Бриг «Багровый фламинго»

Было слишком много воды. Она плескалась где-то между горлом и носом, горчила, мешала вдыхать... а потом всё тело свело спазмом сильного кашля, и дрянная вода выплеснулась наружу. Энтони открыл глаза, ощутив знакомое щекочущее чувство преодолённой опасности. На него в испуге смотрела девица с амлонийского корабля. – Вы в порядке? – прошептала она, по-вальзийски, но с явственным акцентом. Полные подкрашенные губы дрожали. Бывший третий помощник с «Багрового фламинго» снисходительно улыбнулся и ответил на амлонийском: – Что вы, прекрасная сеньора, мне приходилось бывать и в худших переделках. Но, безусловно, если б не ваша своевременная помощь... Карие глаза засияли. Энтони улыбнулся ещё шире. Эта красавица была гораздо милей той дурёхи-горничной. По тому, как отточены были её движения – она встала, повернувшись так, чтобы непременно продемонстрировать все изгибы пухленькой фигурки – сложно было бы не понять, что милой ей надо быть по профессии. Тем лучше. – Лидия Фелипес, к вашим услугам, сеньор, – поклонилась она. Откашляв остатки воды, встал и Энтони: – Энтони Джамбл. А я ведь о вас наслышан. Сколько раз я ходил во «Флору», мечтая встретиться с вами, но вы постоянно были заняты... Это было даже почти правдой: во «Флору» он действительно ходил ежедневно, пока бриг стоял на Лас-Эстрельяс, но, два раза подряд не застав знаменитую Лидию, он махнул рукой и на все оставшиеся дни зарезервировал себе миниатюрную мулаточку Санчу, которая была ничуть не хуже. – Однако ж, – продолжил он, – как я понял, мы сейчас направляемся на вашем корабле обратно на Златичные острова? – Да, – кивнула Лидия, не сводя с него глаз. – Это, уверяю вас, мелочь... ненадолго... сущая формальность... – Да ну! – махнул рукой Энтони. – Мне самому больно хочется на «Фламинго» возвращаться! Этот капитанишка жалкий... знаете ведь, почему я в него стрельнул? Я ж не маньяк, стрелять в кого попало... Он меня сместил с должности третьего помощника по нелепейшему поводу! А на моё место поставил Уолтера Робертса – может, заметили его на палубе? Он, ясное дело, постоянно рядом с капитаном ошивается, весь из себя. – Это долговязый такой? У которого ещё выражение лица, как будто он лимон съел? – Тот самый, сеньора! И вот – меня, опытного, умелого, не хочу хвастаться, моряка, из-за этого моллюска пережаренного... – Энтони звучно вздохнул. – Ну ладно. Не будем о грустном. Чем я могу служить вам и вашему капитану? – Во-первых, расскажите об этом худющем типе, который сам к нам идти вызвался. – Тощий Грег-то? Ой, чем меньше вы с ним будете связываться, тем лучше. Больной на всю голову. Он судно наше однажды чуть не раздолбал. Понимаете, сеньора, он был учеником чародея, а потом у него крыша из-за этого и поехала. По ночам вот во сне расхаживает... – Бр-р! – скривилась Лидия. – Неудивительно, что ваша команда с ним так легко и быстро рассталась. А во-вторых... вы что-нибудь знаете о жёлтом порошке? – Очень немного, – покачал он головой. – Джозеф его действительно купил в лавке Эгиреса, но потом, насколько мне известно, порошок и вправду выкинули в море. Или не в море – не знаю уж куда. Но Альватес с приспешниками обшарил весь корабль, добросовестно, надо сказать – и ничего не нашёл. Амлонийка скисла, и Энтони поспешил добавить: – Однако, в отличие от Грега, я готов вам помочь с расследованием всего этого сумбура! Что вы сейчас планируете делать? – Альватеса найти да расспросить, – сказала Лидия. – Может, он струсил во время обыска – что-то увидел, но побоялся связываться с целой командой корсаров. – Хм... а если не секрет, сеньора, что это за жёлтый порошок? Мне казалось, в нём ничего примечательного нет. В глазах сеньоры читалось глубочайшее сомнение. Было ясно, что порошок был ещё каким примечательным. Энтони улыбнулся веселее и непринуждённее, откровенно любуясь собеседницей. Лидия взмахнула пушистыми ресницами и потупилась. Насколько деланным был этот жест, непонятно, но Энтони понимал, что тайну ему вот-вот расскажут, и отметил происходящее как очередной успех – охмурить девочек поведения Лидии даже в малой степени было непросто. – Вне всякого сомнения, – подлил он масла в огонь, – вы достойны того, чтобы вам был доверен этот секрет. Голос – тоже очень важно. Тщательно продумать модуляции, но при этом изображать полнейшую естественность – искусство мастера. Но вот уже пятнадцать лет Энтони знал, что его мелодичный бас сводит с ума любых представительниц женского пола, а за такое время способный