***
Пламя все нарастало, постепенно вырисовывая контуры человека. Розали не знала, что будет, если этим человеком окажется Заид. Она не собиралась наблюдать за новыми пытками. Что бы ни случилось, она не позволит Эмметту геройствовать. А что, если все обернётся плохо для сестер Корвин? Они ведь поступили нагло, заявившись в город огня. Не похоже, что такой человек, как Заид, прощает подобные шутки. Что, если разгорится война из-за нее? Розали не знала, что из этого самое ужасное. Хотя она пыталась сопереживать сестрам Корвин, единственное, о чем она тревожилась, был Эмметт и Виктория. Это было эгоистично и совершенно неблагодарно с ее стороны, но она была готова пойти на любую сделку, лишь бы двух дорогих ей людей не коснулась беда. Однако, когда вспыхнувшее пламя потухло, все увидели, что перед ними стоит Фрея. Розали в этот момент испытала настоящее облегчение. Эта ведьма, конечно, не была у нее в любимицах, но она была рада, что это все же не Заид. — Вевея, — зло зарычала Фрея вместо приветствия, — как ты могла? Как вы все посмели вломиться в наш замок. Лейда, ты была мне как сестра, но то, что ты сделала… — Фрея… — Лейда действительно выглядела виноватой. Розали не удивило, что из трех сестер Фрея чувствовала близость именно с этой Корвин. Они были похожи. У обоих глаза горели бунтарским огнем. Однако Вевея не позволила сестре продолжить. Девушка жестом приказала той молчать. Затем вышла вперед. — Здравствуй, Фрея! Тебе незачем было ломиться к нам окольными путями. Ты же знаешь, мы всегда рады твоей компании. — Ох, хватит с меня этой лицемерной чуши! — прошипела Фрея, оглядывая присутствующих. — Вы ворвались в наш замок, украли наше сокровище. Я не пришла к вам в гости, я пришла… — Войной? — спросила Вевея. Розали заметила, как преобразился голос Корвин. Из приветливого он в миг стал холодным. Было заметно, как Лейда и Делла встревожены. Они то и дело бросали на сестру взгляд, словно ожидая от нее срочных указаний. Впрочем, принцесса и так знала, что Вевея из сестер главная. Но все же было удивительным, что она так стойко и уверено держится. Похоже, ее прямолинейный вопрос немного остудил пыл Фреи. Шипящая от злости мгновение назад ведьма не нашла, что ответить. Конечно, она злилась. Никому бы не понравилось нахальное вторжение, на которое пошли Корвин, чтобы помочь принцессе. Но война определенно не входила в планы Фреи. — Это не смешно, — наконец проговорила она, — вы предали меня. Вы посмеялись надо мной. — Нам всем нужно успокоится, — миролюбиво предложила Делла, — давайте выпьем. Розали, Виктория, вы мне поможете? Фрея, которая до этого была занята сестрами Корвин, наконец обратила внимание на принцессу и ее фрейлину. — Вы действительно не понимаете? — ведьма злорадно ухмыльнулась и пренебрежительно указала на Розали пальцем. — Она погубит нас всех. Мы уже ссоримся из-за нее. Лафатер начинала также. — Мы не ссоримся, Фрея, — сдержанно заметила Вевея. Удивительно, как она сдерживалась. Поскольку Розали сама просто кипела от злости. Ей бы очень хотелось прекратить эти страсти, что разгорелись вокруг нее. Для них она была вещью. И это звучало до ужаса оскорбительно и жутко. Она была «Сокровищем». А девушка-то думала, что только ее мать может обращаться с ней, как с вещью. Принцесса уже хотела ответить наглой ведьме, но ее опередили. — Но она не Лафатер! — внезапно вспылила Виктория. — Хватит их сравнивать! Казалось, это удивило даже Вевею, которая до этого хранила бесстрастное выражение лица. Все, кто сейчас напряженно наблюдал за Фреей, бросили взгляд на королевскую фрейлину. До этого она была кроткой и до услужливости вежливой, и, похоже, никто не ожидал, что Виктория способна так разозлиться. Розали тоже не могла скрыть своего замешательства. Ее подруга всегда была ей преданна, но редко шла на открытый конфликт. Даже ради своей госпожи. И это в которой раз напомнило принцессе, как их всех изменило это приключение. Единственный, кого не удивила выходка Виктории, был Джеймс. Розали даже уловила в его взгляде что-то вроде веселого одобрения. — Ты ничего не знаешь о Лафатер, — прошипела Фрея, — а когда узнаешь всю правду о своей подружке, будешь уже мертва. Королевскую фрейлину задело злое предсказание. Она было раскрыла рот, намереваясь ей ответить, но затем внезапно подалась вперед. Мощная пощёчина, которой она наградила ведьму, еще больше озадачила присутствующих. — Гадюка, — пылала яростью Виктория, — ты натравила этих злодеев на нас. Они едва не подожгли Эмметта. Похитили Розали. Из-за тебя мы втроем чуть не погибли, — девушка, казалось, готова была оттаскать Фрею за волосы, но рука Джеймса предусмотрительно сжала ее