***
В королевстве Лунар наступило новое утро. Белла слышала, как встали слуги, как менялся караул, но не нашла силы, чтобы встать. Признаться честно, она и не спала. Не смогла уснуть после того, что с ней случилось вчера. — Тебе понравилось то, что ты увидела в саду, — тихо прошептал Эдвард, когда они кружились на балу. Его рука лежала у нее на талии, и это ужасно сбивало девушку. Белла не могла сконцентрироваться, чувствуя его горячее дыхание у самого уха. Не могла вздохнуть, поскольку ее воздухом теперь был он. Белла попыталась отстраниться, но мужчина не позволил ей это сделать. — Ну же, Изабелла, скажи, что тебе это понравилось, — снова пробормотал он, куснув мочку ее уха. Сердце Беллы едва не выпрыгнуло из груди от этого. Дыхание ее стало частым, тяжелым. Близость с Эдвардом Мейсеном была обжигающей. — Белла, — проговорила она едва слышно, — ненавижу свое полное имя. — Белла, — с улыбкой пропел Эдвард. Его забавляла ее реакция. Даже сейчас она не забыла о своем упрямстве. — Моя Белла. Ты боишься меня? Он намеренно дразнил ее. Ему было интересно, что она будет делать дальше. Насколько далеко она готова зайти? Он всегда тонко чувствовал женщин. И им всегда было хорошо с ним. Однако Эдвард нередко скучал в их компании. Уж слишком много их было. — Нисколько, — выдохнула Белла. Воздух, ей отчаянно не хватало воздуха. Стало жарко, ей хотелось, чтобы он оставил ее в покое. Чтобы он нашел другую игрушку и перестал терзать ее. Она опустила глаза, поскольку врать в глаза она не посмела. Не сейчас. Если она посмотрит в них, то мужчина поймет, что она не только боится, но и очарована им. Однако Эдвард не стал больше задавать вопросы. Он коснулся ее подбородка и заставил Беллу взглянуть на него. Мужчина на секунду растерялся. Он заглянул в ее глаза, что замерли в ожидании чего-то необычного, непостижимого. Девушка смотрела на него с какой-то надеждой. Для Эдварда это было достаточно неожиданно. Скольким женщинам он заглядывал в глаза? Что он видел в них кроме похоти? Но Белла была совсем другая. Она перестала быть той хамоватой наглой девицей. Ее лицо покрылось румянцем, губы приоткрылись. Девушка казалась воплощением чистоты и невинности. — Вы поцелуете меня? — дрожащим голосом пробормотала она. От ее голоса он пришел в невероятное возбуждение. — Но я не умею целоваться, — вновь проговорила Белла. Эдвард растерял весь свой игривый тон от этих слов. Белла уже не казалась ему роковой ведьмочкой. Она была маленькой птичкой, что попалась в его руки. Целомудренная, беззащитная, милая… Это было так соблазнительно, но мужчина замер в нерешительности. Казалось, чудовищно неправильно осквернять эти девственные губы своим поцелуем. И все же страсть, что бушевала в нем, одержала верх. Он наклонился и осторожно коснулся ее нежных губ. Его опьяняла мысль, что никто, кроме него, не подарил ей восхитительный первый поцелуй. Ему польстила мысль, что губы ее невинны. Девушка закрыла глаза. Она ожидала чего-то действительно неприятного. Белла чувствовала, как мужчина коснулся сначала ее нижней, затем верхней губы. Это было довольно необычное чувство. Она и не догадывалась, какое наслаждение могут подарить одни лишь губы. Девушка зажмурилась, почувствовав легкое головокружение. — Приоткройте губы, моя дорогая, — нежно попросил Эдвард. Белла кивнула и вновь закрыла глаза. Строптивость мгновенно улетучилась. Эдвард учил ее чему-то совершенно новому. Раньше ей казалось, что в ее мире нет места любви. Что бессмысленно тратить на это время, но в объятиях Эдварда все приобретало другой смысл. На этот раз поцелуй был не таким мимолетным. В этот раз мужчина впился в губы Беллы страстным поцелуем. Девушка и понятия не имела, что нужно делать. Она просто поддалась инстинктам и упивалась его поцелуем. Страсть. Теперь она понимала это слово. Это чувство, когда тебя не занимает ничего, кроме желания. Раствориться в нежности. Запомнить все его прикосновения. Эдвард внезапно отстранился, и Белла почувствовала себя обделенной. Ей