человек вроде него успел освоить всё, что нужно. Доверительно склонившись к самому его уху, Лидия зашептала: – Я и сама мало что понимаю. Мне велела выслеживать этот порошок Аннита Родригес. Вспомнив пронырливую круглолицую блондинку, бойко рекламировавшую услуги девиц «Флоры», корсар понимающе кивнул. – Порошок этот – названия я вам, увы, сказать не могу, мне запретили под страхом смерти – скажу без прикрас, важен для судьбы всей Амлонии. – Ничего себе! – Энтони даже не пришлось притворяться изумлённым. – О да, сеньор! Понимаете, Энрике Эгирес связан с мятежницей Мирандой Хинелитской... – Я слышал об этом... – Ну и вот. Нам – верным подданным своей страны – надо перехватить этот порошок до того, как его возьмут себе агенты Миранды. Выражусь так: в порошке заключается главное доказательство её виновности в убийстве мужа. Потрясающе! У Энтони дух захватило – в приключение такого масштаба он ещё ни разу не ввязывался. Значит, от этого расфуфыренного кораблика так зависит ход истории? Теперь главное – оставаться в гуще событий. – У меня есть некоторый план действий по поиску порошка, – скромно сказал он. – Можно мне поговорить с сеньором Кареньей? Лёгок на помине, Альфонс Каренья вразвалочку подошёл к ним и ревниво оттеснил Лидию в сторону. – Да? – поинтересовался он. – Какой у вас план, сеньор? Лениво откинувшись на бортик, Энтони, выражая всем видом превосходство, посмотрел на слушателей, лихорадочно соображая. – Я думаю так: нужно шантажировать Эгиреса, пока он не выдаст нам, как можно найти порошочек, – наконец выдал он первую пришедшую на ум идею. Альфонс с умным видом кивнул и быстро покосился на Лидию. – Хм... – протянула та. – Конечно, так бы неплохо, но чем и как шантажировать этого воришку? У этих торговцев магоценностями всегда есть такая крыша, что им никакой шантаж не страшен. Готова поставить мой годовой доход на то, что, кроме княгини Миранды, у Эгиреса ещё с полдесятка могущественных покровителей. – Можно захватить его в плен, – тут же отозвался Энтони. – Пока его покровители спохватятся... – Допустим, но всё равно – чем шантажировать-то? Все свои секретики его люди тщательно заметают, не доберёшься. Корсар победоносно ухмыльнулся: – А зачем нам то, что действительно имело место? Достаточно сообщить ему, что у нас есть доказательства его измены делу княгини Миранды! Правда это или нет – сама княгиня, если до неё дойдёт такой слух, разбираться не будет! Мигом с ним разделается! И он это поймёт, как только мы ему скажем. – И мы сумеем сфабриковать эти самые доказательства? – засомневался Каренья. – Безусловно, славный сеньор! Я могу ловко подделать почерк. Ничего не стоит написать от лица Энрике какое-нибудь компрометирующее письмецо. Раз-два – и песенка нашего приятеля спета. Круглые глазки наместникова сына загорелись. Лидия восхищённо всплеснула руками. – Вы... вы просто находка для нас, сеньор, – сказал Альфонс. – Вы, надеюсь, не лелеете втайне планов вернуться к своим? «Всё бывает, сеньор поросёнок, – с презрением заметил про себя Энтони. – Если ваше судно окружат силы вальзийского флота и возьмутся стрелять на поражение, не думайте, что я буду стоять с тупой миной у штурвала и орать о героической смерти. И если вы отвезёте меня в Джарисон-Хэйвен, чтобы я там на вас шпионил, не ожидайте от меня щенячьей преданности». – Что вы! – ужаснулся он вслух. – Я вот только что вашей прекрасной спутнице рассказывал, какую подставу мне устроил наш так называемый капитан. После того, как он меня подобным образом унизил, ноги моей на «Фламинго» не будет, да и на другом вальзийском судне тоже! Любой хоть чуточку проницательный человек – да что там, даже полудурок вроде Крошки Билли! – лишь снисходительно бы хохотнул после этой пылкой речи. Но толстяк Каренья и Лидия, не сводившая с Энтони заворожённого взора, проглотили наживку. – На наших кораблях с моряками так никогда не обращаются, – сочувственно почмокал губами Альфонс, хотя он и не слышал рассказа корсара о том, как, собственно, его оскорбил Билли. «Ага, на ваших кораблях не обращаются так, а всё хуже. Если дальше чем на двести миль от цивилизации отплыли, все проблемы решаются пьянкой и линчеванием». – Итак, значит, вы поплывёте с нами на остров? – уточнил Каренья. – А потом, когда с Эгиресом разберёмся? – Посмотрю по ходу, – хмыкнул Энтони. – Пожалуй, поступлю в амлонийский военный флот. – А на Лас-Эстрельяс не останетесь? – умоляюще пропищала Лидия, за что Альфонс наступил ей на ногу. – Это же чудной красоты места! И