"Игра судьбы"

В середине августа Кейт с утра поехала в детский магазин. Она ждала к себе в гости из Бостона племянницу с ребенком и хотела заранее купить малышу подарки. С начала лета Ламберты купили новый дом. Дом Кейт очень нравился, особенно большой участок с деревьями, напоминавший ее родной лес. Поначалу дом выглядел скромно, но Саймон начал ремонт, который не прекращался вот уже несколько месяцев. К дому подвозился мрамор, гранит, дорогая керамическая плитка, во дворе стояла бетономешалка и небольшой подъемный кран. Пока ремонтировали одно крыло дома, семья жила в другом. Саймон планировал сделать из этого домика настоящий особняк. - Дорогой, откуда столько денег? — удивлялась Кейт. - Что за вопрос, родная? - негодовал супруг. - Разве я не работал день и ночь как вол? Сейчас самое время начать жить по-человечески. Теперь у Кейт была своя новая машина с водителем, который по распоряжению Саймона сопровождал жену повсюду. Несколько раз она пробовала протестовать, не видя никакого смысла в такой опеке, однако Ламберт, не вдаваясь в объяснения, попросил его приказы не обсуждать. Кейт давно ничего не покупала для маленького ребенка и теперь с умилением копалась в детских вещичках, перебирала костюмчики, шапочки, нарядные туфельки, игрушки и с сожалением думала, что вряд ли Адам когда-нибудь женится. Но она будет рада и не родным внукам, в случае, если Адам надумают со своим будущим спутником взять ребёнка из детдома. Она набрала много покупок, нагрузила ими своего спутника, и они вышли из главного входа на площадь. По площади двигалась толпа людей с криками и плакатами. Был какой-то митинг. Сегодня Кейт проснулась поздно и не смотрела телевизор, не слушала радио, поэтому могла что-то пропустить. Толпа направлялась в сторону центральной площади, и Кейт с водителем Тэдом пошли за ней следом к своей машине, которую припарковали довольно далеко от магазина. Позади нарастал гул, как-то сразу перешедший в оглушительный рев. Кейт от страха остановилась, уцепившись за руку Тэда. Мимо двигались танки. Они урчали, пыхтели, в открытых люках стояли танкисты. Бронированные машины казались Кейт гигантскими, может, потому, что она никогда не видела танков вблизи. С другой стороны подъехали военные крытые грузовики. Из них высыпали солдаты в шлемах, со щитами и дубинками. В мгновение ока демонстранты были окружены. Танки развернулись и стали цепью, перекрывая подходы к центральной площади. - Кажется, сейчас нас будут бить, - обрадовался кто-то в толпе. - Вся пехотная дивизия "Алый ромб" пожаловала, - поставил в известность другой. - Солдат с дубинками им уже мало. - Протри глаза, какой же это «Алый ромб»? Это ж «Большая красная первая», как пить дать! - Ага, умник! Это ты по танкам определил? Я слышал, что вызвали «Красный ромб». - А я слышал – Большую красную первую. - Извините, а что, собственно, произошло? Мы тут случайно оказались, ничего не знаем, - обратилась к спорщикам Кейт. - Как ничего не знаете! А социальное неравенство? Никогда ещё в истории США не бывало, чтобы все наши богатства были в руках не большой группы людей. Богатые становятся ещё богаче, а положение бедных продолжает ухудшаться. Наконец-то люди вышли сказать всему этому «нет»! Кейт с опаской следила за размещением солдат с дубинками вдоль толпы. - Неужели будут бить? - Это запросто, что им прикажут, то и сделают, - обнадежил первый. - А может и не будут, - меланхолично добавил второй. - Миссис Ламберт, давайте попробуем отсюда выбраться, - сказал Тэд. - Машину пока придется бросить. Предложение его было своевременным. Страсти накалялись, люди были возбуждены, слышалась ненормативная лексика, к которой Кейт совершенно не привыкла. Бить все же никого не стали. Демонстрацию просто не пропустили дальше. Танкисты разместились на своих боевых машинах и вполне сочувственно выслушивали возмущенных граждан. - Попробуем найти такси, - сказал Тэд, после того как они с Кейт вернулись туда же, откуда пришли. Такси найти не удалось, никто не останавливался. В городе царила суматоха, неразбериха, на улицах машины стояли в пробках. - Надо позвонить Саймону на работу. Он обязательно что-нибудь придумает, - решила Кейт. Саймон, услышав о затруднительном положении, в которое попала жена, распорядился: - Оставайтесь на месте, я сейчас пришлю свою машину. Мой водитель отвезет вас домой. Через полчаса подошла машина Ламберта. Тэд усадил Кейт на заднее сидение, а сам сел рядом с водителем. Ехать пришлось долго. То и дело движение перекрывали танки. Кейт смотрела вокруг и думала: в стране что-то происходит, жизнь меняется, вновь рушится старый мир и грядет новый, не меняется только ее собственная жизнь, течет, словно тихая река между гор, где бушуют грозы и гремят обвалы, но не могут вызвать даже легкой ряби на ее гладкой поверхности. Да и была ли у нее собственная жизнь? Кейт вспомнила, как она, студентка консерватории, познакомилась у друзей с