Бриг «Багровый фламинго»

С неба сыпал мелкий противный дождь. На вальзийском островке Ранделиа, к которому бриг пристал позавчера, высадиться было совершенно невозможно – сплошное болото. К счастью, догадливые жители (в основном смуглые и черноволосые, совсем белых тут после двух столетий смешения вальзийцев с местными практически не было) заметили корабль под флагом Вальзии издалека и выплыли на своих круглых плоскодонных лодках из веток, везя провизию, воду, дерево и всякие мелочи. – Приветствуем, капитан! – прокричал с первой лодки владетельный принц Гейбриэл – тот же самый, что правил во времена Старика Арни. Владетельными принцами герцог Сейлтонский величал всех правителей подчинённых Сауданской Вальзии островков: было намного выгоднее устраивать там маленькую, лишь формально отвечавшую перед герцогом монархию, нежели выборную или назначаемую из Сейлтона власть. Ну скажите, где взять такие флотилии, чтобы согласились носиться через пол-океана ради пары донесений с островка в двадцать квадратных миль? А так всё было просто – владетельные принцы раз в несколько лет посылали своих торговцев в Сейлтон, они же заодно и докладывали герцогу о положении дел на том или ином острове, герцог давал советы, давал (в случае необходимости) еду, строительные материалы или ещё что нужное, и все были довольны. Принцы, пусть и все их владения можно было обойти за час (и то если отвлекаться на разговоры с местными), тоже не жаловались – и титул есть, и одновременно большие политики не трогают. Но кто хочет, тому и от них почёт перепадёт – вон юная принцесса острова Делуинире умудрилась всего два года назад выйти за старшего герцогского сына... Впрочем, старый Гейбриэл к подобному возвышению не рвался и принцессе Мэрайе ни капли не завидовал. Вальзийской крови в нём было с гулькин нос, уклад он строил полностью по местным обычаям, в Сейлтоне бывал один раз в детстве и больше туда не стремился, а языком пользовался только в двух случаях – когда учил ему наследников и когда, как сейчас, прибывали гости из Вальзии. – Мистер Уавери? – просиял он, приглядевшись к Джозефу. На языке ранделиа слова не могли начинаться с «а». – У вас новый корабль? – Как видите, сир, как видите, – ухмыльнулся Джозеф. Ну надо же – Гейбриэл совсем не изменился! Даже тростниковый зонтик, который держат над ним его жена Сьюзен и служанка Элисон (как подозревал Джозеф, фактически жена номер два) – тот же самый, кажется, что и во времена Старика. – А великий мистер Уарни по-прежнему на ярко-красном корабле? – Он погиб, сир. Уже несколько лет как. Ярко-красный корабль сожгли. Гейбриэл немедленно вытянулся в струнку и опустил голову, а Сьюзен и Элисон, как по команде, запричитали и завыли на местном наречии. Вскоре стенали и плакали уже все женщины в лодках, точно Старик Арни приходился им родным отцом. Джозеф терпеливо всё выслушал. Прерывать туземные ритуалы – себе дороже, по крайней мере, если хочешь потом чего-то купить. А у «Фламинго» кончались запасы воды, да и взять свежего мяса было бы неплохо. В какой-то момент принц выпрямился, и женский плач мгновенно стих. – Чего желает принять в дар славный мистер Уавери? – перейдя на деловой тон, спросил Гейбриэл, и Джозеф жестом пригласил его подняться на палубу, одновременно дав знак Маунту, чтобы тот спустил трап. Осмотрев припасы в лодках, Джозеф, подозвав себе в помощь Монти и Джесси, принялся выбирать. Много мяса брать было бессмысленно – даже по зимней погоде скоро испортится. Но Джесси всё же указала на наиболее жирные и свежие туши – на Ранделиа жили великолепные, огромные птицы с маленькими недоразвитыми крыльями, и их мясо было очень вкусным. Повариха лично помогла перетащить лучших птиц на палубу, вызвав безумное восхищение туземцев. – Верхе-хо! Верхе-хо! – тыкали они в неё пальцем. Джозеф вопросительно посмотрел на принца. – Так называют местные царицу плодородия и еды, – объяснил Гейбриэл и что-то тихо сказал Сьюзен. Старушка немедленно вынула откуда-то жёлтую глиняную статуэтку, и Джозеф едва не расхохотался в голос – жирная бабища, с тремя подбородками, толстой грудью и кучей складок на животе, да ещё и с тарелкой в одной руке, ну вылитая Джесси! Кроме птиц, взяли ещё орехов, воды и местного вина. На этом Джозеф собирался остановиться, но тут местная детвора, которая приволокла уйму всякого хлама вроде дырявых ракушек, предъявила едва оперившегося серого попугайчика. Даже не поворачиваясь в сторону второго помощника, Джозеф знал, что у того заблестели глаза. Ещё в детстве, будучи юнгой, Джерри Маунт страстно мечтал о говорящем попугае. – Ладно, бери его, – обречённо сказал