Бриг «Багровый фламинго»

– Энни пошла прогуляться, – сказала Иззи, когда Мейбл вернулась с закупок. Эрнскотт в это время ещё был занят в кабинете. – Прогуляться? – Мейбл с сомнением обернулась на закрывавшего дверь Уотлерса. – Погода-то не так чтоб очень. – Но у нас же редко солнце бывает, – улыбнулась Иззи. – Так уж получилось. Мистер Эрнскотт объяснил мне, что Джарисон-Хэйвен находится на стыке разных воздушных масс, поэтому тут всегда самые сильные ветра, – старательно выговаривала она. – Я сказала Энни, чтобы она ходила по Дуговому кольцу, сейчас тут вообще, считай, тихо. Мейбл обеспокоенно припомнила, что она на Дуговом кольце с капитаншей не встретилась. Но обдумать она не успела: из кабинета вышел управляющий порта в компании мистера Эрнскотта. – Мистер Коул остаётся у нас пообедать, – пояснил хозяин дома. Иззи кивнула и окликнула стоявшего в ожидании распоряжений дворецкого: – Уотлерс, поставьте четвёртый прибор! – Мейбл как няня и старая подруга сидела за столом с господами. Насколько могла понять Мейбл, мистер Эрнскотт и мистер Коул обсуждали какое-то рискованное предприятие – кажется, организацию китобойного промысла. Управляющий, ровесник Эрнскотта или чуть старше, был ниже последнего на две головы и сутулился – как уже однажды рассказала Иззи, он мало что толкового делал и ненавидел во что бы то ни было вкладывать деньги, но трепетно относился к насиженному месту и любил пустить пыль в глаза. Только вот перед Эрнскоттом его бравада куда-то улетучивалась. За обедом Мейбл радовалась, что она-то служанка – она могла следить за происходящим со стороны. Мистер Коул, который каких-нибудь часа два назад вошёл в Эрнскотт-Хаус широким шагом, с гордо задранным носом, теперь ёрзал, мялся и путался. Мистер Эрнскотт, невозмутимый и спокойный, как всегда, продолжал бесстрастно объяснять ему свои идеи. Иззи, смотревшаяся королевой в пышном красном с серебром платье, просто сидела рядом и молча смотрела на мужа – если ей и было скучно, она это мастерски скрывала. – Так, значит, я снаряжаю три бригантины, – заключил Эрнскотт, когда подали десерт. – М-м-м... А не четыре?.. Э? – Три, не больше, – отчеканил он. – Обстановка слишком напряжённая, говорю в последний раз. Тридцать процентов прибыли вам, семьдесят мне. Мистер Коул несколько мгновений открывал и закрывал рот. – Не желаете ли ещё соуса, сэр? – непринуждённо спросила Иззи, кивнув в сторону тарелки со светлой карамелью. – Да, мадам, благода... рю... – мистер Коул попытался было состроить глазки симпатичной хозяйке, но осёкся, встретившись взглядом с мистером Эрнскоттом. Мейбл даже сделалось его жалко: Коул теперь выглядел так, будто сидел в суде на допросе, а не на обеде. Когда все уже допивали чай, в дверях возник Уотлерс. – Записка для мисс Уилсон! – провозгласил он – как обычно, таким тоном, будто принёс письмо от короля на гербовой бумаге. Мейбл, спохватившись, что Анне давно уже пора было вернуться, выхватила у него листочек с изображением Джарисон-Хэйвенской гавани. На белом парусе входившего в гавань корабля было кривовато нацарапано: Я уехала выслеживать Кантера. Не переживайте, всё будет хорошо. Вернусь, когда смогу. Анна Мейбл ахнула. Ну вот, чего она и боялась! Эта сорвиголова полезла в приключения. Да неужели она не думает хотя бы о ребёнке?! – Что случилось, Мебби? – заметила это Иззи. – Что-нибудь с Энни? – Да... потом скажу... – пробормотала Мейбл: рассказывать о таких вещах в присутствии мистера Коула было бы не лучшей затеей. К счастью, мистер Коул и без того не стремился долго засиживаться. После обеда он подписал с Эрнскоттом договор о китобойных бригантинах и торопливо откланялся. Лишь когда за ним закрылась дверь, мистер Эрнскотт вопросительно посмотрел на Мейбл, а Иззи взволнованно повторила: – Что ж случилось? С Энни всё в порядке? – Кажется, нет, – и Мейбл протянула мистеру Эрнскотту записку. Тот бегло взглянул на неё. – Кантер? – удивлённо уточнил он. – Ваша кузина почему-то против Кантера? Мейбл хотела объяснить, но прикусила язык: Анна же не позволила ей рассказывать о её мальчишеском наряде! Конечно, сейчас, когда её, вполне возможно, придётся выручать – ну разве справится она одна с этим богачом? – может, и было бы простительно нарушить слово... но Мейбл всё-таки не могла. Не выполнять обещаний – значит стать в один ряд с мошенниками. – Её муж был убит в бою с его кораблями, – наконец, сказала она. Почти правда – если не считать того, что