Бриг «Багровый фламинго»

Корабль всё ещё стоял на якоре – ремонт продолжался. Джамбл с видом повелителя всего обозримого мира расхаживал то по палубе, то по берегу и распоряжался, лишь для приличия напуская на лицо смиренное выражение, когда рядом проходил капитан. Капитан, кстати говоря, непонятно почему Джамбла невзлюбил. Нет, то, что вечное пижонство третьего помощника на нервы всем действовало – очевидно, но ведь это не больший недостаток, чем полусонное бормотание Тощего Грега, оживляемая лишь элем флегматичная вялость Гэмба или крикливость Питера. Джозеф достаточно долго пробыл на судне и мог с уверенностью сказать, что команда там собрана прекрасная. Даже этот выскочка Куница, что ни говори, был хорошим боцманом и отличным арбалетчиком. И Энтони Джамбл был нисколько не хуже остальных. Но вот Крошка Билли с ним решительно отказывался ладить, на что Джамбл уже несколько раз жаловался в кают-компании. Капитан явно избегал его, если тот что-то спрашивал – отвечал односложно или вовсе делал вид, что не слышит. Задушевной дружбы с этим юнцом Джамбл, конечно, не искал, но вот сохранить своё место на корабле ему бы хотелось. А ну как капитан высадит его невесть где и поставит на освободившуюся должность… да хоть того же Робертса? Такие излияния Энтони за кружкой эля или грога всегда кончались дракой – с Робертсом или с любым другим матросом, который, по мнению Энтони, метил в помощники. Насчёт себя самого Джозеф подобных опасений мог не питать. Крошка Билли, видимо, совсем забыл про давешний мятеж и доверял первому помощнику всецело. Не далее как сегодня, оправившись после тяжёлого похода за водой, капитан принёс благодарность и вручил в награду деньги всем сопровождавшим его в походе. Причём он вдобавок подробно расписал заслуги каждого. Кунице, спасшему Билли жизнь, досталось вдвое больше денег, чем Джозефу и Гэмбу, и тем не менее. А сейчас уже садилось солнце, и меловые горы на берегу окрасились в золотисто-рыжий цвет в его лучах. Джозеф, держа в одной руке селезня, свободной рукой раскладывал пасьянс. Это его умиротворяло. Просто в кают-компании Джерри Маунт и Рэдди Грейвс вдруг взялись шумно обсуждать достоинства и недостатки курбартских женщин по сравнению с вальзийскими, и Джозефу – в который раз уже за плавание! – вспомнилась пассажирка с яхты «Хрусталь». Как назло, до ближайшего цивилизованного порта с соответствующими заведениями, где можно отвлечься от таких мыслишек, было ещё немало миль. «Нет, я определённо от Билли чувствительностью заразился, – думал Джозеф. Ему было неловко говорить об этом вслух даже с селезнем. – Подумаешь, курбартанка какая-то… на островах и получше найду. Хотя там нет светловолосых и с такими тёмно-серыми, как небо в шторм, глазами… Да провались оно всё пропадом! Тебе сорок один год или двадцать один?» – обругал он себя. Это всё была ерунда, он это отлично осознавал. Просто ему не хватает женского общества. Завзятым потаскуном наподобие того же Джамбла он не был, но и в скопцы никогда не готовился. В конце концов, у каждого приличного мужчины есть желания. Сообразив, что он опять вызвал в мозгу воспоминание о белокурой курбартской красавице, Джозеф сплюнул за борт, сгрёб карты и пошёл помогать группе матросов с закрашиванием облупившихся боков судна. Он терпеть не мог красить – от запаха краски он постоянно кашлял, да и руки потом было не отмыть – но раз пасьянс не слишком помог, помогут самые радикальные средства. Капитан был на мостике, разглядывая карту де Фаржа. Тщетно высматривать там соответствия с нормальными картами Морентского океана уже всем надоело, но Билли был упрям. Ещё бы – пиратские сокровища, неизменный атрибут третьесортных книжонок, которые читают в его возрасте! Как можно упустить такое приключение? Однако и Билли не мог без конца тупо пялиться на карту – даже он, вероятно, понимал, что от бессмысленного сидения многого не придумаешь. Рядом с картой перед ним лежал кулон ундины, и нередко капитан переводил взгляд на него. Кулон Джозефу решительно не нравился. Будь он женщиной, он бы, может, больше восхищался цветом, формой и прочими деталями внешнего вида жемчужин и лунного камня, но первый помощник привык оценивать большинство предметов более просто. Сколько они могут принести пользы – и сколько вреда. Если первое перевешивало, вещь нужно было взять себе и припрятать, если второе – выкинуть подальше. Всё очень просто и чётко. Чаши весов, когда это касалось амулета Воды, балансировали в нерешительности. С одной стороны, практическая ценность ожерелья была огромна, если не сказать большего. Если удачно совершить сделку, можно потом всю жизнь о деньгах не беспокоиться. Правда, волшебников на тронах сейчас нет... хотя ходят слухи, что овдовевшая княгиня Хинелитская хорошо знакома со всякими