Бриг «Багровый фламинго»

– У меня есть на примете один пансиончик, – сказал Энтони. – На улице Жасминов. Если хотите, завтра мы туда заселимся, хозяйка вроде бы добрая, разрешит отсрочить оплату. – То есть вы согласны нам помочь? – просиял Леон. – А почему бы и нет? – улыбнулся в ответ Энтони и тут же прикусил губу, чтобы не расхохотаться: мальчишка, встав и отступив в сторону, отвесил ему – подумать только! – церемонный придворный поклон! – Благодарю вас, мистер Джамбл. – Для меня это великая честь, – подыграл ему Энтони. Кланяться, как Леон, он не умел, поэтому ограничился тем, что встал на одно колено и опустил голову. Какая жалость, что он не мог посмотреть на всё это со стороны! Это, должно быть, было самым запоминающимся зрелищем на свете – двое оборванцев, расшаркивающиеся друг перед другом в замызганном подвале при свете костерка! Но, к сожалению, оценить весь комизм происходящего могла только Мирей, а она, кажется, не выглядывала из своих тряпок. – Так, – Энтони поднялся, отряхнул брюки и осмотрелся. – Переночевать, пожалуй, придётся здесь – я тут плохо ориентируюсь и в темноте нужную улицу не найду. У вас есть одеяла или что-то в этом роде? Леон расстроенно махнул рукой в сторону укутанной сестры: – Всё, что я могу найти, я отдаю Мирей. Её знобит. – А вы не пробовали давать ей попить горячего? – Из фонтанчиков на улице, – тихо сказал Леон, и Энтони мысленно обругал себя. Нет, всё-таки он ещё взвинчен из-за этой Эуа-ле – совсем мозги отказали. Где эти сопляки воду-то вскипятят? Ладно. Завтра он их передаст старухе Зере, и там у них будут и одеяла, и горячее питьё. А у него – возможность отомстить. Ну а одну ночь на полу он как-нибудь перетерпит – июль на дворе, сильного холода всяко не будет. – Что ж, я устал и сейчас лягу, а завтра мы вместе пойдём в пансион, – весело сказал он. – Вам бы я тоже выспаться советовал, особенно юной мадемуазель. Говорят, сон лечит. – Хорошо. Доброй ночи, мистер Джамбл, – кивнул Леон, видно, ещё боявшийся верить неожиданной удаче. Энтони растянулся на полу, отвернувшись от костерка, и прикрыл глаза. Удача действительно была потрясающей – уже завтра Эуа-ле весь день будет у него на глазах, можно будет обдумать план... В голове роились идеи изощрённой мести. Будь это обычная женщина, самой простой и приятной во всех отношениях была бы затея соблазнить её и потом продуманно бросить. Но Эуа-ле на такой мякине не проведёшь – у патроны Сьерры наверняка все девицы сами собаку на подобном съели. Убийство? Возможно, причём медленное. Однако для этого надо будет, во-первых, застать эту змеюку врасплох, во-вторых, убедиться, что вокруг никого нет, кто бы пришёл на крики. Довольно сложно, но тем слаще будет этого добиться. Засыпая, Энтони счастливо улыбался. До него ещё доносился голос Леона, говорившего сестре: – Мирей, теперь мистер Джамбл нам поможет! Ох, хоть бы в пансион нас устроил – уже вечно благодарен буду! Шуршали лохмотья: Мирей, покашливая, возилась, укладываясь спать. Проснулся Энтони от чьего-то щекочущего прикосновения к шее. После всего, что произошло за ночь, он бы не удивился, увидев над собой с утра пораньше Эуа-ле с ножом и Лидию с отравой одновременно – но увидел только пёстрого приблудного котёнка. Котёнок мурчал и устраивался рядом с головой Энтони. – Кш, – сонно махнул на него Энтони. Вообще он любил кошек, но желательно более опрятных и не под самым же своим носом! Котёнок не отреагировал. Энтони взял его за шкирку и лёгонько перекинул на другую сторону потухшего костерка, где тихо посапывали дети. – Иди вон к ним тыкайся. Расчёт оказался верным – когда пёстрый комочек с урчанием прижался к боку Мирей, та улыбнулась сквозь сон и высвободила из тряпок одну руку, чтобы обнять котёнка. Светало. К Энтони сон уже не шёл – наоборот, он ощутил в себе жажду действовать. Мелькнула мысль: а не пойти ли к старухе Зере одному, оставив эту малышню? Они ж ему только балластом будут. Но тут же Энтони понял – ни в коем случае! Мадам Зере, может, и доверчива, но она могла связать его появление и ночной шум на улице – кто знает, может, она слышала их с Эуа-ле драку, просто выходить боялась? Если он заявится в пансион сам по себе, она, того и гляди, скажет «Мест нет». И что ему делать? Ломиться в пансион, угрожая бабке кулаками, чтобы Эуа-ле мигом всё просекла и сделала ноги? Нет, что бабулю, что Эуа-ле сейчас надо задобрить и разжалобить. А какое средство для этого лучше, чем двое бесприютных детей, из которых одна