он. – Кормить будешь сам, как и своих придурочных чаек! – и Джерри, радостно хлопнув в ладоши, сам полез вниз забирать птенца. Гейбриэл до последнего суетился, предлагая Джозефу то одно, то другое. Джозеф знал: это не столько ради наживы (драгоценности или золотые монеты на Ранделиа всё равно не на что будет обменять) и даже не столько ради торга. Просто старик был рад заглянувшим на островок гостям, тем более старому знакомому. – А ещё мяска не возьмёте? – Мы бы рады, сир, но оно быстро сгниёт, – как можно более вежливо уклонялся Джозеф. – А тканей не хотите? – Спасибо, сир, наверное, не надо. – А газелей молодых? – встревала Сьюзен, нервно теребившая седую косу. Принцесса по традиции распоряжалась всей скотиной острова и ужасно хотела, чтобы её труды по выпасу газелей оценили по достоинству. – У нас нет времени следить за газелями, миледи, и мы не столь искусны в этом, как вы. – А может, хотите в жёны кого-то из моих внучек? – осенила Гейбриэла новая идея. – Все уже выросли, красавицы, работницы, по-вальзийски говорят лучше, чем в вашем Эйбоне! От внучек было уже сложнее отказаться, чем от газелей. – Вашим внучкам было бы трудно жить в море. – Они будут ждать мужа на суше! – гордо сказала Сьюзен. – Они не боятся невзгод, они верные и преданные! – присовокупила Элисон. – Гм... ваши внучки достойны лучшего мужа, – попытался извернуться Джозеф. – Они мечтают выйти замуж за прославленных воинов! – гнул своё Гейбриэл. – А вы – второй после великого мистера Уарни! Они все это знают! Собравшиеся вокруг матросы вовсю хихикали в кулак. Можно было бы, конечно, послать Гейбриэла ко всем кракенам – но это означало бы, что на ближайшие пятьдесят лет команда «Фламинго» превратится в смертельных врагов Ранделиа. И тут Джозефу пришёл в голову блестящий выход: – Сир, к сожалению, я связан обетом и не могу жениться на ваших прекрасных внучках, – на ломаном, полузабытом ранделиа сказал он, чтобы никто из матросов не понял. – Но, – перешёл он обратно на вальзийский, – наш боцман Франк Бандирен почти не уступает мне в доблести и славе. Он не откажется от подобной чести, и, заверяю вас, он её достоин. Как удачно вспомнилась ему какая-то давняя перепалка с Куницей, когда он сумел обратить в сторону боцмана насмешки корсаров, заявив, что тот мечтает выгодно жениться! Куница меж тем покраснел от злости. Он, как и Джозеф, отлично понимал, что теперь уже отказаться нельзя – хотя бы одну из принцесс Ранделиа надо выбрать, иначе вся дружба островитян исчезнет в один миг, лишь только они решат, что ими пренебрегают. Вообще-то Куница не имел решительно ничего против того, чтобы позабавиться с какой-нибудь миловидной туземкой раз-другой, но ведь этот Гейбриэл такого не потерпит! Он совсем уже на вальзийца не похож, но он при этом далеко не дурак, как обычные островитяне. Женитьба и только женитьба! С него станется, если Куница увильнёт, добраться с жалобами до герцога Сейлтонского, полновластного повелителя южных вальзийских земель и свояка короля. И из-за какой-то островитянки – но формально владетельной принцессы – на бриг тут же устроят такую облаву, что мало не покажется! Оскорбление величества, хвост акулий им в глотку. У Куницы был огромнейший соблазн сказать вообразившему себя вальзийцем старикашке, что «мистер Уавери» не желает жениться на его внучке потому, что считает некую белую курбартанку красивей. Уже сам факт того, что кто-то считает белых женщин лучше местных, разозлил бы Гейбриэла до предела. А к курбартанам жители Ранделиа относились с инстинктивным презрением, хотя в глаза их никогда не видели. И, разумеется, было бы восхитительно посмотреть на выражение лица Джозефа, который абсолютно уверен, что его воздыхания по белокурой девчонке, портрет которой уже сколько месяцев стоит в его каюте – тайна за семью печатями. Минус у такого исхода был только один, зато заметный: островитяне бы ополчились на Джозефа, но и на всех остальных за компанию. Даже Куница сомневался, сможет ли команда выстоять в случае нападения разъярённой оравы туземцев. Пришлось сделать вид, что для него брак с принцессой безвестного островишки – предел мечтаний. Ладно, хорошо хоть, что её не навязывают им на бриг. Пусть ждёт его на Ранделиа. Принцессы уже вышли на палубу – пять узкоглазых девчонок с оливковой кожей. Самой старшей не больше двадцати, самая младшая и вовсе малявка. – Семь старших девочек уже замужем и ещё одна сговорена, так что выбор небогат, – рассыпался в извинениях Гейбриэл, но Куница вымученно улыбнулся: – Не страшно, сир. Я возьму эту, – и он указал на старшую, у которой прямо челюсть отвисла от такой чести. Старуха с седыми