чарами. Но о молодой, знатной и прекрасной (по тем же слухам) даме, чей венценосный муж внезапно умирает, обязательно сочиняют такие истории. В пяти случаях из десяти это пустая болтовня, в четырёх – правдива лишь та часть историй, которая касается виновности правительницы в смерти супруга, но не её колдовских способностей. А даже если княгиня Миранда и колдунья, то независимость Хинелиты всё равно ещё не признана. Амлония так просто свои владения не отпустит. Особенно теперь, когда князь Хосе умер. Один в поле не воин, одна в поле (пусть бы и волшебница) – и вовсе посмешище. Нет уж, если кому-то продавать кулон, то нужно быть уверенным, что тебе за это заплатят. К тому же опасность-то от амулета тоже исходила, и немалая. С волшебными предметами Джозеф предпочитал не связываться – мало ли что они могут натворить в неумелых руках! Ну а насчёт своих чародейских способностей Джозеф иллюзий не питал никаких. Карточные фокусы и воровская ловкость снискали ему кое-где славу кудесника, но какие-то детские шутки рядом с одним из самых сильных волшебных артефактов как-то забываются. Из всего экипажа более или менее с волшебством знаком Тощий Грег, и что может произойти, начни возиться с амулетом полусумасшедший лунатик, Джозеф предпочитал не думать вообще. Если амулет не удастся сбагрить за порядочную цену в ближайшее время, лучше всего будет от него избавиться. Бросить в океан – родная этому кулончику стихия, там его всяко какая-нибудь сирена подберёт. Рассуждая в мыслях об ундиньем ожерелье, вслух ругаясь на краску и кашляя, Джозеф провёл пару часов, помогая с починкой, пока не стемнело окончательно. На фоне ночного неба горы казались чьими-то чёрными клыками, и моряки решили убраться на всякий случай с палубы. В светлой и тёплой кают-компании Монти и повариха с корвета раздавали всем сухари и тарелки ухи, Франк Куница затеял с десятком матросов игру в свой любимый блэкджек, Энтони Джамбл и Лысый Гэмб пели песни. Разные, естественно – каждый хотел перепеть другого. Те из корсаров, кто уже поел и кто не хотел связываться с Куницей за карточным столом, подтягивали – кто кому. В их состязание Джозеф вмешиваться не стал и пошёл к игрокам. Он успел присмотреться к уловкам боцмана, а тот, в свою очередь, уверовал в свою непобедимость – и дело кончилось соответствующим образом: к полуночи Куница проиграл Джозефу четырнадцать гиней и сорок рояльдоров, не считая всякой мелочи. Конечно, они слегка подрались, но так, больше для порядка. Теперь они были квиты – Франк поплатился за свои успехи в походе на сушу. Билли, как Джозеф про себя отметил, уже не пугался и даже не отворачивался брезгливо при виде обычной драки. Напротив, он наравне с юнгой Питером был в числе самых горластых болельщиков, шумно подначивая то одного, то другого. – Так лет через пять из Билли море человека сделает, – сообщил уставший петь Гэмб, от которого разило элем, и разлёгся на столе. – Он уже на человека похож. – А из тебя эль лягушку сделает, – мило улыбнулся капитан. – Много трудиться не придётся. Все радостно загоготали. Гэмб хотел ответить чем-то ещё более колким, но икнул – и хохот только усилился. – Смотри, капитан, на шум дрейки слетятся, – ухмыльнулся Джозеф. – От вас всех так несёт спиртом, что они тут же свалятся пьяными, – невозмутимо отпарировал Билли. – Интересно, жареный дрейк вкусный? Дальше тему развивать никто не стал, да и гомон понемногу приутих. Джозеф с облегчением вздохнул: несмотря на свой шутливый тон, он хотел всех всерьёз предупредить. Как-никак, «Багровый фламинго» ещё стоял у берега Гириэлеса. Если б он приманил к себе дракончиков или кого-нибудь ещё из злобных островитян, шансов отбиться у корсаров было бы мало – совершенно трезвых людей на борту почти не осталось. Только Джеймс, вперёдсмотрящий, Монти, который хотел приготовить завтрак заранее, и матрос по имени Джервис Долан, которому предстояла ночная вахта. – Завтра с утра снимаемся отсюда, – сообщил капитан, выпивший не больше двух кружек и поэтому соображавший более или менее ясно. – И куда двинемся? – спросил Джозеф. Ему-то то количество спиртного, которое он выпил за вечер, не принесло сильного вреда – с того далёкого дня, когда он зайцем пробрался на корабль Старика Арни, он успел привыкнуть к частым возлияниям и четыре-пять кружек считал сущей чепухой. – С этими картами мы так и не разобрались... Но пока что вроде бы мы в той зоне, которая на обеих картах показана одинаково. Следующие по курсу у нас Златичные острова. Там, если потрудиться немного, можно будет и отдохнуть, и провизии с водой набрать. Первый помощник одобрительно кивнул. Златичные острова были амлонийским владением, и врагов Амлонии (ну или как минимум врагов союзников Амлонии) местные жители в последнее время привечали. Вот ещё при