Шингеки но Криста

      Всё произошло слишком быстро. Просто Сашка села на велик за Бертольдом, а я за Райнером. Перед тем, как отъехать, он дважды ударил по звонку. Послышался жалобный звук. Еще секунда, и Райнер уверенно заработал ногами и сорвался с места. За нами стремительно неслись Бертольд и Сашка. Дух захватывало, но горло щипало сильнее. Я крепко держалась за Райнера, периодически смаргивая слёзы.       Наверное, стыдно быть плаксой. Но мне было страшно. Что этот человек может сделать с Имир?       Темнота сгущалась. Луна скрылась за облаками. Ветер задувал. Интересно, Имир сейчас холодно? Страшно?       Мы завернули за угол и поехали вдоль аллеи. Всё-таки Флинт — красивый даже ночью, в тени больших раскидистых крон деревьев.       В конце улицы показался полуособнячок. И как-то я сразу поняла, что нам туда.       У забора нас уже кто-то ждал. Знакомый козырёк кепки. «Welcome to USA» — увидела я надпись на толстовке и узнала Энни.       Райнер подождал, пока я слезу и спрыгнул с велосипеда, а за тем за руль подвёл его к Энни. Следом за нами появились Бертольд и Сашка. Они тяжело дышали. Райнер слишком быстро ехал.       — В доме все спят, — услышала я сиплый голос. — Я завезу велосипеды в гараж, а вы заходите с черного хода. Услышу хоть шорох — уничтожу. Последняя ступенька скрипит.       Скомандовав это, девочка махнула рукой на дверь, а сама осторожно взяла велосипед Райнера за руль и прямо по газону повела его в строну.       Райнер взял меня за руку и повёл к черному ходу. За нами прихрамывали Сашка и Бертольд. Мы осторожно открыли дверь и вошли внутрь. Темно было — глаз выколи. Но Райнер ориентировался превосходно. Я старалась идти совсем близко, чтобы ни на что не напороться.       — Ступеньки, — предупредил мальчик. Мы стали осторожно подниматься. Выходило бесшумно — я поняла, что они были устланы ковровой дорожкой. На втором этаже мы пошли рядом со стенкой. Райнер открыл какую-то дверь и… я едва не ослепла.       Мы торопливо ворвались внутрь и закрыли дверь. Еще секунду я промаргивалась, а когда, наконец, смогла глядеть, то даже и не поняла вначале, что это комната девочки, а не холл для торжественного приёма. Помещение было огромным — как физкультурный зал.       Всё вокруг было белоснежным. Стена как будто была полностью из окон, но тяжелые занавески были настолько плотными, что снаружи мы и не заметили, как горел свет. Прямо напротив двери располагалась огромная кровать, где запросто поместились бы шесть человек, при том, весьма свободно. Рядом, на пол-стены, огромный шкаф с дверцами и полками, и на каждой сидели красивые куклы. Мягкий ковёр напоминал облако, а огромная люстра была похожа на фонтан блесток. Эта была комната типичной девочки. Я ни за что бы не предположила, что Энни в грязной толстовке могла быть хозяйкой ваз с цветами по краям комнаты, огромного кукольного домика в углу, сборища плюшевых медведей всех цветов, бело-розовой мебели, торчащих из шкафа платьев с рюшами, а так же детского столика для чаепитий на шесть персон, где сидели большие куклы в платьях, которые были несомненно дорогими.       От этой показной роскоши Сашу чуть не затошнило.       — Что за дом, где нет ни одного чучела? — фыркнула она.       — Нормальный дом, — хмыкнул кто-то за её спиной, и Сашка чуть не завизжала — это была Энни. Она закрыла дверь на замок и, не разуваясь потопала по белоснежному ковру, оставляя следы грязи на нём. — Чего стоим? Садитесь.       Она бесцеремонно скинула одну из своих дорогих игрушек на пол и села за столик. Саша последовала её примеру и тоже сделала так. Райнер и Бертольд развалились рядом на ковре. Я, переминаясь с ноги на ногу, осталась стоять. Всё же я была без обуви — и ноги у меня были грязными.       — Сядь, — раздраженно велела Энни, спихивая одну из своих кукол со стула и кивая мне головой на свободное место.       Я села.       — Ну и что будем делать? — стуча зубами, спросила Сашка, под аккомпанемент моего жалобно урчащего желудка.       — Жрать для начала, — вздохнула Энни, сбрасывая кепку на пол и поднимаясь с места на поиски своей заначки.       — Не жрать, а кушать, — осторожно поправил Бертольд, наблюдая, как Энни копошится в шкафу, выбрасывая оттуда очаровательные платьица.       — Я и говорю — жрать, — сердито отозвалась девочка и тихо начала бубнить себе под нос. — Сто раз просила этих уродов не убирать в моей комнате, ничего же найти невозможно… О!       