***
В том огне она потеряла все. Ее доброта сменилась полнейшей яростью. Ненависть и любовь переплелись, ввергая душу в пучину отчаяния. Тот яркий огонек любви к жизни, тлевший внутри, обратился полным холодом безразличия. Она была огнем, затем распалась на части ледяными искрами. Обернулась ветром, злым, северным, готовым терзать все, что попадётся ей на пути. Затем она устремилась вверх, словно ища там защиты. Спокойствия. От собственных метаний. Вдруг застыла, словно приходя в себя. Точно возвращая себе былое равновесие. Успокоение было таким приятным. После всех этих невероятных испытаний она почти перестала чувствовать боль. Жалость к себе. Вода все забрала. Смыла ее черные мысли. И тут ее потянуло вниз. Страха не было. Она летела вниз, в объятия земли. Чтобы возродиться. Чтобы вернуться в жизнь и стать сильнее. Огонь убил ее. И этот же огонь исцелил принцессу. Элоиса Сесиль Барнабас открыла глаза. — Ваше величество, вы очнулись? Ее служанка смотрела на нее настороженно. Словно не веря, что такое может быть. Впрочем, так и было. Ее ведь действительно сожгли. Там, на костре. И обвинения в том, что она ведьма, как раз и не были клеветой. Принцесса потянулась к служанке. Ей хотелось прикоснуться к чему-то живому. К кому-то, кто убедил бы ее, что она не превратилась в призрак, вроде Марии. Кажется, это испугало девушку. Лизи сделала шаг назад, словно опасаясь ее. Элис это огорчило. Во что ее превратил огонь, если ее прикосновения, пугали людей. — Лизи, я… — появившаяся возле кровати другая девушка замолчала на полуслове. Элис ее не узнала, но на вид она была хорошенькой. Рыжая прядь волос слегка выбилась из ее туго заплетенной косы. Лицо было усыпано милыми веснушками. Полные губы растянулись в доброй улыбке. Однако, спохватившись, она смущенно опустила глаза и поклонилась. — Ваше высочество, простите, если я разбудила вас. Меня зовут Ренесми. Принц пожелал, чтобы я лично позаботилась о вас. Принцесса заметила, как щеки служанки горделиво вспыхнули. Это было трогательно. Однако сердце Элис всколыхнуло упоминание принца. Ей вдруг до боли захотелось увидеть его. Увидеть и убедиться, что все мучения стоили этого. Эта мысль так ее окрылила, что она попыталась вскочить, но сразу же провалилась в перину. — Что вы. Поберегите себя, боюсь, вы не сможете встать, пока вас не осмотрит лекарь, — проговорила Ренесми, приблизившись к ней. Элис охватила досада. Ей не терпелось встать на ноги. От безысходности она вновь протянула руку, желая почувствовать чье-то тепло. Ренесми, в отличии от Лизи, это не отпугнуло. Напротив, казалось, невероятно смутило. Девушка так растерялась, что спрятала глаза в пол. А затем проворно сделала поклон. — Ваше величество, от своего имени, от имени всей моей семьи, разрешите поблагодарить вас за спасение будущего короля Лунар. Лизи, что до этого молчаливо наблюдала за ними, тут же повторила за Ренесми и проявила учтивую благодарность.***
Джеймс очнулся. Первое время в его голове было совершенно пусто. Он не знал, где он, кто он. Перед глазами все расплывалось. Издав мучительный стон, он перевернулся на спину. Это было ошибкой. В его спину впились, казалось, сотни иголок. Вернув прежнее положение, мужчина попытался встать. Получилось это не сразу. Казалось невероятным даже встать на четвереньки. Взглянув на руки, он ужаснулся они были красные. Были в крови. Стараясь вытеснить из головы отвратительный запах крови, Джеймс встал. Впрочем, нельзя сказать, что он держался на ногах достаточно уверенно. Голова его кружилась так, что его едва не стошнило. Мужчина буквально налетел на стену, чтобы удержаться. И это столкновение его отрезвило. — Виктория! — прошипел он. Виктория. Образ хрупкой девушки с пышной копной рыжих волос. Глаза полные невинной нежности. Губы, что согревали его душу одной улыбкой. А затем эти ее последние слова. Слова, вырванные холодным ветром из этих самых губ. Мужчина сжал зубы от злости. В нем клокотала глухая ярость, что он начал колотить стену в надежде, что это что-то изменит. Что боль пробудит его от этого кошмарного сна. Где-то