Бриг «Багровый фламинго»

Вскорости после битвы с «Крылатым конём», помимо выслушивания сплетен, у команды появилось новое занятие: не проходило и пары часов, чтобы кто-нибудь не шёл на нос или не лез в «воронье гнездо» высматривать Мулфу. Питер раз пятнадцать жаловался, что ничего не может заметить. – Ну что такое! Опять пустой горизонт! – пожаловался он однажды вечером в кают-компании – это было как раз в день встречи с «Задумчивостью». – Почему мы ещё не видим Мулфу? – Питер, потому что ещё ты умудрился не увидеть очень густого тумана, – фыркнул Джозеф. – В таком киселе не разглядишь и собственного носа. Джерри Маунт, выглянув на палубу, встревоженно окликнул его: – Капитан! Вам всё-таки лучше проверить самому! Джозеф слегка удивился. На палубе он последние несколько часов действительно не был – всю вторую половину дня он был занят проверкой запасов оружия на бриге. Туман ему показался через иллюминатор невероятно густым, но Джерри, в отличие от Питера, способен был трезво оценить ситуацию... Видимость и вправду была не настолько плохой, как он посчитал вначале. Синеватая дымка лишь слегка размывала контуры мачт «Фламинго» и миниатюрного силуэта «Задумчивости» далеко позади. Джозеф мог различить мелкие островки у горизонта к юго-западу от корабля, какой-то двухмачтовый корабль, плывший на востоке... А вот Мулфы было в самом деле не видать. – Странно, – сказал присоединившийся к ним Куница. – Это же не такой плоский блин, как Джарисон-Хэйвен – мы должны были бы уже заметить горы. – А маяки? А портовый город? – кивнул Джозеф, вынув подзорную трубу и вглядевшись в море через неё. – На таком расстоянии уже можно различить огни. Ничего. Лишь тёмно-синее колыхание дымки и океана под чёрным вечерним небом. – А их не могло залить большой волной? – спросил Джерри, даже съёжившись от такой мысли. – Послушай, если бы в неделе пути от нас возникла бы огромная волна, которая смогла бы целиком затопить отнюдь не маленькую Мулфу, мы бы это тоже почувствовали, – заверил его Джозеф. – Как раз наоборот, – ну конечно, можно было даже не сомневаться, что Куница примется спорить! – Такие волны в открытом море вообще не заметны – если только их не устраивает кто-нибудь вроде Тощего Грега! Помню, однажды мы вышли из Экиссы, недельку поблизости плавали, вода еле колыхалась! А вернулись туда – там уже на подходах жуткий вид открылся, на прибрежную деревню будто великан наступил. – Это, положим, так и есть, но если бы волна полностью уничтожила остров, это пропустить было бы сложно, – Джозеф для верности ещё раз поднял к глазам трубу. – Я не вижу даже самой тоненькой полосочки суши. Представляете, какой силы должен быть удар, чтобы размолотить Мулфу в пыль? Да океан бы забурлил на три тысячи миль вокруг. – Значит, мираж, – с облегчением заключил Джерри. – Завтра наверняка уже всё будет видно. Миражи не то чтобы появлялись в этих краях ежедневно, но удивительного в них ничего не было. Немало волшебных существ – и в море, и на суше – баловались созданием мороков. Вреда от них, как правило, не было – если только корабль не оказывался на мели, плывя по, казалось бы, участку с большой глубиной, или не шлёпался кто-нибудь в море, пытаясь высадиться на несуществующий остров. Джозеф приказал команде выйти на палубу с фонарями – неизвестно, была дымка частью миража или нет, но яркий свет был в любом случае полезен. – Будем дежурить посменно, а спать уходить вниз, – сказал он. Мало ли что. Некоторые виды сирен петь не умели, зато как раз нагоняли что-то вроде такого вот тумана, а потом сталкивали моряков с палубы. Ночь прошла благополучно, но, едва занялась заря, Джозеф забеспокоился уже сильнее. Синяя дымка не исчезла. Более того, она оставалась всё того же тёмного оттенка, хотя любой обыкновенный туман если бы и не развеялся, то посветлел бы на солнце. Мулфу в этой синей мгле по-прежнему не было видно. Да что там Мулфу – солнце за дымкой выглядело мутным голубоватым пятном! – Оно когда-нибудь пропадёт? – боязливо спросил Питер у доктора Лерби – видимо, считая, что тот как учёный человек может разобраться в любых странностях природы. – Это неестественно! – воскликнул доктор. – Я этого объяснить не могу. Явно какое-то волшебство! – Тихо, без паники! – прикрикнул Джозеф. – Сейчас я попробую слазить наверх и посмотреть, что творится вокруг. Канаты и мачты не разъело, цвет у них не поменялся, никакого налёта не возникло – да и судя по ощущениям самого Джозефа, состояла дымка из простых капелек воды, как и положено. Вот