косами поджала губки, зато пятидесятилетняя тётка расцвела. Ага, значит, не пустые у Джозефа подозрения, которыми он делился, пока лодки подплывали. Бабушки-то у внучек разные. Но старая, как её там, Сьюзен, как истинная туземная леди, уже оправилась от обиды и тоже расплылась в улыбке: – Прекрасно, мистер Бандирен! Лора очень хорошая работница и отличается завидным здоровьем! «Иногда всё-таки без тесных связей с князьками этих островов можно было бы обойтись», – тоскливо размышлял Куница, пока черноволосая Лора отвешивала ему ритуальные поклоны. Если бы бриг шёл под началом Билли, Гейбриэл не стал бы совать незнакомому желторотому капитанишке жён. А Джозефу он бы не осмелился их предлагать в обход старшего по званию. И до Куницы дело бы совсем не дошло. О Билли на судне вспоминали нечасто – по крайней мере, вслух. После бойни в архипелаге и безветренного шторма полоса откровенного невезения закончилась, и было ограблено много курбартских и амлонийских судов, из них с десяток действительно богатых. Авторитет Джозефа, как со скрипом признавал Куница, восстановился. Правда, сейчас, зимой, когда на севере были льды, а тут дожди, кораблей стало меньше, и вот уже три недели добычи не встречалось, но зато вот попался вальзийский островок. Чтоб его. Гэмб и Долан командовали выплатой монет и драгоценностей – прибавились ещё и положенные дары за невесту. Часть команды ушла в кают-компанию, и оттуда доносились подозрительные взрывы хохота. – А как мы будем играть свадьбу? – уцепился за последнюю соломинку Куница. – Нам же не пристать! Сир. У вас тут, с вашего позволения, болото. Гейбриэл предпочёл пропустить сарказм мимо ушей: – Что поделать, мистер Бандирен. Устроим её на вашем корабле. Он достаточно велик. Крохотным утешением Кунице послужил сдавленный стон Джозефа. Принимать и кормить толпу гостей в течение нескольких дней свадебных празднеств капитан вовсе не планировал.

***

Оказавшийся даже слишком гостеприимным островок наконец-то растаял в серовато-синей дали, но развеселившаяся команда до сих пор не успокоилась. Пир прекратился, но Куница в качестве мишени для всяческих насмешек никуда не делся. Только тупой и ленивый не назвал его «ваше высочество» и не поздравил со свадьбой. А от Джозефа спасу не было – капитан, завидев его, изгибался в немыслимом поклоне и постоянно пропускал Куницу вперёд, уверяя, что всегда уступит путь лорду Вальзии. Со своей столь внезапно обретённой женой боцман практически не общался до отплытия – Лора владела вальзийским действительно недурно, но, к счастью, она была приучена не заговаривать с мужчиной первой. Как объяснила боцману сердобольная Джесси, одна из немногих, кто ему хоть как-то сочувствовал, у племени ранделиа была даже одна нравоучительная сказка о болтливой девушке, которая болтала так долго и быстро, что состарилась в десять раз быстрее своей младшей сестры (естественно, добродетельной и тихой). В итоге, когда пришла пора её свадьбы с великим вождём, она уже была седая и сморщенная, и вождь (естественно) женился на её сестрице. Причинно-следственные связи были странноватыми, но мораль Кунице понравилась. Только один раз Лора заговорила сама – при прощании. – Я буду ждать тебя, – сказала она с очередным ритуальным поклоном. – Я очень горда тем, что мой муж воитель. У старших-то сестриц простые пастухи, разве что только у Греты охотник! – прибавила она, торжествующе улыбаясь. Куница решил, что придётся её всё же навестить – через год, или два, или три. Если принц Гейбриэл решит, что он бросил его внучку, то опять же всё может дойти до жалобы герцогу. После отбытия из Ранделиа Джозеф решил пойти чуть к северу, на остров Мулфа, раньше вальзийский, но сто лет назад после Вальзо-курбартской войны отошедший Курбарту. Едва Куница открыл рот, чтобы возразить (до Мулфы нужно было столько тащиться, островов на пути к ней было мало, лучше бы дальше на юг забрать!), Джозеф ехидненько подмигнул: – Что я вижу? Что я слышу? Его высочество, лорд Вальзии, супруг принцессы Ранделиа, не желает поднять свой меч... э-э, арбалет за честь и славу страны? Неужели он не жаждет отомстить за нанесённое вальзийской короне оскорбление, за отнятый у нас курбартанами остров? Позор! Куда катится вальзийское дворянство! Конец тирады потонул в хохоте собравшихся. Куница стиснул зубы. Честное слово, если бы они уже не отплыли на порядочное расстояние от Ранделиа, он придушил бы и Лору, и её сумасшедшего дедулю. Оставалось только надеяться, что со временем команде наскучит одна и та же шутка. Вон Крошку Билли тоже в конце концов так дразнить перестали, а он был намного бесполезнее Куницы.