Бриг «Багровый фламинго»

– Моё настоящее имя – Амелия Марр, мне семнадцать лет, и я родилась в рыбацкой деревне недалеко от Мондж-Пойнта, – глубоко вдохнув, Амелия начала с самого начала. Мистер Эрнскотт удовлетворённо кивнул, словно какие-то его мысли подтвердились. – Моя мать давно разбита параличом, и мне нужны были деньги ей на лечение. Она рассказала о том, как однажды пошла рыбачить, подсмотрела убийство Крошки Билли, решила занять его место, как за ними начал охоту Саймон Кантер... Услышав, как Амелия в одиночку пустила ко дну «Розамунду», присвистнул от изумления даже Эрнскотт. Рассказывая о Уолтере – пришлось о нём упомянуть, надо же было пояснить, откуда взялся ребёнок – Амелия не смогла сдержать слёз. Иззи тоже прослезилась – правда, Амелия подозревала, что точно так же юная хозяйка плакала над романами мистера Луэллина, – Мейбл, обо всём уже слышавшая, сочувственно чмокала губами, Тощий Грег был явно слишком ошарашен, чтобы воспринимать рассказ полностью. У мистера Эрнскотта во взгляде была жалость, но Амелии казалось, что он больше жалел её, нежели Уолтера. – ...И вот, когда я выбралась на набережную, я столкнулась с Мейбл и попросила её меня спрятать, – закончила она. – Понимаете, у меня не было ни гроша, не было крыши над головой... я не хотела никого обманывать, но очень боялась Кантера. – Очень боялись? Странно, потому что после вашего увольнения он заболел какой-то загадочной лихорадкой, – заметил мистер Эрнскотт. Амелия стиснула зубы – об этом не самом красивом эпизоде она предпочла бы умолчать, но банкир, видимо, уже сам пришёл к правильным выводам. Делать было нечего, пришлось выложить и свой план мести, и историю с привидением Билли. – Этого ещё не хватало, – высказался Эрнскотт. – Если бы вы, миссис Джонс – простите, мисс Марр – если бы вы просто прикидывались Билли, это было бы полбеды. Но, оказывается, вы ухитрились попортить Кантеру жизнь уже и на Джарисон-Хэйвене. – Но он не понял... он принял меня за призрака... – Сначала, может, и да. Но призраки как-то редко пользуются материальными ножами. Это вам даже я скажу, а я здесь с детства живу и наслушался всяких побасёнок. – И что теперь делать? – прошептала Амелия. Эрнскотт встал и зашагал по комнате, как всегда, когда особенно сильно нервничал. Уотлерс тихо, как мышка, вошёл с подносом и тут же, заметив настроение хозяина, убрался, даже без обычной своей торжественности. – Пока что вас узнать сложно, – сказал банкир, внимательно её осмотрев. – Не знаю, как вы выглядели на борту вашего «Фламинго», но вряд ли вы сейчас даже отдалённо напоминаете этого Билли. Живот огромный, кожа вся в отёках... Но после того, как ребёнок родится, вы постепенно придёте в норму. – А Саймон Кантер обо мне разве не забыл? – жалобно спросила Амелия, чувствуя сама, что это звучит глупо. – Он из тех, кто не забывает. Как только он вас увидит похудевшей, ему не составит труда сложить два и два. – Но я могу скрываться... – Насколько долго? – поднял бровь мистер Эрнскотт. – Сейчас его не смущает то, что он вас никогда не видит, потому что беременные женщины, тем более на поздних сроках, часто не выходят к гостям. А потом? Рано или поздно, уверяю, он сообразит, что вы от него прячетесь. А раз я вас тут прячу, выходит, я вас и поддерживаю. – И что теперь? – повторила Амелия, нервно сглотнув. Мистер Эрнскотт вздохнул, задумался, затем сказал: – До родов оставайтесь здесь, но, как только появится ребёнок, вам обоим нужно будет срочно искать новое жильё. И желательно не на этом острове. Мейбл тихо вскрикнула. Амелия, если честно, тоже