Бриг «Багровый фламинго»

У ворот парка стояла охрана – двое молодцеватых парней в зелёно-голубых мундирах. Но на подошедшую Амелию они почти не обратили внимания, лишь коротко кивнув и улыбнувшись. Значит, не врал путеводитель – парк и правда открыт для посещения. Тем не менее, Амелия вошла с опаской, будто ожидая хитроумных ловушек за каждым кустом. Парк, надо признать, был, как и сам Лазоревый дворец, удивительно прекрасен – деревья были рассажены так, что их листья, будто мазки кисти, играли тысячей полутонов зелёного, кустарники были вырезаны в форме причудливых зверей, на клумбах росли пёстрые цветы, многих из которых Амелия в жизни не видела. Она бывала в садах богачей, но ничего подобного парку поместья Уинтри-Уэйв и представить себе не могла. Однако с восхищением парком росла и жгучая ненависть к владельцу. Если бы Саймон Кантер, как колдун из сказок, жил в кособокой лачуге за забором из костей, честное слово, Амелии было бы не так противно и (что скрывать) не так страшно. Но если его логово скрывалось в таком чудесном месте, значит, он мог нанести удар откуда угодно, и никто его не заметит... Где-то на полпути от ворот к дворцу Амелия присела перевести дух у мраморного фонтана, изображавшего взлетающего грифона. Ей надо было подумать. Вот она на месте. Но Лазоревый дворец неприступен – его, как было видно уже от фонтана, окружала ещё одна ограда, и тут уже стражники стояли не только у ворот, а по периметру вокруг всего дворца. Через каждые десять ярдов – часовой. Незаметно не пролезешь. Дожидаться, пока Саймон Кантер куда-нибудь пойдёт? Но мало ли что – может, он целыми днями во дворце сидит, а общается с белым светом только через посыльных. И если она будет болтаться в парке до ночи, охрана что-то да заподозрит. Не говоря уже о том, что ей всё же нужно есть и спать. Чем дольше Амелия размышляла, тем яснее понимала: единственный выход – наняться в Лазоревый дворец. Судомойкой она побыть сможет или на кухне там помогать. При мысли о кухне мелькнула идея подлить Саймону Кантеру отраву: уж на что Амелия мало понимала в таких делах, но ей было отлично известно, что теми же обычными белилами, которые так любят знатные дамы, можно убиться, если их выпить. Но всё же отрава была бы слишком подлым способом. Опускаться до уровня самого Кантера Амелии не хотелось. Нож, как рассудила она, всё же честнее. Когда она, решившись окончательно, направилась к внутренней ограде, она шла уже далеко не так бодро, как тогда, когда подходила к самому парку. Открытый бой, как в море с Жоэлем де Гуарре – это одно. А вот так пробираться, как воровка, во дворец, скрываться под самым носом у Кантера, рискуя в любую минуту быть разоблачённой... В каждом фонтане Амелия смотрела на своё отражение – к её облегчению, узнать в ней Крошку Билли теперь было бы невозможно. Конечно, Кантер и вблизи-то её в капитанской ипостаси не видел. Но дело было не только в этом: в свободном зелёном платье с меховой подкладкой (подарок Иззи Эрнскотт), с неизбежной для Джарисон-Хэйвена пёстрой шалью на плечах, Амелия порой саму себя не узнавала. Местная мода скрывала её костлявость... да и вообще теперь костлявой, живя на хлебах Эрнскоттов, Амелия бы уже себя не назвала. Волосы были гуще и пышнее, чем на «Фламинго», а кожа на обветренном лице стала более гладкой и нежной. Не то тоже сытая жизнь сказывалась, не то беременность. – Могу ли я наняться барону Кантеру в служанки? – плаксиво спросила она у охраны, насторожившейся при её приближении. – В служанки? – прищурился один. – Служанок много бывает. Куда хочешь? В горничные? В судомойки? – На кухне бы могла помогать, – ещё плаксивее протянула Амелия. – Сэр, я одна, муж умер, мне некуда де-е-еться... мне бы немножечко денежек скопить до рождения младенчика... Отступать уже было некуда, и она уже плела всё что можно, лишь бы её пустили во дворец. К счастью, охранники подвернулись, видно, сердобольные. – Проходи. К чёрному входу. Спросишь экономку миссис Киттл. – Хорошо, – Амелия было совсем расслабилась, но тут один из охранников схватил её за руку. – Постой-ка. И, к её невероятному возмущению, обхватил её за пояс. – Выпустите меня! – вскрикнула она. – Что вы себе позволяете?! – Больно нужна ты мне, чернавка тощая. А вот если ты под юбкой яд спрятала? Нет, затея прикинуться служанкой была поистине безумная. Следовало бы догадаться, что Саймон Кантер боится покушений!.. Амелия с замиранием сердца ждала, когда в своём