богатые, и плодородные... – Моряцкая душа просит странствий, – с придыханием сказал корсар и с удовольствием увидел смущение Лидии. Как же – посмела предложить такую мещанскую жизнь романтической душе! Вволю полюбовавшись огорчением на личике молодой женщины, Энтони сжалился над ней и добавил: – Но Лас-Эстрельяс всегда будет моей тихой гаванью, куда бы меня ни занесло. Я буду возвращаться туда... Часто. – О-о! – воскликнула Лидия. Что ж, даже если всё это было театральной игрой, то очень хорошей. Просто первоклассной. Энтони готов был снять перед новой знакомой шляпу. А искренности ему и не надо было. Хотя гораздо интереснее очаровывать невинных дев, потом у них прощения просить замучишься, и даже со всем своим обаянием можно на второй раз остаться с носом. А к Лидии можно будет и вправду возвращаться, пока она не подурнеет, не увянет – если у него будут серебро да золото в кошельке, она будет любить его сколь угодно вечно. Так Энтони без лишних проволочек негласно приняли в команду «Сокровища Амлонии». Тощего Грега заперли в одной из пустующих кают, и, проходя мимо, Энтони часто слышал, как безумец ходит кругами и бубнит свою дребедень. Ему самому на новом корабле очень даже нравилось. Правда, кок у них там был похуже Монти и Джесси, зато не было Билли с его вечными нравоучениями и нытьём. Дисциплина на «Сокровище», несмотря на то, что капитаном там считался этот боров Каренья, была хорошая – благодаря тому, что всем происходящим искусно заправляла Лидия Фелипес. Каренья был в полнейшей уверенности, что капитанствует он сам, а Лидия покорно его слушается, но, конечно, любой разумный человек сразу видел, что настоящие приказы на этом судне произносятся воркующим голоском прекрасной содержанки. Так как «Сокровище», увы, было не пиратским кораблём, несмотря на хорошие условия и быстрый ход, Энтони бы в долгом путешествии помер бы на нём со скуки. Или, может быть, подготовил бы мятеж, прирезал бы Каренью и поднял чёрный флаг. Но это было делать рискованно – он понимал, что очаровательную Лидию очень опасно иметь противницей. Было ясно как день, что приказы к Лидии приходили с таких верхов, что и думать страшно. Энтони ж не был идиотом, чтобы считать, что планами красотки, да ещё и связанными с интригами государственного уровня, распоряжается только хозяйка провинциального амлонийского борделя. Поэтому корсар действовал разумно – оставался союзником сеньориты Фелипес. Во-первых, ему по-прежнему было невероятно интересно, к чему дальше приведёт вся история с жёлтым порошком, во-вторых, сотрудничество с Лидией имело и другие очевидные преимущества. Каждый вечер Альфонс Каренья выдувал доставленные ему из трюма пять-шесть бутылей спиртного и заваливался спать прямо в кают-компании, а Лидия, ничуть не скрываясь, отправлялась в каюту Энтони. Это видела вся команда – но никто не осмеливался и рта раскрыть при наместнике, ведь амлонийские матросы тоже осознавали, что с Лидией лучше не связываться. Две недели пролетели незаметно, и вот вновь, выйдя на палубу, Энтони увидел приближающийся Пуэрто-Эсплендидо. В нос ударил запах «уголков». – Красивый ваш остров, что спорить, – заметил он, увидев, что к нему присоединилась Лидия. Альфонс в сопровождении отряда стражников пошёл вперевалочку к отцовскому дворцу, а Энтони и Лидия быстро направились к лавке Эгиреса. Хотя Джозеф рассказывал о ней, сам Энтони бы в жизни не нашёл – так ловко эта лавчонка была спрятана на виду у всех. Вывеска о лучшем корасонсильо действительно красовалась на фасаде, но на двери была прибита табличка: Закрыто на неопределённый срок – Вот тебе и на! – присвистнула Лидия. – Сбежал, подлец! И прямо из-под носа! – Уехал он, не ищите, – раздался за ними гнусавый пропитый голос. Обернувшись, Энтони увидел заросшего щетиной бродягу в каких-то пёстрых обносках. – Уехал, говорите? – уточнил он. – Да, приятель. Пришла за ним хинелитская бригантина, уплыл. – Бригантина? Хинелитская? Когда? Какая? – набросилась на него Лидия. Но осмысленность из взгляда пьяницы исчезла. Он с вялым удивлением поглядел на женщину. – А я знаю, сеньорита? – шепеляво спросил он и качнулся. – Я что, обязан знать? Не дадите мне, любезная, хоть парочку медяшечек, купить наливочки... От винного духа, которым разило на десять футов, Лидия сморщилась: – Тьфу! Пошёл вон! Бродяга попытался её ущипнуть, но, точно рассчитав момент, между ними грациозно шагнул Энтони, положив руку на эфес сабли. Обиженно захныкав, незнакомец, спотыкаясь, поплёлся к кабаку.