Бриг «Багровый фламинго»

Латать пробоины пришлось долго. Когда измождённые корсары с облегчением приколотили последние доски, уже рассвело, а преследователи исчезли – осталось только заброшенное всеми «Весеннее утро». По команде Джозефа несколько матросов перетаскали оттуда провиант, воду и то оружие, что не захватили с собой бежавшие курбартане. – Раз их не видно на юге, значит, они таки повернули к Эвеннорту, – заключил Джозеф после того, как сам слазил на мачту. – А значит, путь к Аракесте открыт. Однако даже мысль о баснословных богатствах Аракесты не приободрила команду. Едва держась на ногах, все, не исключая самого Джозефа, разбрелись по каютам – нести вахту согласился не участвовавший ни в боях, ни в ремонте кок. Погибших в битве с «Корделией», к облегчению Джозефа, не было – только раненые, которых более или менее подлатал доктор Лерби. Правда, рана Уинтера успела воспалиться, и на ближайшие дней десять так точно лучший артиллерист «Фламинго» слёг. Кроме того, у матроса Рональда Коркорана едва не рассекло надвое правую руку; руку доктор ему спас, но и Коркорану суждено было ещё долго сидеть пассажиром. В каюту Джозефа тянулись золотистые нити первых лучей солнца, но капитан, не обращая на них внимания, лёг на койку и прикрыл глаза. Ложиться спать на рассвете для него, отстоявшего на своём веку сотни, если не тысячи ночных вахт, было пустячным делом. Но сегодня сон не шёл, и причиной этому было вовсе не сияние восхода. Лишь теперь Джозеф понял, каково это, когда ты – первый на всём корабле. Будучи помощником, можно найти хоть какое-то извинение любой неудаче. Подумаешь, обстоятельства так сложились, курбартане поганые виноваты, капитан о чём-то не подумал, чего-то не заметил, особенно если речь идёт о Крошке Билли. А вот когда сам капитан – не отвертишься. Думать, решать, замечать – всё надо делать одному и за весь экипаж сразу. Машинально поглаживая головку медного селезня, он стал размышлять об Аракесте. До этого предстоящий рейд представлялся ему фактически свершённой удачей – но сейчас в голову начали закрадываться предательские сомнения в том, что всё настолько радужно. А что, если Аракесту охраняет целое подразделение военного флота? Идиот Этьен до этого, конечно, не додумается, но вот в Республиканском Собрании вроде сидят люди неглупые. Понятно, что какие-то пограничные суда возле острова будут, но с мелочью всякой «Багровый фламинго» справится, а вот против равных ему по размеру кораблей выстоять будет сложно... Может, до Аракесты сначала сделать крюк и завернуть на тихий и мирный вальзийский Айлкин? Там можно будет набрать ещё человек пятнадцать-двадцать в команду, чтобы возместить джарисон-хэйвенские потери. И вина там отличные. Но крюк будет чересчур велик, а команда мечтает о роскошной добыче и боях с курбартанами. Они могут не удержаться и начать грабежи на Айлкине – и не пройдёт и пары месяцев, как король Юджин обновит указ о награде за голову Джозефа Авери. Нет, придётся пойти на риск. Да и какой тут риск-то? В конце концов, в Собрании Курбарта действительно мозговитые люди – а значит, они понимают, что сперва надо утихомирить монархистов и отогнать миридийцев от основных портов страны, а уже потом думать о колониях. Вероятнее всего, на защиту Аракесты встанет только пара хлипких лодок пограничников. – Курбартане, курбартане, Скольких мы из вас достанем? – забубнил Джозеф. Эту песенку сочинил, кажется, Старик Арни – по крайней мере, из тех, кто с ним не плавал, её никто не знал. Одного на киле, Там же двух мы сбили, Третьего со снасти, Один в акульей пасти, Пятого столкнули Для второй акулы... Раздался стук в дверь. Джозеф помянул лысых кракенов: в прошлый раз, когда в его каюту кто-то ломился, это оказался Ормидж с вестью о погоне. Может, эти курбартане вовсе не так ослабли, как притворились, и теперь снова вышли на битву? Но на сей раз это, к сожалению, был не Ормидж. Открыв дверь, Джозеф увидел усмехающегося, как всегда, Куницу. – Вместо того, чтобы распевать тут песенки, как последний юнга, некоторые могли бы посмотреть на небо, – безмятежно сказал боцман. – Некоторые могли бы быть повежливее с капитаном корабля! – взъярился Джозеф. – Или они желают остаться на Лабиринте? – Предпочтительно, если учесть, что говорят барометр и погода. Отпихнув Куницу в сторону, Джозеф бросился в кают-компанию к барометру. Тот показывал сильную бурю. Н-да, лето, ураганный сезон, не стоит об этом