только была на редкость стойкой и к тому же необычного цвета. За пару метров до «вороньего гнезда» синий слой внезапно закончился. Свет уже высоко поднявшегося над горизонтом солнца ударил Джозефу в глаза – он от неожиданности даже отпрянул вниз, пытаясь проморгаться, и только благодаря своей быстрой реакции не свалился совсем. Погода наверху была отличная – свежий ветерок, чистое небо. Несколько мгновений, сидя в «гнезде», Джозеф просто с удовольствием рассматривал вальзийские флаги на мачтах «Фламинго», наслаждаясь ярким цветом, не подёрнутым синей мутью. Впрочем, он быстро собрался и вспомнил о своих прямых обязанностях – и тут же, оглядевшись, увидел, что с этой дымкой всё обстоит ещё более загадочно, чем показалось вначале. Дымка эта покрывала море не равномерным слоем, как следовало бы ожидать – извне она больше всего напоминала холм с пологими склонами. «Верхушка» этого холма, как прикинул Джозеф, располагалась как раз над Мулфой, и там синяя туча достигала, пожалуй, тысячи футов высоты. «Багровый фламинго» лишь недавно вплыл в холм и сейчас ещё болтался у самого подножия. Ещё черневшую вдали «Задумчивость», к примеру, дымка не зацепила вообще. Джозеф рассердился было на вальзийских патрульных, которые, очевидно, назад не оглядывались вообще, но тут же понял, что теперь они вряд ли могут заметить что-то подозрительное. На таком расстоянии, на которое они успели отплыть, дымка им наверняка казалась просто большим грозовым облаком. Некоторое время он следил за странной дымкой – не расползается, не оседает ли она? Но нет, холм не шевелился и не менял формы вообще, что совсем уж в голове не укладывалось. Джозефу даже вспомнился безветренный шторм, устроенный Куницей у Джарисон-Хэйвена. В прошлом году – море, которое бушевало без ветра, сейчас – туман, который попросту не движется... Может, кстати говоря, и теперь всё было на самом деле не так страшно? Какой-нибудь юный идиот купил магоценности и решил испытать их самостоятельно. Или это развлекается сумасшедший вроде Тощего Грега... Не успел Джозеф как следует обдумать эти оптимистичные теории, как с дымкой явно начало что-то происходить. Вот только происходить начало такое, что он уже пожалел, что опасался её неизменности. Лучше бы она так и оставалась висеть. Холм начал приподниматься. Точнее – Джозеф покосился вниз – приподниматься, выравниваться и растягиваться, словно исполинский пузырь. – Капитан, спускайтесь! Сейчас оно доберётся до вас! – проорал снизу Питер. Дымка глушила звук – юнга словно бы кричал в подушку. Ну и, разумеется, он не задумывался о том, что Джозефу во время спуска всё равно придётся пройти сквозь ползущую синюю плёнку. – Со мной всё в порядке! – мало ли, вдруг Гэмб или Куница внизу разводят панику... – Я пока буду наблюдать отсюда! Было что-то завораживающее в том, как таинственная дымка поднималась всё выше и выше. Сперва она еле двигалась, в основном растекаясь в ширину, но потом, будто решившись (хотя какая решимость у водяного пара?), резкими рывками прямо-таки ринулась вверх. Стало заметно, что она сильно уплотнилась – с обычной дымкой её никто бы не спутал даже в вечерних сумерках. Теперь уже она была густой и блестящей – напоминала ртуть, только синего цвета. Джозеф с подозрением прищурился: сходство было просто поразительным, а плёнка уже добралась до его собственных сапог... Но сейчас она менялась просто на глазах. Не прошло и минуты, как блеск пропал, а густота усилилась – эта штука стала похожа на резину. Джозеф приготовился задерживать дыхание – сколько ему придётся находиться внутри плёнки, когда она доберётся до его головы? Но плёнка преподнесла очередной сюрприз. Во-первых, на ощупь она была точь-в-точь как обычная вода. Даже какой-то особой плотности не ощущалось. Во-вторых, она успела стать по-настоящему тонкой, как плёнка простого маленького пузырька, которые появляются во время дождя. Джозеф оторопело смотрел, как синяя холодная кромка проползла по его голове, закрыла солнце, стала подниматься выше, выше... Внутри диковинного пузыря, к счастью, был воздух, но из-за плотности плёнки царила почти полная тьма. На палубе виднелись фонари – кто-то из экипажа догадался снова ими воспользоваться. Тут уже Джозеф начал спускаться – увидеть он ничего в темноте не мог, а палуба выглядела как-то более надёжно, чем «воронье гнездо». Сверху иногда падали капельки, но в остальном было непохоже, чтобы пузырь собирался лопаться. Однако, как ни парадоксально, страшно Джозефу не было. Всё было