ладонь. — Хватит, родная, не стоит, — проговорил он. Но успокоить Викторию оказалось непросто. Ее злость носила личный характер. Виктория никогда не доверяла Фрее. Характер той тоже не особо в этом помогал. И все же помимо предательства и скверного характера было кое-что еще, что не давало ей покоя. Фрея была бывшей любовницей Джеймса. И хотя Виктория давно простила его, ревность не отпускала. Особенно сейчас, когда ведьма неожиданно заявилась во дворец прямо после того, как Виктория приняла предложение Джеймса. — Нет уж, постой, — прокричала она, бросив на свою соперницу предупреждающий взгляд, — не надейся, что еще раз обдуришь наши головы. Вот! — фрейлина демонстративно помахала перед лицом ведьмы сплетенными с женихом руками. — Теперь он мой. Даже не надейся, что ты сможешь его соблазнить. Он сделал мне предложение. Я его невеста и будущая жена. Джеймс против воли заулыбался. Ему казалось, что он просто отхватил себе неземную женщину. Невероятно красивую, нежную, с таким кротким характером, что лучше и не бывает. Однако на деле вышло, что бывает. Хрупкая и застенчивая она, конечно же, ему тоже нравилась. Но такая: злая и ревнивая — тоже пришлась ему по душе. Он, как ни старался, не мог убрать с лица нахально-счастливую ухмылку. Виктория только что, перед всеми, заявила свои права на него. Что могло быть лучше? Делла уронила чашку. Это, пожалуй, был единственный шум. Все остальные молчали. Казалось, никто не понял, когда возмущение фрейлины положением принцессы перешло на сугубо личные отношения ее и Фреи. Никто ничего толком не знал, но трудно было не уловить суть разговора. Виктория только что разорвала любовный треугольник. Фрея пристыженно отступила. Ее подруги, сестры Корвин, знали, как ей тяжело было потерять любимого. Как она мечтала вернуть все назад. Для нее Джеймс был глупой попыткой уменьшить свою боль. На тот момент она думала, что у них много общего. Что он так же одинок и потерян. Но все это она оставила в прошлом и не была готова к тому, что все об этом узнают. Особенно в таком свете. — Свадьба — это же чудесно! — спасая подругу, произнесла Делла. И это помогло. Все наконец перестали разглядывать Фрею. Все бросились поздравлять пару с обручением. Даже Эмметт, хоть и не с особой радостью, но все же поздравил жениха. Воспользовавшись моментом, Лейда подошла к подруге. Она бережно коснулась руки Фреи. — Ну прости, — виновато пробормотала она, — мы не со зла. Мы обещали помочь новой сестре. Ты же знаешь, сестры Корвин всегда держат обещание. — Да, — поддержала внезапно проявившая возле них старшая сестра. — Война будет, и вы знаете. Вы знаете, что она могла случиться раньше, если бы Кдиеп не пожертвовал собой ради нас. Вы знаете, что зеркало может быть у кого угодно. Я чувствую ее присутствие. Я знаю, Лафатер вернётся, — голосом полным тревоги проговорила Фрея. Затем она бросила взгляд на жениха и невесту. Они были так красивы и влюблены, что это причиняло ей боль. И как это ни было странно, но ее одолевала тревога, что над ними нависла опасность. — Я знаю, что вам страшно, — бросила Вевея. Они стояли поодаль от оживленной компании. И никого не занимал их тихий разговор. — Нам тоже. Я понимаю, Заид хочет защитить свой народ. Я говорила с другими ведьмами, с советом. Там уже идут волнения. Ведьмы земли не хотят сражаться, им легче переждать войну там, под землей. — Как крысы, — с презрением прошипела Лейда. — Ведьмы воды тоже? — обеспокоенно спросила Фрея. Хотя уже знала, ответ. У тех ведьм уже не было ни родины, ни страны. Им нечего было защищать. — Передай Заиду, что мы ему не враги. Мы выкрали Розали ради его же блага. Нельзя держать человека на цепи и надеяться, что он не станет монстром. Лишения и скорби делают нас жестокими. Фрея не знала, что на это возразить. Пожалуй, она молчаливо приняла то, что ее подруга права. Тем временем Корвин обратилась к Виктории и Джеймсу, что были страшно смущены этим всеобщим вниманием и в тоже время невообразимо счастливы. — Мы очень обрадованы вашей помолвкой. Я и мои сестры посчитали бы честью устроить вашу свадьбу. — Завтра, — спешно добавила Виктория. Непонятно почему, но ее мучила тревога. Из-за появления Фреи и ее смутного пророчества, опасность казалась угрожающе близкой. Как бы это эгоистично ни звучало, Виктории хотелось как можно быстрее привязать к себе Джеймса. Как можно больше насладиться им. Она повернулась к своему жениху. — Ты ведь не против? — спросила она. — Спасибо большое за предложение, — издалека начал Джеймс, взглянув на старшую Корвин. Он сам подивился этим своим благородным речам. Рядом со своей невестой, когда она смотрела на него с таким доверием, было важно не подвести ее. И он старался. — Нам бы не хотелось обременять вас лишними хлопотами. Но, клянусь перед всеми, я готов жениться на этой девушке уже сегодня. Все встретили такие новости с особым ликованием. Даже Фрея нашла силы улыбнуться. Однако на сердце ее было тяжело от мысли, что скоро все эти жизни могут быть разрушены прикосновением зла.***