там, возможно, по другую сторону, Джеймс все еще спит в объятиях Виктории, и ничего не происходило. Но кошмар не исчезал. В конце концов у Джеймса просто закончились силы. Пришлось признать правду такой, какой она была. Мужчина огляделся. Зал церемоний был разрушен. Люди, выжившие в хаосе, блуждали то тут, то там. Кто-то кричал, кто-то плакал. Мужчина заметил раненных. В его душе это зажгло надежду. Он проходил между ними, выискивая свою невесту. Все еще верил, что по волшебству, она могла бы оказаться среди них. Но все его попытки обмануть себя были тщетны. Ее среди них не было. Зато он увидел Эмметта. Этого хмурого, бравого солдата. Нашел его среди мертвых. И его сердце буквально окаменело. Они никогда не были близки, но Джеймс похоже привык нему. К его высокомерию тоже. Не отдавая себе отчета, мужчина коснулся темных волос королевского стража. Провел рукой по мертвому лицу. Его последней надеждой была Розали. Ему было нужно найти ее. Мужчина не знал, что скажет ей, но он хотел увидеть ее. Убедиться, что Виктория была настоящей. Что она не была лишь плодом его воспаленной фантазии. Пусть он и отрицал это так долго, однако и Эмметт, и эта холеная принцесса, были его друзьями. Потерять их в один день с Викторией, означало потерять все, что у него было. Розали нигде не было. Зато Джеймс нашел Вевею, что прижимала к груди ревущую маленькую девочку. Другая девочка прижималась к отцу. Арнгейр увидел ковыляющего к ним нетвердой походкой Джеймса и встрепенулся. — Джеймс, ты спас мою девочку, я… Бродяга отмахнулся. Он не мог выслушивать слова благодарности. Они были ни к чему. Ведь ему доверили этого ребенка. Это было больше, чем он мог ожидать. Мужчина всего лишь позаботился о девочке и не считал это подвигом. Джеймс просто по-дружески потрепал отца Айрис по плечу и кивнул ее матери. Старшая из сестер Корвин уцелела со всей своей семьей, и этому он завидовал белой завистью. Наблюдать за ними у Джеймса больше не было сил. Ему нужно было уйти. Вевея тоже порывалась ему что-то сказать, однако не сказала. Не успела. Внезапный женский крик встревожил всех. Джеймс едва не помчался на зов, обнажив свой меч. Но Арнгейр остановил его. — Стой, это всего лишь Лейда. — Всего лишь? — спросил Джеймс, услышав новый крик. Более громкий. Невыносимо пронзительный. В нем было так много боли, что он просто не понимал, почему Арнгейр так спокоен. И словно отвечая на его вопрос, мужчина повел его в сторону выхода. Джеймс напрягся. Он не знал, что увидит. Но эти крики были подобны предсмертной агонии. Осознавать это было горько. Мужчина представлял ее практически неуязвимой. Из всех девушек Корвин она нравилась ему больше всех. Лейда держалась куда свободнее, чем ее сестры. Хорошо владела оружием и гордилась этим. Джеймс заметил, что Хаук даже гордится бойцовским духом своей жены. Наверное, никто бы не подошел ему так же хорошо, как Лейда. Задумавшись над этим, Джеймс не сразу заметил, что Арнгейр остановился. Затем он проследил за его взглядом и заметил Корвин. Девушка сидела на полу. Хаук обнимал ее со спины. Картина была странной. Словно он насильно удерживал ее в таком состоянии. В подтверждение его мыслей девушка начала усиленно вырываться. Хаук сильнее прижал жену к себе. Джеймса это возмутило. Он рвался помочь ей. Освободить из этих насильственных объятий. Но Арнгейр остановил его. Лейда вновь закричала. Джеймс зажал уши рукой, опасаясь, оглохнуть. — Лейда — посланница Валькирий, это ее дар. Это ее проклятие, — пояснил Арнгейр, когда девушка обессиленно замолкла. — Что все это значит? — Она проводник в мир мертвых. Умершие сегодня осаждают ее разум. Одни просят ее о покое. Другие требуют вернуть их в мир живых. Пытаются прорваться к живым. Ей нужно выстоять. Эти ее крики — звуки скорби об ушедшей душе. Попытка противостоять неупокоенным. Джеймс кивнул. Он не знал, что следует сказать. Ему было жаль девушку. Хотя он даже приблизительно не представлял каково это, быть в плену у такой чертовщины. Ему хватало и кошмаров прошлого. — И как часто? — Ей еще не приходилось сталкиваться с такими