"Игра судьбы"

Адам стоял перед отцом. Они неистово кричали друг на друга. Час назад Саймону позвонили из военкомата и сообщили, что явился его сын, Адам Ламберт, и требует, чтобы его отправили в Ливию. Саймон сорвался с работы и чуть ли не силой привез сына домой. - Ты никуда не пойдешь, - гремел Саймон, — ишь, чего придумал! Учти, в нашем военкомате все меня знают, а военком — мой близкий друг. Адам, я всегда тебе помогал, но теперь я буду стоять насмерть. Я употреблю все свое влияние, чтобы ты не смог наделать глупостей. Отпустить единственного сына на войну! Я еще не сошел с ума! - Отец, сколько раз я тебя просил не вмешиваться в мою жизнь! От тебя требуется только одно: узнать, в каком именно месте служит Гейл. Я знаю, — ты это можешь. Больше мне ничего от тебя не нужно. - Ах, теперь я тебе стал не нужен, да и нужен бываю только тогда, когда речь идет о твоем друге! Ты подумал хотя бы о матери? Ведь если с тобой что-нибудь случится, это ее убьет! Кейт сидела рядом в кресле и плакала, закрыв лицо руками. - Значит, Гейл пусть пропадает, потому что у него нет родителей! Ему, значит, можно, а мне нельзя! - А так вы погибнете оба! Ты ничего не добьешься своим глупым самопожертвованием. Человек должен думать о себе и о своих близких. Хватит витать в облаках. Спустись, наконец, на нашу грешную землю! - Земля не грешна, — устало сказал Адам, — грешны люди. Так Гейл говорил. Он хотел учиться, чтобы заботиться о Земле. И всегда заботился о людях. Что же, теперь о нем некому подумать? Я и есть его близкие. Он мне и друг и брат, и я должен его найти. - Нет, я этого не вынесу! Кейт, поговори хоть ты с ним. Хорошо, давай успокоимся и трезво все обсудим. Сделаем так: у меня много влиятельных знакомых среди военных чинов. Попробуем вернуть его назад. Лицо Адама озарила радость. - Пап, если ты это сделаешь… если сделаешь!.. - Но учти, что для этого мне нужно время. - Нет у нас времени! Каждая минута смертельно опасна! Пап, иди и начинай прямо сейчас! - Хорошо, да не волнуйся ты так! Не все же подряд гибнут. - А вдруг он не захочет вернуться? - Ему прикажут. Он теперь человек военный, обязан подчиниться. К тому же никто не станет ему объяснять, с какой целью его высылают обратно в США. Рассуждения отца были логичны и вселяли надежду. Саймон вышел и, спускаясь в лифте, чертыхался, ругался, но чувствовал облегчение. На сей раз пронесло: главное было удержать мальчика от опрометчивых поступков. Кейт была права, — связь Адама с Томми обернулась трагедией, но кто же предполагал, что этот безумец Гейл бросит учебу и отправится в Ливию и тем самым поставит под угрозу благополучие Адама. Скорее всего, Гейл сейчас находится в учебном отряде где-нибудь на границе, однако Адаму этого лучше не знать. Дома, в гостиной, Адам, стоя на коленях рядом с креслом матери, обнимал ее, зарывшись лицом ей в грудь, как он это делал всякий раз, когда искал у нее защиты. Она гладила его густые темные волосы и сильную спину, и он был для нее все тем же маленьким мальчиком, ее ребенком, уязвимым и неприспособленным к жизни. - Что же будет с Томми? — спросила она. Он поднял к ней искаженное страданием лицо: - Не знаю. Если бы я уехал, было бы проще. А так, когда он рядом… Я люблю его. Мам, поговори ты с Гейлом. Объясни, что мы не хотели делать ему больно. Со мной он не станет разговаривать. - Я была бы счастлива видеть Томми членом нашей семьи. И Гейл обязательно все поймет и простит вас обоих. Только что он будет делать со своими чувствами? Ты не можешь жить без Томми. Но и он, как видно, не может. Он уехал, чтобы не быть с ним рядом, как только что ты сам сказал. Если ты не в силах с ним расстаться, тогда не ищи общества Гейла, не устраивай ему пытку. Ты должен сделать выбор, Адам. По-другому не бывает, — всегда приходится выбирать. Она говорила ему то, что он знал и понимал сам. Но он продолжал встречаться с Томми на той же квартире, ожидая возвращения Гейла со смешанным чувством нетерпения и страха. Он проклинал себя за бесхарактерность, его раздражала собственная зависимость от Томми, он мысленно разделывался с собой, обвинял себя в подлости, неблагодарности, малодушии и множестве других пороков, но все медлил с разрывом, забываясь каждый раз в его объятиях. Томми догадывался о его решении, но ничего не спрашивал, был тих, печален и непривычно ласков, словно не хотел омрачать ссорами их последние встречи. Адам неистовствовал в своей горькой страсти, с трудом отпускал от себя Томми по ночам, чтобы не вызвать недовольства его родственников, никак не мог им насытиться, с ужасом сознавал, что Томми уже вошёл в его плоть и кровь, пытался представить себя без него, и только тогда понимал, что чувствовал Гейл. Еще он понимал, что Гейлу там, на чужбине, под пулями, легче, чем потом будет здесь, и укреплялся в своем решении найти друга в Ливии, если Саймону не удастся вернуть его домой. Прошло две недели. Саймон на расспросы Адама отвечал, что предпринял все необходимые шаги, что он ведет переговоры, ждет ответа и все в том же духе. У Адама стал портиться характер. Он сам чувствовал, что теперь легко впадает в ярость, злится по пустякам. Ожидание и бездействие приводили его чуть ли не в бешенство. По вечерам, когда отец возвращался с работы, любое их общение, за ужином или по другому поводу, неизменно переходило в звучную перепалку. В один из таких вечеров Адам заявил, что ждать больше не может и намерен осуществить свой первоначальный план. Саймон на этот раз спорить с сыном не стал и попросил дать ему еще три дня сроку: именно в этот промежуток времени ему обещали сообщить о результате его хлопот относительно Гейла. На исходе третьего дня Адам, исполненный решимости, приехал вместе с Томми домой и потребовал у отца окончательного ответа. Они снова долго спорили. Саймон просил еще отсрочки. Адам был непреклонен. Наконец Ламберт-старший сложил оружие. - Я сделал все, чтобы пощадить твои чувства, — сказал он. Вид у него был скорбный. - Мы опоздали, Адам. Все кончено. Мне было трудно тебе об этом говорить, но ты меня вынуждаешь. - Что кончено? — холодея, произнес Адам. - Нет, не говори. Я все равно не поверю! Ты просто не хочешь, чтобы я поехал к Гейлу. Саймон зашел в кабинет, вернулся и положил перед ним на стол небольшой официальный документ. - Прости, - тихо сказал он, - мы все равно бы не успели. Он погиб в первую же неделю. Мы только собирались его искать, а он был уже мертв. Это ответ на мой запрос. Томми побелел и упал в обморок. Кейт сейчас же приказала служанке принести стакан воды, а сама стирала пальцами слёзы со своих щёк. Адам тупо смотрел на листок бумаги, видел буквы, цифры, слова: «Гейл Морган Харольд… 28 мая 1980 года…геройски погиб…», какие-то штампы, печати, подписи, потом все слилось в одно голубое, мертвенное пятно. Он встал, пошатываясь, прошел в свою комнату и запер за собою дверь.