольких сотнях ярдов Амелия увидела приземистое строение, окружённое множеством повозок самого разного сорта – от изящных наёмных карет до простых, даже не крытых телег. Подойдя поближе, она убедилась, что на станции, как и в городе, бурлила жизнь. Уж казалось бы, разве часто ездят здесь люди из города в город – лошадей не так уж много, а остров не слишком большой, при желании можно и пешком пройти... Но нет, служащие бегали между повозками, что-то выкрикивали, что-то бурно обсуждали... – До Бэрреллплэйна за десять шиллингов кто-нибудь довезёт? – прокричала Амелия, растерянно встав посреди этой суматохи. Один из служащих остановился рядом с ней: – Бэрреллплэйн, говоришь? А тебе куда именно? – В парк у Лазоревого дворца, – без запинки ответила Амелия. – Погулять там хочу. Говорят, самое красивое место острова. – Парк, говоришь? Это будет двумя шиллингами больше. Он за городом. Лады. Твоё счастье, милочка – через час будут лошади. – Договорились, – кивнула Амелия, а сама между тем в панике думала: как же с Мейбл и Эрнскоттами быть? Если через час она только отправится в путь, когда же она вернётся? Даже Иззи не поверит, что она с утра до вечера гуляла по Дуговому кольцу. Они разволнуются, понятное дело, всю полицию острова поднимут на ноги… ни того, ни другого Амелии решительно не хотелось. Путеводитель она прихватила с собой и теперь порадовалась своей предусмотрительности. Заметив одного из служащих, тащившего коробку чёрных карандашей, она робко попросила одолжить один на пару минут и, вырвав листок из брошюрки, накарябала: Я уехала выслеживать Кантера. Не переживайте, всё будет хорошо. Вернусь, когда смогу. Анна Один из работавших на станции мальчиков на побегушках, в основном занимавшихся уборкой и кормивших лошадей, согласился за несколько медяшек отнести записку в Эрнскотт-Хаус. Амелия несколько раз подчеркнула, что бумажку нужно было передать мисс Уилсон и только мисс Уилсон. Ни в коем случае не хозяевам дома – пусть наивной Иззи Кантер и не нравился, неизвестно, как отреагирует её муж, узнав, что Анна Джонс объявила новоявленному барону войну. Эти богачи всегда друг с другом сотрудничают – даже если их друг от друга выворачивает. Лошадей она ждала на станции, наблюдая за царившей вокруг суетой. Оказалось, что потому все так и носились, что лошадей не хватало категорически – если те, что возили обычных пассажиров между городами, ещё как-то успевали везде, где требовалось, то с породистыми скакунами был сущий кошмар. Многие переселенцы из Вальзии не желали отказываться на новом месте от верховой езды, а уж не пощеголять каретой, приезжая в гости, считалось вовсе неприличным. При этом только очень зажиточные люди могли позволить себе держать коней – остальные обращались вот на такие станции. У Эрнскоттов-то о таких проблемах понятия не имели – по той простой причине, что мистер Эрнскотт, родившийся и выросший на острове, никогда и не думал о собственных лошадях. Когда Амелия увидела гнедую пару, которая должна была везти её телегу в Бэрреллплэйн, у неё слёзы к глазам подступили из-за бедных животинок. Кобылы были невообразимо худые, со свалявшейся грязной шерстью, тусклые глаза смотрели устало и безразлично. «Как же они вас загоняли…» – Амелия ощутила, что вот-вот расплачется. И сама удивилась: с чего вдруг такая чувствительность? Многие клячи в Мондж-Пойнте выглядели едва ли лучше местных, даром что там не было недостатка в пастбищах. Амелия их, конечно, всегда жалела, но чтобы плакать? К тому моменту, когда давешний служащий пригласил всех, кто желал доехать до Бэрреллплэйна, садиться в телегу, Амелия уже горько раскаивалась, что вообще всё это затеяла. На неё то и дело накатывала дурнота, ноги от долгого сиденья на какой-то полуразвалившейся скамейке затекли… Ну выследит она, где и как можно пролезть в Лазоревый дворец – неужели ей действительно удастся туда пробраться? И как именно ей мстить Кантеру? Её любимый нож оставался с ней – но ведь Кантер наверняка постоянно ходит в окружении стражников, от неё и мокрого места не останется. Если бы не мысль о мести за Уолтера, Амелия бы просто развернулась и пошла