большими жертвами. Ее сражение только началось. Тут мы бессильны. Хаук не может помочь ей, кроме как следить, чтобы его жена от безысходности не покалечила себя. — Она может? — Может, ее могут заставить. Вевея боится, что это когда-нибудь сведет Лейду с ума. Джеймс взглянул на девушку с новым интересом. — Хаук знает об этом? — Да. Впрочем, Лейда именно поэтому не собиралась выходить замуж и создавать семью. Привязанность близких, смерть близких. Но, что всегда восхищало в брате, его любовь неподкупна. Он защищает то, что любит. Он любит то, что защищает. Вопреки всему. Вопреки всему. Джеймс вновь вспомнил Викторию. Как едва не отказался от нее. Даже сейчас это казалось ему глупостью. Даже сейчас он не жалел, что вернулся. Он знал, что ей суждено было умереть. Но искренне верил, что у них будет больше времени. Вспышка злости, казалось, забрала у него остатки сил. Мужчина покачнулся, но не упал. Удержался на ногах. — Ох тебя нужно залатать, — очнулся Арнгейр. Джеймс усмехнулся. — Тебя тоже, — пробормотал он, указав на багровые пятна на его боку. Свежий порез на шее. — Ерунда. Мне нужно привести все в порядок. Сомневаюсь, что я смогу заснуть. — А я бы поспал, я пойду, — пробормотал Джеймс. Его озарило, что в своей спальне он найдет Викторию. Ее запах. Мужчина не сомневался, что скоро свалится с ног. И было бы здорово упасть там, где были свежи воспоминания о ней. Отмахнувшись от помощи Арнгейра, он медленно поплелся к заветной спальне.***
Горячая вода привела принцессу в чувства. Тело, которое, казалось, было уничтожено огнем, вновь ожило. Ненавистный запах дыма сменился ароматом цветочного мыла. Ее кожа, которая была изуродована проклятием, когда она спасала принца, вновь приобрела здоровый вид. В это было сложно поверить, но все потихоньку вставало на свои места. Элис вновь стала принцессой, к которой обращались с особой почтительностью. Что было удивительно, если учесть, что ее воскрешение полностью разоблачило ее перед народом Лунар. Она была ведьмой. И пламя, которое должно было ее уничтожить, сделало ее только сильнее. — Вам понравилось? Принцесса Розенберга одобрительно улыбнулась. Ренесми заплела волосы девушки и украсила ободком с россыпью алмазов. Подарок принца. По заверениям служанки, его величество полностью излечился. Принц Джаспер уже вышел к народу и тем самым успокоил их, поскольку молва о его скорой кончине облетела все государство. Он объявил народу о предательстве и попытке дворцового переворота, организованной дочерью бывшего министра. Также он донес до народа, что принцесса спасла его от коварства бывшей невесты. Элис чувствовала легкое головокружение от таких новостей. Ей определенно нужно было увидеть принца и убедиться, что в его сердце еще есть для нее место. Казалось, сейчас только это и имело значение. — Вы только гляньте на нее. Девушка вздрогнула. Все было таким славным в это утро, пока в ее мысли не вклинился голос ведьмы. Мария вновь пришла к ней. С этой своей насмешливой улыбкой. Злость искрилась в ее глазах, обнажая ее хищную натуру. Она смотрела на принцессу сквозь отражение в зеркале. Элис нахмурилась. Вокруг нее суетились служанки, и появление призрака несколько ее смутило. За время ее бесцеремонного присутствия Элис должна была уже и привыкнуть к ней, но сейчас ей было особенно жутко. В какой-то степени девушка сейчас легче понимала, какая обида терзала душу Марии. Почему в ее глазах не осталось доброты. Злость этой женщины — скорбь отвергнутой любовницы, ярость обманутого сердца. Едва не свершившийся союз Тани и Джаспера разбил сердце принцессы. И как бы она ни пыталась убедить себя, что ее ситуация все же иная, это не приносило должного облегчения. Элис не хотелось сравнивать свои отношения с принцем и любовную историю Марии. До появлении Тани девушка верила, что сама судьба привела ее к нему. Что два столь непохожих на других людей, не могли жить другой жизнью. Она не видела в своем мужчине чудовище, с ним ей было уютно. Даже в тишине. Но огонь обнажил то, что принцесса упорно игнорировала. Когда есть любовь, чувство, которое