Белла ненавидела каждое слово, которое ей пришлось сказать. Она ненавидела ту женщину, что сидела подле судьи. Ненавидела ее победоносную ухмылку, брошенную в сторону Эдварда. Гнев буквально душил девушку, когда она призналась, что ее подруга ведьма. Презирала свой голос, когда она оправдывалась перед судьей, утверждая, что в отличии от принцессы, никогда не умела колдовать. Впрочем, это как раз и было правдой. Но каждое слово, что вытащили из нее, было подобно связке дров для костра, в котором сожгут принцессу. Ведь именно она поставила точку в этом деле. Белла убедила судью, что единственное, что может убить Элис — это огонь. Разумеется, она не пошла на это предательство просто так. Белла совершила сделку. Она выдала подругу, а взамен скромно попросила не лишать жизни ее саму. Таня уже успела пригрозить, что в случае отказа Беллу казнят как пособницу ведьмы. Сейчас Белла перебирала платья Элис. Ей хотелось найти самое красивое платье. Что-то действительно достойное королевы. — Как тебе это? Белла приложила к телу белое платье, расшитое золотистой тесьмой, и обернулась. Служанка, что прислуживала Элис, в ответ икнула и прикрыла губы рукой. Все ее лицо было красным. Нос стал просто огромным. Глаза распухли от бесконечных слез. Она оплакивала Элис, будто та была уже мертва. Белла и сама не знала, зачем спрашивал у той про платья. Лизи и без того была девушкой не далекого ума. А сейчас и вовсе была не в состоянии вести связный разговор. — Решено, пусть будет это платье, — бросила Белла, — и вот та красная накидка. А еще вот этот гребень и комплект из рубиновых камней. — Зачем вам? — пролепетала Лизи. Ее голос был таким тихим, что Белла едва ее расслышала. — Для меня, — с вызовом бросила девушка. Ей было любопытно, сможет ли служанка дать ей отпор. Попытается ли она отвоевать имущество своей хозяйки. — Госпожа… — Что? Ты против? Лизи тут же отступила. Она отрицательно качнула головой и опустила глаза. Белла хмыкнула. Похоже, напугать Лизи могла и собственная тень. Для дела она не годилась. Совсем. — Я передумала, — произнесла Свон, — насчет украшений. Я заберу все. Плечи Лизи дернулись и она подняла свой взгляд на Беллу. В какой-то момент той показалось, что девушка осмелится возразить, но этого не случилось. Служанка вновь опустила глаза и кротко кивнула. Со всем этим богатством, что она забрала у Элис, Белла чувствовала себя неуютно. Точно разбойник, что разграбил богатый караван. Ощущение было неприятное, но ей не хотелось оставлять вещи Элис без присмотра. Эдвард не мог поверить в то, что все это происходит наяву. Может быть, он умер? Еще тогда в пещере? Это объяснило бы те разительные перемены, что произошли во дворце. То, что он не узнавал людей. Обезумевший друг, девушка, к которой он слишком поздно проникся состраданием, и в конце концов Белла. Что произошло с Белой? Почему она ведет себя настолько жестоко. Как будто ей мало того, что она отправила подругу на смерть. Напоследок она что, решила ее обворовать? Это еще при живой-то подруге. Эдвард думал, что невозможно разозлиться еще сильнее. Но нет, когда он увидел Беллу с вещами принцессы, то просто обезумел. Мужчина не дал девушке даже поприветствовать его. Эдвард грубо схватил ее за локоть и поволок за собой. Ему не хотелось устраивать шум в коридоре замка, где любой мог услышать их разговор. Свою комнату он счёл так же не лучшим местом. С тех пор, как он открыто объявил войну Тане, там стало не безопасно. Его разговоры там легко могли подслушать. К тому же комната Беллы была куда ближе. Он рывком распахнул дверь ее спальни. От громко удара служанка, что в это время зажигала свечи в комнате Свон, вздрогнула. Должно быть, ее испугало разъярённое лицо Мейсона. Девушка прижалась к стене, словно надеясь таким образом слиться с гобеленами. — Вон! — рявкнул Эдвард, толкнув Беллу в глубь комнаты. Служанке не пришлось повторять дважды. Она словно испарилась. Мейсон остался наедине с ведьмой. Он дотошно проверил спальню, чтобы лишний раз убедиться в этом. — Вы кого-то потеряли? — ухмыльнулась Свон. Кажется, ее позабавила его мнительность. Однако Эдвард не нашел это смешным. Будь перед ним мужчина, он знал бы, как с ним разобраться. Однако перед ним была женщина, разочаровавшая его. И это приносило ему странную боль. Боль, природу которой он не понимал. — Да, потерял, — выдавил