Бриг «Багровый фламинго»

Четвёрка вороных коней пошла лёгкой рысью. Экипаж, покрытый чёрным крепом, отправился к городскому кладбищу. Вслед за ним в более скромной открытой карете поехали несколько человек – как понял Энтони, близкие друзья и родственники убитого охранника. Маркиз на кладбище не поехал. Прекрасно! Положительно удачный момент! Энтони подошёл к садовой калитке и очень деликатно постучался, хотя в саду ещё было полно народу – все его видели и так. – Месье? – с вежливым интересом спросил Мегрелль. – Вы случайно не от Лувена? Его что, приняли за какого-то ничтожного посыльного? Или Лувен – не торговец, а кто-то из политических союзников маркиза?.. Ладно, об этом можно разузнать на досуге. – Нет, ваша светлость, – поклонился Энтони. – Меня зовут Энтони Джамбл, я родом из Гринхёрста, но давно живу в Курбарте. Я узнал, что командир ваших солдат скончался. – Это сложно было не заметить, – съязвил маркиз. – И вы что, намекаете, что вы сгодились бы на его место? – Если вы сочтёте возможным дать мне испытательный срок, – с энтузиазмом сказал Энтони, – я вас не подведу, ваша светлость, уверяю вас! – Н-да? Я не настолько беззащитен, чтобы брать кого попало прямо с улицы. Откуда мне знать, что вы не подосланы Собранием? Ступайте своей дорогой, месье. Счастливо оставаться. – Мне некуда идти! – в отчаянии воскликнул он. – Вы только что сказали, что давно живёте в Курбарте, так что это ваши проблемы. – Мой дом в Пор-дю-Руа был разрушен республиканцами! Моя жена погибла, но я с моими двумя детьми сумел после долгих месяцев бродяжничества добраться сюда, но нас согласились взять лишь в одном пансионе, и то – если через неделю не будет платы, хозяйка выставит нас на улицу, а у моей дочери чахотка... – по мнению самого Энтони, речь получилась не просто трогательной, но и почти целиком правдивой. Только вот маркиз Мегрелль явно был покрепче орешком, чем какой-нибудь Альфонс Каренья. Нетрудно было догадаться, что таких проникновенных историй при желании можно было наслушаться тысячами в каждом переулке. Актёрский талант Энтони маркиз оценил, но не более того. – Пойте песни на площади, – усмехнулся он. – На пансион наскребёте. Ну уж нет! Его гордость и так пострадала из-за мерзавки Эуа-ле, не хватало ещё полного унижения! Лучше уж будет плюнуть и на месть, и на эту детвору и примкнуть к каким-нибудь местным бандитам. Если они все такие же идиоты, как тот, что пытался ночью его ограбить, он быстро проберётся среди них в верха. Местные бандиты! Стоп, а ведь это же идея! – Ну что ж, я пойду скажу детям, чтобы собирали вещи, – тяжело вздохнул Энтони. – А завтра приду сюда ещё раз, может, вдруг вы передумаете... Маркиз уже не обращал на него внимания. К детям, конечно же, Энтони не пошёл. Его план был прост, как два эшарда. В любом мало-мальски крупном городе воры, убийцы, фальшивомонетчики и прочие им подобные весёлые деятели непременно работают сообща. Зовут ли они своё объединение гильдией, или собранием, или «Чёрной молнией мести» – неважно. Главное, что любой, кто хочет добывать деньги не прописанным в законах способом, должен сначала присоединиться к соответствующему обществу, а уж только потом резать кошельки. Иначе сами воры доберутся до него раньше полиции. Но на это Энтони и рассчитывал. На улицах среди обычных торговцев и лавочников он легко вычислил обнищавших аристократов, тщетно пытавшихся продать свои драгоценности. Тщетно – потому что никому не хотелось привлекать лишнее внимание, таская на себе какие-нибудь жемчужные бусы. Хорошо, если просто снимут, а если вместе с головой? Пятидесятилетняя полная дама, до революции вряд ли вообще ходившая пешком, а не в карете, оказалась первой целью. Интерес со стороны золотоволосого молодого красавчика её совершенно ошеломил, и если и была у неё какая-то бдительность, то в момент появления Энтони она пропала. – Я работаю у лорда Вестерхафта, он коллекционирует драгоценности, – доверительно сообщил он, улыбаясь. Семейство Вестерхафт было огромным и очень богатым, и появление кого-нибудь из них в Курбарте не было бы чем-то удивительным. – П-п-пять флореалей? – прошептала дама, протягивая серебряный кулончик. – Мадам! Что вы? Какие пять? Это уникальная работа! За кулонами этой мастерской милорд готов в джунгли Саудании лезть! Даже за подделки даёт не менее двухсот золотых! – Но это же обычный кулон братьев Гарвиар, – засмущалась