Бриг «Багровый фламинго»

Амелия сначала ещё подумала, что ей почудилось. Потом поняла, что всё, хочешь не хочешь, происходит наяву. – Ты женщина? – повторил Уолтер. Отпираться не было смысла. Раз уж он догадался, тут ничего не поделаешь. Если она начнёт отнекиваться, он может пощупать её… при мысли о том, где именно, девушка вспыхнула. – Да, – признала она. – Но… но как ты об этом узнал? Я всё продумала!.. – Всё, да не всё, – улыбнулся Уолтер. – Ты, капитан, мало о волшебных существах знаешь, и это сказывается. Помнишь дельфина, в которого я кинул пуговицей? – А он тут при чём? – Да ни при чём, только нам с Питером это существо дельфином не казалось. Мы видели златокудрую девушку, манившую за собой, – матрос мечтательно прикрыл глаза при воспоминании. – Сирену, говоря проще. А всем женщинам сирены видятся дельфинами. Я ещё, пока ты себя не выдал… не выдала, удивлялся: ну и выдержка у Билли! Это я два раза из-за сирен чуть не утоп, и то еле сдерживался, чтобы к ней не броситься! Ну а о Питере и говорить нечего. Амелия в ужасе вцепилась в подлокотник кресла: – То есть обо мне знает и Питер тоже? – Он не слышал, как ты спрашивала о дельфине, – успокоил её Уолтер. – А даже если и слышал – у мальчишки же ветер в голове, и к тому же сомневаюсь, что он о сиренах много знает. Повисло неловкое молчание. Ненадолго, впрочем. – И что теперь? – стараясь не выдать страха, спросила девушка. – Ты разболтаешь о своём открытии всему свету? Или, может, мне давать тебе по кошельку золота в день за молчание? – Капитан, – посерьёзнел он. – Ты спасла мне жизнь после битвы в проливе. Я это давно понял, и Лерби это только что подтвердил. Знаешь, не одни аристократы вроде де Жерьеза умеют быть благодарными. Амелия шумно выдохнула, не скрывая облегчения. – Просто, сама можешь представить, это не слишком удобно – сомневаться, какого пола твой капитан. Я хотел уточнить раз и навсегда. Мало ли, может, ты бы мужчиной-скопцом оказалась. Между прочим, настоящему Уильяму Гаттерну… что с ним стряслось, кстати? – Убит наёмниками Кантера ещё на побережье Мондж, незадолго до нашего отплытия, – подсказала Амелия. – Ну, сам виноват, лопух он был ещё тот… Так, о чём я? Ах, да. Мальцу только-только сравнялось шестнадцать. У большинства мужчин в этом возрасте голос уже сломался. – Но у меня он низкий… – Для мальчишечьего подходит, но через пару лет у всех начнут возникать вопросы. – Там посмотрим, – устало сказала Амелия. – В таком ремесле, как наше, ничего не знаешь заранее. – Вот уж верно, Билли, – Уолтер откинулся на подушку. – Фу ты! Чувствую себя идиотом, когда зову тебя мужским именем. Нет-нет, настоящего твоего имени мне говорить не надо – ещё выдам тебя случайно. – Называй меня Милли. Оно и на моё настоящее похоже, и на «Билли». Если быстро говорить, разницы не почувствуешь. – Хорошо, капитан, – рассмеялся Уолтер. Амелия уже встала, чтобы уйти, но спохватилась: – Постой-ка! А других волшебных существ, из-за которых я могу себя выдать, не знаешь? – По-моему, общеизвестных таких больше нет. Разве что ундин остерегайся – они женщин именно выбирают, чтобы сделать себе подобными… А, так о них же тебе известно. Амулет-то Воды вы у ундины украли. – Именно, – Амелия содрогнулась при воспоминании. – Она меня чуть не выдала. Я и решилась ударить её ножом, когда поняла, что ещё чуть-чуть – и тайна обнаружится. – Уолтер! Капитан! Вы где там? – раздался снаружи голос Питера. – Гляньте, какое судёнышко нам де Жерьез подарил! Девушка высунулась в окно: – Сейчас иду! – Ох уж этот Питер, вечно ему надо именно кричать, – поморщился матрос. – После этих лекарств, которыми меня напичкали, мне как-то хочется побыть пару часов в тишине. Да, Милли... если говорить честно, то мне бы очень помогло место второго или третьего помощника. Дело не только и не столько в деньгах, но и в опыте. Если тебя арестуют курбартане, а я сбегу, то мне гораздо легче будет устроиться на другое судно, будучи не просто каким-то матросом. – А Гэмб и Энтони Джамбл? – опешила Амелия. – Гэмб пьянчуга, Джамбл дурак, – отрезал Робертс. – Ну, ладно, тебе решать. Но по его голосу можно было легко понять, что в случае отказа Амелию ждёт разоблачение. Прямо Уолтер денег не просил, однако нашёл же способ... Места первого помощника, видимо, он не потребовал лишь потому, что опасался Джозефа. Решив пока отложить этот вопрос – по крайней мере, до возвращения на бриг – Амелия отправилась смотреть на подарок де Жерьеза. Это была изящная небольшая яхта серебристо-синего цвета, с нежно-голубыми парусами. На фоне этой