слишком невероятным, чтобы пугаться. Все матросы в полнейшем ошеломлении собрались на палубе. Когда Джозеф спустился, царило давящее молчание. Монти и Джесси с каким-то тихим неловким бормотанием раздали воду, сухари и сыр. Где-то через полчаса, а может, через час – без солнца определять время было сложновато – Гэмб затянул песню. Даже для него она звучала на редкость фальшиво, но Джозеф, Куница и ещё человек десять немедленно подхватили её, чтобы как-то разогнать тишину. На пятнадцатой песне никто уже не следил ни за мотивом, ни за словами, крича кто во что горазд – когда Джозеф вдруг заметил, что бриг начало как-то подозрительно трясти. – Эй! Перестали все! – когда в общем отчаянном гвалте его мало кто расслышал, он выхватил у Монти железную коробку с сухарями и оловянную миску из-под сыра и с размаху ударил их друг о дружку. Пение и крики стихли. – Обратите внимание на море! Откуда волны, если в этом пузыре мёртвый штиль? – сказал Джозеф. Волны были не самыми сильными, но поднимались как-то беспорядочно – ударяли о корабль то с одной стороны, то с другой. – Штор-р-рм! – после особенно высокого вала завопил Крак, до этого сидевший, нахохлившись, на плече Джерри – попугаю определённо не нравились странности погоды. Но на этот раз он стрелой взмыл вверх... и ударился о тёмную плёнку. Обиженно заорав, взлетел снова, снова отскочил, как от резины... и тут раздался крик Куницы: – Плёнка опять лезет вниз! Не видите? Джозеф взял у сидевшего рядом матроса Гинтли фонарь и поднял повыше: – Флаги все под ней, как и были! Ничего не... а чтоб оно к кракенам! Плёнка действительно двигалась вниз. Но она успела уплотниться до такой степени, что мачты «Багрового фламинго» уже не могли её проткнуть, и бриг постепенно кренился набок. – Пузырь опускается под воду! – еле слышно пискнул Питер. – Мамочка! – Быстро все за оружием. Куница, готовь арбалет. Гэмб, доставай дротики. Все берите всё, что можно. Уинтер, Бленк, заряжайте пушки, – не узнавая собственного голоса и даже не слишком осознавая, что говорит, приказал Джозеф. – Но, капитан! – воскликнул откуда-то с кормы Оскар Бленк. – Нам же придётся заряжать при фонарях! Если фонарь случайно упадёт, взорвётся весь корабль! – А если вы сейчас же не зашевелитесь и не исполните приказ, упадёте вы оба – прямо за борт! – прорычал Джозеф. – Бегом! Он сам тоже бросился в каюту за пистолетами – со дня стычки с ильбирским кораблём боёв никаких не было, и обычно он ходил без оружия. Вскоре поднялась такая пальба, словно началась война Вальзии и Курбарта. Все, от артиллеристов до Куницы, усиленно стреляли в приближавшуюся плёнку. Кое-где Джозефу мерещились просветы неба, тут же затягивавшиеся вновь, но в остальном никакого результата заметно не было. А бриг тем временем накренился уже настолько, что приходилось держаться за бортики и друг за друга, чтобы не соскользнуть. Джозеф понимал, что ещё немного – и либо не выдержат мачты, либо корабль перевернётся, как жалкая прогулочная лодчонка. А какая разница? Раз жуткий пузырь идёт под воду, все рано или поздно всё равно потонут. Мачты скрипели и, кажется, гнулись. Джозеф одной рукой сжимал бортик, другой фонарь, и фонарь пора было отпускать, если он ещё хотел продержаться – но ведь внизу были другие матросы, фонарь бы в кого-то врезался, масло бы разлилось... Хотя, если у кого-то и запылает одежда, море всё равно её потушит... море потушит... – Мы болваны! – воскликнул Джозеф. – Какие же мы все болваны! Не тратя времени на разъяснения (кто-то с другой стороны, судя по крикам, уже соскользнул или соскальзывал в воду), он размахнулся и что есть силы запустил в плёнку фонарём. Тут произошло сразу много всего. Свободная рука Джозефа слетела с бортика, и не успел он оглянуться, как ударился о бортик по другую сторону палубы – его подхватили несколько матросов. Наверху рассыпался рыжеватыми искрами огненный фейерверк, раздалось шипение, и весь корабль окутало паром. Раздался стук, чей-то крик боли – упавший фонарь, видно, кого-то ушиб. Палубу прочертила мгновенно вспыхнувшая весёлым жёлтым пламенем полоса – разлилось масло. Между тем ещё несколько человек швырнули фонари в плёнку пузыря, и горячий пар повалил прямо валом, словно корсары плавали в кипящем чайнике. Корабль загорелся ещё в нескольких местах, но Джозефа это уже не так пугало – крен понемногу исчезал, и команда уже затаптывала огонь. А главное, ещё прежде, чем пар развеялся, раздался оглушающий хлопок, и палубу – даже сквозь пар – залили лучи весеннего солнца.