он, наконец убедившись, что тут кроме них никого нет, — потерял человека. Вам знакомо это чувство? Сейчас передо мной монстр. Он ожидал большего. Что это возмутит Беллу. Что она начнет оправдывать себя. Попытается объяснить ему свои страхи. Эдвард понял бы это. Он помнил, как когда-то Джаспер снял ее с костра. Они едва успели. Огонь тогда почти добрался до ее ног. Если Таня запугала ее этим, это объясняло то предательство, что совершила Свон. Не оправдывало, но объясняло. Однако девушка ничего из этого не сделала. Одарив его одной кривоватой улыбкой, она отвернулась. Белла убрала шкатулку и платье в огромный сундук. Это стало последней каплей. Казалось, ее не смущало даже его присутствие. Белла просто положила чужие вещи поверх своих. Будто это было самое обычное действие. Будто она каждые день только и делала, что складывала ворованные вещи к своим пожиткам. Эдвард подлетел к девушке и круто развернул ее к себе. Ему было необходимо взглянуть ей в глаза. Понять, что это все еще Белла. Та самая ведьма, что первая приняла принцессу как родную в этом замке. Та самая девушка, что рвалась защищать подругу при первой же необходимости. И это тот самый человек вдруг предает все свои принципы? Предает друга и так цинично обворовывает его. Должна же быть причина? Глубинная причина. А быть может, это была практичность? Быть может, это был единственный принцип Беллы — выжить? При любых обстоятельствах. Выжить везде и всегда. В этом ее сложно упрекнуть. Эдвард был таким же. Но ведь даже у него есть люди, ради которых он готов рискнуть всем. Даже жизнью. Ему всегда казалось, что в этом он уступает Белле. Что она гораздо честнее, добрее его. Что в то время как он трусливо боится чувств, она отдаётся им всем сердцем. — Что происходит? Почему ты это сделала? Почему? Злость заставила его выкрикнуть эти вопросы. — Она ведьма. Я это признала. Эдвард не выдержал. Было таким разочарованием, что даже он оказался на порядок выше ее. Что все то время, те подозрения, что не давали ему покоя, были правдивы. Белла была из той породы женщин, которым нельзя верить. — Ты видела ее? После того, как ее заперли? Там?! В этой клетке?! Всю в грязи?! С крысами?! Видела?! Эдвард уже вовсю тряс ее. Словно надеясь, что Белла очнется. Что осознает, каких чудовищных дел натворила за один день. И в какой-то момент ему показалось, что ему это удалось. — Хватит! Хватит! — крикнула она, вырываясь из его рук. Голос ее в этот момент показался ему настоящим, смешанным со страхом и горем. Но когда она повернулась к нему вновь, все было как и мгновение назад. Не было слез. Сожаления. Не было страха. — Как это забавно, — пробормотала Белла, одарив его кривой ухмылкой, — вы ненавидели меня, считали опасной. А тут настоящая ведьма, и вы ее защищаете. Вы всегда хотели уличить меня во лжи. Я сказала правду, и тут вы злитесь. Кажется, я запуталась. Белла кокетливо взмахнула ресницами и потупила глаза, точь-в-точь, как его бывшие женщины, когда желали казаться ему еще привлекательней. Обычно его это забавляло. Но сейчас это его несомненно злило, он едва не поддался обаянию Беллы. Он смотрел на эти губы, которые так призывно выставила ведьма. Глаза, что, казалось, никогда не станут покорными ему. Словно пытаясь обуздать свое желание, он коснулся ее лица. Совсем не так, как ожидала девушка. Белла вздрогнула, разгоняя прочь былое равнодушие. Эдвард совсем некстати погладил ее лицо тыльной стороной ладони. И это ему понравилось. Как же ему это понравилось, что он почувствовал себя обманутым. Дураком, который попался в хитроумную ловушку. И это вновь разозлило его. Его рука сомкнулась на шее девушки. Он пригвоздил ее к стене, тем самым наконец испугав Свон. Это было лучше, чем ничего. Лучше, чем-то холодное равнодушие. — Ведьма! — прошипел Эдвард скорее сам себе. Она все же была ведьмой. Его ведьмой, что по волшебству подчиняла его себе. Сейчас он боролся с чувством, что пробуждалось в нем. В его руках было то, что возвышает и разрушает его одновременно. Нет. Он не был согласен с этим. Не согласен. Его пугала такая сила. Но все же мужчина ослабил свою хватку. — Она умрет, — хрипко прошептала Белла. Эдварду не понравилась такая правда, но он отпустил девушку, ужасаясь собственной жестокости. Белла зашлась кашлем. — Она умрет, — вновь повторила она, когда слегка успокоилась. Эдвард не мог без угрызений совести смотреть на ее шею, которая покраснела из-за него. Но эти ее слова вынудили его вновь взглянуть на девушку. — Умрет из-за любви. Тебя это пугает? — И ты ей позволишь совершить такую глупость? — сухим тоном спросил Эдвард. Он больше не злился. Его опустошило это признание. Впрочем, ведь