досмотре мужчины дойдут до котомки. Разумеется, один из них торжествующе вынул нож: – Ну, что ты скажешь на это? – Я... я работала в рыбной лавке, этим ножом я потрошила рыбу, – выпалила Амелия. – Больно он чистый! – А вы что, может, думаете, я бы стала таскать с собой кровавый? – перешла она в наступление. – Вы думаете, я что-то замышляю? Вот уж чепуха! Не говоря уж о том, что я всё равно иду наниматься на кухню, и там в моём распоряжении будет сколько угодно ножей, даже если вы отнимете этот. Раз уж вы так боитесь за своего господина, можете меня и вовсе не пускать. Пойду поищу людей поприветливее. Некоторое время охранники совещались между собой. Амелия напряжённо следила за ними. Понятно, идея о мести – совершенно сумасшедшая. Но как же противно будет бесславно возвращаться в Эрнскотт-Хаус, если её сейчас прогонят от Лазоревого дворца! Откуда-то сбоку раздался душераздирающий хриплый вопль. Для натянутых нервов Амелии это уже был перебор, и она кинулась было к выходу, махнув рукой на всё, но её остановил дружный хохот охраны. – Вот... вот деревня!.. – сквозь смех выдавил из себя охранник, державший её нож. – П-павлинов не узнала! Амелия, воображению которой уже рисовалась по меньшей мере пыточная камера, замерла, на этот раз не в состоянии осознать нелепость ситуации: – Павлинов? – Ну разумеется, дубовая твоя голова! У нас тут их с десяток живёт, и глотки у всех лужёные. Ох, иди-ка ты к миссис Киттл, а то мы с тобой со смеху помрём, – и он сунул ножик обратно в котомку девушки. – Купи балаганчик и кукол да играй для барона Кантера спектакли, – посоветовал его напарник. – У тебя природный дар. От павлинов удирать, нет, павлины, держите меня!.. – он опять согнулся в приступе хохота, а первый охранник наконец-то открыл ворота. При упоминании кукольного балагана у Амелии, как в тисках, сжалось сердце – она вспомнила, как когда-то рассказывал ей Уолтер о своей жизни с бродячими артистами. Ей даже пришлось встать и отдышаться – боль была самой что ни на есть физической, словно рана, немного поджившая в душе, теперь перекинулась на тело. «Когда-то рассказывал! – в ужасе подумала она. – Ощущение такое, будто Уолтера нет со мной уже давно... А ведь с его гибели едва прошло полмесяца!» Чёрный вход она нашла быстро – всё-таки доводилось ей и в Мондж-Пойнте бывать в домах богачей, и они были все устроены схоже. Едва успела Амелия потянуть за верёвку посеребрённого колокольчика, как ей открыла невысокая черноволосая женщина, где-то ровесница Мейбл, в светло-коричневом платье. Её приветливое загорелое лицо сразу вызывало расположение. – Добрый день, милая, – сказала она. – Меня зовут Альбертина Киттл, я экономка барона. Ты ведь пришла наниматься? Я видела, как ты говоришь с охраной. И снова подсознание, рисовавшее образ старой уродливой ведьмы, коварной прислужницы и советчицы злодея, отказывалось верить в происходящее. Амелии не очень хотелось ломать комедию перед такой славной на вид женщиной, но делать было нечего – снова пришлось наплести о том, что она лишена средств и всеми покинута. – Какой у тебя месяц? – уточнила экономка. – Ещё первый или, может, второй начался. – Так, тогда на кухне и впрямь поработать успеешь. Готовить обучена? – Вообще да, но по-простому, – на этот раз Амелия ответила чистейшую правду. – То есть? – улыбнулась миссис Киттл. – Суп смогу сварить. Рыбу поджарить. Ракушки приготовить, – загибала Амелия пальцы. – Из овощей могу пюре сделать или мясо с ними потушить. – Вот и славненько. А то – «по-простому», а я разбирайся, что это, по-твоему, значит... Да и готовить-то тебе сильно не придётся. На нашу Флору хозяин пока не жаловался, но ей тяжело со всем управляться – пока у нас только двое поварят. Можно Флоре подсоблять. – Хорошо, благодарю вас! – с облегчением вздохнула Амелия: она уже начала побаиваться, что её приставят готовить какое-нибудь изысканное блюдо, о котором она и не слыхивала. Ну а резать зелень или кипятить воду она сумеет. Миссис Киттл жестом пригласила её войти. Хотя чёрный вход на то и был чёрным, чтобы вести не в хозяйские апартаменты или бальный зал, но и тут Амелия была поражена. Синие и голубые переливы были и внутри – цвет стен и мраморных колонн создавал иллюзию, будто она шла по диковинному подводному царству. Иллюзию дополняли неизменный пушистый ковёр – зеленовато-жёлтый, как песок на морском дне, – и исполинские стеклянные аквариумы с настоящими коралловыми рыбками. Убранство