такой категоричности не ожидала. Она бросила умоляющий взгляд в сторону Иззи Эрнскотт – единственной, кто ещё мог изменить решение мужа. – Раз вы прикидываетесь Гаттерном, значит, вы нацелились на эту пресловутую долю наследства, – продолжал банкир. – Может, это вы его, Крошку Билли, и прикончили? Тогда вы, скорее всего, и Саймона выслеживаете. – Неправда! – чуть не плача, воскликнула Амелия. – Мне это наследство не нужно вообще! – Это не я так думаю, это я поясняю, что думает Кантер. Он против вас может нагромоздить целое дело и натравить на вас всю местную полицию. Я уже не говорю о том, что он может сделать с вашим ребёнком. И, повторяю, раз вы скрывались в моём доме, я вам явно пособничал – Саймон об этом не умолчит. – Но вы меня не... – вяло начала она и тут же замолкла. Какой резон Эрнскотту защищать её, когда она ввязалась в эту грызню за наследство Кантера исключительно по собственной отчаянной глупости? Эрнскотт грустно улыбнулся: – Мисс Марр, лет тридцать назад я был таким же, как вы – мне было нечего терять, я шёл на дичайшие риски, а от провалов только смеялся. Тогда бы я помог вам с огромным удовольствием. Но сейчас, как видите, я не могу себе этого позволить. У меня молодая жена и маленькая дочь, – он крепко сжал руку Иззи, – которым, между прочим, Кантер уже пытался угрожать. Разумеется, мы с ним расшаркиваемся и раскланиваемся, но так каждый из нас только и ищет, как бы на чём-нибудь поймать другого. Пока что я не могу давать Кантеру ни малейшего повода замутить против меня интригу, особенно раз он породнился с королём. – Энни... ой, Амелия... да ты не расстраивайся так! – сказала Иззи. – Ты же можешь после рождения малыша сразу поплыть домой, где Кантер тебя не достанет, мы тебе дадим на дорогу денег... ой... – она осеклась, что-то сообразив. Амелия поняла почти сразу: «Альбатрос» ушёл неделю назад, срок у неё уже подходит, а следующий корабль до Горма только в мае. – Ну я могу и не сразу домой, зря меня, что ли, дочерью моря считают? – с деланной весёлостью ответила она. – Тут же множество кораблей уходит на другие острова. Кстати, Грег, может, ты мне расскажешь, кто ты такой, как ты сбежал от амлонийцев и что ты тут делаешь, а? С вашего позволения, конечно, мистер Эрнскотт... – Меня зовут Грегори Милтер, Билли... ой... э... – Да ладно, – махнула она рукой. – Называй Билли, я привычная. Грег усмехнулся: – Билли. Хорошо. Раз уж мы тут все со своими секретами... кроме, может, вас, мадам, – он галантно поклонился Иззи, – я скажу: я работаю в тайной службе Его Величества. – К-как? – изумилась Амелия. Грег... придурковатый лунатик... как такое бывает? – Мистер Милтер должен был забрать кое-что из лавки магоценностей Эгиреса, – сказал Эрнскотт. Грег кивнул и вынул из-за пазухи большую банку со слоем жёлтого порошка на донышке. Амелия уставилась на неё – банка была самая обыкновенная, с простой крышкой, изрядно пыльная. Жёлтый порошок внутри тоже выглядел довольно скромно. На золото, по крайней мере, он похож не был. – Постойте! – вдруг вспомнила она. – К нам же во время стоянки на Златичных островах приходили какие-то офицеры с досмотром, и они тоже искали порошок! А Джозеф мне сказал, что его выбросили в море... – Точнее, я ему сказал, что я выкинул банку в море, – поправил Грег. – Притворяться полупомешанным легче всего – то, что я могу сделать что-то невидимым, никому, ни Джозефу, ни офицерам, и в голову не пришло. – Невидимым? – у Амелии это уже в голове не укладывалось. Слишком всё-таки мало было в Вальзии магии, слишком это было для неё непривычно... к