Послышался шорох. Энни выбралась из шкафа, держа в охапке пакеты с чипсами и плитки шоколада.       — Я чуть было не решила, что эти сволочи разграбили мою заначку, — обратилась она к Райнеру с Бертольдом. Гувер понимающе кивнул.       Я набросилась на чипсы так, словно не ела сто лет. К слову, Сашка тоже. В этот момент для меня не было ничего прекраснее.       — И всё же, что будем делать? — с набитым ртом поинтересовалась Сашка.       — Я хочу всё знать, — заявила я, не переставая жевать. — У Вас и Имир есть тайна, и т. к. я оказалась втянута в эту заварушку — я имею право знать.       Ребята отвели глаза.       — Это слишком грязно, — тихо произнёс Бертольд. — Тебе не стоит этого знать.       — В чём проблема? — влезла Энни. Она была сегодня очень разговорчива. — Расскажите ей, она сама решит, что ей потом с этим делать.       — Нет, — твёрдо заявил Бертольд, смело взглянув на Энни.       Он был красный, как рак. Наверное, ему тяжело просто быть рядом с ней, не говоря уже о том, чтобы разговаривать или, не дай Бог, спорить с Леонхарт.       — Имир против этого, — вякнула Сашка, продолжая объедаться чипсами и шоколадками.       Энни хмыкнула.       — Сейчас не Имир правит парадом. Если повезёт, её убьют раньше, чем она успеет вякнуть что-то.       Я вскочила.       — Тогда нужно спешить. По пути мне всё расскажете!       Имир в беде! Она во что-то вляпалась! И виновата в этом я! Зачем я поверила в то, что она может выбраться из подвала! Как это было глупо! А потом я уехала и бросила её! Она там одна! И ей холодно!       — Сядь, — велел Райнер, и у меня сами собой подкосились ноги. Я всё же слишком устала. — С Имир всё будет в порядке. Если она не разозлит отца.       — Отца? — переспросила я.       Бертольд закрыл лицо руками. Тайное потихоньку становилось явным. Я внимательно посмотрела на Брауна. С минуту он сомневался, но я подняла руку со шнурком, как бы говоря, что тут все свои.       — Думаю, теперь стоит рассказать, — заметил Райнер, откашлялся и спокойно начал. — Когда-то мы с Имир были друзьями. Не разлей вода. Тогда для нас — детей — еще не было этих глупостей с разделением районов — вы гуляйте там, мы гуляем здесь. Это были терки ребят постарше, уже совершеннолетних, им было все равно, чем занимаемся мы. Вот мы играли вместе — тишь, гладь, благодать. Пока не произошел тот случай, который заставил нас присоединиться к более старшим товарищам, чтобы охранять нашу часть города… от этих.       Я помню всё, словно это было вчера… — голос блондина дрогнул. — Мы играли на улице. Это было что-то странное — салочки вперемешку с прятками, но это всегда была наша любимая игра. С нами был наш друг. Имир всегда была такой, какая она есть сейчас. Они с Сашкой выцыганили у кого-то пакет леденцов и принесли нам, чтобы поделиться…       — Вкусные были, — вставила Сашка. Райнер раздражённо взглянул на девочку, та притихла, и он продолжил:       — …Мы играли на улице. Я, Бертольд, Энни и… И он — Берик. И Имир с Сашей присоединились. В процессе игры он задел её локтём в бок, совершенно случайно. Но Имир разозлилась и ударила его в ответ со всей силы. Он не хотел, но она вынудила его драться. Они покатились кубарем. Мы кричали им, чтобы они прекратили, но они не слышали нас, продолжали драться и кататься по земле. Там был штырь… Он торчал из земли… — Тут Райнер сорвался на крик. Я увидела, что Бертольд кусает губы и роняет слезы. Лицо Сашки было бледным. — Я понимаю, что она не специально, но ничего не могу поделать — я её ненавижу! Он вошел в него! Пронзил между ребер, насквозь, понимаешь?! Когда мы подошли, Берик уже не дышал. А Имир, из-за которой началась эта драка, сейчас жива.       Её отец взял вину на себя и сел в тюрьму. Семья осталась без кормильца. Они продали почти всё, что было дома, и отдали под залог половину участка. Её мать с горя разболелась. Имир пошла на мелкие дела, а потом стала брать в долги. От неё отвернулись все. Ты думаешь, мы слишком малы? Это мир слишком жесток. Имир нужны деньги. Её семья должна моему отцу. Поэтому она пообещала ему найти дочь лорда Райса в обмен на покрытие всех её долгов и досрочного освобождения отца. А вчера она пришла ко мне и сказала, что выполнила свою часть договора и отдала тебя отцу, но… но потом передумала и решила вернуть деньги. Отец не взял. Он собирался получить с тебя большой выкуп. Больше тех денег, что могла вернуть ему Имир. И она попросила моей помощи. Я не знал, как обстоят дела, а то бы освободил тебя сам и сразу. Имир придумала этот план. И… вот и всё.       