пастельной гаммы довольно броско и не к месту смотрелся курбартский флаг на мачте. Но это было временно – под флагом врагов Амелия всё равно плавать не собиралась. – Мне больно думать, что её заберут на слом республиканцы, – объяснил сидевший на берегу Луи де Жерьез. – Но и оставить её у себя мне не по карману. Это моя драгоценная «Марселин Жюли». Её построили Королевские верфи... по моему специальному заказу... ровно тридцать лет назад, ко дню моей свадьбы, – он утёр слезу. – И назвали в честь моей жены. – А, – понимающе кивнула Амелия, не очень хорошо представляя, что на это надо ответить. – Так ваша жена... ваша жена разве не огорчится, если вы лишитесь этой яхты? Может, лучше ей её как-нибудь перевести, если она сейчас живёт в Курбарте... Выяснилось, что её вопрос только ещё больше расстроил де Жерьеза. – Марселин уже не способна чему-то огорчиться, – опустив голову, объяснил он. Каждое слово ему давалось с большим трудом. – Она... скончалась... десять лет назад. Здесь уже Амелия и не знала, что сказать. Выразить сочувствие? Но, с другой стороны, уже время прошло... В итоге она решила просто дать старику выговориться. И он действительно после недолгой паузы продолжил: – Она была моложе меня на двадцать лет. Ей было шестнадцать, когда мы поженились... прелестнейшая и добрейшей души девушка, совсем ещё дитя... мы очень друг друга любили, уверяю вас, месье... и, конечно, никто не думал, что я её переживу... Я помню, как в шутку на нашей свадьбе, в ответ на чью-то остроту насчёт нашей с ней разницы в возрасте, она смеялась: «О да, к тридцати шести годам уже гроб готовить надо!» И сама потом умерла в тридцать шесть. Разбилась, сорвавшись с обрыва во время игры в теннис... Внимательно слушавший Питер приготовился что-то сказать, но Амелия оттащила его в сторону. Луи де Жерьез печально смотрел в морскую даль, и ничьё общество ему сейчас было не нужно. «Марселин Жюли», в отличие от своей тёзки, разбиваться о камни не собиралась. Выглядела яхта замечательно, и скорость тоже развивала для своих размеров немалую. Испытав её, Амелия убедилась, что до Златичных островов добраться будет легко. Главное, чтобы «Багровый фламинго» не поплыл куда-нибудь дальше. Но это было маловероятно. Корабль, скорее всего, нуждался в основательном ремонте. Де Жерьез вручил Амелии ещё десяток ящиков с провизией и несколько бочек воды. – Пустое, друг мой, – сказал он, когда девушка попыталась возразить. – Меня всё равно разорят республиканцы. Лучше вам это отдать, чем им. – Так не хотите ли и вы, может, с нами поехать? – предложила она. – На Златичных островах вас высадим, там хорошо... – Что вы? – ужаснулся старик. – А моя Ивонн? Нет-нет. Я готов терпеть всё что угодно, но, пока Ивонн не замужем, я остаюсь на земле Курбарта. Ей необходим защитник. – Тогда другое дело. Простите, – смутилась Амелия. Бедняга де Жерьез, промелькнуло у неё в голове. Неужели он всерьёз думает, что может защитить дочь в такие времена? Или просто понимает, что больше у неё никого нет? Неизвестно... В любом случае, хотелось верить, что неизвестная Ивонн заслуживает всей этой любви и заботы. К следующему утру «Марселин Жюли» была полностью готова к отплытию. Немногочисленный экипаж – опирающийся на клюку Уолтер, Питер и доктор Лерби – собрался на палубе, а Амелия прощалась на берегу с хозяином острова. Напоследок она решила спросить его насчёт карты де Фаржа – вдруг курбартанин разберёт таинственную надпись лучше неё? – Вам не знакомо слово «laialem»? – поинтересовалась она, показав ему карту. Де Жерьез удивлённо уставился на бумагу: – В жизни не встречал. И вообще карта какая-то странная... Человек этот де Фарж был угрюмый, никогда ничего, как рассказывают, прямо не говорил. – И язык этот не ваш? – Конечно, нет. Совсем не по-курбартски это словцо выглядит. Убедившись, что больше ничего ей нового не выяснить, Амелия в последний раз поблагодарила де Жерьеза, поднялась на палубу и приказала отплывать. Развернув паруса, яхта поплыла прочь от неожиданно оказавшегося гостеприимным острова – в сторону Златичного архипелага. Курбартский флаг, стиснув зубы, Амелия решила пока не спускать, более того, она приказала доктору Лерби прикинуться капитаном. Ведь в случае чего хрупкая яхта – не пиратский бриг, вооружённый до зубов. Такую может без особых трудностей пустить ко дну даже лёгкий корвет. Поэтому для любых встречных судов «Марселин Жюли» была отбитым у аристократов кораблём, теперь принадлежащим средней руки торговцу Лерби. Который и совершал на нём в данный момент морскую прогулку. Питер