Старике Арни, когда на троне Амлонии по очереди сидели Филипп Милостивый и его сын Карлос Долгожитель, коренные обитатели колоний королевства не имели против своих завоевателей почти ничего. Но понемногу и они от рук отбились, и в самом государстве период разброда наступил, и вот уже три короля Амлонии подряд придерживались режима жёсткого деспотизма. А после провозглашения независимости Хинелитой, одной из самых прибыльных сауданских областей, правительство совсем рассвирепело. – После тех островов, – продолжал тем временем Билли, – я пока что не знаю, куда плыть. А, ну, конечно, надо будет обязательно зайти в Джарисон-Хэйвен – наших пассажиров с корвета сгрузить. – Капитан, а нас там не встретят пушками за потопление этого самого корвета? – с некоторой опаской поинтересовался Уолтер Робертс. – Где у них доказательства, что это наша вина? «Розамунда» и без нас разваливалась на глазах, она была источена жучком почти насквозь. О том, что я выжил, не знает никто из офицеров, а с нашим бригом после моего якобы самоубийства они разошлись вполне мирно. Так что в Джарисон-Хэйвене мы будем встречены с распростёртыми объятиями, а может, и получим сразу там патент на корсарство. – И продать нашу добычу там дорого можно, – напомнил Джозеф. – Не забудь, капитан, наши трюмы не бездонные. Если мы ещё возьмём товары на Златичных островах, в Джарисон-Хэйвене нам абсолютно точно придётся от них избавляться. – Разумеется, – капитан сделал вид, что он об этом и не забывал. На палубе послышался топот, и несколько мгновений спустя в кают-компанию вбежали вперёдсмотрящий и вахтенный. – Сзади по курсу – корабль! Бриг под флагом Курбарта! – наперебой закричали они. – Этого не хватало! – вскочил капитан. – Военный? – Нет! Судя по всему, уф, пиратский! – еле переводя дух, ответил Джеймс. – У них, уфф, красная серёдка флага больше, чем у знамён правительства, и в центре там красно-коричневая молния! Да, сомнений быть не могло. Уже почти год этой модификацией курбартского флага пользовались противники и старого, и нового правительств – толпы сброда от анархистов до сверхконсерваторов. В основном эти толпы находились на пиратских кораблях – как-никак, в море легче спрятаться. – Близко он? – спросил капитан. – Нет, ещё на горизонте – уф... – успокоил его Джеймс. – Это я с того корабля с пряностями подзорную трубу новую стащил, вот всё и разглядел. – Понятно, – выдохнул Билли и вдруг рявкнул: – Быстро все наверх! Поднимаем якорь, поднимаем паруса и уходим! – Ветер слабый, – отметил Уолтер Робертс. – К вёслам идите! Не сообразить, что ли?! Не прошло и получаса, а вся команда уже протрезвела, бегая то на верхнюю палубу к парусам, то на нижнюю к вёслам. «Фламинго» снялся с якоря и, постепенно набирая скорость, поплыл прочь от Гириэлеса. Джозефа капитан поставил назадсмотрящим – следить за теми пиратами. И очень скоро первый помощник понял, что на сей раз противники у них по-настоящему опасные. Об этом можно было судить даже с такого пока что большого расстояния. Курбартский корабль был невероятно быстроходен – как Джозеф на глаз прикинул, он шёл, наверное, раза в полтора или в два быстрее их собственного брига. Это было связано, очевидно, в первую очередь с тем, что «Фламинго» уже был нагружен немалой добычей, причём в трюмах она лежала неравномерно. Джозеф выругался – надо было исправить ошибку, Билли-то откуда знать о том, как важно для корабля равновесие, как обеспечивает оно устойчивость и хороший ход... А нагонявшее их судно, вполне возможно, шло без добычи вообще. Либо никого там ещё не захватили, либо... либо они просто сжигали вражеские корабли, не оставляя ничего. Такие горячие головы тоже встречались в море, и в их действиях была своя логика. Противнику так и так потеря. Лестно взять его богатства, но легче и быстрее их просто уничтожить – зато и корабль точно перегруженным не окажется. Некоторое время Джозеф прикидывал, не собираются ли курбартане, как и они сами, сделать небольшую стоянку для походного ремонта на Гириэлесе. Но вскоре убедился, что шансов на это нет – чужой бриг определённо задался целью догнать «Багрового фламинго». Потому что Билли приказал резко свернуть в сторону от Гириэлеса... и курбартские пираты это заметили – они тоже шли теперь курсом, проходящим мимо острова. Всё это Джозеф трезво оценил – и усмехнулся. Что ж. Борьба с мелкими курбартскими купчишками, конечно, практически всегда успешна, но зато скучна. А тут – хоть корабль и без товара, зато заварушка будет знатная. И уж если они одолеют этих врагов, Джозеф будет почти что готов признать Билли настоящим капитаном. Не всё же время, в конце концов, о чистой прибыли думать. Джозеф по опыту знал, что никогда победа не бывает так сладка, как тогда, когда одержана она над судном курбартских пиратов.