Я была просто в ужасе. Так вот она, страшная тайна Имир.       Это ужасно. Конечно, она не специально, но… произошло убийство. Случайно, но произошло. Да, она была ребёнком, но оправдать это невозможно. Из-за её взбалмошности и безалаберности произошёл несчастный случай, и эта троица вправе ненавидеть её. Она чудовище.       Но так же я знаю, что в глубине души она добрая. И верная. И, честно, мне плевать, что она вредная, колючая и не признает своих ошибок, потому что я… люблю её.       Имир хотела спасти своего отца, и это очень благородно, но потом не смогла из-за меня. Надо было остаться там и спасти её. Райнер зря говорит, что с ней всё будет хорошо. Его отец —жестокий человек. Он безжалостно похитил меня из дома, засунул в темный, сырой подвал. Ему ничего не стоит со злости убить Имир, ведь её никто не хватится.       Во рту у меня пересохло. Вовсе не из-за чипсов. Он же точно убьёт Имир!       — Мы должны пойти к нему и поменять меня на неё! — заявила я, сжимая кулаки. В этот момент, эта светлая комната, полная прекрасных кукол, показалась мне адской бездной.       — И угробить к черту её план по твоему спасению, — сказал Бертольд, шмыгая носом. Видимо, рассказ Райнера пробудил в нём тяжелые воспоминания. Энни опустила глаза. Саша была бледна.       Им тяжело, я не спорю. Но у них нет желания спасть Имир. Только Сашка понимает, что я чувствую, но даже с её помощью я мало что могу.       — И что теперь делать? — спросила я, потирая глаза.       — Спать, — заметила Энни. — Утром всё решим. Намутим план по спасению Имир.       — Но… она в беде! Неизвестно, что может произойти! — воскликнула я, ощущая, как страх липкой паутиной опутывает меня. Мысли о том, что я больше не увижу Имир, пугали меня больше, чем рассказы бабушки о древних человекоподобных тварях, которые раньше населяли Землю и пожирали людей направо и налево. Раньше человечество было их игрушкой, а теперь оно игрушка богатых людей.       — Я с ног валюсь, — сказала Саша и зевнула в доказательство. — Даже если мы придумаем план, мы его не исполним. Завтра.       Я посмотрела на свои коленки. Я и сама валюсь с ног, но Имир…       — С ней всё будет хорошо, я обещаю, — заверил Райнер, вымученно улыбнувшись. Я кивнула.       Энни расстелила кровать, и мы развалились на ней прямо в одежде. Она дважды хлопнула в ладоши и свет погас. Когда темнота опустилась, я мгновенно заснула.

***

      Я уже проснулась.       Спать было невообразимо мягко — кровать была словно соткана из облаков. И, когда я подумала об этом, я поняла, что это не моя кровать.       Я разлепила глаза. Рядом никого не было, кроме Бертольда, который спал в позе бублика.       За столиком сидела румяная Сашка и трескала солёные огурчики, вылавливая их рукой из огромной трехлитровой банки.       — Энни сказала, как проснёшься, отвести тебя в ванную, — сказала она, похрустывая огурчиком. Одуряющий запах рассола ударил мне в ноздри. — В доме никого, кроме прислуги. Взрослые уехали на какое-то собрание.       Сашка, прижимая к груди банку с огурчиками, провела меня в ванную комнату, которая, к слову, была практически такого же размера, как моя комната. Там была огромная гидромассажная ванна. Рядом с ней лежал желтый бархат с рюшами.       — Энни велела тебе переодеться в это после ванны, — сказала Саша и закрыла дверь за собой. — Примешь ванну — разбуди Бертольда и спускайся в столовую.       Захрустели огурчики.       Я разделась и приняла пенную ванную, не удержавшись, запуская в воздух мыльные пузырики. Воздух приятно пах клубничным мылом. В какой-то момент мне показалось, что оно лучше моего обычного мыла из дёгтя, но потом я вспомнила нашу ферму, бабушку и свежий воздух и поняла, что синтетика и пластик никогда не заменят нам единения с природой.       А псевдолюди никогда не станут мне ближе, чем Имир.       Покончив с водными процедурами, я вытерлась огромным мягким нежно-розовым полотенцем, высушила волосы феном и развернула эти рюши вперемешку с бархатом. Это оказалось одно из платьев Энни. Она вообще-то выше меня будет, и я была уверена, что оно не подойдёт мне. Но оно подошло, точно на меня шили. В таком виде я и разбудила Бертольда. Бедняга продолжал спать в непонятной позе.       