"Игра судьбы"

Адам остановил машину на Сансет Авеню у магазина подарков. Надо было выбрать что-нибудь для мамы к Новому Году. Уже второй раз Ламберты встречали новогодний праздник в Лос-Анджелесе. Было непривычно тепло для конца декабря. Уже стемнело. Адам вышел из машины и направился к магазину наперерез прохожим, спешащим вверх и вниз по улице с сумками, и озабоченными лицами. Всюду царила предпраздничная суета. Адам собирался войти в магазин, но что-то заставило его остановиться, что-то промелькнуло в стороне, мимо чего он не мог пройти. Он оглянулся и увидел парня с такими же белоснежными волосами, с такой же фигурой, с такой же аккуратной спиной. Парень прохаживался, как будто ожидая кого-то. Неведомая сила отклонила Адама от входа в магазин и понесла в сторону парня. Тот, сделав несколько размеренных шагов, повернул обратно и наткнулся на высокого молодого человека, который стоял, как столб, и смотрел на него в упор со странным выражением на лице. Парень одарил его профессиональной улыбкой. - Хочешь развлечься, котик? - сказал он с заученной интонацией, моментально определив по одежде, что у этого молодого человека должны водиться деньжата. Адам молчал, глядя на него все так же неотрывно. В его глазах играли недобрые красные огоньки. Парень провел у него перед лицом ладонью: - Э-эй! Ты что, увидел привидение? - Сколько ты стоишь? - спросил Адам низким хриплым голосом. - Для тебя это будет почти бесплатно, - сказал парень, беря его под руку и прижимаясь к нему. - Ты на машине? Вот и отлично. Поедем, здесь недалеко. «Недалеко» оказалось где-то на середине Вакен Стрит, на восьмом этаже многоэтажки. - Выпьешь что-нибудь? - спросил парень после того, как они прошли в единственную комнату маленькой квартиры, где основное место занимала двуспальная кровать. - Нет, - ответил неразговорчивый клиент, продолжая следить за парнем глазами. Парень поежился: «Может, он ненормальный? Или маньяк. А выглядит прилично, и к тому же красавчик». - Ты ложись в постель, - сказал парень. - Я заскочу в ванну, и к тебе. Когда он вернулся, завернутый в полотенце, Адам все еще сидел на прежнем месте и в той же позе. - Ну, что же ты? Может тебе помочь? Хочешь, чтобы я тебя раздел? - Сними это, - указал он на полотенце. Парень подчинился. Адам смотрел на его обнажённое тело несколько секунд, потом встал, бросил на столик деньги и ушел. - Ты не похож, - сказал Адам напоследок. - Ну, точно - ненормальный, - заключил парень, пересчитывая деньги. - Вот так и пропадешь ни за что в этом гребаном мире. Адам поехал домой. Кейт он застал в кресле перед телевизором. Она спала с открытой книгой на коленях. Это была «Бегущая по волнам» ее любимого писателя Александра Грина. - Хорошая моя, ты все еще ждешь от жизни чудес, - Адам склонился и поцеловал ее в чистый лоб. У нее дрогнули ресницы, но она не проснулась. Он вспомнил, что так и не купил для нее подарка, вместо этого погнался за тенью прошлого, которое нельзя вернуть. Он взял книгу и открыл ее на первой странице. «Рано или поздно, под старость или в расцвете лет, несбывшееся зовет нас…» - прочел он знакомые с детства строки. «Наверное, он прав: от самого себя все равно никуда не деться», - подумал Адам. И едва он так подумал, едва в первый раз дал себе послабление, разрешил на миг вернуться воспоминаниям, как жгучая, невыносимая тоска по Томми заставила его опрометью броситься в аэропорт, купить билет на самый ближайший рейс, сесть в самолёт и улететь в Хьюстон. На улице где жили родственники Томми, ему долго не открывали. Было воскресение, поэтому искать его Адаму было больше негде. Наконец за дверью раздались шаркающие шаги, загремел засов, дверь приоткрылась на ширину цепочки, и женский голос спросил: - Вам кого? - Извините, мне нужен Томми. - А ты кто такой, молодой человек? - спросила женщина, разглядывая