забывать... Джозеф угрюмо пошёл на палубу. По большей части небо было ясным, пастельного голубого оттенка – чудесная июньская погода, плюс хороший ветерок. Но далеко на юго-западе громоздились тёмно-серые завитки облаков. – Команда устала, – сказал Куница, подойдя к нему. – А этот ураган будет будь здоров. – Предлагаешь отсидеться тут? Аракеста на юго-востоке. Если эта весёлая тучка движется сюда, то мы можем спокойно сниматься и идти, куда собирались – мы с ней разминёмся. – Джозеф Авери, да тебя ли я вижу? – с деланной подозрительностью прищурился боцман. – Обычно это ты у нас больше всех осторожничаешь. – Встречный вопрос, Куница. Почему осторожность вдруг появляется у тебя? – Понимаешь ли, приятель, мне-то на шторм наплевать. Мы уже две штуки прошли, не думаю, что лично мне с третьим будет не справиться. Но не все же такие, как я. – Согласен. К счастью, таких бахвалов с пустыми головами у нас не очень много. Куница не обратил внимания на подначку: – Но команда, повторюсь, устала. Шторм, судя по величине туч – а они ещё очень далеко! – раскинулся на немалую площадь. Вполне возможно, он заденет Аракесту. А теперь представь себе: мы подходим к этому островку, налетает буря, и, вместо того, чтобы забирать у курбартан добро, наши матросы молят их о помощи. – Мне кажется, ты сам боишься, – сказал Джозеф, но вгляделся в горизонт повнимательнее. – Я? – равнодушно пожал плечами Куница. – Я говорю об остальной команде. По непроницаемому лицу боцмана не было видно, правду он говорит или всё-таки прикидывается. Но Куница всегда был горячей головой... Джозеф вспомнил, как ещё во времена Арни этот придурок полез в одиночку, да у незнакомого острова, драться с неведомым морским чудищем*. Ураган ему вряд ли станет помехой. – Что ты предлагаешь? – сухо спросил Джозеф, дав понять, что в мыслях боцмана на сей раз есть здравое зерно. – Тащиться на север не согласится никто. – Никто... А что, если дойти до острова на всех парусах и встать у Аракесты на якорь? – У тебя всё с головой в порядке? «Любезнейшие курбартане, мы пришли вас немного пограбить, предоставьте нам заодно убежище на время шторма». У них там, конечно, войска не стоят, но из этой аристократии у всех пистолеты есть. – Ты тупишь или притворяешься? Встанем на якорь под видом мирного судна. – Ах, как же я сразу не догадался! Разумеется! Блестящий план! У брига такое же название, как у прогремевшего на севере океана корсарского корабля, капитан очень похож на Джозефа Авери – ясен пень, все курбартане поверят нашим мирным намерениям! – Раскинь мозгами, уважаемый капитан, если они ещё есть. Ты единственное узнаваемое лицо на этой посудине. Просто не мелькай на палубе. Капитаном могу прикинуться до окончания шторма я. – А не жирно будет? – Ни капельки. Пока будет шторм, мы всё основательно разведаем – как только погода успокоится, остров будет наш целиком! Да, если Джозефу первоначально почудилось, что Куница осторожничает, сейчас он понял – ничего подобного. У боцмана в голове роились всё такие же грандиозные и невыполнимые, а главное – глупейшие планы. – Куница, мы ещё не так далеко от Курбарта, чтобы хозяйничать на их землях. Тебе мало уже интриг с жёлтым порошком, сожри его десять мурен? Ты ещё хочешь развязать войнушку из-за какого-то мелкого островочка? Да случись такое, нас вальзийцы первые четвертуют. – Победителей не судят. – И зачем же нам эта Аракеста? Ну, ограбим мы тамошних жильцов, а дальше-то что? – Республика пиратства! – воскликнул Куница. – Как Виринорро, помнишь? Государство Виринорро, совместное творение нескольких пиратских атаманов, просуществовало в Морентском океане несколько десятков лет. На пяти островах, где-то в трёхстах милях от Сейлтона, располагались вперемешку туземные деревни и посёлки вольных пиратов. Там же были свои верфи, на одном из островов возделывались поля; правили островами сначала те первые атаманы, потом их преемники. При каждом удобном случае жители Виринорро подчёркивали, что, будучи вроде бы разбойниками, живут в гораздо большей гармонии, нежели законопослушные вальзийцы. Но постепенно гармонии поубавилось, среди правителей начались склоки, еды стало не хватать, так как с пиратским государством никто (в крупных масштабах) не торговал – сам Джозеф, плавая с Арни, наблюдал закат Виринорро. Где-то через год после гибели Старика он услышал, что в стычках на островах победил наконец-то один из пиратских главарей – и тут же присягнул