Бессмертие - бесконечный театр

Фламель сидел в своей лаборатории и внимательно изучал бумаги, разбросанные по письменному столу. В его руках оказался один из потертых свитков, перевязанных тонкой бечевкой. Он развязал небольшой узелок и аккуратно развернул манускрипт, поднося его к одной из горящих на столе свеч. В свете пламени стали заметны какие-то знаки и наброски, изображающие страшных, диковинных существ. Взгляд алхимика был сосредоточен на символах, а пальцы бегали по пергаменту, изучая наброски. То, что раньше не получалось, сейчас можно было воплотить в жизнь. Он встал из-за стола и подошел к стоящей рядом книжной полке, касаясь корешков кончиками пальцев. Найдя нужную, он выдвинул её, как вдруг раздался щелчок, и стена отодвинулась назад, открывая потайной ход, сопровождаемая целым облаком каменной пыли. Алхимик снял со стены факел и начал спускаться вниз, в самую тьму, навстречу страшным, пугающим звукам: рычание, неясные хрипы, шепот. Лицо мастера же остается таким же невозмутимым. Ступеньки кончаются и он оказывается в центре большой комнаты, окутанной тьмой, которую не способен разогнать факел. Гробовая тишина и ни звука, лишь множество горящих глаз, окружающих старого ученого и отражающих пламя факела. - Ну, привет, малыши... - шепчет он. Алхимик зажигает настенные подсвечники, и комната медленно наполняется светом, заставляя тьму отступать. Повсюду стоят клетки с толстыми стальными прутьями, хранящими страшную тайну. Существ настолько страшных, что сам свет не желает касаться их тел. Да и сами чудовища, окутанные мраком, затихают и пятятся вглубь своих стальных убежищ, забиваясь в углы, подальше, в самую тень, прячась от жгучего света. Эти монстры - химеры, сплетенные из разных частей. Неудачные попытки алхимика, слитые в одно целое организмы. Глухое рычание и скрежет металла. Существо, остервенело грызущее прутья. Жалкое трехголовое подобие Цербера, стража подземного мира, провалившийся эксперимент. Мусор. Оно рычит и, кажется, воет, стискивая сталь до боли. Кровавая слюна капает с пасти, а нижняя челюсть чуть дрожит. Взгляд безумен. Три разные морды изуродованы огромными язвами и наростами, вросшие кое-где в глаза и ослепляющие и без того измученное существо. Три головы, находящиеся на разном расстоянии от грудины, растущие на уродливо изогнутых шеях. Тонкие кривые лапы разного размера также покрыты опухолями и страшными гнойниками. Будто изломанные и несколько раз сросшиеся в одних и тех же местах. Огромный горб и непропорциональные размеры самого тела, истерзанного нарывами и гниением, покрытого проплешинами. Обезумевший монстр с уничтоженной плотью и душой. В небольшом террариуме из толстого стекла также кто то есть. Семиголовая змея, обреченная на вечное сражение с собой же. Она извивается и шипит, запутывается, нападая на шесть остальных голов, произрастающих из её тела. Ее душа против ужасного соседства и она кусает-кусает других змей, причиняя себе же боль и страдания. Те, в свою очередь, также инстинктивно защищаются. Алхимик смеется, глядя на эти жалкие попытки что-то изменить. Он достает из ведра, стоящего у стены, кусок мяса и швыряет его к следующей клетке, выманивая на свет еще одного монстра. На прутья ложатся костлявые, тонкие руки, а после и само существо показывается. Странная приплюснутая морда с огромными белыми глазами и выступающими зубами. Оно лишено шерсти, а кожа его свисает, образуя большие уродливые складки. В этих чертах начинает узнаваться подобие человека, теперь превратившегося в неясный гибрид. Оно издает мерзкий хрипящий писк и, хватая мясо, вновь скрывается в недрах клетки, шлепая босыми конечностями по полу стальной конуры. А Фламель все также ухмыляется. Все клетки, стоящие в этом подвале, заполнены подобными существами. Все они сейчас сидят, забившись по углам и боятся пикнуть в присутствии ужасного творца, создавшего их. Или же изувечивших... А он наслаждается сладким чувством. Пускай все они несовершенны, пускай уродливы и отвратительны, но именно сейчас он сможет создать совершенство благодаря своему новому творению. Ведь гомункула просто невозможно испортить... Рейвен отряхнула серый плащ и вновь осмотрела его на наличие разного рода повреждений. Его она получила от Переннель. Сегодня хозяин разрешил покинуть территорию замка и самой прогуляться по городу. Они уже выходили с Джоном за ограду, но сейчас ей все можно было делать самостоятельно. Плащ был нужен в первую очередь для защиты, ибо специфическая внешность девушки, а, если точнее, рыжие волосы и яркие фиолетовые глаза, могла сыграть нехорошую службу, натравив на