женщина. – Коллекционеры, – Энтони многозначительно указал себе на лоб. – Ну вы понимаете, мадам. Но, если вы сомневаетесь, я пойду с кулоном к нашему оценщику – он покупает товар неподалёку, – и спрошу, точно ли это то, что нужно милорду. Такой ахинее не поверила бы даже глупышка Мари из булочной. Но некрасивая толстушка средних лет была слишком восхищена Энтони, чтобы думать о чём бы то ни было. – Сделайте милость! – всплеснула она руками. – Знаете, я ведь в юности танцевала на балу с Гарольдом Вестерхафтом, – она приосанилась. – Не сомневаюсь, милорд как его племянник о вас наслышан, – и, взяв кулон, Энтони скрылся за углом. Меньше чем через два часа он также оказался обладателем трёх браслетов, семи колец и медали «Покорителю Аракесты» на шёлковой ленте – и, признаться, начал порядком уставать. Всё-таки были причины тому, что он пошёл в пираты, а не в мошенники – очаровывать шепелявых старух было жутко противно. Но молодые бывшие богачки выходили на такую торговлю редко – если они и торговали, то в борделях. А те, кто мог позволить себе выйти на улицу в сопровождении мужчины, как правило, ещё не настолько обнищали, чтобы кидать на ветер фамильные драгоценности. После последней продавщицы, самой старой и самой уродливой, которая откровенно пыталась заигрывалась с ним и всучила кольцо «на память», Энтони спасся бегством в какой-то трактирчик. Честное слово, местные гильдии были какие-то заторможенные. Что агенты Лидии, что простые мошенники. Может, просто все перебиты или рассеялись из-за этой войны? Не успел Энтони изучить меню, как в трактир вошла хрупкая белобрысая девушка лет шестнадцати-семнадцати, нервно пересчитывавшая на ладони тёмные мелкие монетки. – Мадемуазель! – весело окликнул он её. – Разрешите вас угостить? Она подняла голову от своих монеток, явно готовясь ответить что-то вроде «Я не какая-нибудь продажная девчонка», но одного мгновенного взгляда на Энтони хватило – она тут же порозовела и прошептала: – Ой, правда? Благодарю, месье! Привстав, Энтони жестом указал ей на стул напротив него. – Прошу вас. Что желаете? У меня достаточно денег, чтобы заказать всё что угодно. Как насчёт того, что мы с вами разделим жареную курицу и бутылку хорошего эрлайнсского пива? – Я… я вас не знаю… – пискнула девушка. – Энтони Джамбл, к вашим услугам, мадемуазель. – Вероника. Вероника Ларвье. – Прелестное имя! Как подходит к вашим голубым глазам. Прошу вас! – Энтони жестом подозвал подавальщицу. – Жареную курицу и эрлайнсское для меня и мадемуазель Ларвье. – Три флореаля, – неохотно сказала подавальщица, косясь на трактирщика, разливавшего за стойкой пиво. Было видно, что она бы с радостью продала Энтони хоть целого гуся и сколь угодно дёшево, но страх перед хозяином пересилил всё. Достать нормальную еду в мелком трактире можно было только за отнюдь не мелкие деньги. Но сейчас Энтони это не волновало. Он с небрежным видом бросил на стол сверкающее рубиновое кольцо. У подавальщицы округлились глаза. Схватив кольцо, она бросилась к стойке и долго шепталась с трактирщиком. – Вы… вы?.. – Вероника смотрела на Энтони так, будто он превратился в дракона. – Некуда девать всякие блестяшки, – рассеянно пояснил он. – Ненавижу их. Вечно сдачи на них не дают, а на меня глядят, как на проходимца. Вероника, вам плохо? Успокойтесь, я не агент тайной службы и не переодетый вальзийский принц. – Я просто… – начала было растерявшаяся девушка, но тут трактирщик лично принёс на блюде гигантскую курицу, щедро обсыпанную зеленью. Наклонившись к столу и расставляя тарелки, он тихо сказал Энтони: – Я не помню вас среди людей Барсука. – Правильно не помните! – подтвердил Энтони. – Я только прибыл сюда и желаю с ним встретиться. – Подключиться к делу? – Не совсем. Заключить одну сделку. Трактирщик понимающе кивнул: – Восемь вечера. «Бараний рог» на Кузнечной улице. – Премного благодарен. Трактирщик разлил пиво, и Энтони победоносно улыбнулся Веронике: – Дела, дела… Даже спокойно пообедать с милой девушкой не дают. В последующие полчаса выяснилось, что Вероника была дочерью одинокой вдовы, которая, на свою беду, шила одежду для многих аристократов, а потом попалась под горячую руку республиканцам и угодила в тюрьму. Аристократы, которые имели влияние, разумеется, не собирались рисковать шкурами ради какой-то работницы. Вероника тоже зарабатывала на жизнь шитьём, но денег едва хватало на кров и скромную еду. – Бедняжечка