больна? Потрогав свою голову, Энтони с радостью убедился, что лак Лидии понемногу перестаёт действовать сам по себе – волосы уже начали опять курчавиться. Отлепил он и непривычно царапавшие кожу усы – ничего страшного, скажет, если что, в пансионе, что сбрил. Солнечные лучи пробились сквозь приоткрытую дверь. Потянулся проснувшийся Леон: – С добрым утром, мистер Джамбл! Так как, пойдём в ваш пансион? Энтони одобрительно хмыкнул: кажется, не он один умеет мгновенно просыпаться. Он боялся, что ему придётся полчаса эту мелкоту расталкивать. – Конечно, я давно готов, – присел он. – Разбудите вашу сестрёнку, и идёмте, чтобы времени не тратить. От голосов Мирей проснулась сама: – Мы уже идём? Ой, я сейчас встаю!.. Ой, какой хорошенький! – последнее было в адрес котёнка. Энтони пожал плечами: он сам не видел в грязных и тощих бродячих кошках никакого особенного очарования, но от девчонки этого следовало ожидать. – Леон, мы же возьмём его с собой? – запищала Мирей, тиская котёнка. Мальчишка же явно разрывался между здравым смыслом и желанием повеселить сестру. – Ну, слушай, за ним же ухаживать надо, кормить, мыть! Нам бы самим выжить. – Я всё буду делать сама! – заверила его Мирей, и котёнок лизнул её в щёку. Леон вопросительно взглянул на Энтони: – Как считаете, мистер Джамбл? Я ужасно не хочу огорчать Мирей, но ведь хлопот же с котами не оберёшься. – Да пусть их, пускай берёт, если хочет, – отмахнулся Энтони. Если сейчас отнять у девчонки котёнка, начнутся слёзы, сопли, истерики – а Энтони уже хотелось поскорее убраться из этого подвала и вернуться в пансион. – Бродячие кошки живучие. – Ура! – подпрыгнула Мирей и тут же зашлась кашлем, чуть не уронив нового питомца. Энтони отвернулся – не хватало ещё заразиться какой-нибудь гадостью. Краем глаза он посмотрел на ладошку Мирей, которой она закрывала рот – вроде бы всё чисто, крови нет. Ну хоть не чахотка, и то хорошо. Энтони никогда не хотел бы подражать этим героям слащавых нравоучительных рассказиков, которые с какой-то дури брались выхаживать безнадёжных больных и в результате в большей части историй помирали сами. Через несколько минут они вышли из подвала – Леон впереди, за ним ковыляла Мирей с котёнком, а Энтони пришлось идти замыкающим, хоть он этого и не любил. Но что было делать? Он сам не помнил, как дойти отсюда до пансиона, зато бродяжничавший в Пор-де-ла-Рень давно Леон сказал, что прекрасно знает дорогу до улицы Жасминов. Всю дорогу Энтони держался начеку, зная, что до Жанны и Лидии наверняка дошла весть о его предательстве. Ощущение опасности, таящейся за углом, было прекрасным – только вот, стоило ему зайти за угол, опасность тут же куда-то исчезала. Может, Жанну и Лидию самих схватили сообщники Эуа-ле? Но, в таком случае, почему они же не хватают его? Вполуха приходилось ещё и слушать перемежающуюся кашлем болтовню Мирей – она выбирала имя для котёнка. – Пеструшка? – задумчиво спрашивала она. – Это женское имя, – отвечал Леон. – Черныш?.. Но он не чёрный. Может, Пушок? А может, Хвостик? Может быть, Усатик, Леон, ты как думаешь?.. Ни Леону, ни тем более Энтони думать об этом не хотелось. Они уже вышли к знакомым Энтони местам и повернули на улицу Жасминов, а котёнок оставался безымянным. Дверь в пансион опять открыла мадам Зере. Узнав Энтони, она удивилась, но не возмутилась и не испугалась – значит, о его вчерашнем позорном поражении по-прежнему известно одной Эуа-ле. – Здравствуйте, сеньор, – улыбнулась она. Так, считаться амлонийцем в планы Энтони не входило. – Мадам, я знаком с Педро Гарсиа, но сам я родом из Вальзии, – объяснил он. – Меня Энтони Джамбл зовут. Разумеется, бабулька, курбартанка до мозга костей, слегка скривилась, но Энтони напустил на лицо самое обаятельное выражение: – Я уже давно не был на родине. И пришёл я к вам потому, что у меня и моих детей, – он указал на Леона и Мирей и добавил в голос трагического пафоса, – нет крыши над головой. Очень кстати Мирей опять закашлялась. Взгляд мадам Зере вновь потеплел: – Ох, бедненькие! У меня есть две свободных комнаты, как раз вам хватит... Десять экю в месяц, не обессудьте, этих новых денег не беру. – Я ещё не нашёл работу. Разрешите, я заплачу в течение этой недели, но не сейчас? – спросил Энтони. Мирей снова раскашлялась, а котёнок жалостно мяукнул – ну просто сценка из какой-нибудь душещипательной детской пантомимы. Конечно же, мадам Зере быстро согласилась. Леон даже не удивился, что Энтони назвался их отцом – а может, удивился, но