он и сам догадывалась, что любовь — та причина, из-за которой принцесса лишилась последней воли к жизни. И все равно это открытие ошеломило его. — Позволю. Это так удивительно? А, Эдвард? — голос девушки звучал по-иному. Она непривычно ласково произнесла его имя. Это ему понравилось. Он надвинулся на нее. — Ты знаешь, чего хочет принцесса? Она либо вернет свою любовь, или погибнет ради нее. Я позволю сделать ей это. Ради любимого я бы сделала то же самое. Эдварду хотелось возразить ей. Сказать, что она помешалась, как и ее немая подруга. Что завтра, когда Элис подведут к костру, у нее не останется никакого выбора. Он надеялся, что смерть заберет ее быстро, прежде чем ее сведут с ума муки горящей плоти. Но похоже Беллу не интересовало его мнение. — А теперь вам нужно уйти. Это «вам» звучало до раздражения уместно. Особенно теперь, когда Эдвард знал, как звучит его имя, когда его произносит Белла. Почти готов был попросить ее об одолжении, чтобы она вновь назвала его по имени. Однако он спросил совершенно о другом. Схватив ее за руку, он притянул ее к себе. — И чтобы ты сделала? Прыгнула бы на костер? — Разве это обязательно? Огонь? Он у каждого свой, ты разве этого не понял? Ты видел принцессу. Видел ее глаза? В них нет страха. Нет сожаления. Вот чего нет у тебя, Эдвард. Решительности. Пусть все знают тебя как жестокого и непреклонного, как отчаянного смельчака, но я-то знаю, ты — трус. Ты боишься того, что есть у Элис. Мужества. Это оскорбило Эдварда. Он был воином. Он не имел страха. Он не боялся смерти, боли. За родину и принца он был готов отдать свою жизнь. Будь Белла мужчиной, он бы вызвал ее на поединок. Силой меча он доказал бы свою храбрость и мастерство. Но перед ним была, да, вздорная, да, дерзкая, но все же женщина. — Ты ничего обо мне не знаешь? — уязвленно бросил он. Белла рассмеялась. Она смеялась над его попытками защитить себя. Это и в самом деле было забавно. Ведь Белла была права. Ведьма это знала. Она торжествовала над ним. Точно загнав свою жертву в ловушку, уговаривала сдаться на ее милость. — Ты никогда не любил, верно? Никогда. Иначе бы понял принцессу. Ты всегда искал в ней подвох, поскольку не верил, что она способна на благородные жертвы. Погубить себя ради нужд собственного народа требует смелости. Довериться чудовищу требует мужества. Чтобы не обращать внимания на сплетни, смешки, на внешнее уродство, разглядеть настоящую душу человека, нужно иметь стойкость духа. Признайся, тебе страшно не за нее, а за себя. Тебя пугает такая сила. Тебя пугает такая любовь. Эдвард ни разу не возразил. Казалось, он даже не дышал, пока Белла раскрывала ему собственные подозрения. Впрочем, ему не в чем было ее упрекнуть. Все было верно. Его мысли еще не опутывали такие страсти. Он любил, но все это было легко и наивно. Эдварда вдохновляли бои. Собственные подвиги. Это было просто. Они не приносили ему такой неуютной тяжести, что он чувствовал сейчас. Рядом с этой ведьмой. — Меня тоже, — призналась девушка. На мгновение она растеряла былую уверенность. Прежнее насмешливое выражение, которое больше всего раздражало Эдварда, растаяло. Белла вдруг стала ранимой. Мужчина вновь коснулся ее лица, которое стало таким невинным. Однако в следующее мгновение девушка устремилась к нему в откровенной попытке поцеловать его. Мейсон отшатнулся, опасаясь той бури, что мог вызвать этот поцелуй. Он был растоптан ее последними словами. Растерян. Слишком открыт для следующего удара. Последнее, что он хотел, так это окончательно сдаться ее власти. — Поцелуй меня, — тихо попросила девушка, — люби меня. Я готова пылать. Готова. Эдвард знал запрещенные приемы в бою. Он умел их отражать. Но этот шепот было невозможно отразить. Это было тем запрещенным приемом, с которым он не сталкивался. Пока он мучительно искал пути отступления, пока пытался собрать всю свою волю и убраться из этой комнаты, Белла продолжала наступать. Она не стала требовать поцелуй вновь. Вместо этого девушка поцеловала его руку. Ладонь, которая только что касалась ее лица. Руку, которая мгновение назад сжимала ее шею в яростной попытке задушить. Эдвард отскочил, словно ужаленный подобной лаской. Его любовницы были опытны. Но ни одна не знала подобного рода соблазнения. Инстинкты, столько раз спасавшие его в бою, вопили ему, чтобы он ушел из этой комнаты. Но он остался, загипнотизированный взглядом своей кареглазой ведьмы. Он не верил, что перед ним та самая Белла. Нахальная, злая, грубая, поражающая и раздражающая своей хитростью. Сейчас в этом ее взгляде, полном немой надежды, ничего этого не было. Перед ним была просто женщина, к которой его невозможно тянуло. В конце концов Эдвард