переполняет человека, управляет им, делает невыносимым собственное одиночество. Элис любила принца. Принц был привязан к ней. Но появление Тани усложнило, казалось бы, их безоблачное счастье. Принцесса признавала свою вину. Огонь показал ей, чьей пешкой была дочь министра. Чью волю она выполняла, появившись во дворце. Но даже это обстоятельство не могло ее успокоить. Не могло унять возникшего страха. Возлюбленный Элис был мишенью, которая должна была покончить с ней. — Я и не знала, кто ты. Думала, что в тебе кроется ключ к моему спасению. Но ты погубишь его. А вместе с ним и мой шанс на спасение. Ты… Мария собиралась сказать что-то еще, но Элис раздраженно махнула рукой. Ей не хотелось слушать что-то подобное сейчас. Впрочем, она не надеялась, что у цыганки проснется чувство такта, и та отступит. Призрак всегда была бесцеремонна с ней. Приходила и уходила, когда вздумается, но сейчас произошло нечто странное. Цыганка исчезла, словно повинуясь воле принцессы. Лизи вскрикнула. Элис взглянула на свою руку. Она не могла понять, что напугало ее служанку, пока не заметила распахнутые ставни окна. — Они открылись, когда она… — слова слетели с уст бедной девушки так внезапно, что, осознав оплошность, Лизи побледнела и рухнула на колени. Ренесми так же была напугана, но не подала виду. — Это ветер, Лизи. Всего лишь сильный ветер. Девушка кинулась закрывать окна. Очевидно ей не хотелось выдать свою растерянность. Элис была ей благодарна. Ей самой нужно было время, чтобы прийти в себя.***
Его мир точно рухнул, когда чуть живая она упала в его объятия. Эдвард никак не мог забыть бледное лицо. Глаза, обращенные к небу. Эти губы, которые скривились в полубезумной улыбке. — Белла, — произнес он едва слышно. Упав на колени, он растерянно оглядел свою ведьму. Впервые им овладела безумная паника. Мужчина вдруг понял, что земля уходит из-под ног. Воздуха не хватало. Сердце ходило ходуном. А он-то думал, что у него оно, как камень. Свинец, который не тревожит ни страх, ни жалость. И тут вдруг он понял всю свою беспомощность. — Белла, — то ли крикнул, то ли взвыл Эдвард. Крови было так много. И он понятия не имел, как это остановить. Пожалуй, о смерти мужчина знал достаточно, чтобы понять, что у Беллы нет шансов выжить. — Ты это видишь, Эдвард? — тихо прошептала девушка. — Небо. Оно такое чистое. Мужчина не мог отвести от нее взгляд. Глаза девушки, казалось, просто отражали бесконечную глубину небосвода. Затем он все же посмотрел наверх. И понял, чему она так радовалась. Небо действительно было голубым. Эдвард на мгновение был очарован им. Мужчина и не знал, каким оно может быть без серых облаков. Мир без сумрака Лунар. — Не закрывай мои глаза, хорошо? — голос Беллы заставил его очнуться. Теперь она смотрела на него. — Я хочу запомнить. Тебя и это небо. Пожалуйста. Эдвард сжал ее руку с твердым намерением не позволить ей этого. Уйти от него. Уйти, прихватив с собой его душу. — Ты будешь меня видеть, Белла. Каждый день. До конца твоих дней. До тех пор, пока ты не станешь седой старушкой. Но девушка его не слышала. В ней едва теплилась жизнь, и Эдвард это понимал. Понимал, но не хотел в это верить. Не желал ее отпускать. И тут поднялся ветер. Такой сильный, что ему все же пришлось обратить на него внимание. И то, что он увидел, его шокировало. Перед ним стояла принцесса, едва уловимая, почти призрак, но все-таки это была она. — Ваше… Однако Элис приложила палец к губам, призывая к тишине. Затем она опустилась на колени перед подругой. Казалось, одно ее присутствие вселило в Беллу немного сил. Девушка едва дышала, но, узнав принцессу, она попыталась улыбнуться, а по ее щекам покатились слезы. — Прости, — прохрипела она. Однако принцесса мягко качнула головой, отмахиваясь от ненужных извинений. — Спаси ее, — проговорил Эдвард. Губы принцессы тронула добрая улыбка. Пожалуй, это было впервые, когда она ему улыбалась. Девушка была искренней в своих чувствах и никогда не скрывала своего истинного отношения к нему. И, если сейчас она улыбалась, должно быть это что-то да значило. Это зародило в его