виду не показал. Но понятное дело, что, скажи Энтони, что случайно нашёл их на улице, это неизменно повлекло бы за собой кучу ненужных вопросов и подозрений. Тем более, что именно Леон даже немного внешне походил на «отца» – золотистыми волосами и сложением. Комнаты были не наверху, как жильё Эуа-ле, а, напротив, в полуподвале. В одну из них Энтони по указанию мадам Зере перетащил из небольшого чуланчика вторую кровать, а в другую сама хозяйка любезно поставила корзину (для котёнка). – Ну, добро пожаловать домой! – весело провозгласил Энтони, вернувшись к ждавшим у лестницы детям. Комнаты были сумрачными и не очень тёплыми из-за того, что находились частично под землёй, но в каждой стояла печурка, на кроватях были настоящие подушки и одеяла, так что Леону и Мирей, судя по их сияющим глазам, обстановка показалась королевской. Мадам Зере была совершенно очарована детьми и немедленно предложила им у неё позавтракать. Энтони она тоже позвала, но он ограничился чашкой кофе, сказав, что пойдёт «осмотреть окрестности» и поискать работу. Естественно, прежде окрестностей он осмотрел сам пансион. Он был трёхэтажным, не считая полуподвала, и до прибытия Энтони с детьми из двадцати трёх комнат были заняты пятнадцать. Энтони познакомился с одним из постояльцев – болтливым старичком по имени Поль Бульмар, который ему и рассказал обо всех остальных жителях дома. – В основном тут живут сёстры милосердия, которые работают в госпитале на Королевском бульваре. Их десяток, сейчас все уже на посту, – охотно рассказывал Бульмар. – Есть ещё Робер, он отставной моряк, и Валантэн – он, кажется, при короле Викторе был знатным фабрикантом, а теперь скрывается от Собрания. Робер в кабаке пропадает с утра и до утра, а Валантэн торгует башмаками на углу улицы Гарвикан. Ну и я тут живу помаленьку. Меня сюда сын устроил, он в Карольниссе на промыслах работает. Ах да, и вот уже около месяца как сюда Ивонн приехала – она называет себя Ивонн Бернар, сиротой, но, по-моему, у неё богатый покровитель: по крайней мере, пансион у неё оплачен на много месяцев вперёд, и она не работает. А вы откуда да как сюда попали? Немножко подумав, Энтони выдал ему трогательную историю о том, как он, вальзиец, женился на курбартанке, которая родила ему двух детей, ушёл в плавание, вернувшись, узнал, что курбартанку убили республиканцы, и с трудом разыскал Леона и Мирей. Бульмар сочувственно кивал, причмокивая губами и приговаривая «Эх, малый, да» и «Вот жизнь-то, жизнюшка». Посидев с Бульмаром, Энтони хотел пойти и заново познакомиться с Ивонн, но не нашёл её – очевидно, она ушла гулять или к кому-то в гости. Рассудив, что, раз она не работает, времени на неё у него будет уйма, он направился, как и планировал, искать работу себе. Торговать башмаками, как этот неизвестный пока ему Валантэн, Энтони, конечно, не желал. Ещё чего! Он твёрдо постановил, что подастся в наёмники или телохранители. В самом крайнем случае – в вышибалы. Он бродил по улицам Пор-де-ла-Рень, высматривая богатые дома или экипажи. Пару раз он попадал в уличные заварушки, но они были именно что уличными – какие-то полупьяные дураки швырялись друг в друга камнями, палками и чем попало. Энтони даже не был уверен, имели ли эти славные бои хоть какое-то отношение к гражданской войне. Где-то через пару часов ему наконец-то повезло. Шагая по переулку принцессы Жюли (теперь-то Энтони старательно запоминал свой путь и названия улиц), он увидел небольшой, но красивый особняк синего мрамора, с пышным садиком за узорчатой оградой. В садике толпились пара десятков человек, сгрудившись вокруг чёрного гроба. Энтони навострился. Гроб, кажется, не принадлежал владельцу особняка – хозяина дома, сурового и величавого, разодетого в тёмно-лиловый шёлк, можно было безошибочно вычислить среди стоявших вокруг. И Энтони готов был поспорить, что усопший не из родни – в выражении лица господина в шелках было больше досады и страха, чем искренней скорби. Встав за раскидистой ивой и прислушавшись к разговорам, Энтони убедился, что не ошибся: умерший, точнее, убитый, был командиром личного отряда солдат маркиза Мегрелля – так звали господина в шелках. Кроме него, никто из солдат не отличался особым умом, и маркиз очень нервничал за собственное будущее. Усмехнувшись, Энтони чуть отошёл и присел на скамью возле дома напротив. Надо подождать, пока похороны закончатся, и тут же предложить себя в качестве замены. И неважно, за Этьена этот Мегрелль или за Собрание.