ты! – ужаснулся Энтони – и тут у него зародилась новая идея. А ведь эта милашка может ему тоже помочь… – Кстати! Чем перебиваться за гроши, не хочешь ли поработать у меня? Я давно овдовел, и у меня двое детей. Мне нужно самому деньги добывать, а кто за детишками смотреть будет? Тем более младшая, Мирей, больна… И я всё же мужчина, я боюсь, что не умею толком воспитывать, особенно девочек. Вероника снова покраснела: – Но… я с радостью… будет ли это прилично? – Хорошие денежки. Приличное жильё. Славные детки, – промурлыкал Энтони. – Возможно, тебе удастся выкупить твою матушку из тюрьмы. Да что я говорю! Пойдём, я познакомлю тебя с Леоном и Мирей. Они будут невероятно рады такой гувернантке, как ты! Нанимать гувернантку в Пор-де-ла-Рень в такое время было, мягко говоря, придурью. Но Вероника об этом вообще не думала. Не сводя с Энтони глаз, она пошла за ним. «Да, с женщинами легко иметь дело, – размышлял он, направляясь с ней к пансиону мадам Зере. – Кроме Анниты и, что уж врать, этой гадкой Эуа-ле, умных людей среди них нет». Дело шло к вечеру, и в пансионе было значительно больше народу. Едва зайдя, Энтони увидел шумно споривших Эуа-ле – в странном белом балахоне – и девицу-барашка с «Хрусталя». – Оставь свои аристократические причуды, Ивонн! – убеждала Эуа-ле. – Другой работы в пристойном месте одинокая красотка не найдёт. И это единственное дело, где мы можем принести настоящую пользу! – Эуа-ле, но я… но мне неприятно, меня тошнит… – сконфуженно возражала Ивонн. – Запах… – Ну и что, что запах! Понимаю, что не розами там пахнет. Что ты предпочтёшь? Рано или поздно деньги твоего отца закончатся. Чем ты будешь кормиться? – Откуда ты… про отца… Эуа-ле приобняла Ивонн за плечи и неожиданно мягко сказала: – Так уж вышло, что я знаю многое, Ивонн. И поверь, раз уж мы с тобой столкнулись, я чувствую себя ответственной за тебя. Я не позволю тебе свернуть на кривую дорожку. Куда тебя так или иначе занесёт – с твоей неопытностью. – Вечер добрый, милые соседки, – бодро сказал Энтони. – О чём столь бурные споры? Ивонн опять ахнула от изумления, а Эуа-ле лишь подняла бровь и холодно ответила: – Идёт вербовка сестёр милосердия в лазарет. Ничего особенного. – Героини! Благородное дело выбрали! – восхитился Энтони. – Вероника, идём. Я представлю тебя хозяйке. Думаю, она не будет возражать… Мадам Зере, как и следовало ожидать, не возражала. – Леон и Мирей сейчас гостят у старого Бульмара, – сказала она. – Он, конечно, добрая душа, но всё же детям нужен присмотр, – она почмокала губами. – Да. Присмотр. Два экю накину, а так живите, мадемуазель, без вопросов. Они с Вероникой быстро нашли общий язык. Болтая о готовке, шитье и тому подобной чепухе, они даже позабыли об Энтони, который напряжённо раздумывал об увиденном в вестибюле, уставившись в пол. Эуа-ле с какого-то перепугу ещё и взялась опекать Ивонн. Зачем? Ей же это одна лишняя морока. Может, она хочет уберечь Ивонн от него? Но вот Веронику она будто не заметила вообще. Да и то – сама же из «Золотого солнца», разве станет она так радеть о приличии? И тут в мозгу что-то щёлкнуло. Первый разговор с Аннитой Родригес. Её подозрения относительно Джозефа. Джозеф заходил в «Солнце», причём ненадолго, вряд ли для развлечения… А и впрямь выходит, что Джозеф не так прост, как кажется. Если он связан с тайными службами Амлонии, вполне логично, что у него какой-то договор с Эуа-ле. Он что-то делает для них, а в обмен на это Эуа-ле сохраняет для него Ивонн. «Столкнулись» они с Ивонн, как же! Наверняка эта проныра специально вынюхала, где девушка живёт. Энтони даже зауважал Джозефа. Нет, зря он его пнём обозвал. Тот ещё интриган, оказывается. Жалко, что цели у него ерундовые, а то был бы достойный противник. Так суетиться из-за одной-единственной девчонки сам Энтони бы не стал никогда. Между тем часы пробили шесть. – Мадам Зере, скажите, далеко ли отсюда до Кузнечной улицы? Там в одном трактире вроде как вышибала нужен. – Полчаса ходу, если нигде не задержитесь, – и хозяйка быстро объяснила ему дорогу. «Если нигде не задержитесь». А задержать какой-нибудь уличный бой может здорово. К этому здешнему Барсуку лучше не опаздывать. – Я вынужден спешить. Познакомьте Веронику с детками, ладно? Я постараюсь вернуться как можно раньше. Одарив обеих на прощание особенно солнечной улыбкой, Энтони, насвистывая, пошёл к выходу. В прихожей уже никого не было.