душе надежду. Ведь если кто-то и любил Беллу больше чем он, так это принцесса. И однажды она ведь уже спасла ее. Может же спасти ее еще раз? — Я не знаю, как я буду без нее, — признался мужчина. Он должен был признать это гораздо раньше, но он так стыдился. Боялся. Не хотел признавать, что весь его мир может сузиться до одного человека. Но это случилось. Эдвард влюбился, как мальчишка. И он не был готов к тому, чтобы эти его чувства жили всего одно мгновение. Завороженно он наблюдал, как принцесса шевелила губами. Должно быть, она что-то говорила, но для себя. Девушка не ждала ответа, и Эдвард, если быть честными, испытывал облегчение, поскольку сейчас он был не в состоянии ее понять. За исключением, конечно, каких-то более распространенных жестов. Элис положила руку на ту злополучную рану, из которой сочилась кровь. Мужчина видел, как рука девушки вспыхнула огнем, но он сейчас так надеялся на чудо, что подобное его даже не смутило. Он жадно ловил каждый вздох Беллы. Ждал хотя бы малейших улучшений. И когда он вновь бросил взгляд на принцессу, ее рядом не было. Она исчезла внезапно. Как и смертельная рана у Свон. Однако Эдвард все еще в это не верил. Даже сейчас, ему было сложно убедить себя, что его девушка в полном порядке. Что она в своей комнате и ее жизни ничего не угрожает. Синяки и ссадины на ее теле требовали ухода, но той раны, из-за которой она потеряла много крови, не было. И все же время от времени он поверял, что это действительно так. — Ты что это делаешь с бедной девочкой, паршивец?! Услышав недовольный крик Клотильды, мужчина тут же накрыл Беллу одеялом. Ситуация была неловкой. У него не было грязных мыслей, но он все же почувствовал себя виноватым. — Ничего, просто хочу убедиться, что с ней все хорошо. — Хорошо? Хорошо у нее будет, если ты будешь держаться от нее подальше. Это тебе не твои девицы. — Кло, я ведь не так уж и плох, — улыбнулся Эдвард. Старушку потрясли недавние события. Ее счастью не было предела, когда принц вновь стал прежним. Таким, каким она его воспитала. Добрым и благородным. Да и с принцессой все обошлось. Теперь ее заботой была ведьма, к которой старая няня всегда относилась с осторожностью. В этом была вся Клотильда. Она заботилась о всех, кто в этом нуждался. Независимо от того, как она к ним относилась. — Ты здесь день и ночь. Вот-вот пойдут сплетни. — Ты боишься за репутации ведьмы? — усмехнулся Эдвард. — Уж не за твою, точно, — буркнула Клотильда, открывая окно. Эдвард не стал препираться со старухой. Белла еще спала, и он решил ненадолго ее оставить.***
Джаспер стоял на мосту. Ему было непросто вернуться к жизни. Он ловил на себе любопытные взгляды. Слышал перешептывания у себя за спиной. И это было невыносимо. Возвращало его в детство. Когда он только начал понимать всю разницу между ним и другими людьми. Наблюдал за красивыми детьми, чьи лица умиляли родителей. Он тоже был ребенком, однако не тем, чье лицо вызывало улыбку. Его никто, за исключением няни, не трепал по голове и не назвал славным мальчиком. Маленький уродливый мальчик был сплошным разочарованием. Казалось, что он давно перерос ту обиду. Перестал быть маленьким уродцем. Однако последние события вновь напомнили ему пережитое унижение. Для многих из своих подданных он действительно превратился в монстра. А большинство и до этих событий считали его чудовищем. И, пожалуй, его недавние поступки стали самым прямым доказательством этого. — Ваше Величество. Принц кивнул. Он был рад другу, однако их отношения пережили встряску. Джаспер спрашивал Эдварда, о чем они говорили, когда тот был в беспамятстве. Не обижал ли его в порыве ярости. И Мейсон заверил, что ничего подобного не было. В то время как старая няня была более откровенна. Клотильда в целом была всегда прямолинейна. Покойная королева считала это проявлением плохого тона. Что для деревенщины, по ее мнению, было свойственно. Но Джаспер любил свою няню именно за то, что она никогда не пренебрегала правдой. Ее строгость воспитала в нем мужчину. Когда он пришел в себя, старушка его знатно отчитала. Но едва ли