тому же это был Тощий Грег!.. – А что за порошок-то? – ничего более оригинального у неё не вырвалось. Эрнскотт и Тощий Грег дружно и решительно покачали головами. – Понятно, – хмыкнула она. Тем временем часть порошка отсыпали в небольшой бумажный пакетик, и Эрнскотт очень бережно отнёс его куда-то – видно, в свой кабинет. – А вы не весь его, что ли, отдаёте? – удивилась Иззи. – Ну что вы, миссис Эрнскотт, это же такая ценность. Неужели я не могу оставить себе хоть чуточку? – А откуда нам знать, что вы не продадите его другим? – поинтересовалась она. – Знаете, чем большему количеству господ служишь, тем больше риск того, что кто-то из них тебя кому-то сдаст. Амелия даже слегка позавидовала Иззи: ничего себе, эта девчушка в жизни ничего не видела, из пансиона сразу вышла замуж, а её посвящают в какие-то тайны государственного уровня, в то время как сама Амелия вынуждена оставаться в неведении! Но, с другой стороны, наверное, мистер Эрнскотт правильно делает, что не скрывает ничего от жены – так она может ему помогать. Он же её и самому банковскому делу обучал, это все знали. Мистер Эрнскотт вернулся и пожал Грегу руку: – Благодарю вас, мистер Милтер. – Не смею вас дольше обременять, – улыбнулся Грег. И тут у Амелии свело живот и скрутило болью спину. Она успела только, охнув от неожиданности, присесть в кресло, как боль прошла – и тут же вспыхнула с новой силой. Мейбл кинулась к ней. – Доктора Мэдоуза, скорее! – вскочила Иззи. – Уотлерс, немедленно за доктором! – Сию секунду, мэм! – донеслось из коридора, и хлопнула входная дверь. – Да уж, вот это я попал, – смущённо сказал Грег. Спину и живот сводило всё сильнее и сильнее, и каждый раз Амелии казалось, что её внутренности совсем перекорёжило. Грег подошёл к ней и ободряюще похлопал по руке: – Держись, Билли, ты же у нас вон уже сколько вынесла. Ты курбартан одолевала, а этот малец всё-таки вальзиец, – неловко попытался он пошутить. Амелия тем временем ощутила, как после новой схватки между ног полилась какая-то жидкость, и у неё сжалось сердце: неужели кровь? Растревоженная суматохой, захныкала Мелли, и по одному мановению руки Эрнскотта Иззи, взяв дочь на руки, вышла из комнаты. Сам мистер Эрнскотт был совершенно спокоен – разве что иногда на его лице проскальзывало лёгкое раздражение, видимо, от того, что его собственный тихий вечер в компании Иззи и Мелли оказался отложен. «Когда Иззи рожала, он небось не расхаживал с таким безмятежным видом», – с горечью подумала Амелия, в очередном приступе боли чувствуя, как из глаз сами собой полились горячие слёзы. Она стиснула локоть Тощего Грега – единственного, не считая суетившейся вокруг Мейбл, кого она могла считать кем-то вроде друга. Хотя тоже, какой он там друг? Он и на корабль нанялся только по заданию тайной службы. – Молодцы, что вовремя позвали! А то бывают случаи, бывают... – от грохочущего баса доктора Мэдоуза Амелия чуточку успокоилась. Мистер Эрнскотт тут же вышел – она поняла, что он только и дожидался прихода врача. Помнится, раньше Амелии казалось ужасным, что на Джарисон-Хэйвене не только беременность, но и роды наблюдает врач-мужчина, но сейчас, если честно, она была рада... Доктор Мэдоуз сразу же взял управление в свои руки. – Так, дело пошло! – едва увидев её, провозгласил он. – Э... вы, сэр – не имею чести? – Грегори Милтер, я её друг. Не отец ребёнка, – поспешно уточнил Грег. Но Мэдоуза, судя по всему, это не слишком заботило. – Раз уж вы здесь, придвиньте другое кресло так, чтобы миссис Джонс смогла улечься. А то она сама скорчилась, как младенец в