домой. А так она покорно влезла в обшарпанную повозку, служащий, оказавшийся на поверку ещё и одним из кучеров, вскочил на козлы и хлестнул лошадей небольшим кнутиком. Следующие полтора часа Амелия предпочла бы забыть. Кобылы шли какой-то немыслимой рысью, уклоняясь то в одну, то в другую сторону, отчего повозку то и дело шатало. Дорогу от обычной земли на пустырях Джарисон-Хэйвена отличало, судя по всему, только отсутствие больших камней и кустарника, зато мелкого гравия, кротовых нор и кракен знает чего ещё (при мысли о Джозефе, у которого она подцепила эту приговорку, снова хотелось разреветься) было хоть отбавляй. Так что тряслась телега ужасно, а в довершение всего две других пассажирки – судя по виду, торговки – всю дорогу ели, причмокивая, хлеб с маслом и копчёным мясом. Их не смущало даже то, что Амелия то и дело, махнув рукой на приличия, перегибалась через бортик телеги в очередном приступе недомогания. Вне городов на острове было решительно не на что смотреть. Одни и те же унылые каменистые поля, настолько плоские, что уже в начале пути Амелия могла видеть вдалеке силуэты домов Бэрреллплэйна. Несколько станций для смены лошадей – казалось, смены вообще не было, настолько схожи друг с другом были эти тощие кобылы, которых впрягали и распрягали. «И почему у нас тут главная колония? – тоскливо подумалось ей. – Ветер и камни, ничего больше нет… То ли дело Златичные острова – солнышко, лес, фрукты…» Вспомнив о тамошних фруктах, она залилась краской: большинство экзотических плодов, которые росли или продавались на Лас-Эстрельяс, были очень сочными и очень липкими, и даже после нескольких съеденных ломтиков в соке были и щёки, и подбородок, и пальцы… чем и пользовался Уолтер, несколько раз угощавший её этими фруктами и потом слизывавший сок. Сама Амелия, помнится, на ответный жест в том же духе так и не отважилась – уж очень это ей казалось… беззастенчивым. «На Лас-Эстрельяс Уолтер был жив… и так всё было чудесно… а что тут? И на душе паршиво, и вокруг паршиво». Правда, поразмыслив ещё несколько минут, Амелия раскаялась в каких-то не слишком патриотичных выводах и идею насчёт «вокруг паршиво» взяла обратно. Телега, скрипя, тащилась по полю, и Бэрреллплэйн был уже совсем близко – рукой подать. Амелия заметно воспрянула духом: чуть в стороне от основной массы домов виднелись столь непривычные для местного пейзажа зелёные кроны высоких деревьев, меж которыми что-то голубело. – Тпр-р! – осадил возница лошадей у городских ворот. – Так-с, тётки, вам сюда, а тебе, милочка, придётся ещё проехать вон туда, – он ткнул пальцем в сторону парка, который и без того выделялся на фоне города, как мазок зелёной краски на сером холсте. – Или тебе поплохело, и пешком хочешь пройти? – Да мне и так, и так плохеет, так что лучше подвезите, – махнула рукой Амелия. – Как желаешь. Но, пошли! Кнутик снова взвился над спинами лошадей – Амелии показалось, что это на самом деле символическая верёвочка, потому что лошади вновь пустились рысью, едва услышав команду. И то сказать, от удара настоящего кнута эти клячонки свалились бы замертво. Дорога обогнула восточную часть города и подошла к парку с другой стороны. Из-за парковых деревьев перед Амелией выступил Лазоревый дворец. При всей мерзости своего характера, Саймон Кантер явно отличался отменным вкусом. Или же это ему так повезло с архитектором. Когда Амелия прочла в путеводителе о граните, она тут же представила себе что-то прочное, солидное и уродливое – как городские дома Джарисон-Хэйвена, только побольше и с синеватым отливом. А вместо этого перед ней появился изумительной красоты дворец с высокими светлыми окнами, увенчанный тремя изящными башенками. Благодаря рельефам и резьбе открывалась восхитительная палитра оттенков – от густо-синего до голубовато-серого. Горечь и обида за несправедливость этого мира сжала сердце Амелии. Саймон Кантер ещё и имеет наглость жить в таком прелестном месте! Ну ничего, она ему покажет. Ещё не совсем понятно как, но покажет. Расплатившись с возницей и узнав от него, где можно добыть извозчика в Бэрреллплэйне, Амелия решительно пошла ко входу в парк.