этого было достаточно. Джаспер всегда стремился быть сильным. Храбрым, готовым отразить любой удар. Способным защитить себя и людей, которые на него надеялись. Однако, случившееся сбило его с толку. Таня заставила его почувствовать себя беспомощным. Принц не мог простить себе, что эта слабость поставила всех под удар. — Полагаю, ты всю ночь провел у Беллы, — проговорил Джаспер, Эдвард вопросительно поднял брови. Он и вправду думал, что его ночевки в комнате ведьмы не столь заметны для окружающих. Однако вовсе не выглядел разочарованным. На его губах появилась лукавая улыбка. — Клотильда жалуется на тебя. Больше, чем обычно. Белла незамужняя девушка. О ней и без того много слухов. А тут еще и ты к ней в спальню повадился. — Я хотел бы поговорить об этом. Я прошу вашего благословения на наш брак. — Разве я так плохо обходился с тобой, что ты решил, что я воспрепятствую вашему союзу? — Что вы, ваше… Джаспер скривился от этой официальности. Не сейчас, когда они остались наедине. Ему хотелось побыть с другом. — Неужели нам больше не вернуть той близости, что была между нами, Эдвард? Теперь я для тебя лишь принц? — Лишь принц, вы… Прости, — тут же поправил себя Мейсон, — ты появился в моей жизни тогда, когда мне нужна была помощь. Ты стал мне семьей. Если бы у меня был отец, я попросил бы благословения у него. Но я счастлив, что имею старшего брата. Джаспер сгреб друга в объятия. Это было неловко. Они были не склонны выражать привязанность подобным образом. Но в последний раз, когда он был еще в трезвом уме, Эдвард едва не погиб. По иронии судьбы от лап другого чудовища. — Есть кое-что еще, о чем ты должен знать. — Кроме того, что Белла оболгала принцессу, чтобы помочь ей провести очередной ритуал, что спас мне жизнь? — Белла родом из Элбан. Джаспер кивнул. Белла была чужестранкой. Он никогда не интересовался, откуда именно. Да и девушка об этом больно не откровенничала. Однако, учитывая то, что девушка была приговорена к смерти, ее происхождение уже не играло роли. Белла была в числе отвергнутых, этого для него было достаточно, чтобы взять ее под свое крыло. — Один из солдат, которого Джейкоб приволок в пыточную, сказал, что настоящая фамилия Беллы, Свондер. Изабелла Свондер. — Мой отец… — Ваши предки встречались в бою друг против друга. Она дочь вашего врага. Эдвард должен был это сказать. Это было важно. Как бы он ни желал эту девушку, одобрение друга, его будущего короля, играло большую роль. Мужчина не знал, как поступит, если Джаспер решит выслать Беллу из дворца, но скрывать ее происхождение точно не собирался. Честность была основой их дружбы. Джаспер рос с лицемерной матерью и вероломным отцом, и чего он действительно не любил, это лжи. — Я думал, она твоя женщина. — Моя, — не без самодовольства признал Эдвард. — И, если ты поручишься за нее, я поверю, что она не представляет угрозы для нашей страны, — проговорил Джаспер. — Белла носит вражескую фамилию. Боюсь, чтобы остаться, ей придется сменить имя. Думаю, твоя фамилия вполне сгодится. Разумеется, он шутил. Если девушка пожелала бы, она могла бы сохранить свою. Не было сомнений, что Белла уже прочно обосновалась в Лунар. Вряд ли ее после того, что пришлось пережить, радушно встретят на родине. Эдвард вновь улыбнулся, и принц почувствовал себя лучше. Он положил руки на плечи друга и встряхнул. — Поверить не могу, что ты женишься. На ведьме. Эдварду было нечего возразить. Стоило уже признать, что Белла всего лишь смышленая аферистка. Теперь, зная, кем она была, он не мог не восхищаться ею. Из испуганного беспомощного ребенка она превратилась в сильную и храбрую женщину. Очевидно, ее жизнь не раз висела на волоске. Ей пришлось долго бежать от врагов прошлого. Но в этой погоне она одержала вверх. Сохранила достоинство и веру в людей. — И всего этого могло не быть, — проговорил Эдвард. Ему было сложно вспоминать тот момент, когда душа Белла вот-вот была готова оставить тело. Но если он хотел быть до конца откровенным с другом, это стоило рассказать. Невозможно было находиться в двух местах одновременно. Невозможно