животе. – Я выживу, доктор? – сипло спросила Амелия, пока её размещали на импровизированном диване. – Там не очень много крови? – Эх вы, не волнуйтесь, это же не кровь, а воды! – улыбнулся доктор. – Всё будет хорошо, вы девушка крепкая. Вы давно ели? – Э... часа три назад. Сейчас только кофе немного пила. – Прекрасно. Мисс Уилсон, идите сюда, будете мне помогать! – Я, наверное, выйду, – извиняющимся тоном сказал Грег и бочком двинулся к выходу. – Выходите! – не стал спорить доктор. – Неумехи тут не нужны. Только всё портят. В этот момент боль немного изменилась: в животе что-то явно задвигалось. Амелия зажмурилась и стала ждать, когда же всё закончится. Потом она не могла вспомнить, сколько прошло времени. Помнила только боль, потуги и иногда ласковое воркование Мейбл, обтиравшей ей лицо полотенцем. Пару раз вроде бы прибегали другие служанки, наверное, что-то приносили, но всё сливалось в памяти у Амелии – всё, кроме ужасно изматывавшей и тягучей боли. Если бы рядом была мама! Мама, а не какие-то полузнакомые люди, хлопотавшие вокруг неё разве что из чувства долга. Хотя Амелия даже сквозь боль и страх осознавала, что мама не смогла бы ей помочь – максимум, лежала бы рядом и держала бы её за руку – но это стоило бы тысячи слов из ободряющей болтовни Мейбл. Очнулась Амелия от прорезавшего воздух душераздирающего вопля. На миг ей показалось, что её барабанные перепонки лопнули. Она открыла глаза. В низу живота ещё потягивало болью, но это уже было почти не заметно – всё тело главным образом сковывала ужасная усталость. – Мальчик! Поздравляю, мэм! Как я и предвидел – всё без осложнений! – пробасил доктор Мэдоуз и передал Мейбл что-то серовато-розовое и сморщенное. Мейбл тут же склонилась над Амелией, и дрыгающееся и орущее создание внезапно оказалось у неё на животе. Амелия ошарашенно смотрела на него. – Ы-ы-ы-а-а, – уже с меньшим напором выдало оно. – Пойду расскажу господам Эрнскоттам, – весело сказал доктор, – чтобы вас тут не смущать. Вы, мисс Уилсон, проследите, чтобы кормление началось! – и он зашагал прочь, даже, к облегчению Амелии, не упомянув о случаях. Младенец притих. Амелия опасливо протянула руку и коснулась его головёнки, покрытой мокрым тёмным пушком. В глубине души она всё ещё не могла осознать, что это настоящий ребёнок и что это её сын. – Уа-а, – захныкал он и зашевелился. Через пару секунд Амелия сообразила: он пополз. Мейбл, до этого деликатно отошедшая к двери, подоспела мигом и ловко развязала верх платья Амелии: – Он будет кормиться. – Уже? – забеспокоилась Амелия. Молока у неё что-то не появлялось, то, что вытекало иногда в последние дни, было чем-то желтоватым, на молоко мало похожим... Однако у малыша было на этот счёт другое мнение: повозившись немного, он нашёл грудь и немедленно принялся сосать. – Бойкий у тебя он, – с облегчением перевела дух Мейбл. – Они сами могут и не найти, приходится показывать... Но Амелия её не слушала. Она очень аккуратно, боясь случайно что-то сделать не так, обняла младенца, и сердце защемило от ощущения под пальцами тёплой сморщенной кожи. Её сын шевельнулся в ответ, не отпуская грудь, но Амелия была практически уверена, что он попытался погладить своими крохотными пальчиками её руку. – Человечек... самый настоящий... – прошептала она и сразу смутилась: наверное, для Мейбл это звучало глупо. Но последняя лишь улыбнулась и опять отошла в сторону. Амелия полулежала на составленном из двух кресел диване, держа в объятиях своего сына, и на какое-то блаженное время усталость и все заботы отодвинулись куда-то очень, очень далеко.