Пещерные львята

Ун Сын Быка стоял лицом к лицу с громадным махайродом, могучим, хотя и заметно отощавшим зверем. Чуть согнув ноги в коленях и выставив перед собой копье, Уламр выжидал. Махайрод зарычал, втягивая воздух и поводя своей огромной головой. И Ун вдруг понял, что огромная кошка не видит его. Махайрод был слеп. Присмотревшись, Ун увидел, что глаза его закрыты изодранными, гноящимися веками. С кем же схватился громадный хищник, кто так жестоко ранил его? Ун пригнулся, понимая, что даже слепой махайрод очень опасен, — прежде всего потому, что голоден. Он успел уклониться, глядя на взметнувшееся в прыжке тело. Махайрод с коротким рычанием обрушился туда, где Уламр стоял за миг до того. Ун перехватил поудобнее свою палицу и со страшной силой обрушил на загривок хищной кошки. Махайрод издал короткий стон и рухнул замертво. Ун склонился над поверженным врагом, всматриваясь в израненную морду. Странное чувство посетило его: не гордость одержанной победой, а глубокая грусть. Коснувшись пальцами оскаленной морды, произнес тихо: — Сын Быка не радуется своей победе. Он не тронет шкуру махайрода. Подобрав брошенные копья и дротики и забросив их на плечо, Ун поспешил следом за ушедшими вперед. Он бежал так быстро, как позволяла высокая трава. Прошло немало времени, прежде чем он спустился на дно ущелья-чаши и увидел в сгущающихся сумерках две крошечные фигурки впереди. Обрадованный тем, что вскоре нагонит Зура и Балана, Ун прибавил ходу. На другой оконечности долины едва заметной искоркой мерцал костер; лишь по-прежнему острые глаза Уламра могли заметить его свет. Он бежал без передышки, да и не нужна она была могучему Сыну Быка. Зур, конечно, уже устал бы, дыхание его стало бы рваным и хриплым, и он бы спотыкался о собственные ноги. Огромный Уламр с нежностью думал о своем лучшем друге, самом близком, самом лучшем, что был у него. Их дружба прошла испытание временем, их не разделили женщины и дети. Зур по-прежнему был частью его самого, Ун просто не представлял себя без Сына Земли. Ноги несли его к двум крошечным фигуркам, движущимся по скалистому отрогу. И сердце его забилось сильнее, когда навстречу поднялась тонкая небольшая тень. С тихим возгласом счастья Зур коснулся его груди, и могучий Уламр с необъяснимым удовольствием провел ладонью по редким растрепанным волосам друга. — Там огонь, — сказал Балан, глядя на мерцающую вдали искорку. — Там Мав. Ун кивнул. Задерживаться не имело смысла. Они втроем представляли собой немалую силу и вполне могли противостоять небольшой группе похитителей. — Пусть Сын Облака и Сын Быка идут у самых скал, — сказал мудрый Зур, когда они немного приблизились к костру, — так они не будут видны врагам и смогут подкрасться незаметно. Оценив его совет, отец и сын стали двигаться осторожнее. Сам же Сын Земли задержался, собирая острые камни и осколки соли в свою набедренную повязку. Никто в двух племенах не метал камни столь же метко, как он. Осознавая свою слабость перед могучими воинами, Зур предпочитал сражаться тем оружием, которым умел. Костер был все ближе и ближе. Трое преследователей уже видели сгрудившиеся вокруг него фигуры похитителей. Внезапно отчаянный крик пронесся над пустошью, отражаясь от скал и превратившись в дрожащее безумное эхо. А потом вдруг задрожала земля, загрохотали, осыпаясь, скалы, будто этот полный отчаяния и боли женский голос пробудил некие силы, доселе спавшие в недрах. Ун, Зур и Балан, охваченные ужасом, вначале застыли, а затем бросились вперед, к костру и мечущимся возле него фигурам Коренастых. И Зур, ведомый любящим отцовским сердцем, успел заметить, как в широкой темной расщелине, открывшейся в скалах, исчезают две тонкие фигурки. Мав сжалась в комок, стараясь скрыть то, что пилит свои путы осколком камня. Она делала вид, что спит, но улавливала каждый шорох, каждый вздох пламени и шелест в ночном небе. Она краем глаза видела Ра. Мальчишка прилег чуть поодаль, свернувшись калачиком на растрескавшейся земле. Где-то вдали слышались крики ночных птиц. Время от времени темные тени проносились над головами Коренастых и их жертвы — то были летучие мыши, в изобилии обитавшие в спрятанных в скалах пещерах. Один из Коренастых поднялся, почесывая волосатую грудь, сыто рыгнул и оглянулся на скорчившуюся у стены фигурку девушки. И, видимо, взгляд на её спину и ниже, на округлую линию бедер, пробудил в нем похоть. Воровато взглянув на уснувшего вожака, Коренастый бочком двинулся к пленнице. Мав слышала его хриплое дыхание, тихие шаги. Она пилила и пилила, с мужеством отчаяния бросив все силы на освобождение от пут. И когда огромные ручищи перевернули её, она ударила Коренастого осколком в грудь. Но здесь ей не повезло: острый край камня пришелся на толстую шкуру гаура, перехлестывавшую грудь Коренастого. В ярости он отвесил Мав такую затрещину, что девушка на какие-то мгновения потеряла сознание. Воспользовавшись этим, Коренастый подтащил её к себе, разнимая ноги и пристраиваясь меж ними. Мав заворочалась, приходя в себя. Коренастый торопливо поддергивал на себе шкуры, его огромный ствол уперся в промежность пленницы. Мав заметалась, хныча, дергая связанными руками, стараясь оттолкнуть насильника. Но тот был слишком возбужден. Хуже того, звуки затрещин и хныканье разбудили остальных Коренастых. Вначале с тупым любопытством, а затем со все возрастающим желанием они приблизились к отчаянно бьющейся Мав и её мучителю. Один из них перехватил связанные руки девушки, заведя их ей за голову. Отчаянный крик разорвал тишину. Мав яростно сопротивлялась, пытаясь сдвинуть ноги и извиваясь так, что её мучителю никак не удавалось овладеть ею. Здесь её союзниками оказались путы, которыми стреножил её вожак. Несколько болезненных тычков не помогли коренастому усмирить строптивую пленницу. Когда на помощь ему пришел один из соплеменников, девушка в отчаянии издала громкий вопль. Всё смешалось в нем — безысходность, ярость, боль. Повернув голову, Мав увидела Ра, который озирался по сторонам. И тут все вокруг начало трясти. Земля ходила ходуном под ногами. Ошалев от ужаса, Коренастые бросились врассыпную. Лишь тот, который лежал на Мав, никак не мог сообразить, что к чему, так сильно овладела им похоть. И он даже не понял, откуда пришла смерть, когда страшный удар расколол его череп, забрызгав скалу кровью и мозгом. Ра отбросил большой камень, которым только что размозжил голову насильнику, и ногой столкнул труп с трясущейся Мав. Затем торопливо помог подняться девушке и одним ударом острого камня перерубил путы на её ногах. Руки освобождать не было времени. Ра успел лишь прихватить горящую толстую палку из костра. Они побежали, уходя от осыпающихся скал, от летящих сверху камней. За ними тут же бросился один из Коренастых, но провалился в разверзшуюся под ногами трещину. До беглецов донесся полный ужаса удаляющийся вой. Мав огляделась, ища пути к отступлению. В скале перед ними зияла огромная расщелина, а вокруг шла трещинами земля. И Мав, ведомая древним инстинктивным ужасом перед разверзающимся миром, потянула не менее перепуганного Ра в расщелину.