хотелось, чтобы их поцелуй длился вечность. — Ну, теперь вы, кажется, научились целоваться, — с улыбкой проговорил Эдвард. Белла вспыхнула от смущения. Она почувствовала себя оскорбленной. Для нее это не было уроком. Это было чем-то невероятным, волшебным, но отнюдь не опытом. Униженная последними словами Эдварда, Белла вырвалась и убежала. Она стремилась сбежать как можно дальше. Однако Эдвард быстро догнал ее. В темном коридоре, вдали от суетливых гостей, Белла больше не смогла сдерживать свои слезы. — Чего вы хотите? — резко спросила она Мужчина не ответил. Ему было неприятно видеть слезы на этом красивом лице. Он потянулся к ее губам, но Белла отстранилась. — Нет! — воскликнула она. — Не прикасайтесь ко мне, если для вас это игра. Уверена, у вас есть весьма опытные женщины, но я не из их числа. Все это новое для меня. Все, что я чувствую, это по-настоящему. Я думаю о вас каждый вечер, я не могу заснуть без вас, Эдвард. Внезапно Эдвард опустил глаза. Он был согласен с ней. Это давно вышло из-под контроля. И то, что он слышал сейчас, для него не было пустым звуком. Хотя клятвы и заверения он слышал часто. Взбалмошные девицы, которые уверяли его, что им жизнь не мила без него. Или замужние дамы, которые готовы были по первому сигналу бросить мужей и детей, только чтобы быть с ним. Все это ему было безразлично: их признания, их слезы вызывали у него жалость. Однако слезы этой ведьмы тронули его за живое. Возможно, потому, что он еще ни разу не видел, чтобы она плакала. Несмотря на возражения девушки, он вновь впился в ее губы. Горячие, мягкие, слегка соленые от слез, ее губы дарили ему небывалое наслаждение. Однако он нашел силы и отстранился. — Вы девственница? — прямо спросил он. Белла, оскорбленная, отвела глаза. Эдвард понял, что так и есть. — Вы правы, моя дорогая. Думаю, мне стоит оставить вас в покое. Мужчина отстранился и нырнул в темный коридор. Белла сползла по стене и вновь заплакала. Она призналась так не вовремя. Девушка опрометчиво кинулась в омут и, кажется, пропала.***
Джаспер уже третий раз читал смятое письмо и не мог понять его суть. Он просто отказывался верить в смысл письма. Ложь, бред, что угодно, но это не могло быть правдой. Стуча каблуками тяжелых сапог, в кабинете появился Эдвард. Весь потрепанный, сонный, он выглядел неважно. — Что случилось? Нильс выглядел встревоженным. Джаспер взглянул на друга. Эдвард давно не видел его таким усталым, напряженным. До появления во дворце Беллы, Джаспер напоминал тень. Он предпочитал ночь и пренебрегал днем. Ведь недаром о нем пошла молва, будто он чудовище. Эдварду казалось, что этот этап его друг оставил далеко позади, но сегодняшнее настроение Джаспера ему не нравилось. — Дело в том, что его одурачили, — сухо проговорил принц, — нас всех одурачили. Джаспер швырнул в его сторону письмо. Эдвард ничего не понял и, подобрав бумагу, начал читать. На мгновение наступила тишина. Джаспер внимательно следил за тем, как меняется выражение лица его друга. Он ожидал, что на лице Эдварда появится характерная ухмылка. Ведь он единственный не доверял принцессе. Единственный, кто не терял головы, пока из Джаспера делали идиота. Однако Эдвард не злорадствовал. Он взглянул на принца с нескрываемым удивлением. — Выходит, что… — Принцесса Розали вовсе не Розали. Едва ли она вообще принцесса. Джаспер не выдержал, взмахом руки он опрокинул стол. Было тяжело обуздать эту энергию. Злость, боль, что, казалось, давно забылись. Джаспер пережил так много унижений, что был уверен, что его больше невозможно ранить. Удивить. За эти годы он оброс такой толстой кожей, что стойко выносил свое существование. Какой неожиданностью оказалась встреча с юной девушкой. Принцесса, казалось, привнесла в его унылое королевство свет, тепло. Его сердце таяло от умиления. Джаспер жаждал окружить свою невесту заботой. Он доверился ей. Впустил ее вглубь своего сердца. Принцесса казалась самой искренней, честной, невинной девушкой на всем белом свете. Однако