было залечить рану одним касанием. Невозможно было просто так взять и вернуть жизнь. Но принцессе это удалось. — Не знаю, как ей удалось, но она спасла Беллу. Принцесса явилась, как призрак, и избавила подругу от смертельной раны. Она ведьма. Весьма могущественная ведьма. — Мы ведь давно знали об этом, верно? — отмахнулся Джаспер. Все, что раньше казалось ему сплошным шарлатанством, теперь нашло приют в его замке. Откровенно говоря, он и Беллу-то спас лишь потому, что не верил, что ведьмы существует. Для него она была всего навсего несчастной девушкой, о которой выдумали глупые небылицы. Она была такой ведьмой, как он чудовищем. Так все и оказалось. Но принцесса была ведьмой. И к тому моменту, когда Джаспер узнал об этом, ему было все равно. — Народ тоже это знает. Он взволнован. Эта казнь… — Если бы я не превратился в идиота, ей не пришлось бы терпеть это. — Значит, ты от нее не откажешься? — Я скорее отрекусь от трона, чем откажусь от принцессы. Если конечно, она все еще будет рада моей компании. Эдвард кивнул. Он и не собирался спорить об этом, все было очевидно. Мужчина лишь хотел предупредить друга. Возможно, принцессе потребуется его защита. — Мне жаль, что я был недостаточно приветлив с ней прежде. Она сильно рисковала. Я ведь предлагал увести ее подальше, пока ты не придешь в себя. — Не согласилась? — спросил Джаспер, бросив внимательный взгляд на друга. Эдвард отрицательно мотнул головой. — Она сильно привязана к Лунар. Особенно к вам. Принц сжал руку в кулак. Чуть раньше он бы обрадовался такому выводу Эдварда. Его друг не стал бы говорить то, во что не верит. Но сейчас мужчина чувствовал себя вероломным изменником. Он никогда не испытывал к Тане сильных чувств, но что это меняло, если ему хватило глупости вновь объявить ее своей невестой? Как чувствовала себя Элис, видя все это? — Я не думаю, что все по-прежнему так. — Вы виделись с ней? — Я не знаю, как смотреть ей в глаза. Что сказать и сделать. Должно быть, я ее так обидел. И самое ужасное, я даже не помню этого. — Это не ваша вина, — попытался успокоить Джаспера, его друг. Но едва ли это прозвучало убедительно. Казалось, Эдвард и сам прекрасно понимал, что его слова не смогут унять муки совести. Отчасти мужчина понимал чувства принца. Его самого мучила совесть. Он чувствовал вину, что не уберег принца от этих ошибок, чуть не потерял Беллу. Не защитил, как следовало. — Ты знаешь, о чем я подумал, когда увидел принцессу? Эдвард кивнул. — Что она очаровательна? Лично он не ждал от миленького личика ничего хорошего. — Что она обречена на смерть в этой суровой земле. В противном случае ее красота погубит меня. И знаешь, я оказался прав. Она стала для меня светом, которого так не хватает этом королевству. Она согрела меня своими объятиями. Покорила своей искренностью. Приворожила своей добротой. Если это и называется колдовством, я бы хотел быть приворожен навеки этими чарами. Только бы она вновь поверила мне. Простила мне мою беспомощность и дала шанс все исправить. — У нее доброе сердце. А такие люди снисходительны к чужим ошибкам. — Не уверен, что найду правильные слова. — Думаю, она уже услышала то, что для нее важно. Только тут принц понял, что в порыве отчаяния потерял бдительность. Он обернулся туда, куда с улыбкой смотрел его друг. Принцесса не рискнула послать за принцем. Ее смущение было таким сильным, что она невольно вспомнила свои первые дни в Лунаре. Когда она еще не знала принца. Боялась его. Надеялась, что несмотря на ужасное прозвище в нем найдется хоть что-то человеческое. Сейчас она тоже боялась. Теперь уже того, что все то, что они разглядели друг в друге ушло. Что вместо былого у них остались лишь сожаления об утраченных нежных чувствах. Элис решила, что сначала ей нужно проведать подругу. Ренесми рассказала принцессе, что приключилось с Беллой в лесу. Призналась, что Свон была вынуждена раскрыть ей их тайну. Для справедливости стоило признать, что она не зря выбрала Ренесми своей помощницей. Элис заметила, что эта девушка очень гордится тем, что родилась и выросла в Лунаре. Ее отец и