Саймоном и сразу же в него влюбилась. Он был старше нее на пять лет, но уже производил впечатление серьезного, состоявшегося мужчины, солидного и уверенного в себе. Кейт училась на вокальном факультете и педагоги прочили ей большое будущее. Тогда, на вечеринке, ее попросили спеть, она растерялась, потому что не знала, в голосе ли она, можно ли петь без распевки, и что петь в таком прокуренном помещении, не арию же Джульетты. Тем не менее, она всё-таки исполнила одну романтическую песню, что совсем не подходило к случаю, поскольку присутствующие были навеселе, совсем не в том настроении, и при первых же звуках романса скорчили кислые физиономии. Саймон, тем не менее, казалось, был очарован, смотрел на нее с восхищением, осыпал её комплиментами, превозносил ее красоту, голос и манеру исполнения. При этом показал себя ценителем певческого искусства, упомянув, что самое удивительное, Джоан Сазерленд, перед которой сама Кейт преклонялась, считала своим кумиром и образцом для подражания, — чем окончательно покорил ее сердце. Сейчас, вспоминая период его ухаживаний за собой, Кейт понимала, что устоять перед ним романтически настроенной девушке, какой была она, скорее всего, было невозможно. Как красиво он ухаживал, какие подбирал слова, так, что она сразу чувствовала себя натурой исключительной, проницательной, умной, и, конечно же, невероятно красивой, причем все это делалось вовсе не с целью ее обольстить или обмануть, а с самыми честными намерениями. Уже через два месяца их знакомства он сделал ей предложение, и она, ни секунды не колеблясь, с радостью его приняла. В чем она могла упрекнуть своего внимательного и заботливого супруга? Разве только в том, что через полгода их счастливой семейной жизни он потребовал, чтобы она отказалась от мыслей о сцене. - Зачем тебе влезать туда, Кейт? — говорил он нередко в самые интимные минуты их общения. - Ты молода, неопытна и не представляешь, какая грязь, интриги и разврат царят за кулисами. Ты будешь стремиться к высокому искусству, а тебя все время будут тянуть на дно. Моя жена должна быть выше всего этого. Главное предназначение женщины быть женой, матерью, хранительницей семейного очага. Она смотрела на него глазами влюбленной женщины и верила всему, что он говорил, ведь он никогда ее не обманывал. У нее состоялся тяжелый разговор с педагогом по вокалу, чудесной, мудрой женщиной, бывшей оперной певицей и народной артисткой. - Ты понимаешь, от чего отказываешься? - сердилась ее старая учительница. - Бог выделил тебя, отметил, дал тебе талант, искру, возможность гореть! Да, будет тяжело, временами даже невыносимо и противно до тошноты, но вдохновение, радость творчества все окупят. Все имеет свою оборотную сторону, такова жизнь и не надо ее бояться. Неужели ты хочешь быть как все — серой и погрязнуть в быту? Иди и подумай, девочка, не губи ты себя ради мужчины. Нет, нет, мысленно возражала Кейт, учительница не понимает, какой прекрасный человек Саймон, как он заботится о ней. Но всё же попыталась с ним поговорить ещё раз. - Мне кажется, я достаточно ясно все тебе объяснил, Кейт, - произнес он ледяным тоном, какого она никогда от него не слышала, - я надеялся, что ты в состоянии меня понять. Не заставляй разочароваться в тебе и жалеть о своем выборе. Страх потерять его парализовал Кейт и пересилил в ней все остальные соображения. Закончив через месяц с отличием консерваторию, она стала обычной домохозяйкой. Вскоре родился Адам, и она полностью отдалась материнским чувствам. Но музыка никогда не покидала её. Вот и сейчас в ней вдруг зазвучала Casta Diva и захватила все ее существо. Душа ее пела, и Кейт думала, что может быть еще не поздно все исправить. Почему она отказалась от своей судьбы? Нужна ли была такая жертва? Она давно чувствовала, что Саймон с ней неискренен, он постоянно что-то скрывал, всю жизнь обращался с ней, как с красивой дорогой вещью, которую надо беречь, просто потому, что жалко сломать. Между ними давно исчезла душевная близость. У него была какая-то своя, неизвестная ей жизнь, и от этого она тайно страдала. Адам тоже от нее отдалялся, становился все более замкнутым, непонятным. Нет, каждый должен прожить свою собственную, неповторимую жизнь. Еще немного, и она станет никому не нужна. Надо устроиться на работу. Она заставит Саймона помочь ей в этом. Он больше не сможет удерживать ее дома. Она отдала ему все, что могла. Можно — в детскую вокальную школу. Она будет учить детей, музыка снова заполнит все ее дни и мысли. Как хорошо делать что-то полезное, прекрасное! Может, человек для того и живет, чтобы нести в мир доброе и прекрасное. Наконец машина свернула на узкую дорогу, ведущую к дому Ламбертов. За два километра от дома их нагнал красный «Ниссан» и, посигналив, пошел на обгон. Casta Diva в её душе звучала все громче, но вдруг машина резко остановилась, перед Кейт сверкнула ослепительная вспышка, и она перестала дышать навсегда.