и Амелия прикидывались Пьером и Гийомом, сыновьями владельца. А Уолтер вообще всё время лежал в каюте, после отплытия он на палубе не был ни разу. Амелия, впрочем, тоже много времени на воздухе не проводила. После того, как Уолтер открыл её секрет, она чувствовала себя так же, как выныривая после долгого пребывания под водой. Таким облегчением было говорить о себе в женском роде, вспоминать родное побережье Мондж и при этом не приплетать мифическую сестру... Так как девушка в итоге пообещала Уолтеру после возвращения к своим поменять его местами с Лысым Гэмбом, матрос не возражал против её болтовни. К тому же ему самому это было довольно интересно. Он сам был, как оказалось, родом из Арчерпорта, располагавшегося меньше чем в пятидесяти милях к востоку от Мондж-Пойнта. Если судить по тому, как описал его Уолтер, Арчерпорт мало чем отличался от родных мест Амелии – непритязательный, скромный приморский городок, зато уж с великолепной гаванью. Амелия, чьи познания в географии вальзийской суши ограничивались побережьем Мондж – с центром графства Гринхёрстом и столицей Эйбоном где-то очень-очень далеко – так и так вынуждена была поверить матросу на слово. – У нас, в Арчерпорте, всё так же, как у вас, но у нас местность гористая, – рассказал как-то Уолтер Амелии. – Как сейчас помню – на закате горы были словно из золота отлиты. Золотые и над заалевшим морем – чудо какая красота! А зимой на них всегда лежал снег, и наша ребятня туда кататься на санях бегала. Знаешь, как это весело? – Да, – соврала Амелия. Она-то на санках не каталась ни разу – с младых ногтей она только и занималась лечением матери. – Что же ты оттуда в матросы ушёл? – Как это всегда получается... Мой отец был известным купцом. Они с дядей держали торговый дом «Робертс и Робертс» и поставляли рыбу в чуть ли не сотню городов, считая столицу. Потом утонул дядя... умер отец... остались из мужчин в семье я да старший брат. Матушка, помнится, радовалась, что, несмотря ни на что, «Робертс и Робертс» продолжает жить, не меняя названия. Боб – мой брат – думал, что дела будут идти так: он будет проворачивать все сделки и принимать решения, а я стану вести бухгалтерию и возиться с цифирками. Это мне страшно не понравилось – я всегда арифметику терпеть не мог – вот так я и удрал, даже школы не окончив. – В торговый флот? – уточнила Амелия. – Не сразу. Сперва, представь себе, примкнул к труппе бродячих артистов. Чинил кукол, когда они ломались, и рисовал им лица, когда стиралась краска. А иногда озвучивал женщин и мальчишек. Я доехал с кукольниками до самого Эйбона, мы выступали на площади перед дворцом герцогини Эриндейлской, но без моря, честное слово, жизнь мне там была не та. Едва мы добрались до ближайшего прибрежного города, я сбежал и от артистов и вот тогда-то пошёл юнгой. Мне четырнадцать было. – А почему именно в торговый флот, а не к рыболовам? – удивилась девушка. – Рыбалка-то тебе привычнее была. – Мне да, но я опасался, что меня разыщет брат, – сказал Уолтер. – Теперь-то я понимаю, что к тому времени все на меня уже махнули рукой, да и поди разыщи в Вальзии человека с фамилией Робертс! – Да, – рассмеялась Амелия, – проще найти разве что Смита или Брауна. – Вот-вот. Ну, в общем, в торговом флоте жилось мне очень даже неплохо. Только король Юджин – предыдущий Юджин, я имею в виду – из-за этих прений с Курбартом поднял налоги до небес. Тут мы все и попрыгали. Излишней любовью к правилам я не страдал, вот и примкнул к капитану Олвеллу, когда он пошёл под пиратским флагом. Так с тех пор и повелось, что я стал корсаром... Амелия ждала продолжения истории, но заметила, что Уолтер уже на неё не смотрит, а остекленелыми глазами уставился в сторону. Из волн, плескавшихся за бортом, то и дело выпрыгивал изящный золотой дельфин. – Сколько же их развелось, – закатила глаза Амелия, и матрос очнулся. – Не развелось, – угрюмо поправил он, побагровев и резко отвернувшись от иллюминатора. – За Гириэлесом они на каждом шагу, так было всегда. Вот завидую тебе, Милли – на тебя-то они не действуют. Говорят, когда Вальзия только-только начала активно моря осваивать, от этих гадин погибло больше людей, чем от штормов, акул и курбартан, вместе взятых. Дельфин продолжал плескаться в воде у самой яхты, будто бы случайно не отплывая от корабля дальше нескольких футов. Амелия нашла в аптечке серебряную воду (к счастью, запасов драгоценного снадобья оставалось ещё много!) и поспешила наверх. Сирена получит по полной! А то не ровен час, придётся из воды выуживать доктора Лерби или Питера.