бедняга Уолтер Робертс не успел оформить брачного контракта. – И она что, хочет отомстить? – ужаснулась Иззи. – Неосмотрительно, – сказал мистер Эрнскотт. В устах человека настолько безукоризненно вежливого это означало «совершенно безумная и глупейшая мысль». – Я и сама знаю! – воскликнула Мейбл. – Я пыталась её отговорить... чувствовала, что она что-то такое задумывает... бесполезно! – Иззи, зачем ты её отпустила? – повернулся мистер Эрнскотт к жене. Говорил он тихо и без какого-либо упрёка в голосе, но Иззи, покраснев от стыда, расплакалась: – Я не знала!.. Не то от её плача, не то просто от разлившегося в воздухе напряжения проснулась Мелли и тоже заревела. Мейбл, понимая, что вряд ли сможет как-то исправить ситуацию, вынула девочку из люльки и принялась укачивать. Эрнскотт мерил шагами гостиную, и предательское волнение таки было видно в его лице. – У нас с Кантером только-только наметилось сотрудничество, – пояснил он. – Анна живёт у меня в доме, и если она начнёт как-то действовать против него, он решит, что это я её подначиваю, и с него станется довести дело до суда... Сердце Мейбл оборвалось: как-никак, это ведь она привела Анну в Эрнскотт-Хаус, поручилась за неё, можно сказать... Мистер Эрнскотт с полным правом может вышвырнуть на улицу и её, да ещё и ославить как служанку, у которой сумасшедшая кузина. Наконец мистер Эрнскотт успокоился. Подойдя к рыдавшей жене, он обнял её за плечи и принялся шептать что-то, от чего она притихла, подняла глаза и ласково заулыбалась, а потом залилась краской уже от радостного смущения – у Мейбл чуть челюсть не отвисла: хотя она провела в Эрнскотт-Хаусе уже немало времени, она никогда не заставала супругов за настолько нежным общением. При свидетелях они разве что за руки держались. На секунду Эрнскотт отстранился от жены – лишь для того, чтобы очень выразительно посмотреть на Мейбл. Мейбл, конечно, поняла намёк и, по-прежнему качая Мелли на руках, вышла из гостиной и поспешно направилась в сторону своей с Анной комнаты. Где-то через сорок минут к ней прибежала Иззи – повеселевшая, разрумянившаяся и в другом платье. – Всё будет хорошо, – сообщила она с порога, взяв у Мейбл дочку. Мелли опять проснулась, но уже не завопила в голос, а требовательно крякнула, на что мать и няня растроганно улыбнулись, и Иззи открыла грудь. – Если что, мистер Эрнскотт объяснит, что Энни недавно овдовела и горе, вкупе с ожиданием ребёнка, временно помутило её разум, – продолжила Иззи, пока малышка кормилась. – Она вряд ли сильно навредит барону Кантеру. Конечно, он ни мне, ни мистеру Эрнскотту лично не нравится, но он теперь один из самых богатых людей острова и будет, как думает мистер Эрнскотт, щедрее и умнее, чем этот толстяк Коул. Мейбл перевела дух. Вышвыривать их с капитаншей вроде пока не собирались. Неизвестно, то ли Эрнскотт с самого начала знал, что всё не так страшно, и просто выплеснул своё раздражение, то ли его смягчила Иззи... Так или иначе, худшее, что грозило Энни, если её поймают – более бдительный надзор со стороны доктора Мэдоуза. Но пока оставалось только ждать. Мистер Эрнскотт послал двух человек из охраны в Бэрреллплэйн – следить, что там происходит, и при первых же признаках беды вызволять капитаншу и расшаркиваться перед Кантером. Иззи, уверенная, что уж кто-кто, а её муж точно всё уладит, совсем расслабилась и остаток дня провела в заботах о дочери. Но вестей никаких не приходило. Нет, было ясно, что, если что-то произойдёт, об этом станет известно в лучшем случае через час – с местными-то лошадьми, как объяснила Иззи. Спустились сумерки. Об Анне не было ни слуху ни духу. Мейбл радовалась, что именно сейчас Иззи была ничем не занята и могла сама заниматься Мелли – потому что ей самой было не до этого. Она места себе не находила – бедняжку Анну было жалко до слёз, даже если забыть о том, что в качестве капитанши она стала великой благодетельницей Мейбл... Стемнело совсем. Эрнскотты и Мейбл отужинали. От посланцев не приходило никаких новостей. – Не переживай, – перед тем, как уйти спать, ещё раз сказала Иззи, которая, разумеется, видела, как волнуется Мейбл. – Ничего с Энни не случится, Эрни и Пит, – имелись в виду охранники, – её выручат, если что. А может, она сама поняла, что не стоит ей рисковать. Мейбл не хотела огорчать добрую женщину, но про себя подумала, что вряд ли лихой Крошка Билли с «Багрового фламинго» когда-либо решит, что не стоит