братья знали принца, как опытного и храброго воина, и верили, что он приведет их страну к достатку и процветанию. К тому же она была такой собеседницей, которой немота принцессы вовсе не мешала вести беседу. Видя добрую улыбку своей госпожи, она щебетала без умолку, в то время как Лизи предпочитала держаться от своей госпожи как можно дальше. Элис не могла ее винить. Не одной ей было страшно. Казалось, весь двор переполошило ее появление. Некоторые испуганно опускали взгляд, другие — перешептывались у нее за спиной. Раньше ее не боялись. Жалели, насмехались, но страха не было. Девушка подумала о принце. Она вдруг поняла, каково это быть чудовищем. Какая ирония. Союз чудовища и ведьмы. Почти как страшная сказка. Которая, вопреки всему, очень ей нравилась. Элис казалось, что ей нужно подготовиться ко встрече с принцем. Но в тот момент, когда она его увидела на мосту, не удержалась. Она прямиком направилась к нему. — Ваше высочество, — Эдвард вежливо поздоровался с принцессой, а затем и с ее скромной свитой. Ренесми и Лизи. Как поняла принцесса, принц позаботился о том, чтобы она все время была у них на виду. — Дамы, скоро состоится бал. Клотильда искала вас. Ей нужна ваша помощь. Девушки согласно кивнули. Попрощавшись с принцем и принцессой, они удалились. Мост казался чудовищно большим. То расстояние, что пролегло между ними, таким далеким. Элис знала, что это неправда. Ей было достаточно сделать десяток шагов, чтобы приблизиться к принцу, но она не сделала ни одного. Она не могла пошевелиться. Свободно дышать, думать, даже отвести от принца взгляд. Будь у нее такие способности, она остановила бы время, чтобы не спугнуть этот момент. На нее смотрел ее принц. Ее чудовище. Человек, встреча с которым была самым лучшим и одновременно самым тяжелым испытанием для нее. — Здравствуй, — нарушил тишину принц. В который раз он поразился тому, как эта девушка влияет на него. Как он может чувствовать себя самым великим и никчемным человеком на земле. Джаспер чувствовал себя особенным под этим ее взглядом. И в то же время, на него давил невероятный груз вины, что заставил эту девушку страдать. Что мог внушить ей мысль, что на свете существует причина, которая может отвернуть его от нее. Принц шагнул ей навстречу, и принцесса опустила взгляд. Ее охватило такое сильное волнение, что девушка опасалась, что вот-вот упадет в обморок. — Я видел тебя, я искал тебя. Там в тумане. Сейчас Элис казалась еще меньше. Не желая смотреть на него, она невыносимо разрывала его душу. Что это было? Ее обида? Нежелание его видеть. Мысль, что он доставил ей такие огорчения, была просто ужасной. Джаспер коснулся ее лица. Обнял ладонью ее щеки и заставил девушку поднять на него глаза. — Как ты можешь поверить, что я забыл бы тебя по собственной воле? — спросил он, взглянув на нее. — Прошу тебя, дай мне еще один шанс, и я докажу тебе, что нет ничего, что затмило бы мне тебя. Эти его слова. Искренние, высказанные в отчаянии, стали последней каплей для принцессы. Она не могла сказать ему все свои переживания. Ту обиду, злость, отчаяние, и страх. Ту нежность и унижение, что ей пришлось пережить. Даже признание в любви, которые он от нее никогда не услышит. Ей сейчас как никогда были нужны слова. Но их не было. Они были такие похожие. Отвергнутые, чудовищные, но все-таки прекрасные. Она и он. Элис впервые почувствовала себя совершенной. Совершенной, как никогда. У нее вдруг появилось желание доказать это. Бороться за это право. Если даже ради этого ей придется сжечь весь мир, она была готова к этому. Затем девушка почувствовала свои слезы. И теплые руки принца. Элис словно очнулась. Она смотрела на ставшее таким родным уродливое лицо принца. Девушка любила его. Но на краткий миг ей вдруг почудилось, что этого становится мало. Это испугало ее. Это были не ее мысли. Не ее чувства. Но откуда им было взяться, в её голове? Элис взглянула на принца. Он нужен был ей. Нужен, как маяк. Нужен, чтобы удержать ее подальше от безумных дум. Девушка упала в объятия принца, наслаждаясь его теплом, спасаясь от страшных мыслей.