ему снова отплатили жестокостью. Притворством. Лицемерием. Ложью. Он просто не мог в это поверить. Джаспер метался по комнате, словно раненный зверь. Он усвоил одну правду жизни: на свете нет ничего больнее, чем боль от разочарования. Снова ложная надежда — и вновь разочарование. Это словно стрела, что торчит внутри. Боль раздирает изнутри, но ты никак не можешь до нее добраться. Не можешь вытащить эту занозу и выкинуть. Поздно, слишком поздно для этого. Надежда, что пустила корни, отравлена. мечты, в которые ты верил, опорочены. — Откуда у тебя это письмо? — спросил Эдвард. — Разве это имеет значение? — огрызнулся Джаспер. — А Нильс… — снова начал его друг, но принц вновь его перебил. — Нильс привез девушку, что выдали за принцессу. Эдварда его агрессивное поведение начало раздражать. — Ты, правда, поверил этому письму? Так просто? — проговорил он. — Это письмо мог написать кто угодно. — Важно, не кто написал, а что написано в письме, — рыкнул Джаспер. — Это просто бред, — отрезал Эдвард. — Ты защищаешь ее? — усмехнулся Джаспер. Его и без того безобразное лицо исказилось ухмылкой. Выглядело это весьма жутко. — Не ты ли мне говорил, что она опасна? Не ты ли намекал, что я слишком ей доверяю? — Я просто считал ее странной. — А оказалось, она — лгунья, — проговорил Джаспер. Дверь открылась и в комнату вошла принцесса. Элис все еще пребывала под впечатлением от вчерашнего вечера. Она кинула на принца радостный взгляд, однако он отразил это холодным равнодушием. Элис замерла, не понимая, что изменилось за эту ночь. Ей хотелось, как и прежде, взглянуть в его глаза, где застряли искорки солнца. Улыбка, что не так давно украшала ее лицо, стремительно таяла. — Розали, — проговорил Джаспер совершенно незнакомым ей голосом. — Моя Розали, — его глаза по-прежнему не отражали ничего знакомого ей. Ни теплоты, ни прежней веселости. Больше всего ее раздражало чужое имя. Здесь она была принцессой, настоящей представительницей королевской семьи. Тут она не боялась жестокой королевы и имела хороших друзей. Однако имя сводной сестры это все отнимало у нее. Она ревновала принца к ней. Если бы он только видел настоящую Розали, разве Джаспер остановил бы свой выбор на Элис? Кто-нибудь замечал ее, кроме Эмметта, пока она была просто Элис? — Теперь, когда мы помолвлены, ты можешь открыть мне самые сокровенные секреты, — проговорил мужчина, врываясь в ее мысли. — Может, ты хочешь в чем-то признаться? — настойчиво спросил Джаспер. Элис на мгновение засомневалась, но все же отрицательно мотнула головой. — Эдвард, — проговорил Джаспер, внимательно наблюдая за принцессой, — будь любезен передай принцессе письмо. Элис взяла письмо. Джаспер следил, как ее глаза бегали по строчкам, и чувствовал злость. И вопреки логике, надежду. Надежду, что все, что написано в письме, ложь. Однако руки принцессы задрожали, а на глазах навернулись слезы. Принцу показалось, что его сердце вынули и кинули в воду. В ледяную воду. Он не сомневался, что в письме написана правда. — Что вы скажите, принцесса? — проговорил он. Элис подняла на него глаза. Оказалось, это больно. У нее было ощущение, что ее пригвоздили стене. — Скажите, что это ложь, — грозно прикрикнул мужчина, — скажите, что это неправда. Дорожки из слез побежали по ее щекам. Элис упала на колени, не веря, что ее хрупкий мир разрушен. Было невыносимо терпеть разочарованный взгляд принца. Девушка почувствовала безумную боль от мысли, что она потеряла его доверие. От того, что она потеряла его. — Охрана, — прорычал Джаспер. Элис никогда не знала такого принца. Ее сердце забилось в тревоге. Она совершенно не знала законы. Не знала, что будет с ней. Однако ее все равно больше всего волновало то, что ее принц больше на нее не смотрит. — Уведите ее, — кинул Джаспер и отвернулся, — уведите ее и заключите под стражу. Сильные руки подхватили ее, и она не стала этому сопротивляться. Казалось, земля под ней содрогнулась, и она падала вниз. Пожалуй, Эмметт был прав. Ее некому защитить.