сдался. Он шагнул к ней. В начале еще надеясь, что, быть может, она уступит. Что Белла одумается и сама его прогонит, тем самым сохранив его разум, но она этого не сделала. Девушка подалась навстречу. Эдвард сдался. Обхватив ее лицо ладонями, он впился в ее губы поцелуем. Сердце мужчины сделало безумный прыжок, погружая его в самую глубину скрытых чувств. Послышался треск рвущийся ткани. Но это не остановило ни одного из них. Обуреваемый инстинктами он наступал на Беллу, пока та наконец не упала на кровать. — Ведьма, — прошипел Эдвард, но уже без злости. Тяжело дыша, он переместил свои губы к ее шее. Казалось, он не мог надышаться ароматом ее кожи. Не мог оторвать руки от ее нежного тела. — Эдвард, — отозвалась на его ласки девушка. Пожалуй, это и был его огонь. Он умрет, если не почувствует ее. Умрет, если лишиться ее. Он умрет ради нее. И тут его осенило. Эдвард это знал. Знал с их первой встречи. Вот почему эта мысль не была отрезвляющей. Вот почему все его попытки избежать участи безнадежно влюбленного мужчины были обречены на провал. Наконец Эдвард сдался на волю ее демонов. — Белла, — произнес он с придыханием, окончательно впустив ее в свое сердце.***
Известие о свадьбе внезапно оживило замок Брен. Сёстры Корвин с удовольствием кинулись хлопотать над предстоящим событием. Церемонию назначили на ранее утро. Как объяснила Вевея, первые лучи восходящего солнца должны освятить этот союз. Благословение утра считалось хорошим предзнаменованием. Для них, жителей Брен, рождение дня означало победу света над тьмой. Для них солнце — это своего рода защитник, который убережет молодую семью от сглаза и прочих несчастий. Хотя это были всего лишь суеверия, которые прочно переплелись с традициями жителей Брен, ни Виктория, ни Джеймс не имели ничего против. Конечно, у Розенберга были свои свадебные традиции, но королевская фрейлина посчитала не большим прегрешением отступиться от них. Особенно, если учесть, что Корвин так радушно приняли новость об их свадьбе. Единственное, что все еще беспокоило Викторию, это принцесса. Девушка не знала, как она относится к этому браку. Вряд ли фрейлина отказалась бы от Джеймса, даже если Розали ее жених пришелся не по вкусу. Но все же ей бы хотелось, чтобы и принцесса порадовалась ее счастью. — Ты, наверное, считаешь это глупостью? — осторожно начала Виктория, вглядываясь в обеспокоенное лицо принцессы. Розали взглянула на подругу. Виктория стояла на серебренном выступе облачённая в белое платье. А две бледные девушки проворно суетились вокруг нее. — Эту свадьбу, — уточнила фрейлина. — Понимаешь, все эти хлопоты, в то время как мы должны были найти Элис. Разобраться с Заидом и… Принцесса улыбнулась, ее подруга в своем репертуаре. Беспокоилась обо всем, когда ее должна была волновать только она сама. — Виктория, нет. Это единственное радостное событие за долгое время. Я хочу, чтобы ты расслабилась и всецело отдалась этому празднику. — А Джеймс? Он тебе нравится? — с надеждой спросила девушка. Принцесса растерялась. Ей не хотелось лгать Виктории. Она не была уверена в Джеймсе. Ей он показался каким-то скользким, подозрительным типом. Казалось, он совершенно не подходил для такой нежной натуры, как Виктория. — В чем дело? Тебе он не нравится? — встревожилась фрейлина. — Что? Нет, — поспешила успокоить ее подруга. — Вовсе нет, — однако это прозвучало не так убедительно. И совершенно не успокоило Викторию. Она обеспокоенно ждала продолжения. — Ох, милая, я вовсе не хотела тебя обидеть. И да, я волнуюсь за тебя, но это не значит, что я против твоей свадьбы. Просто это все так внезапно. Помнишь, дома тебе нравился другой мужчина. И он совершенно не похож на Джеймса. Я просто хочу убедиться, что ты будешь с ним счастлива. — Буду! — живо заверила ее Виктория. — Ты не знаешь, какой он храбрый и добрый и… — Мне нравится твое лицо, — воскликнула Розали, чтобы немного утихомирить ее, — ты светишься, когда говоришь о нем. Это главное. Фрейлина счастливо рассмеялась, явно не сумев удержаться. — Ты веришь в это? Я выхожу замуж. Замуж! Девушки кинулись в объятия друг друга, но две швеи тут же встали между ними. — Платье, — шикнули они, совершенно не заботясь о том, что перед ними была принцесса. Розали виновато кивнула и отошла в сторону. Ей совершенно не хотелось мешать портнихам. Ведь им нужно было сшить подвенечное платье за удивительно короткий срок. Затем она посмотрела на подругу. Та почти шепотом произнесла — Я выхожу замуж! Примерка платья заняла еще добрых полчаса. За это время фрейлина заметно устала. Было довольно тяжело стоять на одном месте. Кроме того, молчаливые портнихи ее пугали. Они выглядели довольно грозно, хотя