рисковать. Чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о, возможно, надвигавшейся на бестолковую капитаншу катастрофе, Мейбл зашла в людскую – обычно она там бывала редко, хотя и общалась с остальной прислугой по-дружески. Но и там уже вовсю сплетничали о том, что неприветливая кузина Мейбл Уилсон бросилась мстить барону Кантеру за... и тут фантазия кухарок, горничных и прочих обитателей Эрнскотт-Хауса разыгрывалась вовсю: Мейбл с изумлением выяснила, что барон Кантер не убил мужа Анны в бою, но заколол его лично и ударом в спину из-за угла, а ещё приказал перевешать всех её братьев и сестёр, разорил её дом и вынудил её бежать из родного Горма, угрожая судом. – Да не так всё было... – попыталась Мейбл внести толику правды в этот сумбур, но её и слушать не стали. Уотлерсу и отосланным в Горм охранникам с их красочными подробностями все верили больше. Кончилось всё тем, что у Мейбл разболелась голова. Она горько сожалела, что не пошла сразу к себе, но теперь уже уйти было бы неловко: Лу, горничная, едва ли старше Иззи и Анны, тихо спросила у Мейбл совета – как она думает, честные ли намерения у Бобби Броккинса, подмастерья в аптеке братьев Гэртли? Мейбл, видевшая этого парнишку раза два от силы, силилась в чём-то разобраться, а над ухом у неё всё галдели остальные слуги, обсуждая Кантера и месть Анны. На счастье, в какой-то момент повод к сплетням появился другой – в людскую пришла личная портниха Эрнскоттов Нелли, державшая в руках красное с серебряным шитьём платье, то самое, в котором Иззи была до получения записки Анны. Подол платья был разорван, да и буфы правого рукава держались на нескольких стежках. – Простите, я тут красные нитки забыла, – смущённо сказала Нелли. Служанки немедленно оставили в покое Кантера и принялись заговорщицким шёпотом обсуждать собственных хозяев. – А подумать только, что я и не надеялась, что мистер Эрнскотт когда-нибудь женится, – в который уже раз принялась судачить Эбби, пожилая кухарка. – Он же сколько лет жил букой! – Я-то, когда он впервые свою миссис в дом-то привёл, подумала: ну, старый дурак, – покаянно подхватила Бекки, её племянница и помощница. – Сейчас-то эта красотка вальзийская ему рогов и наставит. А она-то! – Вот бы у них ещё ребёночки были, – включилась в разговор Лу, временно забывшая о своих собственных проблемах с юным аптекарем. – Так люблю ребёночков, а маленькая мисс вообще чудо что такое! – Не «ребёночки»-то, а «дети», – строго сказала Бекки. – Да будут, никуда не денутся, – со знанием дела сказала другая горничная, Лора. Именно в её обязанности входил надзор за порядком в хозяйских спальнях. – Я уже спальню хозяйки за гостевую считаю, перину раз в месяц проветриваю – хозяйка там даже во время беременности ни одной ночи не пробыла, у неё там только книжки да наряды хранятся. Зато сколько работы – приводить по утрам в порядок спальню хозяина... – и она многозначительно покачала головой. Да, промелькнуло в голове у Мейбл, всё-таки есть доля правды в том, что матери будто бы не могут поверить, что их дети вырастают. Она сама была у Иззи всего лишь горничной и всего два года – но Иззи в её глазах оставалась малышкой, и слушать болтовню о её супружеской жизни было как-то противно. Воспользовавшись тем, что Лу больше не требовала советов насчёт Бобби Броккинса, Мейбл тихонько попрощалась и ушла спать, надеясь, что Анну вернут домой утром, самое позднее к следующему полудню. Но и наутро, и к полудню никаких новостей из Бэрреллплэйна не было. Доктору Мэдоузу, зашедшему навестить миссис Джонс, мистер Эрнскотт неопределённо сказал, что та уехала к знакомым и скоро вернётся. Доктор ничего не заподозрил и спокойно ушёл – не забыв перед этим рассказать в людской о случае, когда одна беременная женщина свалилась с лошади и потеряла ребёнка. – Но у миссис Джонс, конечно, всё будет отлично! – заключил он, не замечая позеленевших лиц невольных слушателей, и бодро удалился. Мейбл в очередной раз подумала об обращении к туземным знахарям. Да ещё, когда они с Иззи в тот день вывезли Мелли погулять, они услышали, как где-то среди ближайших переулков доктор Мэдоуз рассказывает о пациенте, которому защемило плечо мышеловкой («Мышеловкой, приятель! Обыкновенной мышеловкой! Без мыши, ха-ха, но это ему не помогло!») и которому пришлось отрезать омертвевшую руку. – Но у тебя, приятель, будет всё прекрасно! – как припев в песне, прозвучал возглас доктора. Иззи и Мейбл, не сговариваясь, закатили глаза.