на верность герцогу Сейлтонскому. Часть пиратов расхватала корабли и разбежалась, часть осталась, смешавшись с местными – на том и закончилась история республики. Воссоздавать Виринорро у Джозефа не было ни возможностей, ни, если честно, и желания. – Во-первых, Куница, – начал он, – острова Виринорро были почти у Сейлтона, а к Аракесте ближе всего Курбарт. – Джарисон-Хэйвен вообще-то. – Джарисон-Хэйвену не до нас. Я говорю о странах, а не об их колониях. Но, в общем, неважно. Даже если бы Аракеста была на тысячу миль дальше, Курбарт – и это во-вторых – не уступит такой лакомый кусочек. – Ограбление им тоже не понравится. – Одно дело – единичный рейд. Приплыли, уплыли. Бывает. И другое – если мы захотим там осесть и не кланяться в ножки их Собранию. Да, собственно, в-третьих! Не скажу, что я много понимаю в политике, но создавать республику из нашей команды – не лучшая идея. И ты, Куница, отлично знаешь причину. Боцман поднял брови. Джозеф закатил глаза – знает он, конечно, знает, просто не привык Куница уступать. – Твоими стараниями у нас и на корабле-то вечные споры. А теперь представь, что начнётся на земле. Да ещё если сказать матросам о республике! Если каждый из наших оболтусов решит, что он может править сам, мы друг друга поубиваем. И мы с тобой – в первую очередь. Да и вообще – не тянет меня на какие-то там правления. С королями там расшаркиваться, приёмы устраивать... кому это нужно? – Так мы ж этого не будем. – А не будем давать балов и со всеми здороваться – на нас полезут все страны разом, и останется от нас мокрое место. – Ха! Будто в Курбарте много балов даётся. – Всё с тобой понятно, Куница. Ты насмерть перепугался урагана и хочешь поскорее на твёрдую землю. Другой бы корсар при таких словах полез в драку, но Куница лишь благодушно улыбнулся: – Капитан, я не хочу на твёрдую землю. Я хочу, чтобы у нашего корабля была гавань. – Пока мы не полезем в политику, гавани у нас будут во всех портах Вальзии. – Да ну? А Саймон Кантер? – Забудет через пару лет максимум. Мы ему не сделали решительно ничего. Если на то пошло, люди с «Розамунды» расскажут, что мы все вовсю бунтовали против Билли. А даже если и нет – кто он, Кантер, король Вальзии, что ли? – Вот всё-то ты, капитан, осторожничаешь! – с видом усталого мудреца Куница облокотился на штурвал. – А ведь подумай: под наши знамёна могут пойти пираты всех стран! Никаких унижений перед купцами, не нужно клянчить патент на корсарство! А мы станем правителями! Весь Морентский океан, все страны поймут, что с нами следует считаться. Подумай, – тут он понизил голос, – ещё немного, и любой здравомыслящий аристократ сочтёт за честь породниться с нами. Заготовленная было ответная тирада вылетела у Джозефа из головы. Он схватил Куницу за шиворот и прошипел: – Ты о чём? – Я? Рассуждаю. Перед глазами Джозефа, как он ни силился не обращать внимания на болтовню боцмана, предстала порозовевшая от радости Ивонн в красно-бело-золотом – строго по традиции, цвета курбартского флага – наряде. Сообразив, что ещё немного – и он выдаст себя или выкинет ещё какую глупость (например, согласится на Куницын план), он громогласно захохотал: – Ох, Куница, пройдоха! Вот теперь я действительно всё понял! Представьте себе, – закричал он вышедшим на шум матросам, – наш боцман мечтает о прекрасной даме! И кто же она, сударь? Неужто её высочество принцесса Вивьен? А может, королева Маргарита Миридийская? Правда, она вдовушка и разменяла пятый десяток, но, говорят, она очень любезна с молодыми кавалерами. Матросы вокруг них, позабыв об усталости, уже гоготали как сумасшедшие. То и дело кто-то, знавший что-нибудь об аристократии, предлагал новую невесту для Куницы. – Принцесса Фэйт, правнучка старого принца Питера – она только из люльки выползла, но ведь чем моложе, тем лучше! – хихикал Гэмб. – У принцессы Кэтрин две дочки незамужних – прямо извелись уже, бедняжечки! – добавлял масла в огонь Рэдди Грейвс. – Бери обеих, не мелочись! – А в Курбарте ещё жива одна из красоток де Родере. Ей уже за семьдесят, однако при большой любви чем не пожертвуешь! – подзуживал Льюис Джонкс. Побагровевший боцман молча отвесил Джозефу затрещину и поспешно убрался с палубы. Вслед ему неслись просьбы пожаловать всей команде после женитьбы герцогские титулы, советы относительно будущего богатства, а Джозеф проорал, что специально для Куницы найдёт у какой-нибудь из барышень с Аракесты книгу о придворном этикете.