После этого я спустилась вниз. Столовую я сразу нашла по запаху — там как раз подавали кофе.       Энни раздражённо ходила около большого обеденного стола и что-то втолковывала дворецкому.       Саша сидела во главе стола и откусывала от головки дорогого голландского сыра. Этот сыр ели у нас на ферме по большим праздникам.       Увидев меня, Райнер едва не опрокинул на себя вазу.       — Доброе утро, — поздоровался он и подошёл ко мне.       — Доброе утро. Там Бертольд спал, выгнувшись в настоящий круг, — наябедничала я.       — Будет дождь, — задумчиво потёр подбородок Райнер и прищурился. — Эй, Энни, — обратился он к проходящей мимо девочке. — А ты ведь это платье надевала на день рождения мэра? Я помню: «Ах, господин Леонхарт, какая у Вас красивая дочь, прямо настоящая куколка…»       Закончить он не успел, так как, полетел кубарем и приземлился задом кверху. Самое примечательное, что я не заметила удара. Я только поняла, что Энни его ударила.       — Нравится — забирай, — сказала она мне. — И никому ни слова, — затем она, подумав, добавила. — Тебе идёт.       Я пробормотала что-то вроде «спасибо» и поспешила сесть рядом с Сашей. Увидев меня, Саша прижала к груди сыр и выдала:       — НЕТ.       — Что «нет»? — удивилась я.       — Сыра не получишь.       Я пожала плечами. В дверях появился Бертольд. И мы, наконец, сели завтракать.       На завтрак были вафли с масляно-кленовым сиропом, хлопья и омлет с грибами. Я съела только вафли и запила их апельсиновым соком, потому что не люблю кофе. Саша смела всё, включая мой омлет и хлопья.       Бертольд уныло поковырялся в хлопьях, а потом, морщась, выпил чашечку кофе. Райнер взял пример с Сашки и съел завтрак Гувера, запив его стаканом воды.       Энни залила хлопья кленовым сиропом и съела их вилкой, а потом потребовала у горничной холодного молока. Выпила его залпом, не поморщившись.       И это стало последней моей каплей.       -Как мы можем тут распивать кофе, когда у нас срочное дело, не терпящее отлагательств!       Энни нахмурилась и велела прислуге выйти.       Когда дворецкий, швейцар и горничная вышли из столовой, она обратилась ко мне.       — Сделай милость, думай, что говоришь, — процедила она. — Ваше нахождение в этом доме большой секрет. Я едва уговорила дворецкого держать язык за зубами. А ты тут болтаешь. Хорошо еще, что ты не назвала имя «Имир», иначе они донесли бы отцу. А уже от него узнал бы отец Райнера. И тогда твоей Имир, и нам заодно, пришёл бы конец.       Я немного стушевалась, но мысль о том, что Имир голодная лежит на полу в подвале, а мы тут вафельками завтракаем, вывела меня из себя.       — И что теперь делать? Мы будем спасать её или нет?       — Пока вы с Бертольдом прохлаждались, Саша придумала план, — заметил Райнер, ковыряясь во рту зубочисткой.       Мы с Бертольдом переглянулись. Ну, если они такие важные, могли бы разбудить. И что это еще за план, который придумала юная «гения» Браус.       — Госпожа Браус, — хмыкнул Райнер. — Просим.       Саша откашлялась и, покончив тырить конфетки из вазочки, гордо поведала.       — Райнер придёт домой с Кристой за ручку и начнёт топать ножками и истерично верещать, что по уши влюблён в Кристу. Конечно же, взаимно. Он даже готов жениться на ней, когда станет дееспособным, и Криста почти согласна, если, конечно, отец Райнера отдаст нам Имир и оставит Кристу в покое. Всё равно после приезда отца Кристы из командировки они подпишут документ о передаче их бизнеса семье Браун после выгодного замужества.       Я чуть со стула не упала.       — План мне не нравится! — воскликнула я, отчаянно краснея. — И дело не в Райнере сейчас. А в том, что нет у нас никакого бизнеса.       — Вовсе нет, — возразила Сашка. — Ты думаешь, что это просто совпадение, но мы знали, что ты приедешь сюда. Мы ждали тебя. Мы знаем твое имя. Ты — не Криста Ренц. Ты — Хистория Райс. И запомни на будущее — не только отец Райнера охотится за деньгами Лорда Райса и за его бизнесом. Против тебя весь мир.       — Но, если хочешь… мы можем стать друзьями, — торжественно закончил Бертольд.       Я посмотрела на ребят. Внимательная Энни, решительный Райнер, добрый Бертольд и простодушная Сашка.       — Давайте спасём Имир вместе, — попросила я.