нее добрую половину населения. Накинув его на себя и надев капюшон, она спустилась вниз, к конюшням. Сегодня там было только две лошадки, ибо рыцарь временно покинул замок, обосновав это неотложными делами. Взяв коня Фламеля, разумеется, не без его позволения, она уже без труда оседлала его и отправилась в город. Сегодня был определенно удачный день, ибо в город пришла ярмарка. Купцы из разных мест собрались здесь, привезя огромное количество различных товаров. Украшения, оружие, кое-кто даже пригнал сюда скот на продажу. Девушка спешилась и, привязав лошадь возле лавки Фламелей, отправилась в самую гущу торговых рядов. Рыночный гогот, наверное, знает каждый. Постоянные крики-завлекалки, мол "У нас самое свежее!" или "Самое дешевое!" безотказно действовали на людей. Рейвен бродила меж толпами незаметной тенью, лишь изредка поправляя капюшон. Она смотрела на лица людей, изучала их, их повадки, манеру говорить. Они были совсем другими, нежели её хозяин с женой или сэр Джон. Их чересчур простая одежда, непонятный говор с множеством резких высказываний. Ей даже показалось на секунду, что они явились и вовсе из другого мира. Хотя где-то внутри, было неясное чувство дежавю, и в этих безликих массах она находила что то знакомое и родное. Выйдя к ювелирным рядам, Рей внимательно окинула взглядом всякие мелкие безделушки, что были там, и заодно стала свидетелем неприятной сцены. Мелкий мальчишка в потрепанной и грязной одежонке наскреб монеток из своего кармана и, пересчитав их, подошел к прилавку, указав на какой то кулончик на веревочке. Что-то вроде небольшой птички. Толстобрюхий мужик рассмеялся и пихнул парнишку, назвав его оборванным щенком, но тот снова подошел и протянул деньги, молча, не проронив ни слова. - Что? Кошка язык сожрала? Нищий уродец. Выметайся отсюда, пока я тебе шею не свернул, - бросил он, отворачиваясь. Но вновь малыш подошел к нему и чуть потянул за одежду, за что получил сильный удар, который заставил его упасть. Медные монетки рассыпались по земле. Мальчишка присел и, утерев рукавом кровь с лица, стал собирать свои немногочисленные сбережения. Каждую монетку он снова пересчитал и аккуратно сложил к себе в карман, прежде протерев их рубахой. Купец лишь осыпал его новой порцией проклятий, попутно смеясь. Девушка достала из под плаща серебро и, положив пару монет перед купцом, взяла кулон и молча удалилась, оставив ремесленника с округлыми глазами. Догнав парнишку, Рей вложила в его руки несчастную бронзовую птичку и тут же удалилась, дабы не светиться более. Мальчишка, проводив её полным удивления и некой благодарности взглядом, радостный помчался к дому. Потихоньку начало темнеть. Солнце уже почти село, и Рей решила, что стоит покинуть рынок от греха подальше, уж больно неприятное предчувствие у нее было. Тогда-то и наткнулась она на кампанию пьяных мужиков у таверны. Пьяная троица, видимо, потратила все что было на выпивку, и теперь желала снова обзавестись деньгами. Как назло, на их пути оказалась именно она. - Эй... Странник... Не найдется денег для трех несчастных... парней? - произнес один из них заплетающимся языком. От них жуть как несло алкоголем, а перекошенные от частично потерянного рассудка лица вызывали дикое омерзение. Девушка, проигнорировав их, прошла дальше, но резко её схватили за рукав и потянули обратно. - Эй-эй... Ты куда собрался, окаянный? Решил, что можно так вот просто развернуться и уйти? Проигнорировав стражников? Деньги, быстро... - один из них, здоровый бугай, крепко держал ткань, чуть ли не отрывая несчастный рукав. На его лице отражалась пьяная злоба и явное отсутствие всякого сознания в глазах. - Пусти урод, - огрызнулась рыжая и резко выдернула руку. Послышался треск ткани. - О... Баба... Так это баба, ребят... - мужик чуть прищурился, пытаясь присмотреться к расплывающемуся силуэту. - Вроде, ничего так. А давайте её... ну, это... того! Во! - изрек, наконец, один из пошатывающейся троицы. Другие дружно закивали и потянулись к девушке, пытаясь ухватить её покрепче. Возможности высвободиться из хватки становилось все меньше. Пускай она и пыталась вырваться, отбиться, но они не отпускали её из тисков. Схватив за руку, один буквально сорвал с нее плащ, оставив от него какие-то ошметки. Рыжие волосы рассыпались по плечам, и девушка подняла на них горящие злобой фиолетовые глаза. И никто ничего не заметил в сумерках, кроме мужиков настолько пьяных, что увидели сразу демона в ней. И вот уже приготовившись заблажить "ведьма", как несостоявшийся насильник рухнул на землю, сраженный крепким ударом. За ним последовало и двое других пьянчуг.