его в щель. - Я -Адам, может, вы обо мне слышали? Женщина снова оглядела его с головы до ног и сняла с двери цепочку. Ну, заходи, Адам, гостем будешь, - сказала она и пошла вперед по натертому мастикой длинному коридору в кухню, где пахло борщом и яблоками. Он шел за ней следом мимо открытых комнат и заглядывал в них по пути в надежде увидеть Томми, но, кажется, в доме, кроме хозяйки, никого не было. Женщина усадила его за кухонный стол и поставила перед ним вазу с яблоками. - Ты что пьешь, чай или кофе? - Кофе. Да вы не беспокойтесь, мне бы Томми увидеть. Женщина посмотрела на него, прищурившись. - А чёй-то ты, мой хороший, так поздно спохватился? Полтора года от тебя ни слуху, ни духу, наделал делов и смылся, теперь тебе Томми подавай? Да-да, вот так-то. Томми мне все рассказал, не выдержал. Смотрю, тает парень день ото дня, пришлось выведать, в чем дело. Никому не рассказывал, а мне рассказал. И про то, что Гейл, парень его, погиб из-за вас. Лицо Адама вдруг исказила сильнейшая судорога, и он резко встал, с шумом отодвинув стул. - Что ты, что ты, милый, - суматошно запричитала хозяйка, пытаясь снова его усадить, - ах ты, господи! Ну сболтнула лишнее вздорная баба, ты уж зла на меня не держи. Знаю, как тяжело тебе было. И Томми себе его смерти простить не мог. Он во всем только одного себя винил. Уж так убивался, бедный мальчик. И все надеялся, что ты объявишься или позвонишь. А потом мне и говорит: «Зря я его жду, он ни меня, ни себя никогда не простит. Нельзя нам быть вместе. Правильно сделал, что уехал». Вот после этого он и уехал с другим мужчиной. - Уехал с другим? Когда? - убитым голосом спросил Адам. - Да уж месяцев шесть. Кавалер тут один настырный его осаждал, взрослый и богатый, шагу ему не давал ступить. Подарки носил, кольца, браслеты, и все с бриллиантами. Томми психовал, не брал, так эти коробочки у нас по всему дому лежали. Он уйдет, а коробку где-нибудь тайком оставит. Сильно он к Томми сердцем прикипел. «Всю жизнь, - говорил, - буду ждать», и дождался. Судьба будто на руку ему играла: ты о себе знать не давал, а в прошлом году, в декабре, братец мой, отец Томми, значит, на стройке с лестницы упал и сильно покалечился. Это все и решило. Подожди, фотографию покажу, - она вышла в комнату, сразу же вернулась и поставила перед Адамом фотографию в рамке. С болью в сердце он смотрел на натянутую улыбку Томми, и видел, что и он не счастлив. Рядом, пригнув к нему голову, улыбался его спутник. Внешность у него была маловыразительная, незаметная, — «бездарная», как выразился бы сам Томми с присущей ему прямотой, но глаза этого мужчины глядели остро и проницательно. - У Деймона, парня его, денег куры не клюют, - продолжала тетя Томми. - Томми перед отъездом мне сказал: «Мне всё равно, с кем быть, а так хоть семье помогу». - Значит, он его не любит! - воскликнул Адам. Его горе и ревность сменились гневом. - Где они живут? Пойду и заберу его оттуда. Увезу с собой, а мужика его, эту мразь поганую, уничтожу, оставлю от него мокрое место! - Господь с тобой! - замахала на него руками тетя. - У них всё хорошо теперь. Поздно что-то менять. Я тебе и адреса их не дам, даже не проси. Не смущай ты его, он успокоился наконец, похорошел. Адам ушел, не оставив своего телефона и адреса, не попросив ничего передать Томми. Этот новый жестокий удар он принял со смирением, как заслуженную кару за свое сопротивление неизбежности. Томми не предназначался ему. Жить с ним значило бы предать память о Гейле. Разве не знал он об этом, когда кощунственно надеялся вернуть себе Томми? Его несчастливая судьба, свершив трагический виток, вновь упорядочила свой ход. И все же, несмотря ни на что, сколько бы он не винил себя, в душе его жила обида на то, что Гейл осудил его так сразу и бесповоротно, и что Томми так скоро отдал себя другому мужчине.