имели хрупкие фигуры и вряд ли орудовали чем-то еще, кроме швейной иглы. — Вот она, моя королева, — проговорил Джеймс, как только ее увидел. Он сейчас был невероятно красивым. Его лицо сияло от солнечной улыбки. Он подхватил девушку на руки. Он определённо ничего не знал о королевском этикете. Такое поведение в Розенберге бы не одобрили. Но это так понравилось Розали: эта свобода и искренность. На долю секунды, она даже позавидовала им. Виктория не была той чумой, которая могла погубить их. А вот Розали была опасна. Об этом говорили все, кому не лень. Едва ли у нее было право так же беззастенчиво и опрометчиво кинуться в омут собственных чувств. — Бедняга Джеймс. Голос Эмметта возле ее уха привел принцессу в волнение. Она и не думала, что всего за пару часов так по нему соскучилась. — Он весь измаялся. Ему кажется, что все в этом дворце пытаются отговорить ее от этой свадьбы. Жених страшно боится, что невеста отменит свадьбу. Розали не ответила. Даже не улыбнулась. Она заворожённо смотрела на его длинные ресницы. Глаза такого теплого оттенка. Девушка все еще не привыкла к тому, что он так близко. Что она может провести рукой по его щеке и не встретить сопротивления. Как бы ей ни было стыдно, в душе она радовалась тому, что Элис далеко отсюда. В детстве она чувствовала себя преданной ею. Это Розали привезла Эмметта в Розенберг в надежде, что они станут друзьями. Но во дворце их развели в разные стороны. Эмметт стал рыцарем ее сводной сестры, а та его маленькой леди. А Розали так в нем нуждалась. Еще с их первой встречи. Тогда ее отчим лишь подивился детской доброте принцессы. Самоотверженной храбрости. Но, вспоминая эти последние месяцы, девушка призналась самой себе, что это не было случайностью. Что она не кинулась бы спасать другого мальчика, который был бы на месте Эмметта. Принцесса коснулась его руки. МакКарти словно ответил на ее чувства. Его теплая ладонь укрыла ее хрупкую руку. На мгновение ей показалось, что остальное уже не важно. — Розали! Волшебство момента рассеялось, как только принцессу позвала Делла. Розали выдернула руку и поспешила прочь. Она и без того находилась под пристальным вниманием всех этих ведьм. Ей не хотелось, чтобы ее любовь к Эмметту стала поводом для новых слухов. Делла стояла в обнимку с красивым мужчиной. У него были золотистые, как у Розали, волосы и глаза с серо-голубым оттенком. Взглянув на принцессу он приветливо улыбнулся. — Розали, знакомься, это мой муж Дей. Принцесса улыбнулась в ответ. — Рад нашему знакомству. Мне было очень любопытно взглянуть на вас. — Дей тоже жил там. В вашем мире, — доверительно шепнула Делла. Это вызвало у принцессы неподдельный интерес. Дей был высоким, как и муж Вевеи, но обладал мальчишеской харизмой Хаука. Точеные скулы, правильный аккуратный нос и милые ямочки на щеках. Он был красивым в самом классическом смысле этого слова. — Да, я даже слышал о Розенберге, правда никогда там не был, — с грустью в голосе проговорил мужчина. Словно желая разбавить эту грусть, его жена нежно сжала его руку. Розали стало неловко. Очевидно, эти воспоминания омрачала какая-то печаль, и она не решилась развивать эту тему. Но тут к ним подошел Эмметт. — Откуда же ты родом, Дей, — спросил он, положив руку на талию принцессы. Розали пыталась отстраниться, но МакКарти не позволил ей сбежать. Казалось, он видел в муже Деллы соперника. — О, не думаю, что вы слышали о моей стране. Она слишком далекая. Бьярне. Родина холода и хищных зверей. Розали и Эмметт переглянулись. Они слышали об этой стране. — Бьярне? Кто-то сказал Бьярне? В их маленькую группку вклинилась Виктория. Она была сейчас до неприличия счастлива. От чего даже ее голос звучал звонко. Делла представила жениху и невесте своего и мужа. — Мой прадед из Бьярне, — проговорила Виктория. — Папа говорил, что я на четверть медведь. — Не может быть, — поддел ее Джеймс, — для медведя ты слишком грациозна. Может, у тебя в роду были кто-то еще? Например, лисицы? — Ты еще не знаешь, как у меня в роду злятся женщины на неуместные шутки, — грозно пригрозила в ответ его невеста. Это было слишком мило, чтобы удержаться от улыбки. — Но как ты оказался здесь? Отец Виктории поддерживал связь со старыми друзьями, и последнее, что он слышал, что Бьярне разорился. Что король со всеми наследниками погиб от чумы, — спросил Эмметт. Он как всегда был слишком осторожен, чтобы поверить на слово. — На самом деле, все было не совсем так. Я самый младший из двенадцати королевских сыновей Дей Видар Бьярне. — Дей? — недоверчиво спросила Виктория. — Ох, я только что вспомнила, папа пытался устроить нашу свадьбу. Но я была совсем ребенком, — последние слова были обращены