Эрнскотт-Хауса по сравнению с этим зрелищем было почти аскетическим. – Нравится? – гордо спросила миссис Киттл, заметив изумление служанки. – Это ты ещё господской части дворца не видела, там всё под небо разукрашено! Они с Амелией пошли по лестнице – как пояснила экономка, знакомить Амелию с Флорой: если претендентка не понравится поварихе, делать ей на кухне Лазоревого дворца нечего. По дороге миссис Киттл объясняла: – Я заправляю здесь всей прислугой. Барон Кантер пока холост; лично он нанимает только охрану – а она у нас ого-го какая! Но что касается кухни и всего прочего, хозяин лишь проверяет раз в месяц мои расходы. Если мы тебя возьмём, он зайдёт убедиться, что я действительно наняла служанку, но так интересоваться тобой не будет. Комнату тебе подберу я, и по всем вопросам будешь обращаться ко мне. Новая неожиданность! Амелия ожидала, что барон Кантер, как и все люди с нечистой совестью, злобен, подозрителен и недоверчив до ужаса – а он, оказывается, в собственном дворце так полагается на простую экономку! Разве что... может быть, она его любовница? Но каким образом женщина вроде миссис Киттл, просто лучащаяся дружелюбием, может состоять в связи с беспринципным подлецом, таким, как Саймон Кантер? Или и её дружелюбие тоже сплошь притворное?.. В размышлениях Амелия и не заметила, как они пришли на кухню. Кухня была довольно невелика для такого огромного дворца – но, раз хозяин был одинок, наверное, и не было резона готовить слишком много. Флора оказалась жизнерадостной, кругленькой, как колобок, туземкой, чем-то напомнившей Амелии оставшуюся на бриге Джесси. – Помощница? Прекрасно, – сказала она, когда миссис Киттл растолковала, что к чему. – Садись, почисти для начала яйца. А вы, – прикрикнула она на двух долговязых подростков, очевидно, поварят, – не глазейте тут! Работаем, мальчики, хозяин ждать не любит! Чистить яйца было для Амелии по сравнению со вскрыванием ракушек детской забавой. Вид у яиц, правда, был странный – непривычно крупные, с тёмно-зелёными узорами, явно не куриные; но внутри они оказались обычными, беленькими. У девушки слюнки потекли – она вспомнила, что с завтрака ничего не ела. Миссис Киттл и Флора внимательно следили за ней. Наконец, когда вся корзинка (к счастью, небольшая) была готова, Флора кивнула: – Хорошо, возьмём девочку. – Она... – оглянувшись на поварят, миссис Киттл остаток фразы шепнула поварихе на ухо. – Тяжёлых работ не давай. – Да какое там тяжёлых! – рассмеялась Флора. – У меня вон двое рослых мужиков работают, им всё поручаю. «Двое рослых мужиков» ссутулились и загородились кастрюлями, пытаясь казаться младше и меньше, чем они были. – Анна Джонс тебя, значит, зовут? Эти шалопаи – братья Уиллеры, Том и Норман, – поварята обернулись каждый на своё имя. – Помоги мне тут фрукты нарезать, дорогая. Или нет, возьми для начала пару яичек, вижу, оголодала небось. Прежде чем Амелия опомнилась, Флора принялась за дело сама – и не только взяла два яйца для новой работницы, но и нарезала их, положила рядом два ломтя жёлтого сыра, щедро полила густым молочно-жёлтым соусом и сунула в руку вконец растерявшейся девушке кусок душистого белого хлеба: – Перекуси, пока обед не сготовим. Да не вздрагивай, Анна! Не обеднеем мы от этого, а хозяин вообще не заметит. Происходящее в логове Саймона Кантера всё меньше и меньше напоминало то, к чему Амелия готовилась всю дорогу. Мучительный во всех смыслах слова путь к мести завершился в абсолютно идиллической обстановке. Но она тут же спохватилась, что пока что имела дело только со слугами – может, это просто повезло, что слуги у барона добрые. Сам Кантер как придёт сюда посмотреть на новую служанку, так всех и шуганёт... Испугавшись, что в присутствии хозяина и повариха, и экономка вмиг растеряют доброжелательность, Амелия поспешно съела яйца – кто знает, с самого Кантера станется заставлять слуг жить впроголодь. Да, пожалуй, так и есть. Барон Кантер всех шпыняет, а миссис Киттл тайком защищает от него слуг... При нём – суровость и беспощадность, при ней – забота и доброта. Вот ведь то-то и охранники такие невежи и так зверствуют, что их Кантер сам, без участия миссис Киттл, нанимает! В голове всё снова укладывалось и расставлялось по местам. Ободрившись, Амелия принялась, по указанию Флоры, резать лежавшие на столе кучкой лимоны. На руках у неё за время, проведённое у Эрнскоттов, пропали и обветренность, и цыпки, но кое-где лимонный сок всё-таки пощипывал.