скорее Джеймсу, чем Дею. — Возможно, — равнодушно согласился Дей, — должно быть, тогда я в первый раз и узнал о далекой долине роз. И тогда королевский сын рассказал новым знакомым причудливую и грустную историю. Спустя какое-то время после смерти жены король женился на молодой женщине. Он надеялся, что она поможет его дочери пережить тоску о матери. Агнета была единственной младшей дочерью короля. И ему казалось, что женская компания пойдет ей на пользу. Но женщина, которой он доверился, оказалась ведьмой. Она превратила принцев в белых лебедей и прогнала их из родного замка. Однако коварство мачехи не смогло полностью уничтожить принцев. Они превращались в лебедей с восходом солнца, а на закате вновь обретали человеческий облик. Под покровом ночи они однажды вернулись в замок к сестре и рассказали о вероломстве новой королевы. Агнета очень любила братьев и поклялась их спасти. Она хитростью выманила у мачехи тайну их спасения и сбежала. Девушка должна была дать обет молчания до тех пор, пока не свяжет братьям двенадцать рубашек из особой ядовитой травы. Агнета спасла всех своих братьев. Те вернулись в свой дом и наказали злую мачеху. — Но ведь это не вся история? — спросила Розали. История заняла время, и они перебрались в гостиную. — Да, моя сестра пожертвовала очень многим, чтобы спасти нас. Она связала двенадцать рубашек, но вот последнюю закончить ей не дали. Дей откинул плащ, что покрывал его левое плечо, и девушки ахнули. Вместо руки у мужчины было лебединое крыло. — Мне, в отличие от братьев, не удалось полностью избавиться от проклятия мачехи. Но теперь уже я превращался в лебедя по собственному желанию. А к закату солнца крыло вновь становится рукой. Как видите, все уже не так плохо, но жить в Бьярне я уже не хотел. Не мог вернуться к привычной жизни, как если бы со мной ничего не произошло. Поэтому я попрощался с родными и отправился в путешествие. Мне казалось, что где-то должно быть место для меня. Когда я встретил Деллу, понял, что был прав. От этих слов Делла зарделась от смущения. — Вы представляете, — проговорила она, — лебедь влюбился в ворону. Розали улыбнулась. Они действительно были необычной парой. Дей был статным красавцем. А к красоте Деллы нужно было привыкнуть. — А мне кажется, вы очень красивая пара. И я слышала, что лебеди очень верные. Что они влюбляются лишь раз и навсегда, — зачарованно проговорила Виктория. Было приятно, что ее действительно вдохновила их история. Встреча Дея и Деллы действительно была невероятной. Дей не владел магией, но благодаря мачехе мог летать. — Ох, кстати, — проговорил Дей, — Виктория, я должен извиниться. Птицы в лесу. Должно быть, это мои дозорные испугали тебя. — Дозорные? — Мы патрулируем границы леса. Находим заплутавших в этом лесу людей и помогаем им отыскать дорогу назад или обрести новый дом. В лесу, как вы уже поняли, не так безопасно. — Как хорошо, что ты встретил меня раньше, — Виктория улыбнулась Джеймсу. Он чувствовал раздражение. После того, как его невеста мимоходом обронила, что ее отец собирался сосватать за принца, это не выходило из головы. Он вновь подумал о том, что Виктория слишком хороша для него. Но, когда она обернулась и улыбнулась ему, он обо всем забыл. Не осталось никаких сомнений, что могло быть по-другому. Розали впервые почувствовала облегчение. Возможно, она зря волновалась. Казалось, Джеймс стал куда дружелюбнее. По крайней мере, он и вправду выглядел очарованным ее подругой. Возможно, он позаботится о ней куда лучше, чем она сама. Ей стоило поговорить с Корвин. Они, наверное, найдут безопасное место для Виктории. Стоило только Розали подумать о безопасности, как послышался звон. Оглушительный звон бьющегося стекла. Он доносился со стороны бального зала. Первое, о чем подумала принцесса, что кто-то разбил панорамные окна. Быть может, кто-то напал на замок. — Останься здесь, — бросил ей Эмметт, — мы с парнями все проверим. Но Розали не отличалась терпеливостью. Она не собиралась сидеть в углу и ждать, чем кончится дело. Девушка буквально влетела вслед за мужчиной. Ей казалось, здесь их поджидает Заид со своими головорезами. Но его там не было. — Фрея? Делла кинулась к подруге. Вид у той был жуткий. Она стояла посреди зала, бледная, с растрепанными волосами. Девушка никак не напоминала самоуверенную, нахальную ведьму. Сейчас Фрея была испуганной. — Зеркало, — пробормотала она, — зеркало разбилось. Только сейчас Розали обратила внимание на осколки, что застилали пол. Все зеркала в комнате были разбиты. Принцесса не знала, что здесь случилось, но было очевидно, что кроме Фреи здесь никого нет. — Зеркало Брианы. Оно разбилось, — еще раз повторила Фрея.